День волка праздник дата

Так товарищ или не товарищ?

Как-то раз, представляя в московском книжном магазине свой четырёхтомник очерков песенного фольклора, я стал рассказывать о новой книге – сборнике пословиц и поговорок русского блатного народа. Речь зашла о поговорке «Тамбовский (или – брянский) волк тебе товарищ», о двойственном отношении русского человека к образу серого разбойника: с одной стороны, волк – хищник и вредитель, с другой – почти родич, друг, товарищ и брат. И далее я привёл много примеров из русского фольклора, где серый волк оказывался лепшим корешем какого-нибудь Ивана-царевича.

Тут мне неожиданно возразил на ломаном русском языке иностранец неясного происхождения: «Это не есть так! Вольф – злая животная, бестия, это страшний враг для щеловьек! Он не друг, он шудовище!». Клянусь, это реальный случай. И вспомнил я о нём неслучайно.

Дело в том, что декабрь на Руси – конкретно волчий месяц. Уже с самого начала «волчьи торжества» идут косяком. Так, 8 декабря в народе – так называемый «Волчий день»! Согласно поверью, у избы родившегося в этот день ребёнка собираются его «серые собратья», чтобы намекнуть ему: «Мы с тобой – одной крови!». Ну, одной – не одной, а предки наши старались лишний раз избу-то не покидать, особливо в тёмное время.

Я уже не говорю о 9 декабря – празднике в честь Георгия Победоносца, который больше известен как Юрьев день.

Православные убеждены: каждый год накануне своего праздника святой Георгий объезжает на коне поля и леса, собирает волков и определяет каждому добычу. На этот счет существует много пословиц и поговорок: «Что у волка в зубах, то Егорий дал»; «На то Георгий волку зубы дал, чтобы кормиться», «Без Юрьева наказу и серый сыт не будет!» и прочее.

Я уже не говорю о «волчьих праздниках» с Николы Зимнего (19 декабря, или 6 декабря по старому стилю) до Крещения Господня (19 января). Да и вообще праздников в честь волка на Руси пруд пруди. Помнится, и 28 марта, и 6 мая, и 30 ноября, и ещё Бог знает когда. Но праздник Волчьего пастыря можно считать наиболее значимым. В «волчьи дни» русские чествуют серых хищников, пытаясь задобрить «паству Егория Храброго». Они не только рядятся в волчьи шкуры, но и приглашают волка к столу, разделить с ними трапезу! Это как бы олицетворяет некое духовное единение между русским волком и русским человеком.

Кстати, я уже как-то вскользь касался этой темы, когда рассказывал, почему эмблемой чемпионата мира в России стал волчонок Забивака.

Ведьмины скачки и чумные оборотни

Но как быть с нашим иностранцем, который так горячо мне возражал? У них, выходит, всё иначе? 

Ну вообще-то в дохристианский период культ волка существовал у многих народов. Этносы, которые жили на одной территории с этим хищником, поклонялись ему, считая прародителем (так, волчица вскормила Ромула и Рема – основателей Рима). Образы волков – основателей рода традиционны для башкирского, бурятского, татарского фольклора, для сказок и легенд всех тюркских народов. Чингисхан своим предком считал пепельного волка. Кстати, в реальной жизни и впрямь встречается нечто подобное, киплинговский «Маугли» не на пустом месте родился. Профессор А. Джезелл из Йельского университета в 1940 году провел исследование: из 20 «диких» детей 14 вскормлены волками. 

Знамена с изображением волка были у воинских братств многих народов. Ведь одним из главных способов добычи пропитания у людей была охота, им хотелось походить на зверей-хищников, сродниться с ними.

Но после принятия христианства на Руси волка стали ассоциировать с нечистой силой. Считалось, что волки боятся молитвы, креста, освящённых предметов: «Хрест на мене, волк от мене» и проч. Согласно поверьям, волк не переносит колокольного звона, поэтому ямщики подвязывали под дугу колокольчики. Имя волка старались не поминать вслух, как и имя черта. Поэтому использовали названия «серый», «бирюк», «кузьма», «лютый»… «Волками» называли «нехристей» – татар, евреев и т.д. 

Однако в православии волк также – гонитель нечистой силы. По преданиям, когда Бог создал человека, чёрт слепил волка. А тот откусил чёрту пятку. С тех пор нечистый хромает. Так его и зовут – «анчутка беспятый». Во многих поверьях волки охотятся на чертей и пожирают их.

А вот в Европе католичество рисовало волка исключительно как дьявольское отродье. Монахи называли себя «псами Господними», а их борьба с еретиками изображалась как нападение стаи собак на волков. В средневековой книге о животных «Бестиарий» волк показан как дьявольское животное; изображение волчьей головы с красными горящими глазами вошло в средневековую геральдику как символ злобы, жадности, хищничества, жестокости. Ведьмам приписывались скачки на волках.

Укреплению таких представлений способствовали кровопролитные войны, которые бушевали в средневековой (да и возрожденческой) Европе непрерывно. Их последствиями были эпидемии чумы, холеры, дизентерии, оспы, сифилиса, опустошавшие города и селения. Люди гибли от эпидемий миллионами. Трупы не успевали сжигать или погребать, их пожирали волки, что привило целым поколениям серых хищников вкус к человеческой крови и плоти. Серые стаи врывались в города и рвали народ прямо на улицах. Парижанин пишет во время Столетней войны: «На протяжении 1423 года волки входили в Париж каждую ночь, иногда их убивали по три или четыре еженощно». Войны и эпидемии породили волков-людоедов, которыми кишела средневековая Европа. Так что церковникам было легко привить пастве чувство мистического ужаса к серому хищнику.

Католические отцы церкви Августин Блаженный и Фома Аквинский раскручивают тему оборотней-вервольфов (людей, умеющих превращаться в волков). Людей, заподозренных в оборотничестве, отправляли на костер вместе с вeдьмами и колдунами. Константин Гончаров в книге «Образ волка в русских и иноземных сказках» отмечает в Европе «нагнетание массового психоза, состояние глубокого и постоянного невроза, граничащего с безумием… Почти четыре столетия кровавой резни на почве суеверий, фанатизма и невежества не могли не найти свое отражение в сказках, легендах, преданиях и т.п.». 

Так что Европе навязали образ того волка, которого она была достойна.

На нашей псарне лучше не «косорезить»

Мне возразят: можно подумать, Россия не страдала от эпидемий и волчьих нападений! Справедливо замечено. По количеству волчьего поголовья наша империя не уступала Европе – скорее, наоборот. Разумеется, и в нашей империи волк воспринимался как опасный хищник. Однако была существенная разница между русским «лесным» волком и европейским «чумным». В России волк нападал на человека либо в глухом лесу, либо в степи. Близ жилья хищник атаковал людей преимущественно зимой, когда охота на домашний скот затруднена и волк был вынужден нападать на всех без разбора. А в Европе волны страшных эпидемий искусственно делали «серых» именно людоедами. И размах волчьего людоедства был в разы масштабнее нападений волка на человека в России.

К тому же средневековое мракобесие отбросило европейскую медицинскую мысль на столетия назад. Нет, поначалу, особенно после крестовых походов, Европа вполне успешно перенимала культ тела, омовения, бани и проч. Но католическая церковь восстала против бань и купален и объявила, что чума ниспослана на людей как наказание за столь «греховное увлечение». К травле присоединились доморощенные лекари. «Водные ванны… ослабляют организм и расширяют поры, поэтому они могут вызвать болезни и даже смерть», – утверждалось в медицинском трактате ХV века. Одежда носилась без смены сезонами, а то и круглый год. Бельё нередко не стиралось и не менялось до полного истлевания. Обнажение тела считалось грехом. Эпидемии и мор стали нормой, а отсюда – многовековой разгул волков-людоедов.

В России дело обстояло иначе. Не только русские, но и скандинавы, весь исламский мир чтили чистоту почти на религиозном уровне. «Веди себя в сауне так же, как в церкви», – гласит финская пословица. «Чистота – половина веры», – сказал пророк Мухаммед. Правоверные мусульмане ходили в хамам почти столь же регулярно, как в мечеть. Русская баня воспринималась иноземцами как одно из чудес света и панацея от болезней и хворей. Указ 1649 года предписывал «мыльни строить на огородах и на полых местах не близко от хором». Поэтому Русь не пережила эпидемий, по размаху и жертвам хотя бы отдалённо сравнимых с европейскими. Волчье людоедство не носило характера национальной катастрофы.

Мы уже знаем, что в западноевропейской традиции превращение человека в волка способно вызывать лишь чувство ужаса и глубокого отвращения. В русских быличках, сказках, легендах дело обстоит иначе. Человека-волка, оборотня называли волколаком, волкодлаком, волкулаком. И фольклор относился к подобным существам с явной симпатией. Вспомним хотя бы былинного богатыря-оборотня Вольгу Святославовича, который оборачивался и серым волком, и ясным соколом. 

Да что там воины (среди которых не один Вольга отличался искусством оборотничества)! Подумаешь, бином Ньютона…

В сибирских и уральских быличках в волка мог превратиться чуть ли не любой человек. Эко дело: вбиваешь топор в пень и и – кувырк через топорик! Вот ты уже и зверь. За неимением топора можно воткнуть нож. А одна старуха успешно обратилась в волчицу, кувыркнувшись через коромысло. Как говорил Карлсон: пустяки, дело житейское…

Вера в существование людей-волков была распространена повсеместно. Она и сейчас существует в отдаленных деревнях северной России и Сибири. Причём многие вполне серьёзно рассказывают о своих приключениях в волчьей шкуре.

Некоторые славянские народы уверены, что встреча в пути с волком приносит добро. Например, белорусы говорят: «вовк ямУ дорогу перебег», то есть человеку привалило счастье. А вообще апофеозом содружества человека и серого хищника является русская сказка «Иван-царевич и cерый волк», где волк постоянно помогает царскому сыну в самых трудных ситуациях.

Причём царевич постоянно выступает как редкостный идиот: волк ему говорит – вот это не тронь, иначе кирдык будет, но Ваня обязательно тут же это самое и слямзит – то золотую узду, то птаху, то ещё чего… Просто клептоман: тащит всё, что гвоздями не прибито. По сравнению с ним волк – умный, благородный, бескорыстный товарищ. Хоть брянский, хоть тамбовский. 

В общем, господа станишники, нам есть что праздновать и весь декабрь, и весь январь. Содвинем бокалы за cерого волка – нашего друга, товарища и где-то даже брата! 

Ну а ежели он сдуру берега попутает – ну, брат, звиняй, на нашей псарне лучше не «косорезить»…

У многих тюркских народов, а также у некоторых кавказских народов, из тотемистических представлений о волке-прародителе развились самые различные волчьи обереги-амулеты (например, из зубов волка), которые носили взрослые, дети; их подвешивали на шею домашних животных во время эпидемий. Различные части тела волка (жилы, половой орган, шкура) использовались у тюркских народов в народной медицине и в черной магии.

В целом следует отметить, что образ волка у гагаузов довольно противоречивый, что объясняется условиями их хозяйственной деятельности – постоянной угрозой нападения волков на скот. Древний запрет на уничтожение волков иногда нарушали, о чем свидетельствует народное предание о праздновании дня в честь «хромого” волка, которого убил человек, чтобы спасти свою жизнь.

День в честь хромого волка отмечали в праздник «Введения в храм Богородицы” (21 ноябя/4 декабря), который в народе называется «topal canavar günü” (день «хромого волка”). Этот день отмечался особо, вероятно, потому, чтобы искупить вину (нарушение запрета) одного из своих соплеменников, убившего волка. Согласно гагаузским преданиям, этот волк считается более опасным, чем другие волки. В день «хромого волка” приготовляли лепешку на дрожжах (с. Бешалма), которую смазывали медом (ballı pita). Ею рано утром угощали детей и соседей.

Соблюдение дня в честь «хромого” волка, который включал в себя приготовление жертвенной лепешки, можно рассматривать, как реликт древних жертвоприношений волку. Можно предположить, что данный обычай является одной из позднейших форм «обряда очищения” («извинения” перед волками). Обычай устраивать охоты на волков с целью истребления опасных хищников, а также возникновение различных сатирических сказок с образом волка, относятся к более позднему времени.

Анализируя обрядность «волчьих праздников” у народов Балкано-Карпатского региона следует отметить, что культ волка у гагаузов приобрел некоторые общие черты, свойственные народам этого региона. Обрядность «волчьих праздников”, а также даты их празднования во многом совпадают у болгар, народов Югославии, румын, молдован с гагаузской обрядностью. В то же время, по мнению русского этнографа М. Губогло, цикл «волчьих праздников” у гагаузов «…хронологически гораздо шире, чем у окружающего болгарского населения, и имеет более широкую тематику обрядовых действий”. Таким образом, культ волка у гагаузов «был рожден спецификой кочевой жизни” Исследования, проведенные тем же автором показали, что «многие элементы таких обрядов (у гагаузов, связанных с культом волка — Е. К.) совпадают с аналогичными явлениями у средневековых куман, описанными в русских летописях и в византийских хрониках.

С другой стороны, наличие культа волка у гагаузов объединяет их с другими тюркскими народами, для которых также характерен культ волка. Однако на основании элементов, сохранившихся у гагаузов, мы не можем говорить о тождественности культа волка у гагаузов и у других тюркских народов, поскольку у гагаузов отсутствует (предание) главное звено тотемистических представлений о волке, как о прародителе.

Форма культа волка, сохранившаяся у гагаузов, позволяет говорить о том, что корни данного культа уходят в далекое прошлое и связаны с ролью скотоводческого хозяйства у предков гагаузов. Использование образа волка, как символа доброго предзнаменования, в земледельческой обрядности, свидетельствует о перенесении этого образа бывшими скотоводами в область земледелия в результате перехода их к оседлости.

На основании вышеизложенных сведений о культе волка у гагаузов видно, что сфера влияния волка у других тюркских народов, у которых волк выступал также в образе предка-покровителя, гораздо шире, нежели это мы видим в гагаузской народной обрядности и фольклоре. Тем не менее, даже в той форме, в какой у гагаузов сохранились воззрения и обряды, связанные с культом волка, можно говорить о пережитках, являющихся одной из сторон тотемизма. При наличии большинства элементов, составляющих основу тотемистических воззрений, можно предположить, что предание о волке-прародителе было забыто.

Как произносится слово волк на разных языках( включая древние)

German Wolf

Russian волк

Arabic ذئب

Chinese 狼

Afrikaans wolf

Albanian ujk

Asturian llobu

Basque otso

Bengali; Bangla েনকেড় বাঘ

Brazilian Portuguese lobo

Bresciano luf

Breton bleiz

Calabrese lupu

Catalan llop

Cornish blýth

Corsican lupu

Croatian vuk

Czech vlk

Danish ulv

Dutch wolf

Esperanto lupo

Estonian hunt

Faeroese úlvur

Finnish susi

Flemish wolf

Frisian wolf

Furlan lôf

Galician lobo

Greek λύκος

Guarani yaguaru

Gujarati ભેડીયો

Hebrew זאב

Hindi भेड़िया

Hungarian farkas

Icelandic úlfur

Indonesian serigala

Irish mac tíre

Japanese 狼

Korean 늑대

Kurdish Kurmanji gor

Kurdish Sorani گورک ; گورگ

Latin lupus ; Canis lupus

Latvian vilks

Leonese llobu

Lithuanian vilkas

Lombardo Occidentale luff

Malagasy fosa

Manx moddee-oaldey

Maori wuruhi

Marathi लांडगा

Maasai loiibor kidong’o

Mokshan verjgaz

Nissart loup

Norwegian ulv

Occitan lop

Old Greek λυκος

Papiamentu wòlf

Persian گرگ ; حريص

Piemontese luv

Polish wilk

Portuguese lobo

Punjabi ਭੋਡ਼ੀਆ

Quechua atuc

Romagnolo lòv

Romanian lup

Saami gumpe ; návdi

Sanskrit वृकः

Sardinian Campidanesu luppu

Sicilian lupu

Slovenian volk

Somali uubato ; halyey ; yey

Swahili mbwa mwitu

Swedish varg ; ulv

Thai หมาป่า

Turkish kurt

Turkmen гурт

Ukrainian вовк

Valencian llop

Venetian lovo

Vietnamese chó săn sói

Wallon leu

Welsh blaidd

Zeneize lô ; luvo

монг. — чоно

цыганск. — рув

хорватск. — vuk

болг. — вълк

уйгурск. — böre

готск. — wulfs

сербск. — kurjak, vuk

иврит(произношение) — ze’ev

японск. — おおかみ(Hiragana), オオカミ(Katakana) — ookami

др.-англ. — mearcweard

кельтский(шотландцев) — madadh-allaidh

кельтский(ирландцев) — faolchu

Eskimo — oo koo’ a

Espanja — lopo

Esperanto — lupo

Etruski — oltas

Gaeli eli skotti — faol/mactire

Gaulish — succellus

Волчьи дни – народные верования о волках.

Согласно народным верованиям, волк – это не Божье создание, а сотворил его дьявол, чтобы подражать Господу, но сколь бы он ни мучился, не мог вдохнуть в него душу, да оживить его. Бог пошел в гости к дьяволу, чтобы проверить, какими нечестивыми делами он занялся, а дьявол, так как хотел похвастаться, что и он может создавать жизнь, велел волку: “Встань и укуси Бога за ногу!”, но тот и не пошевельнулся. Бог посмотрел на него и сказал: “Встань и укуси врага моего за ногу!”. Вскочил волк и укусил дьявола, с тех пор тот и хромает. Ушел Господь, а вместе с ним и волк, все ходил рядом с ним, да спрашивал: как теперь ему жить, чем питаться? Бог ведь заботится обо всех, решил и о волке позаботится, и велел, чтобы пастухи его кормили – чтоб каждый ему по одному ягненку из стада выделял, и действительно, так волк и питался долгое время.
Однажды Бог пошел сторожить одно стадо, так как отправил пастуха за водой. Пришел волк, и Бог указал ему на больного барашка, но «серому» тот не понравился и начал он ловить себе ягненка помоложе. Разгневался Господь, снял свои перчатки и бросил их в волка, – те превратились в собак, которые погнались за ним. С тех пор для волка наступили тяжелые времена: сам уже должен был он находить себе еду, а когда не мог – терпел пост в 40 дней, обманывая желудок травкой-муравкой.
Как создание дьявола, волк воспринимается болгарами как символ зимы и смерти, мрака и дикой природы. Считается, что он лакомый и может целое стадо поглотить разом. Однако и об этом Господь позаботился, велев, чтобы пасть его не всегда была открыта, а чтоб в некоторые дни и часы челюсть его была плотно закрыта, и тогда волк может только бродить вокруг стада, при этом оставаясь голодным. Волк не может видеть вдаль, не может и поворачивать голову, чтобы увидеть, что происходит сзади. Он может унюхать овец только по ветру, поэтому в ветреную погоду пастухи ведут свои стада против ветра.
Согласно народным верованиям, волчица рожает лишь раз в жизни – столько волчат, сколько недель от Рождества до Недели Мясопустной, когда разрешено есть мясо. Пастухи радуются, когда посты начинаются, и особенно обеспокоены в те годы, когда Пасха приходится на конец весны, потому как волков в этот год будет много. Волчица, однако, не может зачать, пока не съест собачьего мяса, поэтому, когда наступает период спаривания, волчицы собираются в стаи и крутятся вокруг овчарни, чтобы поймать и растерзать какую-нибудь собаку. Волчица – особенно хитрая и осторожная мать, она рожает рядом с каким-нибудь селом или овчарней, но когда родит волчонка, уходит на охоту как можно дальше, чтобы не вызывать подозрений. А когда волчица приносит своему волчонку добычу, тщательно заметает за собой следы.
Для болгар зима – волчье время, когда празднуются несколько Волчьих праздников. Календарно, они чаще всего связаны с переходом от осени к зиме, вокруг дня Архангела Михаила. Существует поверье, что именно тогда размножаются волки. В южных районах Болгарии Волчьи праздники отмечаются в т.н. “грязные дни” (период родовых мук святой Богородицы, начавшийся в Игнаждень – 20 декабря).
Другой период, когда почитают волков, это т.н. “Трифунци” – три дня с 1 по 3 февраля, когда считается, что рождаются маленькие волчата. В эти три дня запрещается работать, а самое важное не раскрывать ножниц, дабы были закрытыми и волчьи пасти в этом году. Ножницы привязываются красными нитями высоко к потолку – на полке, рядом с иконой или на балке, – чтобы их случайно не нашел какой-нибудь ребенок и не развязал их. Особенно не стоит зашивать или заштопывать мужскую одежду, потому что мужчины чаще ходят в лес, а если у них будет при себе что-то, что было сделано в эти дни, то это привлечет волков. Рассказывается, что одна женщина зашила своему мужу дырку на плече куртки. Когда муж одел ее и пошел за дровами в лес, то волк нашел его, укусил за плечо и сорвал зашитое.
Если “Трифунци” празднуются три дня, то “Мартенци” – целые десять, с 11 по 21 ноября – три раза по три дня, плюс 1, посвященный вожаку волчьей стаи “Куцалану” – Хромому волку, самому свирепому среди волков. Его день – 21 ноября, называется еще Волчья Богородица. Куцалан и самый старый волк, он – предводитель волков и ему приписываются человеческие черты. О нем существует поверье, что он не совсем волк, а оборотень. В отличие от остальных волков, он не ест животных – ни овец, ни телят, а питается только людьми. В Западной Болгарии даже есть поверье, что солнечное затмение вызывается Куцаланом, потому что он может поглотить все солнце полностью.
С давних времен, однако, смех является лучшим лекарством против страха. В народных сказках о животных рассказывается, как лиса обманула волка, чтобы он ловил рыбу под мельницей, окунув свой хвост в воду с привязанным к нему большим глиняным кувшином. Когда кувшин наполнился водой и стал тяжелым, лисица побежала к мельнику и закричала “Волк! Волк!”. Пока мельник бил лопатой застрявшего волка, лисица съела приготовленную для него кашу с хлебом, намазала немного себе на голову, притворившись перед волком, что и ее избили, причем так, что мозг у нее вытекает. Заставила волка нести ее домой на спине, да припевала: “Больной здорового несет!”.
В другой сказке бабушка пошла в лес собирать дрова, а навстречу ей – волк. Прыгнул волк, разинув пасть, но бабушка взмолилась: “Не ешь меня, волчок, я старая, да жилистая, но есть у меня три дочери – Здравушка, Мякушка и Сладушка, приходи сегодня вечером, – дам тебе какую захочешь”. Глупый волк отпустил ее восвояси, а вечером постучался в ворота: “Бабушка, дай мне Здравушку!”. “Здорово я дверку подперла!”, – засмеялась из дома бабушка. “Дай мне тогда Мякушку!”, – потребовал волк. “Мягко я себе кроватку постелила”, – ответила бабушка. “Сладушку тогда, бабуля, Сладушку!”, – не отказывался волк-дурак. А бабушка ему и говорит: “Сладко бабушка уснула! ”.