День победы это праздник или день скорби

Каждый год, в предверии этого дня я думаю о том, чем все таки является День Победы для русских — Праздником или Днем Скорби ? И каждый раз, взвесив все «за» и «против» прихожу к выводу, что да, «со слезами на глазах», но праздником. Но вопрос этот диалектический и ответ на него безусловно является функцией не только от самого события — окончания Великой Отечественной войны, но и от того сколько времени прошло после Победы. Именно по отношению к Дню Победы хорошо подходит пословица «Большое видится на расстоянии».

Поясню. Что такое было 9 мая 1945 года для большинства населения нашей страны ? Праздником ? Да, но почему ? И почему, несмотря на официальное решение правительства до 1965 широких празднований не было ?

Представьте себе такую страшную ситуацию — вот вы живете, работаете, детей растите, сексом, извините, занимаетесь, книги читаете и так далее. Но вдруг все обрубается. Работать приходится в два раза больше, ни до  секса, ни до книжек, дети растут сами по себе, остро не хватает еды — ни вам , ни детям, но, что самое страшное — у вас начинают умирать родственники. Не из за старости или болезней, а, скажем так, просто так.

И это длится не день, ни два. С каждым днем становится все хуже, потому что еды больше не становится, а родственники , самые близкие, все умирают и умирают. И ничего ты с этим сделать не можешь.

И вот в один прекрасный день вам объявляют — «всё ! теперь можно умирать только от старости, болезней, убийств или дорожных происшествий. ПРОСТО ТАК никто не умрет». Вы будете рады ? Еще как ! И плевать, что еды не прибавится, работать придется столько же и вообще — жизнь прямо вот в этот момент не улучшится.

Но будете ли вы через год отмечать день, когда вам объявили, что больше ПРОСТО ТАК никто не умрет ? Не думаю. Нужно, чтобы прошло время за которое произойдут некие события, которые в ваших глазах покажут то, что люди умирали не ПРОСТО ТАК, что если бы они не умерли, то вам было бы СЕЙЧАС куда хуже, чем есть.

В 1945 закончилась война, гешефт от которой «прямо сразу» получила верхушка армейского офицерского корпуса, интенданты, чиновники, деятели культуры «Ташкентского фронта», охрана концлагерей и разная другая шушера. 99% населения страны достались, по выражению Уинстона Черчилля — «Кровь, тяжелый труд, слёзы и пот». И это в лучшем случае, если это население не было на территории оккупированной нацистами и их союзниками.

Спустя пару лет на страну обрушилась конфискационная денежная реформа, а еще через год Черноземье накрыл голод. Правда тут же правительство объявило, что страна полностью восстановлена, но вспомним Чаушеску, при котором румыны, сидя зимой при +12 и одной лампочке на квартире, были обязаны радоваться, что страна отдала все долги.

Но вот прошли годы и постепенно на самом деле начало что то меняться. Начали отпускать людей из концлагерей, освоение Целины постепенно улучшило состояние продовольственной проблемы, строились вузы и техникумы, что давало шанс на «нахождение новой жизни» все большему числу молодых людей. В городах, большинство из которых до самого последнего времени представляло собой громадные деревни начали более или менее массово строить современные жилые дома. Запуск спутника и первого космонавта показало населению, что страна движется в правильном направлении.

Важным моментом стало снижение военной истерии, преследовавшей нашу страну все годы со времени Великой Октябрьской революции. Ужас от окончившейся войны и чудовищные потери заставил и советское руководство и его противников на Западе заниматься поиском выходов из тех или иных кризисных ситуаций, что называется, «от чистого сердца», а не держа фигу в кармане.

Ужасы войны отходили во все более далекое прошлое. Люди ее пережившие, что на фронте, что в тылу, за эти 20 лет нашли новый смысл в жизни, она, жизнь, как правило заметно улучшилась и эти люди уже могли внятно оценить настоящее и то, что могло произойти если бы страна войну проиграла.

Да, мой отец мог, если бы не сосед, комисованный по ранению, умереть от голода в 2 года и при советской власти и при гитлеровцах. Но вот сомневаюсь я, что будь Россия под оккупацией, у него была бы возможность в 1956 поступить в техникум, а затем и в вуз, стать инженером и прожить жизнь, которой он не стыдится и в которой не особо разочарован.

И вот когда реальная ценность Победы стала очевидной, а жизненный уровень вырос настолько, что уже не приходилось вспоминать о том, как было до войны, вот только тогда День Победы в СССР начали праздновать так, как празднуют до сих пор. И да, он на самом деле Праздник.

Что же касается спекуляций властей на этом светлом дне, то это совсем другая тема. Сила (а может и слабость) русских в нашей отстраненности от власти. Что она там куролесит — ее проблемы, мы как нибудь переживем.

В преддверии 70-й годовщины Победы журналист donnews.ru встретился с научным сотрудником Южного научного центра Российской академии наук, историком Владимиром Афанасенко, чтобы поговорить о том, как менялось отношение к этому празднику за десятилетия, минувшие с 1945 года. Разговор вышел больше похожим на монолог: историк вёл свой рассказ, ориентируясь не столько на официальные данные о войне и на постановления генсеков и президентов, сколько на свой личный опыт и опыт своей семьи.

Наиболее эмоциональный праздник был, конечно же, 9 мая 1945 года. В 2 часа ночи, когда не государственное радио, а радиостанция ОББ — «Одна бабушка болтанула» — сообщила о Победе. Моя тёща, которой сейчас 92 года, встретила это известие на Красной площади в Москве. Это было суточное умопомрачение, когда всё то, что копилось на протяжении 1418 суток войны, получило радостную разрядку, когда все люди были по-настоящему равны, как перед Богом. Это был праздник!

В первые годы после войны этот день не имел статуса государственного праздника и не был выходным. Причина в том, что фактически треть страны была в руинах: 1710 городов, 73 тысячи сёл, посёлков и деревень, вся инфраструктура — всё было разрушено. Люди ещё десять лет жили в землянках. Нужно было в условиях угрозы ядерной войны со стороны бывших союзников максимально поднять из руин экономику. Американцы в 1945 году забирали свою технику, которую они предоставляли нам по ленд-лизу. Среди них были разведчики и экономисты, и они подсчитали: чтобы СССР поднялся до уровня июня 1941 года, потребуется 40-50 лет. Народ совершил второй подвиг — до 1950 года, за 4-ю пятилетку, восстановил промышленность, разрушенную войной.

Ещё одна причина, по которой праздник не был праздником, — огромные человеческие потери, которые понесла страна. Жительницы Смоленской области в 1949 году написали письмо вождю всех народов, чтобы министр обороны маршал Булганин перевёл на территорию их района хотя бы три дивизии. Потому что здесь не осталось ни одного мужчины, за четыре года не случилось ни одной свадьбы… Это огромная трагедия. Сколько женщин не получили семейного счастья, мужской ласки, не познали радости материнства! Официально Сталиным было названо семь миллионов погибших, а на самом деле их было в 4-5 раз больше. Народ-то ощущал это по отсутствию целых поколений.

С 1943 по 1952 год каждая государственная награда фронтовика имела денежный эквивалент. За медали и ордена выдавали специальные талоны, по которым в любой кассе Сбербанка можно было получить доплату за свой труд. Иногда сумма выплат по наградам превышала зарплату на производстве, а тем более в колхозе. Это спасло от голода миллионы семей участников войны, и многие вдовы и дети тех, кто имел награды и погиб, получали государственную помощь.

В 1965 году Леонид Ильич Брежнев сделал 9 мая официальным выходным, общенародным праздником. Он возродил парады, существовавшие полулегально братства фронтовиков — союзы ветеранов, войсковых соединений. Но, к сожалению, за эти 20 лет — с 1945 по 1965 годы — число ветеранов уменьшилось вдвое.

Мой дедушка, Владимир Иванович, 9 мая никогда не работал, независимо от того, на какой день выпадала эта дата. Он был председатель колхоза, уважаемый фронтовик, в наградах и орденах. В этот день бабушка заранее убирала комнату, а нас, детей, выгоняли на улицу. Мы подглядывали в окошко, как дедушка доставал немецкий патефон и толстые пластинки, крутил ручку и включал старые песни. Помню, «Рио-Риту», песни из довоенных фильмов. Он открывал офицерскую планшетку, доставал оттуда восемь маленьких фотографий, ставил восемь рюмок, наливал и себе рюмочку. Он брал каждую фотографию, разговаривал с ней, чокался рюмкой, выпивал и брал следующую фотографию. Так он проводил встречи со своими погибшими друзьями. Он очень рано ушёл из жизни — 9 мая 1961 года. И для меня осталось в памяти, что 9 мая — это день скорби по всем, кто не вернулся оттуда.

У нас сейчас 22 июня день скорби и поминовения, а для фронтовиков это всё-таки 9 мая, потому что до этого дня они все были равны перед богом войны, перед Марсом, все ходили под пулями. А в День Победы оказалось, что одни погибли, а другие выжили. Об этом хорошо написал Твардовский:

Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они — кто старше, кто моложе —
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь, —
Речь не о том, но всё же, всё же, всё же…

С 1965 года празднование стало проходить организовано, были поздравления ветеранов, парады, маёвки на природе. Как всегда в системе, если за дело берётся государство, это формализуется. После смерти Леонида Ильича празднование стало проходить и вовсе в утрированной форме. Причём уже тогда знали, что большая часть истинных ветеранов умерла от ранений, контузий, послевоенных невзгод… И тогда началась торговля удостоверениями участников войны, наградами и орденами. Люди 1938-1940 годов рождения покупали себе удостоверения узников концлагерей. Их можно понять — это был способ выживания. Но с точки зрения морали…

К сожалению, Леонид Ильич, который очень любил коллекционировать медали на собственной груди, сильно обесценил государственные награды. Наш земляк Будённый все три звезды героя получил к своим юбилейным дням рождения, последний — в 80 лет. А всю войну прошёл без этой награды. Наш четырежды герой товарищ Жуков на войне получил две, после войны — ещё две себе нарисовал, будучи министром обороны. Народ же видел, когда отменили материальное содержание наград, когда их стали стыдиться и торговать ими.

В 90-е годы стало очень острым ощущение, что про ветеранов забыли. Праздник пьянствовали, а о тех, кто завоевал эту Победу, забыли. Понятно, было сложное время в экономическом плане, люди искали средства для выживания… Произошла нравственная метаморфоза — дети и внуки стали сдавать своих ветеранов в дома престарелых или бросать выживать как смогут… Именно тогда, мне кажется, мы упустили наших детей (не всех, конечно). Для них Великая Отечественная война стала чем-то вроде Куликовской или Бородинской битвы — удалённым прошлым, историей…

Сейчас хотят переписать историю Второй мировой войны. Проект этот начал осуществляться ещё в 1946 году, с начала холодной войны, после Фултонской речи Уинстона Черчилля. Но наиболее активно и массированно это проявилось с началом перестройки и в 1990-х годах.

Был такой писатель Виктор Суворов, советский разведчик, который сбежал в Англию. «Ледокол», «День М», «Беру свои слова обратно» — книги, которыми зачитывались. В них рассказывалось, что не Гитлер готовил нападение, а Сталин хотел завоевать Европу. И очень умно доказывается, что Гитлер, будучи абсолютно не готовым к войне, опасаясь, что его размажет сталинский сапог, как загнанная крыса кинулся на Советский Союз. И никакой агрессии со стороны Германии не было, это была просто ответная реакция, спровоцированная Сталиным. Книги Суворова были пробными шарами, они вызвали живой отклик оппозиции, которая была недовольна излишней заидеологизированностью и фальсифицированностью истории Великой Отечественной фоны. Шесть томов её истории писались при Хрущёве и цель была одна — уличить Сталина в тирании. Каждый генсек поливает помоями предыдущего. Мы — единственная страна, которая охаивает своё прошлое.

Молодёжь была дезориентирована, потому что коммунистические устои рухнули, а… кто может сказать, что мы сейчас строим? Просвещённый капитализм? Госкапитализм? Какое светлое будущее мы создаём? И вот это безвременье, которое длится уже третий десяток лет, отвратило молодёжь и посеяло недоверие к учебникам истории. Свою лепту внесли и лжеветераны с фальшивыми удостоверениями и орденами. Всё это посеяло сомнения: а был ли подвиг Зои Космодемьянской? Может быть, Матросов просто поскользнулся и случайно попал под огонь? Может, сбитый Гастелло случайно упал на зенитную батарею?

Сотни героев были задвинуты. Для Ростова позор — это забвение Алексея Прокопьевича Береста. Во всех кинохрониках видно, что на куполе Рейхстага было три бойца: Егоров, Кантария и Берест. Но Егоров и Кантария стали Героями Советского Союза — один русский, другой грузин, а про украинца Береста почему-то забыли. За водружение этого знамени 18 человек получили ордена, а 8 стали Героями Советского Союза. А Берест, который на горбу занёс на крышу этих двух пацанят и обеспечивал их прикрытие, остался без награды. Рейхстаг представлял собой купол из решёток: стёкла осыпались. Стрелять было нельзя — сорвёшься. Немцы лезли на купол, а Берест каблуками бил их по пальцам, чтобы они срывались вниз с 48-метровой высоты. Но звание героя не получил.

Он приехал в Ростов, работал на Сельмаше, перед этим отсидел три года по обвинению в хищении, будучи кинооператором в Неклиновском районе. Работал в сталелитейном цехе, просто чтобы получить комнату. И в 1970 году погиб, спасая девочку, упавшую под электричку на вокзале «Сельмаш». Девочку спас, но сам отскочить не успел…

Он похоронен в Александровке возле входа на кладбище, и каждый год в родительский день весь хлам при уборке сносят к нему на могилу. Бюст стоит возле второго стальцеха на Сельмаше, ещё один бюст недавно открыли в лицее № 7. Но это закрытые учреждения, куда вход по пропускам. А общегородского памятника Бересту так до сих пор не появилось. Стыдно! На моей памяти было четыре обращения от ветеранов о присвоении ему звания Героя Советского Союза. Сергей Иванов, руководитель администрации президента РФ, написал ответ, что по закону дважды за один подвиг не награждают. Виктор Ющенко, бывший президент Украины, сделал единственное хорошее дело — подписал указ о присвоении Алексею Бересту звания героя Украины. И великолепный памятник стоит в Киеве на Крещатике, и бюст на входе в музей Великой Отечественной войны. А его родственники, которые живут в Украине, получают государственную помощь. А от Советского союза он получил только орден Красной Звезды и всё. Это пример беспамятства и унижения человеческого подвига.

В ХVIII веке орден Георгия был учреждён Екатериной II. Лента тогда была не оранжево-чёрной, а жёлто-чёрной. Статус георгиевского кавалера давал огромные преференции его носителям. Вплоть до того, что император обязан был вставать и первым приветствовать солдатика, который имеет этот орден. Было денежное довольствие, был огромный стимул получить этот орден. Сталин возродил солдатский орден Славы, но уже на чёрно-оранжевой ленте за личный подвиг. И медали за победу над Германией тоже были на георгиевской ленте.

Демонстративно носить георгиевскую ленту сегодня стало модным. Это примерно так же, как модно стало демонстрировать свои религиозные взгляды. Обязательно должен быть крестик, желательно большой, как у батюшки, обязательно на золотой цепи. Во всех машинах иконы… А ведь это же не верующие люди, не воцерковлённые, это те, кто следует моде. Так же модны сейчас георгиевские ленточки. Опасно то, что мода имеет сезонный характер. В 75-ю годовщину Победы они останутся, но будут уже восприниматься просто как обязательный атрибут. Как и маки в Европе на 8 мая.

Когда спрашивают, почему весь мир отмечает Победу 8 мая, а мы, такие избранные, — 9-го, я отвечаю: ребятушки, ну вы же учитывайте, что в нашей стране 8 часовых поясов! И между московским и берлинским временем два часа разницы. В 23:30 был подписан акт о капитуляции, у них ещё 8 мая было, а у нас уже было полвторого 9-го. Так что это не потому, что мы хотим выпендриться и ото всех отличиться.

Для меня самый большой стыд перед ветеранами — то, что со времён Горбачёва, 30 лет, им обещали, что каждый ветеран получит жильё. Но получили далеко не все… Зато получили другие — по липовым удостоверениям, по блату… это тоже унижение, плевок. И обида, огромная обида у людей, которые реально спасли страну.

Знаете, когда нельзя написать что-то в научной работе или просто по формату она не касается науки, я пишу для себя, в стол, стихи, чтобы разгрузить душу:

Всю войну прослужил я в разведке
И навек полюбил тишину.
Я хожу, чтоб не хрустнула ветка,
И кино не смотрю про войну.

Пушка ль метко стреляет по танку,
Снайпер пулей сшибает врагов,
А я финкой в консервную банку
Попадаю за двадцать шагов.

Нынче мода на церковь, на Бога,
В каждом авто икона в окне.
А мне к храму закрыта дорога:
Слишком много скелетов на мне.

В сновиденьях покоя не знаю,
В них кипит и бушует война.
Но на праздник 9 Мая
Не люблю надевать ордена.

Я сосу валидола таблетку
и на внука привычно ворчу,
Сколько лет в полковую разведку
К своим хлопцам вернуться хочу.

Жизнь прошла моя косо да криво,
Словно чьё-то проклятье на мне.
Поджидает меня терпеливо
Смерть — подруга моя по войне.

Потерпи, боевая подруга,
Дева снежная с белой косой.
Принимай постаревшего друга,
Заслужившего вечный покой.

Что менялось? Знаки и возглавья.

Тот же ураган на всех путях:

В комиссарах дурь самодержавья,

Взрывы революции в царях.

Поэты — они визионеры, провидцы. Войны мировые, революционные, гражданские, отечественные, локальные, гибридные и, наконец, эта, сегодняшняя — с коронавирусом. Тоже, как выяснилось, мировая.

Если отбросить идеологическую шелуху (знаки и возглавья), для обычного нормального человека любая объявленная или необъявленная война идет за жизнь, а точнее, за сохранение жизней. Это предельно просто и точно выразил другой замечательный поэт А.Твардовский:

Бой идет святой и правый.

Смертный бой не ради славы,

Ради жизни на земле.

Написано в разгар Отечественной войны, которая погребла под собой миллионы жизней. Но статистика — штука бездушная и плохо представимая. Невозможно вместить в сознание горы трупов. Когда в ходе очередной войсковой операции голосом Левитана сообщалось, что в ходе боев местного значения понесены незначительные потери, то в эти мизерные с точки зрения высокой стратегии жертвы попадали чей-то муж, сын и брат. К чему это я? К тому, что посмертная слава совсем из другого ряда. Особенно когда она отредактирована государством и закладывается в его фундамент в качестве сваи или ленты (специалисты знают, что фундаменты бывают ленточные и свайные).

Так вот, чудом уцелевшие настоящие фронтовики, с которыми довелось разговаривать, в один голос свидетельствовали, что девятого мая 1945 года они праздновали отнюдь не победу: «О том, что мы побеждаем, мы знали уже в сорок четвертом». Они праздновали окончание кровавой мясорубки, из которой чудом удалось вырваться живыми. Праздновали и при этом испытывали безвинную вину перед своими товарищами, не вернувшимися с поля боя. Об этом читаем у фронтовика Твардовского:

Я знаю, никакой моей вины

В том, что другие не пришли с войны,

В том, что они — кто старше,

кто моложе —

Остались там, и не о том же речь,

Что я их мог, но не сумел сберечь, —

Речь не о том, но все же,

все же, все же…

И В.Высоцкий, поэт из другого поколения, которого сегодня бы назвали «ребенком войны»,

пел об этом же:

Нам и места в землянке

хватало вполне,

Нам и время текло для обоих.

Все теперь одному,

только кажется мне:

Это я не вернулся из боя.

Да, это был день скорби и печали. Вот почему я так возрадовался, когда спонтанно, не по указке сверху возникло движение «Бессмертный полк», ибо происходило одушевление истории, ее персонификация. Восстанавливалась подлинная связь поколений. И ликовал до тех самых пор, пока движение не возглавило чиновничье племя, чье предназначение не меняется от века: использовать любой подсобный материал, включая человечьи кости.

Строфа «это праздник со слезами на глазах» появилась позже, и песня, которая сегодня стала непременным атрибутом победного ритуала, изначально бесила начальников (простите за невольное созвучие), ибо праздник — это когда предписано радоваться, и нечего превращать его в поминки.

Но автор текста песни Владимир Харитонов, ушедший из жизни в 1981 году всего пятидесяти девяти лет от роду, верно ухватил суть события, которому был непосредственным свидетелем. День скорби и печали действительно был настоящим праздником. Тому были веские причины. Спасители отечества, вынесшие на себе непосильный груз поражений и побед, в сущности, совсем молодые люди, имели все основания надеяться на то, что впереди их ждет совсем иная жизнь, достойная чудо-богатырей, жизнь, которая сметет с лица страны советское крепостное право с его тюремными бараками, колючей проволокой и жесточайшим паспортным режимом. Но не тут-то было. Очень скоро этим героям указали на их место. Для некоторых, шибко умных и образованных, таких, как капитан артиллерии А.И.Солженицын, эти места предусмотрительно были приготовлены заранее. Так в кратчайшие сроки обломилась первая праздничная надежда. Но оставалась вторая, которой суждено было теплиться в груди немногих людей того почти полностью спаленного войной поколения. Им, а вслед за ними нам, их детям, казалось, что после неисчислимых жертв это последняя война в истории человечества.

Это не должно повториться — прочно впечаталось в сознание послевоенных поколений. Мелкие эксцессы могут случаться, но такое ни-ког-да! Кремлевские старцы, пережившие в том или ином качестве войну, по крайней мере на словах стояли за дело мира. Даже в кошмарном сне не могло присниться, что настанет время, когда на импортных машинах наших разбогатевших сограждан будет начертан популярный в народе лозунг «Можем повторить».

Увы, сбылось пророчество В.Брюсова. Сменялись знаки (идеологические и геополитические ориентиры) и возглавья (политические лидеры), а наших детей последовательно выкашивали в Будапеште, Афгане, Чернобыле, Абхазии, Чечне…

И вот настал момент, когда все знаки и возглавья полностью потеряли смысл. Ибо коронавирусу абсолютно безразлично, кого атаковать: капитализм, социализм, тоталитаризм, либерализм, демократию или диктатуру. Что же касается возглавий (лидеров), то ни один из них отныне не чувствует себя в безопасности. От вируса не укрыться в башнях из слоновой кости, как бы она ни называлась: дворцом или специальным бункером. Эта зараза поражает всех без разбора — и премьер-министров, и кухарок.

Где же выход из этой воистину мировой войны. Я веду речь не о естественно-научном ответе на эпидемию (уверен, что рано или поздно соответствующая противовирусная вакцина будет найдена), а о коренном вопросе дальнейшего существования человечества на нашем хрупком земном шарике.

Ответ нахожу у замечательного поэта — 96-летнего Александра Павловича Тимофеевского, который недавно потерял сына, известного литератора. Ему и посвящено стихотворение поэта, строка из которого и легла в название этих заметок. Цитирую с купюрами из-за ограниченности газетного места.

Плач дельфинов о подводной лодке

Над местом, где затонула

Подлодка, дельфины сделали круг

(Из Газет)

Цик-Цик-Цик-

Треск расколотого ореха.

Цикл-цикл-цикл,

Ахао–аум-аум-

Свист.

Пии-тирли-тирли.

О чем там, в шуме волн,

Всегда смеющиеся плачут?

О чем дельфины плачут?

Ахао-ай-я-яй,

Цик-цик-цик,

Ахао-аум-аум.

Быть может, матерям людей

Хотят сказать:

Не отдавайте деток генералам.

<…>

Всю землю обойду в железных

башмаках

И буду в окна матерей

стучаться,

Чтоб передать дельфиний

этот крик:

Не отдавайте деток генералам!

<…>

Нам, людям, потерявшим разум,

Не время ль поучиться у дельфинов?

Не отпускайте деток на войну…

Спасите их, упрячьте их в чулан,

Заприте двери на тройной замок.

В Америке, Австралии, Европе,

В России, и в Канаде, и в Китае

Вас матерей так много на Земле.

Услышьте:

Цик-цик-цик,

Ах-ах-ах, ахая.

И на земле наступит тишина.

Остается лишь добавить, что генералы бывают разные. Среди них не только милитаристские, но и вполне себе гражданские. Например, песчаных, угольных и никелевых карьеров. Разница невелика. Любые траншеи, окопы и карьеры неизбежно превращаются в братские могилы наших детей. Такие вот мысли приходят на фоне пандемии.

В этом году, однако, особой популярностью пользуется тезис о том, что «9 мая — это день траура и скорби». Здесь стоит оговориться сразу, что история с «днем скорби» — это совсем не про историю, это про современность и метафизику российского общества, если хотите. Про современные ценности, актуальные не только для ветеранов, но и для нас самих.

Еще несколько лет назад в нашем социуме имела место быть точка зрения, что государство в России создает этакий «культ Победы», целую квазирелигию. И это, естественно, совсем не хорошо. Культа, в общем-то, не случилось, а случилась еще одна незыблемая, объединяющая победа нашего народа.

В этой победе мая 1945 года звучат не только отголоски прошлого, но и надежда на будущее. Если тогда наши предки смогли остановить самый большой и всеохватывающий ужас XX века под названием Третий рейх, то и мы, нынешние, имея в генах, в крови память об этом, сможем противостоять подобным угрозам.
Это и вечный пример для подражания, и вечная же ответственность перед собственным прошлым. Прошлым всей страны — и в то же время очень личным для каждого. Нет практически никого из ныне живущих в России, чьи предки не были затронуты той войной. Она действительно стала народной. Объединились в ней буквально все.

Даже Русская православная церковь, которая от советской власти в ту пору ничего особо хорошего не получала. Но именно митрополит Сергий в те первые дни Великой Отечественной выступил с речью, в которой сказал:

«Наши предки не падали духом и при худшем положении потому, что помнили не о личных опасностях и выгодах, а о священном своем долге перед родиной и верой — и выходили победителями. Не посрамим же их славного имени и мы — православные, родные им и по плоти, и по вере.
Отечество защищается оружием и общим народным подвигом, общей готовностью послужить отечеству в тяжкий час испытания всем, чем каждый может. Тут есть дело рабочим, крестьянам, ученым, женщинам и мужчинам, юношам и старикам. Всякий может и должен внести в общий подвиг свою долю труда, заботы и искусства».

Митрополит гонимой церкви заговорил о единстве. Да, это впоследствии породило и окончательный раскол с РПЦЗ, который был уврачеван только в начале двухтысячных, и обвинения в том, что «Русская церковь стала красной». Но это единство, парадоксальное для того времени, отдается отголосками даже сейчас.

И дело тут не только в РПЦ, дело в небывалом сплочении всего народа. Ровно потому, что очень быстро стало понятно, что в противостоянии с Рейхом речь идет не о конфликте идеологий, политических и социальных систем, а о простой дилемме: право на жизнь или всеобщая смерть.
Это очень быстро понял и владыка Сергий. Это с течением времени поняли все. Верующие и неверующие. Подпольные критики советской власти и «сталинские соколы». Линия «водораздела» прошла не по политическим разногласиям, а по самому бытию русского человека в этом мире. И, в общем-то, годы войны это подтвердили.

Сейчас в два клика, пользуясь любым поисковиком, можно найти, сколько именно мирных граждан СССР уничтожили нацисты. И соотнести с цифрами военных потерь. Гитлеровцы поставили целью уничтожить тут все, принести именно смерть. А для самых покорных — рабство без права размножаться. То есть тоже смерть, только оттянутую во времени.

И поэтому до сих пор все предположения, что тот же Власов тут «Родину от коммунистов спасал», наталкиваются на гневную и болезненную реакцию. Потому и «Псковская миссия» получает свое оправдание только через исследования Михаила Шкаровского, в которых говорится о том, что вот эти самые «псковские миссионеры» были немножечко советскими партизанами и, публично выказывая лояльность оккупационному правительству, помогали партизанам тягать в лес фашистское офицерье, ну и те же партизанские отряды снабжали продовольствием и одеждой. За что, в общем-то, и расплачивались своими жизнями.

Это была общая война и общая победа, победа, альтернативой которой была бы не некая капитуляция с выплатой контрибуций, марионеточным правительством или еще чем стандартным для прошлых войн. Альтернативой было полное уничтожение. И не только советского государства, но и народов, это государство населяющих.
День Победы именно поэтому для нас всех до сих пор — праздник, который не теряет своей актуальности. Равно как не теряет своей актуальности само явление смерти. Для нас эта дата стала внеисторична. И да, это «праздник со слезами на глазах», но именно праздник исхода из смерти нашей нации.

А потому те, кто говорит, что тут бы неплохо «устроить траур», сразу же абсолютно интуитивно зачисляются во «власовцы», «полицаи» или потомки оных.

Просто большинство чувствует, что нам предлагают «поскорбеть» ровно в тот день, когда наша страна загнала инфернальное чудовище нацизма ровно в ту адскую бездну, в которой ему быть и положено. В небытие.
Ровно поэтому до сих пор фашист и нацист в русском языке — это не просто ругательство, а практически проклятие. И опять же стоит повторить, что все эти мотивы и явления общественной жизни — они совсем не про историю. Они уже на уровне метафизики. И наш народ эту свою метафизику снова научился защищать.

А потому День Победы, который наше же общество не позволяет оболгать, наполнить ложными смыслами, внушает все большую надежду. Выстояли тогда — выстоим и в будущем, если возникнет такая необходимость.