Время желаний сценарий читать

«Время желаний» — двадцать второй фильм режиссера Юлия Райзмана. У Юлия Яковлевича в работе было одно правило, которое он никогда не нарушал: актера на главную роль он снимал только один раз и больше к нему не возвращался. Артисты всегда стремились попасть к этому признанному классику отечественного кино. Но каждый из них знал: после того, как фильм выйдет, на новую встречу с Райзманом рассчитывать нельзя. 
Но на этот фильм Юлий Райзман позвал Веру Алентову. Несмотря на недавний триумф оскароносного фильма «Москва слезам не верит», у актрисы к тому времени было не так уже много главных ролей. И сняться у прославленного Юлия Райзмана для нее было очень важно. Но еще важнее после окончания работы было, когда у нее дома зазвонил телефон, а на том конце трубки она услышала голос мастера: «Верочка, я хочу сделать еще одну картину — вы бы на роль в ней не согласились?». «Да я буду счастлива» — оветила актриса.
Когда на экранах снова идет «Время желаний», очень важно помнить одну важную деталь: режиссер снимал картину, когда ему было уже 80 лет. Он фактически встретил юбилей на съемочной площадке. Помнить это надо не для того, чтобы сделать скидку на возраст. Наоборот. Это поразительно, как Юлий Яковлевич чувствует время, происходящие в обществе перемены. Коллеги часто спрашивали его: откуда человек, который живет в доме отдыха, передвигается на машине с личным водителем, не занимается бытом, откуда он знает столько про реальную жизнь. Объяснить такое знание можно было только талантом. Но он действительно знал эту жизнь. И это время. Для характеристики новой эпохи для него было принципиальным название «Время желаний», которое у картины несколько раз пытались отобрать. 
Дело в том, что накануне на экраны вышла лента с похожим названием «Предел желаний» и  «Мосфильм» рекомендовал творческой группе избежать подобных совпадений. Как варианты рассматривались «В ожидании чуда» или «Хрустальная люстра с подвесками». В результате на стол главного редактора «Мосфильма» легла докладная записка с текстом: «утвердить не считают возможным»!
И у режиссера были свои творческие причины для того, чтобы не соглашаться. Истоки этих причин шли от его картины 1957 года «Коммунист» — визитной карточки Райзмана в советском кинематографе. А через десять лет, в 1967 году у него на экраны выйдет картина «Твой современник». Мало кто помнит, что в главном герое Юлий Яковлевич видел сына того самого коммуниста, которому уже за сорок и за окнами — именно его время. Так вот вначале Райзман хотел назвать этот фильм «Время тревог и надежд». Но оно тоже закончилось. Тревоги измельчали. Надежды поугасли. Героиня Веры Алентовой Светлана коммунисту годится во внучки. Она больше не хочет ничего ждать. Ей уже хочется получать. Идет время желаний.
Пробы на главную мужскую роль тоже было очень сложными: Райзман хотел снимать Георгия Жженова. Он уже даже начал с ним репетировать. Но что-то было не то! Ну не получался из Георгия Степановича человек, который может безропотно подчиниться женской воли. Любая мягкотелость в его исполнении оказывалась наигранной. Среди других кандидатов рассматривались Армен Джигарханян, Юрий Яковлев… И вот к Райзмону приехал на пробы Анатолий Дмитриевич Папанов. И у него так незайтеливо и просто получилось создать портрет человека, который согласится на управление активной молодой женой и в результате надломится от этой непомерной нагрузки. И еще режиссеру импонировало, что зрители такого Папанова мало знали. До этого они полюбили его совсем в других ролях, с другими характерами. А тут он так проникновенно сыграл лирическую роль скромного и чистого человека, влюбившегося на склоне лет.
Папанова такого не знали, а вот типаж его героя зрителям был известен и понятен.
А вот тип женщин, о которых рассказывается в фильме, только нарождался. Для него даже определения не было. Это сейчас он из «женщины с сучизмом» реформировался в бизнес-леди. А тогда на таких дамочек смотрели открыв рот: 
— у нее модная профессия — она косметолог. А что такое косметолог в любые времена — это связи. Ведь клиентами у нее могли стать только  люди из самых нужных сфер жизни. Правда Светлана Васильевна этого немного стесняется и время от времени при знакомстве называет себя дизайнером. 
— у нее четкие цели: заполучить интеллигентного мужа из творческой среды. Для этого она по блату выбивала себе путевки и в санаторий для архитекторов, и в дом отдыха композиторов
она знает цену своим подругам, и не обольщается по их поводу. Ту подругу, которая устроила ее личную жизнь, можно и на свадьбу не пригласить и легко оборвать контакты. Кстати в этой картине подругу Милу очень ярко сыграла Татьяна Егорова. Ее героиня эффектная, яркая, артистичная, жесткая. И сучизма вот именно в ней больше чем нужно. 
И кстати — это несомненная заслуга Юлия Райзмана и сценариста Анатолия Гребнева — они не дают своей расчетливой и жесткой героини однозначных характеристик. Они не осуждают ее. Если она такая, это не значит, что она плохая. Нет! Она не хочет изменять своему взрослому супругу, она ухаживает за ним, она занимается не только им, но судьбой и карьерой его взрослого сына. Все время хочется ее схватить за руку: меняет квартиры, значит хочет обмануть! Нет! Хочет только добра! Она смоделировала свою будущую жизнь заранее, ее именно эта жизнь устраивает, и она хочет именно таким образом быть счастливой. Когда нужно ради семейного уюта, она даже отказывается от своей выгодной профессии косметолога. И добивается своего: из унылого холостяка создает подтянутого, не чуждого веяньям моды, респектабельного мужчину, которым может гордиться. У него теперь даже службеный автомобиль с собственным водителем!
И Вера Алентава очень вкусно создает этот образ: нужные телефоны по памяти и по записным книжкам, кнопочный телефон — самый модный в те годы. Как она красиво останавливает на дорогах автомобили! А с каким искусством и как талантливо она ведет деловые переговоры! А главное, насколько по-современному! 
В какой-то степени Вера Алентова продолжает ту линию деловой женщины, которую она сыграла в фильме «Москва слезам не верит». Но характер у ее героини совсем другой. И жизненные установки другие. 
В картине есть один лиричный момент, когда героиня Алентовой с мужем приезжают на его дачу. И как сегодня часто бывает — случилась неснежная зима и снять зимнюю сказку не получалось. Было бы проще от сцены отказаться совсем, но Юлий Райзман понимает, что без нее фильм и его герои не дополучат одной из своих красок. Он просит на Мосфильме и получает разрешение снять ее гораздо позже, когда нужный снег все-таки выпадет в нужном количестве. 
Сценарий Анатолия Гребнева всех удивлял своей неожиданностью: здесь почти не было предсказуемых ходов. Разговор с известным композитором не заканчивается ни чем в плане отношений. Открывшиеся мужу некоторые подробности из биографии свой жены не приводят к конфликту. Давний и очень положительный поклонник не получает никаких авансов за свою преданность. С каким изяществом героиня выпроваживает из своей квартиры непонравившегося человека. И кто бы мог подумать, что через несколько минут экранного времени все кончится свадьбой. 
Но почти все зрители недоумевали: почему сценарист с режиссером предложили именно такой финал? Это казалось даже несколько несправедливым! И когда фильм только утверждался, у комиссии Мосфильма тоже были такие вопросы. И вот как на них отвечали создатели фильма: 
— Почему он умирает? В чем тут замысел? Попробуем ответить так: нельзя перехитрить природу. Совершать над ней насилие. Напрягать ее сверх меры. Это не проходит безнаказанно. 
И тем не менее это история любви. Чувства, к которым были готовы герои, проснулись, реализовались и успели принести им настоящее счастье. 
Во время съемок все любовались, с каким изяществом и профессионализмом работал 80-летний Юлий Райзман, как легко и спокойно решались в его присутствии все задачи. В своей низменной кепочке он без лишнего драматизма наблюдал за всем происходящим на площадке. И если что-то в организации съемок его не устраивало, он просто спрашивал: ну как же так? И оплошность мигом устранялась. Также и с актерами он общался на каких-то полутонах. Им казалось, что он предугадывал все их действия. И делал это ненавязчиво и интеллигентно. Но главное, тогда, в 83-м он уже сделал работу про зарождавшийся мир потребления, находясь в котором можно легко перепутать свои желания и потреблять вместо того, чтобы искать дорогу к счастью. 
Первый показ фильма «Время желаний» прошел, как и положено на Мосфильме, для своих. Вера Алентова вспоминала, как на финальных титрах раздался мужской рев: вот бы мне такую! — говорили мужчины, аплодируя пробивным способностям только что увиденной на экране Светланы Васильевны. 
И прямо здесь же, в зале в первый раз возникла та самая дискуссия, которая потом будет постоянно сопровождать каждый показ фильма. И тогда об этом спорила вся страна: одни говорили, что побольше бы таких талантливых и пробивных женщин; другие возражали, что подобные стервы пойдут по головам, не считаясь ни с чем. 
Несмотря на предложение, которое Вера Алентова получила от режиссера, когда он позвал ее сняться в его следующем фильме, время шло, а после того телефонного звонка ничего не происходило. Говорили, что Райзман боялся браться за новую работу, потому что фильм «Время желаний» у него получился, а вот достойного материла для следующей киноленты он так и не смог подобрать.

Девчонка помолчала, подбирая нужные слова, и выдала:

– Как вы посмели?! У вас есть разрешение?

– Ты еще ножкой притопни, – посоветовал я. – Будет убедительнее.

Она смешалась. Замечательно, можно сразу переходить к сути.

– Милая, выписывать разрешение самому себе я не буду. Сочтем нашу встречу за визит наставника к ученице. Где мама, как долетели?

– Что вам нужно? – насупившись, спросила Лариса.

– Треп заканчивай, – отрезал я. – И отвечай, когда спрашивают. Кто тебя научил открывать порталы? Или ты думала, никто не заметит волшебницу первого уровня, которая купалась в Майами, а полчаса спустя каталась на горках в Диснейленде?

– Какая вам разница кто? – окрысилась девчонка. – Я ничего не нарушала!

– Совсем ничего? – удивился я. – И билеты купила, и в общей очереди отстояла?

Она промолчала.

– Впрочем, это твое личное дело. Повторяю вопрос: кто научил тебя открывать порталы?

По правде говоря, в открытии порталов нет ничего сверхъестественного. Для сильного мага такое заклинание немногим сложнее точного файербола или выверенного «фриза». Парадоксально, но раскрыть портал на другой континент немногим сложнее, чем перенестись в соседний город. Если, конечно, ты не пытаешься рассчитать точку выхода до сантиметра, а перемещаешься с запасом и подвешенным на рефлекс заклинанием левитации, чтобы скорректировать промах.

Лариса не могла похвастать большим опытом, однако ее инициировали волшебницей первого уровня, и подобное ей было по силам. Разумеется, при наличии наставника, который объяснит принцип и поможет с практикой. Беда в том, что Темных магов, способных похвалиться уверенным первым уровнем, мало. Что у нас, что в Европе, что в Америке. Тем не менее учитель нашелся. Причем за считаные месяцы.

– Вы все равно его не знаете, – с наигранной неохотой проговорила она. – Зовут Джейсон. Мы в том году познакомились.

– Не ври мне, девочка!

Лариса вздрогнула и выкрикнула:

– Да не знаете вы его! Он представился Дейлом! Лысый такой, с носом! Помогал нам с мамой устроиться! Объяснял особенности американских законов. Дозорных…

Я не стал комментировать ответ. Дейл, значит. Опять этот Завулонов прихвостень. Стало быть, Темный всея Руси не оставил своих планов. Только теперь действует через девочку. Причем действует откровенно, с детства подготавливает инструмент к работе. А я гадал, кто именно стоит за подаренной квартирой…

– Не знаю, но обязательно наведу справки, – вслух пообещал я. – А теперь главное. Парк ты оставишь в покое. На его снос дано официальное разрешение, и твое вмешательство ничего не изменит. Даже если ты вскипятишь мозги нашей дражайшей администрации, новая вновь подпишет те же бумаги. Есть вещи, которые даже ты не в силах изменить, ясно?

– Не знаю я ни про какой парк, – буркнула девчонка.

Я кивнул:

– Разумеется. Именно поэтому ты ночью примчалась на другой конец земного шара, едва твоя подружка объявила о грядущем сносе.

– Это у вас ночь. В Нью-Йорке сейчас, между прочим, день…

– Мне интересно другое, – игнорируя последние слова, продолжил я. – Чем тебе дождь на Первомай не угодил?

Она пожала худенькими плечиками.

– А что я должна была сделать? Мы только на шашлык собрались, а тут тучи. Я их разогнала. Это же не воздействие на людей, от весеннего солнца еще никому вреда не было!

Я усмехнулся. Нарочито побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.

– Значит, так. С этого дня в моем городе никаких порталов. Можешь вернуться к матери, и на этом все. Дальше только самолет. Узнаю, что нарушила запрет – а я узнаю, – ты пожалеешь. Детских колоний у нас не существует, спрос будет, как со взрослой. Поняла? Не слышу ответа!

Она нехотя кивнула.

– Ну и ладушки, – миролюбиво закончил я. – Маме от дяди Юры привет. Чао.

Я махнул на прощание. Игнорируя возможность пройти сквозь Сумрак, демонстративно щелкнул дверным замком. Вышел на улицу и полной грудью вдохнул прохладный ночной воздух. Машинально коснулся кармана, в котором лежала записная книжка Манфреду. Сейчас мне как никогда хотелось принять предложение Джованни. Возиться с одаренными соплячками, бороться с доморощенными «зелеными»… Боже, до чего я докатился. С другой стороны, работа в Инквизиции налагает определенные ограничения, и статус вольного художника имеет свои преимущества.

Я посмотрел на часы; надо спешить. Задержись Лариса еще немного, пришлось бы переносить планы на завтрашний день, к счастью, она появилась вовремя. Раз так, будем ковать железо, пока горячо. Время отправиться в новое путешествие.

Главное, сохранить инкогнито. Если меня поймают, последствия окажутся куда серьезнее, нежели для двенадцатилетней девочки, поднявшей на уши весь самарский Дозор.

Глава 2

Я держал наготове заклинание левитации, однако вопреки опасениям промахнулся всего на пару метров. Короткий полет закончился звучным шлепком, и темные волны сомкнулись над головой. Резкий мах – и я вновь оказался на поверхности; с силой провел рукой по лицу, стирая соленые капли. Не считая небольшой погрешности по высоте, портал получился почти идеальным. Россыпь прибрежных огней мерцала в сотне метров, и минуту спустя я выбрался на берег. Стянул рюкзак, смахнул с плеч соленые капли и сотворил легкий летний костюм. Мне не хотелось прибегать к магии без необходимости, но разгуливать в одних трусах – сомнительное удовольствие.

Полоска пляжа пустовала. До ближайшей виллы было всего полсотни метров, хотя вряд ли меня кто-то оттуда заметил. Лишь одно окно светилось тусклым неровным светом. Воображение услужливо нарисовало образ благообразного патриарха в кресле-качалке, читающего Данте с планшета при свете свечи. Если подумать, не столь безумное сочетание в наши дни.

Окна виллы по правую руку, напротив, полыхали разноцветицей огней. Ее обитатели не то устроили лазерное шоу, не то развесили новогодние гирлянды. Изнутри при этом не доносилось ни звука. Видать, нынешние владельцы прибыли из тихого, законопослушного городка, где чтят порядок и покой. Либо уже имели проблемы с законом и не хотели вляпаться вторично. В конце концов, даже в разбитной Италии может найтись энтузиаст, который не поленится позвонить в полицию с жалобой на шумных соседей.

Вилла слева тоже бодрствовала. Цветомузыка отсутствовала, зато доносился женский смех и вкусно пахло шашлыком. Средиземноморское побережье жило своей особой ночной жизнью.

Я обошел виллу книгочея. Подавил искушение заглянуть в окно. Пусть лучше патриарх с Данте покоится в воображаемом кресле-качалке, нежели предо мной предстанет неприглядная правда.

Ворота в саду были закрыты на ключ. Пришлось преодолевать преграду в Сумраке. На первом слое вилла потеряла строгие очертания, невесть почему превратившись в нелепую соломенную хижину. Краем глаза я заметил мерцающие оранжевые ауры числом две, ауры энергично пульсировали. Данте у них, как же.

Я вышел из Сумрака, пересек дорогу, разминулся с троицей загорелых девчушек, тащивших пьяного усатого араба. Араб источал запах пота, норовил завалиться на землю и на ломаном французском грозился кого-то поиметь.

Вновь уйдя в Сумрак, я миновал еще одну виллу. Затем срезал путь через территорию уютного трехэтажного пансионата, в стенах которого отдыхали сразу двое Иных: молодая пара – ведьма и Темный маг шестого и седьмого уровня. Шансов засечь меня у них не было, но на всякий случай я поднялся на второй слой Сумрака, попутно оценив заклятие, наложенное ведьмой на объект страсти. Бедный маг, лучше ему хранить верность суженой, пока смерть не разлучит их. Ну или пока он не надоест возлюбленной, что куда вероятнее. Потенциал-то у девочки побольше будет.

Короткая прогулка по сумеречному шоссе закончилась у очередной виллы. Я замедлил шаг, вышел в обычный мир. Коттедж выглядел ровно так, как должен выглядеть недорогой (если сравнивать с первой линией) курортный коттедж. Добротная, но простая ограда, ухоженный, но тесный дворик. Ни тебе бассейнов, ни миниатюрной обсерватории на крыше. Бюджетный вариант для богатого человека. Я улыбнулся: с бюджетностью Манфреду переборщил. На фоне соседей строение смотрелось чересчур обыденно, все равно что унылый офисный костюм посреди карнавала. Нет, дружок, так не пойдет. Хочешь затеряться посреди маскарада – изволь одеться шутом.

Несколько минут я разглядывал особняк сквозь Сумрак. Я искренне надеялся на здравомыслие Манфреду, и надежды оправдались. Не уверен, что смог бы распутать паутину защитных заклинаний, возжелай маг превратить дом в крепость. Однако Инквизитор создавал не крепость, а убежище. Сложная защита, как ни маскируй, привлекла бы внимание. Не сейчас, так через год-другой. А интереса со стороны коллег Манфреду старался избежать даже ценой безопасности. В итоге я обнаружил лишь два охранных контура. И то лишь потому, что знал, где искать. Ни первый, ни второй не несли прямой угрозы, лишь сигнализировали владельцу о вторжении. Ныне владелец почил и примчаться для защиты территории не мог, но на всякий случай я замкнул оба. В моем нынешнем положении немного паранойи не повредит.