это моя Винтовка это праздник
Песня Винтовка это праздник является одной из значимых в альбоме «Армагеддон-попс», вышедшем свет в далеком 1989-м году. Что же касается музыки и слов, они написаны Егором Летовым в 1988-м. Бытует мнение, что название перефразировано поэтом из тезиса «Винтовка рождает власть», который произнес глава КНР Мао Цзэдун в 1938-м году.
По сути, это не лишено логики, ведь, по словам очевидцев, с юности тяготеющий к чтению, музыкант очень любил «заимствовать» звучные фразы и изречения со страниц печатных изданий, из фильмов и телепередач. Нет, речь вовсе не идет о плагиате — ведь мировосприятие гения придавало этим образам совершенно иной смысл.
⌂АУДИОТЕСТЫКАРАОКЕАККОРДЫ
Если в речи китайского политика оружие позволяет захватить власть, базирующуюся на подчинении, то у Егора данное понятие несколько видоизменяется. Можно сказать, под «праздником» подразумевается триумф, что приходит после того, как революция совершена и справедливость восторжествовала. Соответственно, для него винтовка – это не только способ отстоять свои права и идеалы, но и средство для достижения счастливого будущего для всего народа. Именно «долгая счастливая жизнь», которая может наступить в результате перемен, и есть тот самый «праздник».
Винтовка это праздник текст аккорды
Винтовка это праздник текст аккорды
Припев:
Em Bm
Винтовка - это праздник, все летит в пи*ду.(4р)
C
Люди сатанеют, умирают, превращаясь
D
В пушечное мясо, концентраты, нефть
G
Зловонные траншеи, пищевые отходы,
B
Идеальные примеры - сперму, газ и дерьмо.
Припев.
Семена анархии дают буйный рост,
Социальный триппер разъедает строй
Ширится всемирный обезумевший фронт
Пощады — никому, никому, никому
Припев.
Тифозные бараки черепных коробок
Газовые камеры уютных жилищ
Менты и патриоты, костыли, ремни
Сплошная поебень, поебень, поебень
Припев.
Люди сотанеют умирают превращаясь
В топливо, игрушки, химикаты и нефть
В отходы производства, мавзолеи и погоны
Вижу — ширится растет психоделическая армия
Винтовка это праздник аккорды
Но упоминание о «психоделической армии», которая в тексте Егора «ширится и растет», наталкивает на мысль, что война в данном случае идет не посредством выстрелов и взрывов, а в несколько ином ключе – это милитаризированный конфликт, в котором представители музыкального андеграунда пытаются повлиять на народное сознание посредством своих творений. Одним из таких людей был и сам Летов.
Сила, которая старается бороться с окружающей действительностью в понимании автора стихийная, анархическая. Причем, как и герой Булгакова, Егор видит ту самую «разруху в головах» (тифозные бараки черепных коробок) – соответственно, изменение действительности возможно лишь в том случае, если изменится людское мировоззрение.
Называя жилища «газовыми камерами», Летов намекает на то, что апатичное существование – не выход, а шаг назад, к регрессу. Единственный способ добиться позитивных изменений – не молчать, «не гнить заживо в своих уютных квартирах», а открыто заявить о своей позиции и желании стойко отстаивать ее, выражать свой протест.
Тем не менее, любая война невозможна без жертв. Строй разъедается социальным триппером и редеет, люди становятся подобием пушечного мяса — высокие чины жертвуют ими направо и налево, умывая руки, перепачканные в крови. Образы и картина мира чем-то схожи с небезызвестным «Русским полем экспериментов», однако Винтовка это праздник менее депрессивна.
Глубокие метафоры в песне соседствуют с экспрессивными и не всегда цензурными способами выражения своих мыслей – впрочем, это в духе творчества Егора того времени. Война делает людей черствыми и безжалостными как к врагам, так и к тем, что находится рядом. Именно для отображения данного состояния автор вводит достаточно оригинальный глагол «сатонеют».
Что же касается победы, в данном творении она не близка, но и не далека – можно сказать, что война находится в самом разгаре. А «армия» нуждается в большем количестве отчаянных вольнодумцев, которые здесь являются «бойцами».
Читайте еще разборы песен
Винтовка это праздник аккорды
Винтовка — это праздник!
Всё летит в пизду!(с) Егор Летов
В 14 лет я воспринимала эти строчки буквально, кровожадно — это резонировало с подростковым бунтом. Теперь, как многое у Летова, они стали совсеем не буквальными. Это образ «праздника непослушания» среди конвейерных дней графика, твоего личного ГРАФИКА.
Это перестройка 80-х, анархисты и панки, военкоматы и галоперидол, ослепление и убивание осточертевшего циклопа совдепии.
Это безысходность героиново-винтовых 90-х.
Это ложное ощущение («ВЫРВАЛИСЬ!») сытости нулевых, разнообразие цифровых и химических развлечений, от сиропов от кашля до драгонфлаев, от роботов-пылесосов до айпадов/фонов/подов.
Летов, вроде «припанкованный», забавный такой, вневременной, «я всегда буду против» — СКАЗАЛ всё, что мог сказать поэт о бытии русского человека в путешествии из СССР в РФ на ржавом катафалке с гниющими трупами, «на патриархальной свалке устаревших понятий…»
Под пальцами «властей» мы медленно преображаемся — из серого комка китайского адидаса с пакетом клея, из чересчур широкоплечих курток и вязаных свитеров а-ля Даня Багров в менеджеров, операторов call-центров, ипотеку, социальное расслоение и чувство ложной свободы.
Чувство ложной свободы (ЧЛС) — это когда плебсу подсунули сто видов жрачки, чтобы за ушами трещало и было ощущение «Я ВЫБИРАЮ».
Ну что ж, выбираем: модель авто, марку мобилки, парфюма, кафе, джинсы, трусы, моду на анорексию, моду на тотальную эпиляцию, моду на бороды, моду на естественность (модели плюс сайз, «да» растительности на теле!), моду на добродетельность (волонтерство, помощь собачкам, бабулькам, детишкам), моду на «интеллектуальность». Выбор, блядь.
Я ни на секунду не чувств(-ую)овала себя свободной в социуме. На работе у меня есть выбор —пользоваться зелеными или розовыми стикерами, пить кофе или чай или не пить. В магазинах — выыыыбор, о да!
На улице выбор еще интереснее: пить пиво на бульваре и быть оштрафованным мусорами или не пить, а можно ведь зашхериться, как в студенческие годики, так, что мусор носу не подточит. Переходить на зелёный или на красный, платить в автобусе или пролезать под турникет, говорить «здрасте», «до свиданя», «как ваша собачка выросла утютю!» (или сделать вид, что не заметила знакомого).
Нет выбора в обществе, всё тесно, узко, скучно.
Есть только выбор мой личный, единственное, что у каждого есть — распоряжение своим существованием: жить/как жить/не жить. Коллективному подсознательному
генсеку
Путину всё-рав-но я в 27, 35 или 55 помру. А мысля стратегически, коллективным муравейником, хорошо бы создать крепкую ячейку общества, платить исправно налоги, нарожать побольше солдат и просто свидетелей грядущего пиздеца и помереть до пенсии.
Коллективный подсознательный Дон Хуан сказал бы, что Егор Летов пробавлялся контролируемой глупостью и пробавлялся успешно. Продуманное в прогулках по лесу, в прогулках по голове, переощущенное под кислотой, в реанимации, под впечатлением от музык — что смог, то донёс, не расплескав, оно облечено в слова так точно, что не убавить, ни прибавить ни мне ни тебе. Это выплевано, выплакано, выстрадано сердцем и я верю этим словам.
«Пластмассовый мир победил…»
Что еще добавить? Только нелепых траурных фонариков, солнечных зайчиков, котеек, плюшевых мишуток, калейдоскопов мыслей — это «моя оборона».
Мой любимый, заслушанный, пережитый, прожитый в ИСС неоднократно альбом PF «Стена» и отличный одноим. фильм больше про интимное, с детства пускающее корни, про травмы, которые по кирпичику строят надежную круглую стену. Внутри — беззащитное мясо со своими переживаниями, чувством вины и экстистенциальным одиночеством. А Черви со скальпелями препарируют мясо и судят, судят, судят. («Hey Judge! Shit on him!)
А у Егора глобальнее — про выживание автономной мозговой единицы в условиях советско-россеянского вечного пиздеца. И мрачность поэзии: «некрофилия», «харакири», «винтовка»,»коса цивилизаций» сглаживается тем, что это страшные сказки, но всё сводится к вере в солнечного зайчика, в «мою оборону». «Верую, ибо абсурдно» (якобы по Тертуллиану): теплее, теплее, кажется я нащупываю тут нечто общее. «Оборона солнечного зайчика» — всё, что у меня, нас, людей, еще живых, есть. И катарсис, итог на последнем альбоме:
«Кто бы что ни делал, кем бы кто ни стал — Никто не проиграл».
В канун новогодних праздников «Известия» решили вспомнить, как в газете поздравляли читателей на протяжении ее более чем вековой истории. С 1917 года в стране не раз менялось отношение к празднику, и мало что отразит эти веяния эпох лучше, чем наши старые подшивки.
Фото: ИЗВЕСТИЯ
Винтовка — это праздник
В новогодних выпусках 1918–1920 годов нет ни слова о Новом годе, всё внимание уделяется борьбе с контрреволюцией. Заголовки передовиц: «Меньшевики и белый террор», «Разногласия среди союзников». 3 января 1919 года читателей поздравляют с праздником, однако не Новым годом, а с днем винтовки — специально введенным, чтобы дать возможность сдать оружие тем гражданским, кто этого по каким-то причинам еще не сделал.
Выпуски 30 и 31 декабря того же года также посвящены актуальным событиям в жизни молодого советского государства, поэтому поздравлений от Владимира Ленина или Иосифа Сталина с этим праздником не публиковалось. Ситуация меняется только после 1929 года — тогда стали предприниматься первые попытки «реабилитировать» празднование «буржуазного» Нового года, дабы «отвадить» граждан СССР от близкого по датам Рождества.
В 1929 году в стране официально запретили празднование Рождества Христова. В канун 7 января стали проводиться специальные собрания, на которых комсомольцы зачитывали доклады, разоблачавшие религию как буржуазный пережиток, и призывали активнее начинать строить социализм. Одновременно велась борьба и с христианским символом — рождественской елкой.
Владимир Маяковский так писал:
Купишь елку, так и то не ту, которая красива,
а оставшуюся после вычески лесных массивов.
Что за радость?
Гадость!
Почему я с елками пристал?
Мой ответ недолог:
нечего из-за сомнительного рождества Христа
миллионы истреблять рожденных елок.
Новогоднее собрание бойцов и командиров 8–ой Гвардейской имени И.В.Панфилова стрелковой дивизии. 31 декабря 1941 года. Западный фронт
Фото: РИА Новости/Виктор Кинеловский
Официальный запрет на елку и празднование Нового года в СССР продержался до 1935 года. Выяснилось, что, несмотря на антиновогоднюю и антирождественскую политику, народ упорно продолжал следовать традициям. Тогда в ЦК партии большевиков было принято решение ввести новые обычаи на основе старых — в 1936 году был издан декрет Совнаркома об официальном праздновании Нового года, но с пролетарскими атрибутами и колоритом. Рождество же так и осталось под запретом.
В 1937 году праздничный выпуск от 31 декабря начинался с поздравлений пролетариату СССР с окончанием года. Статья «На пороге нового года» рассказывала читателю о достижениях в народном хозяйстве, отмечая, что «капиталистический мир с нарастающей тревогой перешагнет этот порог». Номер полон поздравлений от писателей и поэтов, строго соблюдена политическая повестка. Поэт Михаил Голодный писал: «Новогодний Мороз, налетай на бледный нос… Бородою до Памира в небо синее вцепись». Это отсылка к открытию Западно-Памирского тракта имени Сталина, строительство которого шло полным ходом на тот момент.
В последующие довоенные годы жителям СССР начинают прививать особые традиции. В статье «Детский праздник» всех желающих приглашают прийти на празднования в Днепропетровске, Саратове, Тбилиси, Москве, Ленинграде. Местные школьники обещали незабываемые балы-маскарады со сценами из книги «Как закалялась сталь».
Во время Великой Отечественной войны в выпусках «Известий» новогодней тематике не уделяется много внимания, однако после окончания периода восстановления экономики праздник снова возвращается на страницы издания.
Фото: ИЗВЕСТИЯ
Было чем гордиться
В 1955 году Никита Хрущев и Николай Булганин обратились с поздравлениями к народу, отметив заметные успехи страны в международной политике.
— Советские люди законно гордятся своими успехами в мирном созидательном труде, огромным вкладом в упрочение мира, который они внесли в минувшем году.
В значимый 1961 год вся первая полоса посвящена празднованию Нового года и первому полету человека в космос. Она даже оформлена в виде елки с фотографиями со съезда коммунистической партии и снимками Юрия Гагарина.
— В нашей стране, своими свершениями обгоняющей время, каждый Новый год — это и впрямь год новый. Он всегда несет советскому народу множество новостей и событий, великих и малых, удивительных и счастливых, приближающих нас к заветной цели нашего восходящего движения — коммунизму.
В 1972 году газета выходит с заголовком «С великим всенародным праздником». И речь идет не только о Новом годе, с которым Леонид Брежнев уже по традиции поздравил население, но и о 50-летии образования СССР. Отдельно были опубликованы телеграммы из различных частей света, где находились советские ученые, например, из Атлантики: «Примите горячие тропические поздравления с Новым годом, будьте счастливы, судно «Муссон».
Генеральный секретарь ЦК КПСС Брежнев Л.И. во время новогоднего выступления по Центральному телевидению, 1974 год
Фото: ТАСС/Мусаэльян Владимир
«О партийности Деда Мороза»
Последний номер 1983 года начинался с поздравлений генсека Юрия Андропова.
— В минувшем году мы работали хорошо, в новом мы не должны терять темпов, работать лучше и продуктивнее.
Весьма характерно для истории празднования Нового года, что еще в глубоко советском времени впервые появляется статья об азиатских символах. «Наступает год мыши», удивили своих читателей «Известия» 31 декабря 1983 года.
Рассказывать, как отмечают Новый год в Арктике, космосе и других труднодоступных местах советские люди, было многолетней традицией «Известий». Выпуск от 31 декабря 1988 года начался статьей «Посадка к праздничному столу». Речь в ней шла о том, как Владимир Титов и Муса Манаров, участники самого продолжительного полета на тот момент (366 суток), прямо перед Новым годом вернулись на Землю и поздравляют читателей.
Закат перестройки чувствуется в поздравлениях «Известий» от 1990 и 1991 годов. Один из новогодних номеров содержит указ Михаила Горбачева о создании внебюджетных фондов стабилизации экономики вместо поздравлений первого лица государства, а самым ярким получился материал «О партийности Деда Мороза». В связи с появлением многопартийности в СССР известинский Дед Мороз в очерке мучительно решал, куда ему податься, но в итоге остался беспартийным и вне политики.
В 1992 году главная новогодняя статья «Известий» начиналась не с рапорта об успехах в народном хозяйстве, которое уже заметно разрушалось, а с предсказаний астрологов.
— Политическая обстановка оставляет желать лучшего, Ельцину придется продолжить борьбу с Советами. Осенью его ожидает самый серьезный кризис, из которого он в очередной раз выйдет победителем.
30 декабря 1992 г. Президент России Борис Ельцин во время новогоднего обращения к народу
Фото: ТАСС/Сенцов Александр
На следующий 1993 год вместо поздравлений Борис Ельцин признался на страницах праздничного номера «Известий», что ему действительно дался тот год очень тяжело и что забыть его будет невозможно.
В 1990-е годы новогодние поздравления от «Известий» становятся почти депрессивными.
— 1999 год сулит нам нечто жуткое, и специалисты в области оккультных наук спорят только о том, что собственно приключится в ближайшие 12 месяцев, — так открывался первый материал.
Обращения от гаранта Конституции уже не было, редакция сама поздравляла читателей.
— Дорогой читатель, спасибо, что весь этот год вы были с нами. Что бы нам ни казалось, мы — газета — существуем только потому, что есть вы. И пока живут на свете люди, для которых привычка читать — естественная потребность, не станем торопиться с утверждениями о гибели культуры и духовности.
По традиции мы также поздравляем наших читателей с наступающим праздником и желаем счастья в новом 2019 году.
На первый взгляд кажется, что огнестрельное оружие появилось совсем недавно — если не в Первую мировую, то в перестрелках времён «Гардемаринов» (это «Игра престолов» для бумеров тех, кому за пятьдесят). Но это, вы удивитесь, совсем не так.
На самом деле китайцы предположительно применяли прототипы ружей на войне уже в X веке. Тогда же на китайских религиозных изображениях стали появляться демоны, мешающие Будде медитировать с помощью чего-то, напоминающего фейерверк на палочке.
Достоверно известно, что взрывание фейерверков вблизи монастырей было запрещено буддийскими монахами, так как отвлекало их от внутреннего созерцания — значит, взрывать уже умели.
Фрагмент фрески X века в пещерах Могао, Будда невозмутимо медитирует,
несмотря на старания демонов — одни искушают удовольствиями, а другие
угрожают оружием; в правом верхнем углу демон с «огненным копьём»
Порох для ружей придумали ещё даосские алхимики задолго до нашей эры, но никто точно не знает, как технология огнестрельного оружия нашла свой путь на Запад. Известно только, что с XIV века такое оружие гуляло по всей Европе, а в XV веке без него уже было стыдно ходить в большую осаду.
Свидетельством тому, например, иллюстрация 1489 года с обложки популярной теологической книги Аврелия Августина «О граде Божьем»: демон с чем-то вроде ружья целится в ангела, который вот-вот поймает лицом пулю. На обложке проиллюстрирована битва между градом земным и градом, собственно, Божьим, а также между заклятыми врагами — библейскими братьями Каином и Авелем. Град земной, основанный Каином, часто сопоставляли с Вавилоном или Римом, а Божий (небесный) — с Сионом, «гражданином» коего являлся Авель.
Обложка швейцарского экземпляра «О граде Божьем» XV века, сверху — автор, Аврелий Августин,
снизу — Авель и Каин, а тот самый демон с ружьём высунулся из-за стены правого города
Мем, ради которого все мы здесь сегодня собрались, основан на фрагменте фрески того же XV века. Фреска называется «Триумф смерти» и написана на внешней стене оратория дель Дишиплинати (это специальное здание для молитвы в узком кругу) в итальянском городке Клузоне.
Один из прислужников Смерти изображён на ней с аркебузой — огромным таким ружжом. Свиток, расположенный прямо над скелетом-стрелком, описывает бесперспективность человеческой жизни: даже богача когда-нибудь заберут на тот свет.
Внизу — целый парад церковников и аристократов всех мастей: дожей, епископов, рыцарей и просто толстосумов. Они наперебой предлагают Смерти свои драгоценности по совету стоящего рядом еврея-ростовщика. Впрочем, их это не спасает от стрелы в горло и картечи в живот, а самых нерасторопных (например, папу римского, узнаваемого по характерной «трёхэтажной» тиаре, или самого императора) атакуют дьявольские змеи, скорпион и жаба.
Вся эта сцена, очевидно, демонстрирует незащищённость человека перед лицом судьбы. В средневековой Европе не раз бушевала чума, и постепенно именно скелет, вооружённый луком (и в редких случаях — огнестрелом) стал символом этой болезни, насылаемой на человека будто бы одним выстрелом: с большого расстояния, молниеносно и смертельно. Кому, как не братству флагеллантов (те самые «дишиплинати»), умертвлявшему свою плоть ежедневно, дабы освободиться от греха, заказать такую мементо мори?
Впрочем, демоны и скелеты не были единственными стрелками на средневековых изображениях. Например, на гравюре XV века с обложки книги «Небесная сокровищница» (она о пользе индульгенций) ангелы тоже не чураются стрелять из пушек по демонам, атакующим небесную твердыню.
Обложка «Небесной сокровищницы» XV век.
Так что ружья и пушки — как очки: только предмет появился в обиходе, как новинку стали зарисовывать средневековые умельцы. А уж кого с ним изобразить — неважно; новшество всегда привлечёт зрителя.
В XVII—XVIII вв.еках эта мода дошла до Нового света: в испанской Америке художники стали изображать ангелов-воителей не иначе как с аркебузой вместо традиционного меча.
Колониальный ангел с аркебузой, XVIII век.
Возникает вопрос: раз в Средние века люди уже умели нашпиговывать друг друга пулями, почему же тогда средневековые миниатюры с рыцарскими турнирами не выглядят как обложки гангста-рэп-альбомов?
Дело всего лишь в том, что с тогдашними технологиями использование пороха в бою не было особо эффективно, и огнестрельное оружие не считалось чем-то, что лучше лука или копья. На протяжении сотен лет огнестрел так ни разу и не вырвался в военный лидерборд. Виной тому было и то, что оружие дальнего боя считалось бесчестным, а постановления церковных соборов прямо запрещали использовать его в войне между христианами.
Похожая ситуация была и на Руси. Ружья довольно часто изображались в книжной миниатюре, а реже и на иконах. На некоторых миниатюрах с житием святого Георгия Победоносца жители города пытаются убить дракона из ружей, но потом приходит сам святой и решает вопрос по старинке.
На иллюстрациях к Книге Апокалипсиса (о которой у нас есть отдельный текст) с XVI века появляются образы четвёртого всадника с луком, топором, охотничьим рожком и пищалью — так славяне называли огнестрел (есть версия, что международное слово «пистолет» произошло как раз от «пищали»).
Вот она какая, русская Смерть!
Иллюстрация XVIII века к русскому экземпляру «Апокалипсиса», Смерть тут без топора
и рожка, зато с пищалью и подписана, чтобы вы не перепутали её с агнцем, например…
Даже в XX веке русские иконописцы продолжали рисовать огнестрельное оружие.
Например, когда старообрядцы за рубежом решали изобразить на одной иконе сразу всех своих обидчиков, атакующих «Корабль веры православной» — Юлиана Отступника, Лютера, папу римского, Антихриста, демонов, еретиков, мусульман — не обходилось и без вождя революции. Ленин на таких иконах держит в руке пистолет, соответствуя духу своего времени, в то время как Лютер вооружён арбалетом или даже ружьём.
В XXI веке огнестрельное оружие стало ещё чаще появляться на сакральных (или претендующих на такой статус) объектах: в Америке, Европе или в СНГ. Связано это, конечно же, с его повсеместным распространением.
Посмотрите, как украинский националист Дмитро Корчиньский (считает, что нужно «защищать интересы Иисуса Христа методами исламской революции») на одном из выступлений сидит на фоне иконоподобной картины с изображением Архангела Михаила, вооружённого РПГ-16.
Так радикальный политик, видимо, хотел не только подчеркнуть воинственность своих намерений, но и продемонстрировать, что он находится под покровительством самого Бога и его доброго небесного воинства. А добро должно быть с кулаками. Ну, в смысле, с РПГ.