Венесуэльский сценарий что это такое

Президент партнерства «Новый экономический рост», экономист Михаил Дмитриев выступил в Национальном исследовательском университете Высшая школа экономики (НИУ ВШЭ) с докладом о влиянии экономического кризиса на социальные установки россиян. Он полагает, что при оптимистичном сценарии Россия вернется в 2012 год, при пессимистичном — страну ждет судьба Ирана или Венесуэлы. «Лента.ру» записала основные тезисы его выступления.

Эволюция массового сознания

В последние 15 лет в России происходила очень быстрая трансформация общественного сознания от установки на выживание до продвинутых моделей потребления. В конце 1990-х — начале 2000-х главными приоритетами россиян были улучшение уровня жизни и создание в стране эффективного механизма государственного управления. Вопросы развития культуры, здравоохранения, образования уходили на второй план.

В течение нулевых годов Россия догнала по показателям текущего потребления многие развитые страны, а доля среднего класса составила около 30 процентов работающего населения. В 2005-2010 годы по доле насыщения дорогими товарами длительного пользования бедные домохозяйства стали быстро сближаться со средним классом — почти в каждом доме появились компьютеры, хорошие холодильники, а в большинстве семей — автомобиль.

Переоценка ценностей

Впервые в 2012 году в сознании населения России произошла переоценка ценностей. Внезапно почти у всех россиян, в том числе в глубинке, приоритеты сместились от текущего потребления на инвестиции в жилье и в человеческий капитал (здравоохранение и образование). Однако этот процесс был не очень устойчивым — уже в 2013 году в провинции народ снова был занят выживанием.

Этот же процесс сдвига ценностей внезапно распространился и на политические вопросы. Пик изменений пришелся на конец 2013 года, когда опросы «Левада-центра» показали, что приоритетом для россиян стало не укрепление государственной власти, а требование поставить ее под контроль общества. Ценность свободы и спрос на демократию даже для жителей периферии впервые стали важнее вертикали власти.

Тогда мы впервые задумались, насколько неустойчиво будет массовое сознание в России в переходный период: модернизация пойдет с большими отскоками назад и внезапными перепадами.

Российское общество вступило в очень неустойчивый период.

Эволюция протеста

Согласно работам американского профессора политологии Грема Робертсона, в России происходило развитие двух принципиально разных типов протеста. Первый — протесты, типичные для 1997-2000 годов. Они характерны для демократических стран с невысоким или средним уровнем дохода. Географически очагом протестных настроений в этом случае становится периферия, а главной формой протестов — забастовки, перекрытие дорог, голодовки и другие акции. Они не отличаются яркой артикуляцией требований протестующих и наносят больше ущерба самим манифестантам, чем тем, против кого их действия направлены. Кроме того, сами требования недовольных масс были четко сфокусированы на приоритетах выживания: доходы, занятость, рост цен и тарифов ЖКХ.

Вторая волна протестов 2007-2011 годов имела уже черты, характерные для развитых демократий. Апофеозом данного периода стали политические акции в Москве и других крупных городах в 2011-2012-м. Среди главных особенностей этого этапа протестных движений можно выделить их концентрацию в столице и городах-миллионниках, формой выражения несогласия стали демонстрации и акции с хорошо артикулируемыми требованиями, редкие забастовки, голодовки и перекрытия транспортных магистралей. Требования резко сместились от экономических вопросов в сторону гражданских прав, политических свобод, экологии и другой гражданской повестки, характеризующей модернизированное сознание. Если следовать логике Робертсона, такого рода протесты больше всего характерны для развитых демократий.

Однако, согласно нашим собственным исследованиям, в анализе Робертсона был один-единственный просчет, который и указывает на нелинейность процесса модернизации в России. Так, Робертсон не учел в своих работах данные МВД по 2010 году. Тогда произошел беспрецедентный всплеск протестов, 96 процентов которых — в провинции. Треть всех выступлений 2009-2012 годов пришлась на май 2010-го. Это были разрозненные экономические акции более традиционного типа, как в 1990-х, что стало своего рода отскоком назад в протестном движении. Но данный отскок очень хорошо объясняет то, что происходит в России сейчас.

Протестная активность наших дней

Политические протесты в стране упали практически до нуля. То есть те акции, которые отражали модернизированность сознания в Москве в 2011-2012 годах, сейчас воспринимаются обществом негативно. Есть данные опросов Фонда общественного мнения (ФОМ) за октябрь 2014-го и наши собственные качественные исследования.

В то же время характерные для менее развитых традиционных обществ экономические акции стали снова актуальны. Сейчас, когда падают доходы, экономические протесты, типичные для конца 1990-х и начала нулевых, могут снова, с большой вероятностью, реализоваться в России.

При этом подавляющее число опрошенных стали сейчас относиться к политическому протесту сугубо негативно. Произошла переоценка событий на Болотной площади и на проспекте академика Сахарова — их начали считать катализаторами возможной дезинтеграции или развала страны. В обществе появилась уверенность, что сегодня при повторении этих событий власти будут готовы ответить на них максимально жестко, и, вместе с тем, респонденты поддерживают такую политику по отношению к протестующим. На такое общественное мнение, скорее всего, повлияли события на Майдане и массовая пропаганда.

Безальтернативность лидера

Другим подтверждением невозможности в наши дни политических протестов являются рейтинги Путина, которые сейчас находятся на историческом максимуме. Предыдущий их пик пришелся на август 2008 года и был связан с войной с Грузией, в дальнейшем эти показатели пошли вниз под влиянием экономического кризиса. Однако сейчас экономическая ситуация не оказывает влияния на рейтинги. Согласно данным Ассоциации всемирного обзора ценностей, наибольшим уровнем поддержки населения пользуются режимы в несвободных странах, а наименьшим — в частично свободных. То есть рейтинги Путина сейчас отражают ощущение общества в безальтернативности лидера — когда без Путина больше ничего нет. И это «больше ничего нет» людей пугает крайне сильно, вследствие чего создается дополнительный запас прочности власти.

С другой стороны, по данным Центра макроэкономического анализа Сбербанка за январь 2015 года, положительные оценки экономического настроения россиян упали до исторического минимума по сравнению с предыдущими кризисами. Причем это касается всех слоев населения по доходным группам.

Сейчас население резко утратило интерес к оппозиционным партиям и их лидерам, что резко диссонирует с ситуацией 2012 года. Тогда политические протесты были связаны не с тем, что в стране не было оппозиции, за которую можно проголосовать: некоторые протестующие считали, что их голоса не были учтены при голосовании, то есть выборы были сфальсифицированы.

В новой же ситуации, когда до думских выборов остается два года, сложилась ситуация дефицита актуального предложения партий для участия в голосовании. Как отреагирует население, понять пока сложно. Но это может привести к другим моделям политического поведения, отличным от моделей 2011 года.

Символ года — девальвация

Главный негативный экономический параметр 2015 года — девальвация. В 2009-м она составляла 20 процентов в начале года, но рубль восстановился до номинальных значений уже в сентябре 2009-го. То есть как таковой девальвации не было, как не было и падения доходов — они, наоборот, росли. В новом же кризисе будет падение конечного потребления из-за девальвации и последующего скачка инфляции, который окажется выше, чем в 2009 году.

Эти факторы уже сыграли свою роль в изменениях массового сознания. По результатам проведенных в начале 2014 года социологических тестов выяснилось, что фактор защитного патриотизма — восприятие президента как человека, который защищает свою страну от внешних угроз, — оказался главным для активной поддержки населения. Сентябрьские исследования «Левада-центра» показали, что большая часть населения считают самыми крупными достижениями российской власти внешнюю политику и отношения со странами СНГ (в период разгара вооруженного конфликта на востоке Украины). В оценках деятельности Путина его главной заслугой респонденты назвали события марта 2014 года (присоединение Крыма). Люди воспринимают внешнюю политику как способ самореализации, самоутверждения, который в некотором смысле заместил и традиционные, и модернизационные потребности.

Девальвация рубля стала столь же важным символическим событием, что и присоединение Крыма, только уже с негативным восприятием. Если в начале 2014-го внешняя политика рассматривалась населением как фактор позитивных эмоций, некоторым способом самореализации, то к концу того же года она превратилась в фактор угрозы и интерпретировалась с точки зрения защитных традиционалистских ценностей.

В первую очередь это выразилось в восприятии образа врага, которыми уже по привычке стали США. Предыдущий пик антиамериканских настроений наблюдался во время войны с Грузией в 2008-м и составлял около 36 процентов. Сейчас же доля тех, кто воспринимает США негативно или враждебно, увеличилась менее чем за год с 20 до 82 процентов — то есть практически все население страны.

При этом главная надежда общества, согласно декабрьским опросам, — «лишь бы не было войны». Это вполне традиционалистский подход, который был характерен для российского населения в начале 2000-х годов. То есть все вернулось на круги своя, к началу нулевых.

Два сценария на ближайший год

Есть два возможных сценария развития событий. Первый, оптимистичный, будет возможен при стабилизации экономической ситуации в стране в течение года-двух. В таком случае акцент населения на экономическое выживание перестанет быть актуальным, особенно если к этому времени конфликт на Украине будет урегулирован и народу не придется беспокоиться о военных угрозах. После этого россияне постепенно переключатся на развитие образца 2012 года, нацеленного на здравоохранение, образование и личный успех.

Другой вариант эволюции общественных настроений менее радужный, но на данный момент кажущийся более реалистичным. Он учитывает возможную дальнейшую эскалацию ситуации на Украине с последующим расширением санкций Запада против России и ухудшением экономической обстановки в стране. В таких условиях ориентация общества будет направлена, прежде всего, на изоляцию от окружающего мира, а государственная политика поспособствует сохранению международной напряженности.

В конце концов

В итоге это, скорее всего, приведет к иранскому или венесуэльскому сценарию с отрицательными или почти нулевыми темпами экономического роста. Потребление будет на невысоком уровне и станет стимулировать поддержание тех традиционалистских установок немодернизированных ценностей выживания, которые доминировали в России под влиянием предыдущих кризисов в конце 1990-х — начале 2000-х годов.

Такого рода замкнутый круг самоухудшающихся событий может продолжаться довольно долго. Если посмотреть на примеры тех же Ирана и Венесуэлы, данный процесс способен растянуться на несколько десятилетий. Это худший вариант, но некоторые зачатки его, согласно последним данным исследований общественного мнения, мы уже видим.

После того, как провалились попытки немедленного свержения Лукашенко, активно заговорили про «венесуэльский сценарий свержения Лукашенко». Иронично, что когда об этом говорят в контексте вопроса свержения, так как Мадуро так и не был свергнут, пережив огромное кол-во переворотов, попыток покушения, уничтожение венесуэльской экономики и открытый грабеж государственных активив за рубежом.

По сути, венесуэльский сценарий, когда оппозиция о нем говорит, означает обвал жизненного уровня большинства белорусов внутри Белоруссии и разграбление белорусских активов за рубежом. Причем это особо и не скрывают, в координационном совете оппозиции прямо говорят, что надо ухудшить жизненный уровень в Белоруссии, чтобы толкнуть людей против Лукашенко. По этой же схеме работала венесуэльская оппозиция, всячески помогая США форсировать коллапс местной экономики и обвал жизненного уровня, горячо поддерживая санкционную удавку, которая не привела к свержению Мадуро, но эффективно ударила по обычным людям.

Соответственно, примерно такого же для обычных белоруссов хотят и белорусские оппозиционеры, которая обвиняя Лукашенко в жажде власти, совсем не гнушаются открыто говорить, что они хотят сделать больно простым гражданам, чтобы добиться желаемых политических результатов. А потом еще ноют про жестокость ОМОНа.

Собственно, в Москве уже на это обратили внимание, указав на попытки перевести ситуацию к «венесуэльскому сценарию», где вместо Гуайдо могут использовать куклу Тихановскую, на которую вполне спокойно могут начать переписывать белорусские активы за рубежом, как это делают с марионеткой Гуайдо. С учетом близости РФ, организовать экономическую блокаду Белоруссии будет сложнее, а как показало отсутствие общенациональной забастовки, основная масса рабочих на наживку не клюнула, даже когда оппозиция открыто пыталась организовать подкуп рабочих, чтобы они не боялись совершать самоубийство.

Но уже сам факт обсуждения «венесуэльского сценария» наглядно говорит о том, что первоначальный план беломайдана провалился и теперь приходится пересобирать стратегию захвата власти. Для Лукашенко, такой сценарий откровенно выгоден, так как когда оппозиция и ее хозяева начнут фактически ухудшать жизнь обычных белоруссов и грабить гос.собственность за рубежом, Лукашенко будет проще показать, кто виноват в происходящем и разыгрывать карту защитника простых белорусов и стабильности. В этом плане оппозиция перед достаточно неприятным выборов — если не менять стратегию и просто продолжать бродить, то протесты постепенно сдуются, а репрессии будут не за горами. Если же переводить ситуацию в русло «Венесуэльского сценария», то вероятность более открытого вовлечения Запада увеличиться, но вот поддержка внутри Белоруссии будет падать еще быстрее, так как Лукашенко для сомневающихся будет выглядеть очевидным меньшим злом в сравнении с теми, кто уничтожает экономику Белоруссии в кооперации с «западными партнерами».

Но не стоит забывать, что венесуэльский сценарий подразумевает попытки физического устранения президента, что мы в Венесуэле наблюдали неоднократно — начиная от попыток свержения и заканчивая попытками убийства (например, атака дрона на военном параде). На фоне экономического давления и ограбления страны, там предпринимались прямые попытки обезглавливания верхушки страны и перехвата управления. В первую очередь они связаны с поиском слабых мест в силовых структурах Венесуэлы, где ищут предателей, которые способны во время переворота заблокировать реакцию гос.структур. Отсюда и массовые призывы к военным и силовикам «выбирать свободу», «переходить на сторону народу» и прочая стандартная пропаганда.

С другой стороны, давление на силовой аппарат Венесуэлы привело к тому, что в Венесуэле начали более активно работать кубинские спецслужбы, а также военные РФ и Китая, которые совместными усилиями помогли Венесуэле выстоять. В случае с Белоруссией, подобное давление на МВД Белоруссии, КГБ и вооруженные силы, с очень большой долей вероятности приведет к более тесной работе белорусских и российских силовых структур, тем более что Венесуэльский сценарий просто не оставляет Лукашенко особого выбора, кроме как опираться на политические и силовые инструменты, которые может предоставить Россия, а также потенциальную экономическую помощь, которую может предоставить Китай.

Поэтому, и есть определенные сомнения, что Венесуэльский сценарий в Белоруссии повториться, что уже прекрасно видно по колебаниям Запада с признанием Тихановской. А без белорусского Гуайдо, это будет уже совсем другая история.

Руководитель экономической программы Московского центра Карнеги Андрей Мовчан в статье «Россия повторяет судьбу Венесуэлы», опубликованной в журнале «Секрет фирмы», предсказал для России крайне негативный сценарий развития в ближайшем будущем, похожий на аргентинский или венесуэльский. «Инфраструктура будет меняться, ассортимент в магазинах сокращаться, преступность станет выше. Через какое-то время придётся забирать с собой щётки с автомобиля, припаркованного у дома, а затем и колёса. Примерно через года два будет казаться, что пронесло. А потом уже все поймут, что происходит», — пишет эксперт.

«Россия повторяет судьбу Венесуэлы»
Время в стране повернулось вспять

На сегодняшний день России удалось создать абсолютно суверенную финансовую систему — денег из-за рубежа мы почти не получаем, а товарный обмен установился, по сути, натуральный, ведь практически всё, что мы получаем за продажу нефти, мы ввозим обратно товарами, а разницу всё равно в валюте увозим за рубеж. Поэтому девальвация юаня и падение азиатских фондовых индексов очень слабо влияют на рубль.

Россия сейчас зависит исключительно от цен на нефть, поэтому непонятно, что именно будет с рублём осенью, ведь цены на сырьё в сентябре неизвестны — их определяют глобальные игроки. Некоторые аналитики говорят, что лучшая ситуация для рубля — это $40 за баррель, но на то и аналитики, чтобы говорить глупости. Сейчас существенные изменения в добыче нефти в среднесрочной перспективе может вызвать всё что угодно, потому что цена за баррель прошла равновесный уровень и подпирает себестоимость сланца. Зависимость рубля от нефти уже все осознали, поэтому национальная валюта теперь реагирует на колебания достаточно быстро. Помимо этого движения рубля, мы ещё через два-три месяца только увидим реальный эффект от падения цен на импорт нефти. А значит, впереди новый виток инфляции, который, в свою очередь, тоже ударит по рублю.

Политики заявляют, что в 2016 году экономика покажет рост, но это какое-то бессмысленное гадание на кофейной гуще. Самый правильный вопрос на такие заявления — а почему? Есть ли хоть один драйвер роста? Что у нас меняется в стране? Если в России не было роста в 2013 году, то что изменится в 2016 году? Экономика разрушена ещё больше, доверия ещё меньше, резервов меньше, у экономических агентов желания что-либо делать намного меньше, вывод капитала намного больше. Откуда возьмётся рост? У нас много всего всегда говорилось: и что нефть ниже $90 никогда не пойдёт, и что при $80 за баррель рухнет мировая экономика.

Осенью бизнес начнёт острее ощущать, как сокращается спрос, усиливается давление со стороны квазигосударственных элементов, силовиков. Общих рецептов выживания нет — кто хочет выживать назло всему, должен учиться на всём экономить. Пора готовиться к тому, что зима будет долгой, тяжёлой и, возможно, бесконечной. Динозаврам когда-то тоже оставалось только выживать, но они ведь вымерли. Впрочем, у предпринимателей сейчас есть возможность передать бизнес государству — отдать за своё дело ответственность тому, кто это всё наворотил, пусть и разбирается. Если посмотреть на значительный объём сделок за последний год, станет ясно — этот выход уже активно применяется. Например, в том же финансовом секторе продажи бизнеса государству проходят всё активнее. Можно сказать, процесс уже практически уже закончен. Идут подобные сделки и в производственном секторе, возможно, его тоже здесь стоит закончить. Частный бизнес может помочь экономике выйти из кризиса, но для этого нужно дать ему возможность работать. У нас же сейчас такие условия, что предприниматели работать не могут.

Россия становится всё больше зависима от импорта — падает ВВП, товары брать неоткуда, значит, импорта будет ещё больше, а цены будут следовать за евро и долларом. К тому же сейчас евро укрепляется к доллару, что ещё хуже для нас, ведь от европейского импорта мы зависим намного больше американского.

Если девальвация юаня затянется, для потребителей станут доступнее китайские товары. Конечно, нужно готовиться, что качество продуктов будет резко падать, качественные вещи будут ввозить и покупать меньше. Российских товаров на рынке больше не станет, качество расти не будет. Российское будет дороже, потому что конкуренция ниже — это азбучное экономическое правило. Сейчас за счёт программ антисанкций и импортозамещения искусственно снижается конкуренция российских товаров, а значит, российский сыр будет и хуже, и дороже. В придачу многие товары выпускаются на импортных комплектующих. Они продолжат непропорционально дорожать при падении качества.

Санкционные продукты пока свободно лежат даже в тех же упаковках на прилавках, и количество их не уменьшилось — включились мощнейшие коррупционные схемы. Даже показательное уничтожение еды — тоже часть большой коррупционной схемы. Якобы уничтоженную еду потом проще продавать, с обычной конфискацией это было бы сложнее устроить. Запрета вин, как мне кажется, не произойдёт — у нас своё сильное внутреннее лобби импортного алкоголя, которое мощнее крымского. К тому же таможенные чиновники зарабатывают на винном импорте — и они-то вряд ли позволят запретить ввоз. То же самое касается и цветов, ведь плохо учитываемые товары — для них большая поляна для заработка.

Потребительский шок ещё впереди — мы ещё не начали видеть тот процесс сокращения оплаты труда, который будет происходить. Ждать нужно следующего года, когда люди не просто перестанут потреблять товары отложенного спроса, а начнут потенциально потреблять меньше: если сейчас потребление еды упало на 15%, то в следующем году оно может упасть до 40%. Впрочем, я не думаю, что впереди масштабная безработица — скорее начнётся массовый переход на более низкую оплату труда и замещение квалифицированных кадров, сотрудников будут выдавливать вниз по карьерной лестнице. При этом количество бюджетных мест будет только увеличиваться, потому что государство всё-таки борется за свой рейтинг, который нужно будет чем-то поддерживать. Но бюджетные места будут низкооплачиваемыми.

Около 20 регионов России на грани дефолта, но они в России почти всегда банкроты и их всегда спасают деньгами из центра. Так делают последние 15 лет. Общий объём долга субъектов сегодня меньше затрат на Олимпиаду в Сочи, поэтому его можно закрыть одним ударом. А можно просто пролонгировать долги и продолжать держать регионы в состоянии банкротств, полностью зависящих от федерального центра, — это помогает сохранять лояльность местных элит.

Впереди ещё большая нагрузка на бюджет, ведь, в общем-то, мы уже вошли в стагфляцию и, скорее всего, эта спираль будет только раскручиваться. Как это ни парадоксально, мы действительно умудрились двинуться по венесуэльскому сценарию, не отменив либеральных рынков. Как нам это удалось — до сих пор не очень понятно, но это случилось. (В 2014 году Венесуэла девальвировала национальную валюту боливар — в результате в стране появился дефицит товаров первой необходимости, инфляция держится на уровне 64% в год, а минимальной зарплаты ($11 в месяц) не хватит даже на воздушный шарик. За прошлый год боливар обесценился на 88%. — Прим. «Cекрета».)

Кроме того, России следует присмотреться к опыту Аргентины, который на самом деле очень печальный. Ей сто лет не удаётся выбраться из липкой ситуации архаизированной автократичной экономики, которая недостаточно плоха, чтобы взорваться, но недостаточно хороша, чтобы развиться. Век назад Аргентина была третьей экономикой мира, а сегодня она на задворках и проводит дефолт за дефолтом. И, видимо, это и есть российское будущее. Нас ждут десятилетия аргентинского сценария, когда более суровые хунты, которые расстреливают людей, сменяются менее суровыми, которые высылают из страны. Те, кто запрещает «Фейсбук», будут сменяться теми, кто разрешает «Фейсбук». А экономика будет болтаться на архаичном уровне с богатыми приближёнными к власти и общей массой, живущей плохо.

Время в России стремится вспять — сейчас мы проходим 2005–2006 годы, через год будет 2003-й, затем и 2000-й. Инфраструктура будет меняться, ассортимент в магазинах сокращаться, преступность станет выше. Через какое-то время придётся забирать с собой щётки с автомобиля, припаркованного у дома, а затем и колёса. Примерно через года два будет казаться, что пронесло. А потом уже все поймут, что происходит.

http://secretmag.ru/articles/2015/08/25/movchan/

Вы также можете подписаться на мои страницы в фейсбуке: https://www.facebook.com/podosokorskiy
и в твиттере: https://twitter.com/podosokorsky

Экономист Игорь Николаев сравнил ситуацию в России с тем, что предшествовало перевороту в Венесуэле, и пришёл к неутешительному выводу. Россия вряд ли повторит в точности путь Венесуэлы к экономическому краху. У неё будет свой путь. Однако обе страны несомненно закончат одним и тем же.

#Новости#Венесуэла#Россия#Европа — Россия#Переворот#Митинги#История России#Кризис в России#Путч#Путин#Общество

Дефициты в Венесуэле: полки магазинов давно опустели- не осталось ни запчастей, ни подгузников, ни аспирина. Но теперь дела действительно плохи. Да, это конец, дамы и господа. У Венесуэлы кончились деньги. Совсем.  Окунувшись в хаос неконтролируемой галопирующей инфляции, Венесуэла неистово печатала новые банкноты, едва поспевая в безумной гонке за ценами. Однако страна импортирует большую часть наличных денег, как, впрочем,  и всего остального. Но теперь, когда запасы твердой валюты на исходе, центральный банк так скупо выплачивает деньги иностранным поставщикам, что они просто отказываются работать. Иными словами, у Венесуэлы теперь нет денег даже на то, чтобы напечатать новые.  Эта статья основана на неофициальных интервью с руководителями компаний из различных отраслей и с бывшими чиновниками, а также на внутренних документах компаний и Центробанка. 

Агонирующие банки

Эта история началась в прошлом году, когда правительство Президента Николаса Мадуро попыталось устранить растущий дефицит валюты. Перед декабрьскими выборами и новогодними праздниками монетные дворы были загружены заказами на миллионы долларов, в это же время  в банки Венесуэлы хлынули граждане, желающие обналичить свои бонусы. В определенный момент,  вместо того, чтобы начать публичные торги, центральный банк провел экстренное заседание и попросил иностранных подрядчиков напечатать как можно больше банкнот. Подрядчики выполнили просьбу, однако оплату за свои услуги в полном объеме так и не получили. В прошлом месяце De La Rue — крупнейший в мире монетный двор — направил в центральный банк Венесуэлы жалобу и требование погасить долг в размере 71 млн долларов. В противном случае ему придется уведомить своих акционеров о сложившейся ситуации. Это письмо получило огласку в СМИ Венесуэлы. «Это беспрецедентный случай в истории — страна с такой высокой инфляцией не может получить достаточное количество банкнот», — удивляется Хосе Гуерра, депутат из оппозиционной партии, бывший директор отдела экономических исследований в Центробанке. В конце прошлого года регулятор заказал более 10 млрд новых банкнот и опередил по этому показателю Штаты, страну с экономикой во много раз больше, чем у Венесуэлы и печатающую ежегодно около 7.6 млрд банкнот.

Самая высокая инфляция в мире

Валютный кризис обнажил масштабы финансовых проблем в стране, а также подчеркнул, насколько ограничены ее возможности в условиях, когда нефть — главный оплот экономики — стоит слишком дешево. В Венесуэле уже сейчас самая высокая инфляция в мире, при этом согласно прогнозам Международного валютного фонда, в этом году она продолжит расти и достигнет 500 процентов. Первые признаки дефицита наличности появились в 2014 году, когда правительство начало наращивать объемы закупаемых банкнот, а для самых простых покупок требовались кошельки, битком набитые деньгами. Венесуэльцы выстраивались в очереди за товарами массового потребления, а перед этим толпились в банках или у банкоматов, чтобы снять деньги; чтобы расплатиться за ужин в ресторане, нужно было нести в прямом смысле мешок или рюкзак денег. Перед выборами в конгресс в 2015 году, центральный банк обратился к британскому монетному двору De La Rue, французскому Oberthur Fiduciaire и немецкому Giesecke & Devrient с просьбой напечатать 2.6 млрд банкнот. Однако этот заказ еще не был выполнен, а Венесуэла попросила у этих компании увеличить партии. Львиная доля заказа на 3 млрд банкнот досталась De La Rue, монетный двор привлек к выполнению такого масштабного заказа  Canadian Bank Note Company, поставщика бумаги для банкнот со штаб-квартирой в Оттаве. 

Под прикрытием

Для перевозки напечатанных денег понадобилось 747 реактивных и чартерных самолетов. Под прикрытием силовых служб и снайперов, их перегрузили в автофургоны и доставили в центральный банк под покровом ночи. Наличность продолжала прибывать — иногда по несколько груженых самолетов в день — а власти уже готовились к новому году. В конце 2015 центральный банк утроил свой первоначальный заказ и провел тендеры на производство 10.2 млрд банкнот. Однако монетные дворы встревожились. Согласно документации De La Rue, задержки с оплатой начались еще в июне. С Giesecke & Devrient и Oberthur Fiduciaire Венесуэла также расплачивалась очень неохотно. Поэтому на тендере правительство получило заявки на производство всего 3.3 млрд банкнот. «От такого заказа у кого хочешь глаза на лоб полезут», — делится своими впечатлениями один из участников событий. «Этого заказа хватит, чтобы  обеспечить работой свое предприятие на целый год, но кто станет так рисковать, связываясь со столь ненадежной страной как Венесуэла»? Еще одна проблема — количество денег, необходимых для элементарных операций. Самая крупная банкнота в Венесуэле — 100 боливаров, сейчас на нее можно купить разве что сигарету поштучно.

Куда катится этот мир?

Бывший чиновник Центробанка рассказывает, что в 2013 году регулятор начал разработку банкнот достоинством 200 и 500 боливаров. Однако страна так ни разу и не заказала эти купюры. Таким образом, отказавшись печатать более крупные банкноты и не оплачивая услуги поставщиков, Венесуэла загнала себя в угол. Монетные дворы дают задний ход. Привычные партнеры отказываются вести дела с ненадежным контрагентом, а центральный банк вынужден вести переговоры с новыми поставщиками, в том числе и с российским Госзнаком. По некоторым данным, ему удалось заключить контракт с бостонской компанией Crane Currency. По словам Стива Хэнка. профессора прикладной экономики в Университете Джонса Хопкинса, изучавшего гиперинфляцию, чтобы поддержать доверие к валюте правительства чаще всего добавляют нули на купюры, а не наводняют рынок бесполезными бумажками. «Когда люди возят с собой тележку денег, чтобы купить хот-дог, дела совсем плохи», — отметил он. «Даже экономика наличных расчетов начинает давать трещину».

Некоторые валютные эксперты утверждают, что Венесуэла тратит на логистику, связанную с печатанием денег, гораздо больше чем нужно, потому что правительство своевременно не ввело в обращение банкноты более высокого номинала, опасаясь, что это будет воспринято как признание факта инфляции. Как ни парадоксально, но чиновники его упорно отрицают. «Однако крупные купюры — это не причина, а следствие инфляции», — поясняет Оуэн Линцмейер, эксперт из банка в Сан-Франциско, автор двух каталогов мировых валют. «На самом деле, крупные банкноты помогают экономить, ведь десять ветхих купюр можно поменять на пять или даже на одну». 

В России самое большое неравенство в мире. По данным Global Wealth Report, у нас на 10% богатейших россиян приходится 82% всего личного богатства. Вот вы как считаете, неравенство — это плохо?

Термин «неравенство» очень широкий. И экономическое неравенство не ограничивается, а может быть, даже не выражается в неравенстве владения активами. Неравенство, о котором говорят исследования, построено на идее, что стоимость активов, которыми владеет человек, можно посчитать, оценить и сравнить со стоимостью активов других людей. Но это не совсем так.

Возьмем, например, . Как вы посчитаете стоимость его активов? Во-первых, рыночная стоимость небольшого количества акций Rusal явно не соответствует всей стоимости Rusal, никто ее не купит за эти деньги, и продать ее за эти деньги невозможно. Во-вторых, кому принадлежат эти акции на самом деле — Олегу Дерипаске или Кремлю? Или вообще лоббистам, которые могут завтра компанию отобрать?

Идея того, что в России самое большое неравенство активов, связана в основном с тем, как устроена Россия, а не с тем, какое здесь на самом деле неравенство. Россия — ресурсная страна, в которой большими активами являются месторождения и предприятия, перерабатывающие природные ресурсы.

Квазифеодальная, очень коррупционно наполненная система вызывает ощущение, что здесь очень большое неравенство в активах. В России правильнее говорить о неравенстве в области доходов. Неравенство доходов в России тоже очень высокое, хотя и не такое, как по активам.

И когда вы спрашиваете, неравенство — это хорошо или плохо, я должен спросить, а какое неравенство? Неравенство в доходах такое, как в России, — плохо, а такое, как в Штатах или Израиле, — хорошо. Когда возникает хорошее неравенство? Когда оно мотивирует бедных богатеть, а богатых — делиться.

Неравенство российского толка — это плохое неравенство, оно мотивирует бедных ориентироваться на помощь государства, а богатых — все больше и больше богатеть и все меньше и меньше отдавать в социум.

Для борьбы с неравенством часто предлагают использовать простые рецепты — менять налоговую систему, вводить прогрессивную шкалу подоходного налога и так далее. Это правильный, актуальный подход, что государство вмешивается и пытается так решить проблему неравенства?

И да, и нет. Решение проблемы неравенства приводит к отсутствию экономики. Здесь как в физике: любое движение — это движение в силу градиента, в силу того, что где-то больше, а где-то меньше, где-то беднее, а где-то богаче, кто-то хочет заработать, а кто-то готов потратить. Если все будут равны, то процесс остановится.

Неравенство должно порождать мотивацию, но мало мотивации разбогатеть, еще нужны лифты, которые позволяют это сделать. Мало мотивации заняться бизнесом и обеспечить семью, нужна еще среда, в которой заниматься бизнесом можно легко.

Государство в России же достаточно активно пытается подменять среду социальными субсидиями и гарантиями. А когда вы даете много социальных субсидий и гарантий, вы уменьшаете мотивацию. Поэтому перед государством всегда стоит сложная дилемма — до какой степени нужно поддерживать людей, чтобы они не умирали с голода и не взбунтовались, но при этом сохраняли мотивацию.

В России этот вопрос сильно стерт, потому что государство самодеятельность убивает, а значит, не заботится о мотивации. Мы уже не в XV веке, здесь нельзя заставить умирать людей с голода, нужно как-то их кормить, поэтому их как-то кормят. Но поскольку сама мотивационная часть из повестки дня выключена — по понятной причине, — нам не нужно свободное общество, состоящее из активных людей: это противоречит феодальной конструкции. Так что говорить о том, хорошо или плохо, что государство вмешивается в неравенство, бессмысленно. Это просто единственный доступный вариант.

Венесуэльский сценарий

Вы вместе c «Левада-Центром» представили исследование, основанное на опросе бизнесменов. И вы писали: «Велика вероятность, что на следующем этапе правящей группе придется жертвовать остатками рыночной экономики и сбалансированностью финансов, политики, чтобы продлить свое правление. В этом случае страну ждет так называемый венесуэльский сценарий». Вы считаете, что эти тревожные ожидания имеют основание? Что риски очень нехороших явлений в обществе высоки?

Все чуть сложнее. Сегодня в стране достаточно ресурсов для того, чтобы удерживать общество от взрыва. Посмотрев из окна, мы видим, что нет массовых социальных протестов. Это означает только одно: общество на сегодня удовлетворено в достаточной степени, чтобы не возникло массового социального протеста.

Проблемы нас ожидают в будущем, потому что экономика сокращается. Что бы ни писал Росстат, по косвенным данным мы видим, что экономика сокращается и будет продолжать сокращаться, потому что нет рычагов развития. Государственная система управления становится все менее эффективной, государственные корпорации управляются менее эффективно, уровень коррупции все выше, руководство дряхлеет, методы управления страной оказываются все более и более устаревшими.

И мы, конечно, придем к тому, что эта система исчерпает свои ресурсы для поддержания социальной стабильности. К моменту, когда сперва локально, потом глобально будут возникать протесты. Причем необязательно уличные, протесты могут носить более структурный характер.

Например, выборы будут выигрывать ставленники других партий, другие партии будут чувствовать себя более свободно, а выборы будут фальсифицировать так, что возникнут протесты уже против результатов выборов локальных. Регионы будут становиться более независимыми, все большую и большую силу будут набирать как бы системные, но при этом полунезависимые организации, как КПРФ, у которых будет своя повестка, и они почувствуют возможность перехватить контроль и будут двигаться в эту сторону.

Собственно, это то, что происходило в странах типа Венесуэлы. Там ведь не великая народная революция приводила к власти новый режим, а революция кулуарная, когда некоторые привластные группы получали контроль и по-своему им распоряжались.

То же самое будет происходить в каком-то виде здесь. В итоге будущее, как в Венесуэле, наступает рано или поздно, по счетам нужно будет платить. Ну и картинка будет более или менее такой же, как сейчас. Но это не пять лет и не десять, у страны еще есть достаточно большой запас.

Вы думаете, существующий режим в России, понимая под этим все структуры власти, готов к такому неожиданному повороту, как в Венесуэле? Власть способна вдруг вернуться к каким-то социалистическим идеям?

Это же вопрос обстоятельств. Вот посмотрите на несколько примет нашего времени. Российский ВВП больше не реагирует на рост стоимости нефти. Нефть очень выросла в прошлом году, но не так, как ВВП, даже если принять позицию Росстата про 2,2% роста, что, конечно, неправда. Это признак того, что увеличение доходов от нефти не транслируется в экономику.

Доходы населения тоже падают и падали в 2018 году, несмотря на рост стоимости нефти. Значит, пролиферация перестает быть успешной. Кроме того, сама по себе экономика с точки зрения доходов сжимается. При этом, когда мы говорим про доходы населения, мы забываем, что доходы населения включают в себя доходы околокремлевских чиновников, прокуроров, олигархов, бизнесменов, программистов и так далее. Но если вы, например, посмотрите, что происходит с доходами населения ниже медиального дохода, то увидите, что там катастрофа, там двузначные падения.

Люди очень быстро теряют деньги. И те люди, которые зарабатывают не очень много в России, они традиционно зарабатывают не на государственной структуре, а значит, у нас умирает альтернативный процесс, умирает альтернативный бизнес. А это, в свою очередь, значит, что государству придется больше вкладывать для того, чтобы поддерживать людей. Но эта поддержка не может быть вечной и не может быть в любом объеме.

За время после выборов было принято несколько базовых экономических решений, одно из них — это пенсионная реформа. Кто-то называет это просто изъятием средств, кто-то — пенсионной реформой. Как вы ее оцениваете?

Я бы не назвал это реформой, это конфискация.

Почему?

Реформа — это некоторая система, которая дает вам возможность долгосрочно отвечать на вопрос, как вы будете жить. Когда вы просто повышаете пенсионный возраст, пытаясь сократить дефицит пенсионного бюджета, и при этом понимаете, что у вас падает объем трудовых ресурсов, падают доходы населения, а число пенсионеров растет, вы не отвечаете на вопрос, что будет через десять лет. А вам через десять лет придется повышать пенсионный возраст еще раз. Это просто путь в никуда.

Даже если пенсионная реформа — конфискация, это решение было мотивировано интересами бюджета, а не желанием угодить населению. Российская власть очевидно не настроена на популистские шаги. В этой связи возможен ли у нас венесуэльский сценарий?

Здесь хорошую и неожиданную аналогию можно провести с Федеральной резервной системой США. Задача ФРС — это, грубо говоря, повышать ставки, пока не наступит кризис. Когда все на рынке говорят о будущей рецессии в Штатах, американская резервная система все равно продолжает повышать ставки, потому что они набирают уровень для того, чтобы им было больше, куда падать.

Сейчас руководство России заняло подобную позицию в отношении социума. Они пытаются максимально зарезервировать средства и максимально ужать социальные выплаты и распределение денег в обществе, пока общество им это позволяет. Собрать как можно больше резервов, как можно больше средств и вывести общество на как можно более низкий уровень обеспечения для того, чтобы в момент, когда будет понятно, что это предел и необходимо политику смягчать, у них было бы больше пространства для резерва и для маневра. Поэтому я и говорю, что в ближайшие пять лет я бы не ждал каких-то серьезных изменений.

Одной из проблем Венесуэлы, к которой мы постоянно возвращаемся, называют то, что за последние годы правления Мадуро оттуда уехала большая часть образованного населения. Ее вымыло в соседние страны, в Европу и США. Вы не видите такого же риска для России?

Здесь Россию, наверное, нельзя сравнивать с Венесуэлой. Из Венесуэлы люди бегут, потому что там нищета и произвол. В России у образованной и состоятельной части населения риск нищеты не очень высок, давайте будем реалистами. Мы с вами образованные, более или менее состоятельные люди, и нам не нужно бежать из этой страны.

Здесь можно много говорить об эстетических и этических разногласиях, да, мне во многом противно то, что происходит, ситуация с «Открытой Россией» и ситуация с другими оппозиционерами, ситуация с безумием силовиков. У меня все это вызывает отвращение, но тем не менее я не вижу рисков для своей жизни сегодня, мне не нужно отсюда бежать.

Из России уезжает, конечно, много людей, десятки тысяч людей, которые могли бы приносить экономическую пользу. Уезжают — по причинам совершенно объективным — туда, где бизнеса больше, туда, где ВВП больше, и туда, где здравоохранение лучше.

Кроме того, когда речь идет о детях, возникает вопрос, ну, хорошо, предположим, дети захотят тут остаться. Но что они будут делать? В России очень мало возможностей. Вот у меня старшая дочь — врач, средняя дочь — биохимик, третий ребенок сейчас учится, занимается neuroscience, то есть проблемами мозга и мышления. Сын пока маленький. Никто из них заниматься бизнесом и работать в «Газпроме» не хочет.

Моя дочь работает врачом в Израиле. Она там, во-первых, получает очень большие деньги, во-вторых, там несравнимая с Россией система медицины, и она действительно может делать серьезные вещи.

И здесь проблема не только в том, хорош Путин или плох, а просто в том, что если ты хочешь быть здесь химиком, то ты будешь работать на плохом оборудовании, в плохом месте, без связи с зарубежными коллегами, получая мизерную зарплату — в два раза меньше, чем получает секретарь в «Газпроме». Хотят этого люди? Не хотят. Сложно этим людей попрекать, мне кажется.

Спорные миллиарды

Сейчас подавляющее большинство миллиардеров подошло к такому возрасту, когда им нужно передавать или по крайней мере задумываться о том, кому передать свои империи. Должна ли Россия вводить инструменты регулирования передачи наследства? И второй вопрос: как вы думаете, эти наследники, которые растут, они страну изменят?

У нас миллиардеров не так много. Долларовых меньше ста, по-моему, и мы их всех знаем, в Кремле их список тоже есть. И я очень сомневаюсь, что они смогут передать по наследству то, что им принадлежит внутри России. На мой взгляд, кремлевская позиция состоит в том, что это государственные активы, которые им дали подержать.

Кроме того, даже если считать их миллиарды как частную собственность, эти миллиарды очень часто спорные. Сколько на самом деле стоит бизнес при условии, что у него очень много, например, оборонных бизнесов и бизнесов, которые приносят убытки? Сколько стоит МТС, если завтра можно отобрать у нее лицензию?

Понятие большой собственности для России очень условно, поэтому я не думаю, что для этих людей вообще стоит вопрос о передаче по наследству собственности в России. А то, что у них не в России, они будут передавать по законам тех стран, где это находится.

После того, как провалились попытки немедленного свержения Лукашенко, активно заговорили про «венесуэльский сценарий свержения Лукашенко». Иронично, что когда об этом говорят в контексте вопроса свержения, так как Мадуро так и не был свергнут, пережив огромное кол-во переворотов, попыток покушения, уничтожение венесуэльской экономики и открытый грабеж государственных активив за рубежом.

По сути, венесуэльский сценарий, когда оппозиция о нем говорит, означает обвал жизненного уровня большинства белорусов внутри Белоруссии и разграбление белорусских активов за рубежом. Причем это особо и не скрывают, в координационном совете оппозиции прямо говорят, что надо ухудшить жизненный уровень в Белоруссии, чтобы толкнуть людей против Лукашенко. По этой же схеме работала венесуэльская оппозиция, всячески помогая США форсировать коллапс местной экономики и обвал жизненного уровня, горячо поддерживая санкционную удавку, которая не привела к свержению Мадуро, но эффективно ударила по обычным людям.

Соответственно, примерно такого же для обычных белоруссов хотят и белорусские оппозиционеры, которая обвиняя Лукашенко в жажде власти, совсем не гнушаются открыто говорить, что они хотят сделать больно простым гражданам, чтобы добиться желаемых политических результатов. А потом еще ноют про жестокость ОМОНа.

Собственно, в Москве уже на это обратили внимание, указав на попытки перевести ситуацию к «венесуэльскому сценарию», где вместо Гуайдо могут использовать куклу Тихановскую, на которую вполне спокойно могут начать переписывать белорусские активы за рубежом, как это делают с марионеткой Гуайдо. С учетом близости РФ, организовать экономическую блокаду Белоруссии будет сложнее, а как показало отсутствие общенациональной забастовки, основная масса рабочих на наживку не клюнула, даже когда оппозиция открыто пыталась организовать подкуп рабочих, чтобы они не боялись совершать самоубийство.

Но уже сам факт обсуждения «венесуэльского сценария» наглядно говорит о том, что первоначальный план беломайдана провалился и теперь приходится пересобирать стратегию захвата власти. Для Лукашенко, такой сценарий откровенно выгоден, так как когда оппозиция и ее хозяева начнут фактически ухудшать жизнь обычных белоруссов и грабить гос.собственность за рубежом, Лукашенко будет проще показать, кто виноват в происходящем и разыгрывать карту защитника простых белорусов и стабильности. В этом плане оппозиция перед достаточно неприятным выборов — если не менять стратегию и просто продолжать бродить, то протесты постепенно сдуются, а репрессии будут не за горами. Если же переводить ситуацию в русло «Венесуэльского сценария», то вероятность более открытого вовлечения Запада увеличиться, но вот поддержка внутри Белоруссии будет падать еще быстрее, так как Лукашенко для сомневающихся будет выглядеть очевидным меньшим злом в сравнении с теми, кто уничтожает экономику Белоруссии в кооперации с «западными партнерами».

Но не стоит забывать, что венесуэльский сценарий подразумевает попытки физического устранения президента, что мы в Венесуэле наблюдали неоднократно — начиная от попыток свержения и заканчивая попытками убийства (например, атака дрона на военном параде). На фоне экономического давления и ограбления страны, там предпринимались прямые попытки обезглавливания верхушки страны и перехвата управления. В первую очередь они связаны с поиском слабых мест в силовых структурах Венесуэлы, где ищут предателей, которые способны во время переворота заблокировать реакцию гос.структур. Отсюда и массовые призывы к военным и силовикам «выбирать свободу», «переходить на сторону народу» и прочая стандартная пропаганда.

С другой стороны, давление на силовой аппарат Венесуэлы привело к тому, что в Венесуэле начали более активно работать кубинские спецслужбы, а также военные РФ и Китая, которые совместными усилиями помогли Венесуэле выстоять. В случае с Белоруссией, подобное давление на МВД Белоруссии, КГБ и вооруженные силы, с очень большой долей вероятности приведет к более тесной работе белорусских и российских силовых структур, тем более что Венесуэльский сценарий просто не оставляет Лукашенко особого выбора, кроме как опираться на политические и силовые инструменты, которые может предоставить Россия, а также потенциальную экономическую помощь, которую может предоставить Китай.

Поэтому, и есть определенные сомнения, что Венесуэльский сценарий в Белоруссии повториться, что уже прекрасно видно по колебаниям Запада с признанием Тихановской. А без белорусского Гуайдо, это будет уже совсем другая история.

ЖЖ: colonelcassad

В экономической науке существует понятие ресурсного проклятия, или голландской болезни. Речь идет о чрезмерной зависимости некоторых стран от экспорта природных ресурсов, которая тормозит их развитие. Обычно имеют в виду углеводороды, то есть нефть и газ.

Венесуэльский сценарий

Нередко можно наблюдать, что страны, имеющие богатые ресурсы, оказываются на более низком уровне экономического развития, чем те, в которых природные богатства ограничены или вовсе отсутствуют.

Хуан Пабло Перес Альфонсо занимал пост министра развития в Венесуэле в период, когда нефтяные цены были максимально высокими. Уже тогда он говорил, что лет через 20 нефть погубит его страну. Прошло некоторое время, и ВВП Венесуэлы начал падать каждый год на 15%, а инфляция достигла одного миллиона процентов. А теперь к этому добавились политический кризис, появление сразу двух президентов и угроза интервенции.

Россия и Венесуэла: найдите пять различий

Конечно, в нашей стране венесуэльский сценарий невозможен. Просто потому, что Россия всегда шла особенным путем, опровергала все прогнозы и возрождалась из пепла и разрухи. Но изучение опыта этой латиноамериканской страны полезно и для нас.

Специалисты называют пять причин, приведших Венесуэлу к дефолту:

1. Снижение цен на нефть.
2. Перерасход социальных дотаций.
3. Большие расходы на повышение имиджа страны и действующей власти.
4. Отсутствие экономических реформ.
5. Огромные долги по внешним кредитам.

Напомню, все вышесказанное касается Венесуэлы, а не нашей страны. Но неужели ни один из пяти пунктов не подходит к России? Рассмотрим их по порядку.

Зависимость от цен на углеводороды

Известно, что сейчас в мире идет процесс снижения цен на нефть. Правда, они точно так же могут со временем и подняться.

Хуже то, что в нашей стране большинство отраслей в стране менее рентабельны, чем добывающие. Поэтому их развитие идет по остаточному принципу. Это приводит к недостаточно быстрому развитию перерабатывающих и высокотехнологичных производств. Из-за этого экономика России становится очень зависимой от ценовой конъюнктуры на сырьевом рынке, ведь значительная часть экспорта приходится на сырьевые ресурсы.

Расходы на социальные нужды

Трудно спорить, что государство старается заботиться о своих граждан, тратя на социальные нужды значительную часть доходов от продажи углеводородов. Примерно 30 миллионов жителей России работает в бюджетной сфере, получая зарплату от государства. В некоторых регионах количество бюджетников достигает 85 процентов, поэтому на их содержание там уходит около 75 процентов региональных бюджетов.

Но хуже всего, что слишком много регионов России являются дотационными. Государство может позволить расходовать бюджетные средства на дотации, вместо того, чтобы развивать там несырьевой сектор экономики и сделать эти регионы прибыльными. Пока что доходы от экспорта ресурсов позволяют так поступать.

Имидж страны

Разумеется, имидж – важная составляющая жизни любого государства. Трудно не заметить, что различные культурные, спортивные праздничные мероприятия проводятся в России с особым размахом. Кажется, что это чистейшее, ничем не оправданное расточительство.

С одной стороны, доля правды в этом утверждении есть. Даже в дотационных регионах устраиваются шикарные фейерверки, тратятся деньги на декорации для центральных площадей во время праздников. И нередко все эти расходы идут на то, чтобы провести однодневное мероприятие с большой помпой.

С другой стороны, многие относят к таким неоправданным расходам, например, проведение Сочинской Олимпиады и Чемпионата мира по футболу. Но тут надо смотреть шире.

Не секрет, что перед проведением этих мероприятий создавались инфраструктурные объекты, необходимость которых назрела уже давно, но не было повода для их создания. Конечно, потраченные деньги послужили повышению имиджа страны и ее руководства. Но еще они были вложены в новые автодороги, мосты, стадионы, аэропорты и многое другое. Многие граждане нашей страны участвовали в строительстве и обслуживании этих объектов, заработав хорошие деньги своим трудом.

Не стоит забывать и о том, что зарубежные гости, приезжая на эти масштабные мероприятия, не только восхищались нашей страной, но и тратили здесь свои средства. Они питались, поселялись в гостиницах и кемпингах, тратились на проезд, покупали билеты на мероприятия и т.д. Конечно, трудно сказать, насколько расходы на организацию были перекрыты доходами от проведения мероприятий, но в данном случае, бесспорно, государство не просто потратило колоссальные средства, не получив никаких поступлений. Не исключено, что эта кажущаяся расточительность с лихвой окупилась.

Экономические реформы

Нельзя сказать, что руководство страны ничего не делает для ее будущего. Принимаются меры по развитию промышленности, сельского хозяйства, высоких технологий, транспорта и других отраслей. Заметно, что органы власти видят опасность перекоса российской экономики в сторону сырьевого сектора. Не всегда эти реформы оказываются эффективными, но заметно, что работа идет.

Конечно, Россию пока трудно назвать мировым индустриальным лидером, но если продолжать работу в том же направлении, то шансы у нашей страны неплохие.

Неработающие деньги

Венесуэла набрала слишком много кредитов за рубежом. У России другая проблема. Крупные российские предприниматели, не доверяя государству и уклоняясь от налогообложения, стараются держать свои средства в оффшорах и на зарубежных счетах. Эти деньги не работают на российскую экономику.

Но в последнее время страны Запада начинают играть на руку России, создавая проблемы нашим олигархам. Это заставляет их возвращать свои капиталы на Родину.

Грозит ли России ресурсное проклятие?

Нельзя сказать, что Россия переживает острый приступ «голландской болезни», но определенные симптомы нельзя не заметить. Конечно, болезнь эта очень опасная. На примере Венесуэлы видно, к чему может привести ее развитие.

Но зачем нам брать пример с Венесуэлы? Неужели больше не с кого?

Конечно, можно порассуждать про особую миссию России, которая пойдет своим путем, а за ней гуськом двинутся все остальные народы мира. Но правильно ли это? Вот, например, Петр I не считал зазорным учиться у других. Во многом благодаря этому Россия стала великой державой, одним из мировых лидеров.

Главное, знать меру и не путать использование зарубежного опыта с переходом в чужое подчинение.

А ведь в мире есть страны, которые имеют богатые природные ресурсы, но не подхватили вирус «голландской болезни». Среди них можно назвать Норвегию, имеющую солидные запасы углеводородов и умело распоряжающуюся своими ресурсами. А еще есть Объединенные Арабские Эмираты, которым нефть помогла превратить страну в цветущий оазис.

Конечно, по размерам территории Россию нельзя сравнивать с этими государствами. Но, например, с США сравнить можно. В структуре экспорта этой страны велика доля несырьевого сегмента. При том, что ее запасы полезных ископаемых очень велики, она смогла стать крупнейшей индустриальной державой мира.

Разумеется, Россия – страна особенная, и у нее свой путь, который приведет ее к богатству и процветанию. Но важно идти по этому пути с открытыми глазами и не наступать на чужие грабли.