Еврейский праздник убийство персов

Адольф Шаевич, главный раввин России

Пурим

В четырнадцатый день месяца Адар евреи всего мира празднуют Пурим — очень веселый праздник в память о чудесном спасении всего народа от угрозы полного физического истребления, нависшей над нашими предками примерно в 450 году до нашей эры.

Пурим сегодня считается веселым праздником, но ему предшествовали далеко не веселые события. События происходили на территории Персидской империи, которой правил тогда царь Ахашверош (Артаксеркс). И был у него визирь — Аман, который и пытался поголовно истребить евреев на территории всего царства.

Все началось с обычных житейских дел. В Сузах, столице Персии, жил еврей Мордехай со своей племянницей — красавицей Эстер (Эсфирь), которую Ахашверош взял себе в жены. Мордехай же, отказываясь преклонять колени перед Аманом, нажил себе врага в лице визиря. И тогда Аман решил не только разделаться с Мордехаем, а истребить всех евреев, живших тогда на территории Персии. Чтобы определить день для осуществления своего кровавого плана, Аман бросал жребий (на аккадском языке «пуру» — откуда и происходит название праздника). Аман, посулив большую выгоду казне за счет погромов, убедил царя Ахашвероша в необходимости погромов. И Ахашверош с легкостью подписал указ об уничтожении евреев, поскольку слово «евреи» ему ровным счетом ничего не говорило. Он не знал, что его любимая жена — красавица Эстер — еврейка. … Ахашверош страшно разгневался на Амана, ведь он очень любил свою жену, и приказал повесить его на том самом столбе, на котором Аман намеревался повесить Мордехая.

Так как царский указ не мог быть отменен, царю пришлось издать еще один: евреям разрешалось защищать свою жизнь и свое имущество и забирать, в случае победы, имущество того, кто на них нападал. Так коварный замысел Амана обернулся против него самого и всех, кто выступил против евреев.

С тех пор в ознаменование этих событий и чудесного спасения евреи празднуют Пурим.

Поздравляю читателей с праздником Пурим и желаю всем счастья и здоровья, пусть добро всегда побеждает зло!

Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc/2134380?isSearch=True

***
Книгу Есфирь надо читать не торопясь. Вся ее проблема – в датах.
Аман задумал свой антиеврейский погром в первый месяц года (нисан; приблизительно наш апрель). По его навету в провинции были разосланы письма, предписывающие резню евреев произвести в конце года – в 12-й месяц (адар, приблизительно наш март). Аман был казнен спустя два месяца после начала своей антиеврейской интриги.
До назначенного погрома оставалось еще девять месяцев, и потому после казни Амана вполне достаточно было бы исполнить законную просьбу Есфири: “Если царю благоугодно и нравлюсь я очам его, то пусть будет написано, чтобы возвращены были письма по замыслу Амана, писанные им об истреблении иудеев во всех областях царя” (Есф. 8,5).
Вот тут и хотелось бы видеть завершение пуримской истории. Уже и казнь Амана кажется излишней (за дурное намерение – казнь!). Но все же: злоумышленник казнен. Бойня предотвращена. Еврейский народ спасен. Тут бы и прочитать : «Конец. И Богу слава!».
Но именно тут и происходит поворот столь резкий, что диву даешься, поражаясь глухоте тех, кто именно этого поворота и по сю пору не замечает и талдычит, что Пурим есть праздник необходимой самообороны.
Итак, что же происходит после того, как царь соглашается с Эсфирью? – “И позваны были тогда царские писцы в третий месяц, то есть в месяц Сиван, в двадцать третий день его, и написано было все, как приказал Мардохей” (Есф. 8,9).
Мардохей же от имени царя составил указ о предстоящих погромах: «о том, что царь позволяет иудеям, находящимся во всяком городе, собраться и стать на защиту жизни своей, истребить, убить и погубить всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними, детей и жен, и имение их разграбить» (Есф. 8,10-11; Интересно, что церковно-славянский перевод не знает этого оборота: «Яко повеле им жити по законом их во всяцем граде, и да помогают им, и да сотворят соперником их и противником их якоже хотят»).
Это указ, изданный тогда, когда всякая опасность, нависшая было над евреями, была уже отстранена, когда им уже принадлежала практически вся власть в персидской империи. Есфирь вытребовала у царя указ, позволяющий евреям уничтожать всех по своему желанию, уже после казни самого Амана (Есф. 7,10). Вот библейский текст, из которого ясна последовательность событий: «И сказал царь Артаксеркс царице Есфири и Мардохею Иудеянину: вот, я дом Амана отдал Есфири, и его самого повесили на дереве за то, что он налагал руку свою на Иудеев; напишите и вы о Иудеях, что вам угодно. И позваны были тогда царские писцы в третий месяц, то есть в месяц Сиван, в двадцать третий день его, и написано было все так, как приказал Мардохей. И написал он от имени царя о том, что царь позволяет Иудеям, находящимся во всяком городе, собраться и стать на защиту жизни своей, истребить, убить и погубить всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними, детей и жен, и имение их разграбить, в один день по всем областям царя Артаксеркса, в тринадцатый день двенадцатого месяца, то есть месяца Адара».
А теперь представьте себе ужас, повисший над страной: указ, написанный от имени царя Мардохеем, не был тайным. Он был объявлен сразу после подписания и по всем городам… Более полугода люди жили, зная, что “в тринадцатый день двенадцатого месяца Адара” их соседи, евреи, смогут войти в любой дом и убить любого, кого пожелают… “И напал на них страх перед иудеями” (Есф. 8,17).
В месяц Адар месть дошла уже до детей давно убитого Амана. Были повешены десять его детей. Точнее – сначала его дети были казнены. Но этого Эсфири было мало: она попросила повесить их трупы на дереве. Тут, пожалуй, стоит привести полностью этот библейский текст:
Ну уже казалось бы – всё! Но аппетит приходит известно когда.
«И сказала Есфирь: если царю благоугодно, то пусть бы позволено было Иудеям, которые в Сузах, делать то же и завтра, что сегодня, и десятерых сыновей Амановых пусть бы повесили на дереве. И приказал царь сделать так; и дан на это указ в Сузах, и десятерых сыновей Амановых повесили. И собрались Иудеи, которые в Сузах, также и в четырнадцатый день месяца Адара и умертвили в Сузах триста человек. И прочие Иудеи, находившиеся в царских областях, собрались, чтобы стать на защиту жизни своей и быть покойными от врагов своих, и умертвили из неприятелей своих семьдесят пять тысяч» (Есф. 9,1-16).
Кто эти 75 000 уничтоженных персов? Вряд ли это были крестьяне – те евреи, что добровольно остались в Междуречьи, наверно уж не ради занятий земледелием и рытья арыков пренебрегли возвращением на родину. Если евреям было в Персидской империи лучше, чем в Палестине – значит, они проникли в имперские государственные и торговые элиты. Значит, там и были у них конкуренты и недруги. А, значит, и вырезанию подверглась элита страны. Все, кто мог быть конкурентами. Участь персидской империи была предрешена. Если речь идет о Артаксерксе Третьем и 367-353 годах, то Персии осталось жить четверть века – уже в 332-332 годах она окажется бессильна перед лицом Александра Македонского.
Апологеты Пурима вряд ли одобрили бы, если б Московская Патриархия каждый год открыто и шумно праздновала штурм Казани войсками Ивана Грозного, при этом подчеркивая, что в нем она видит образец для обращения со всеми врагами Святой Руси? Не назвали бы они такое поведение безумным и чреватым пролитием новой крови? Но тогда столь же негативной должна быть и их реакция на празднование «веселого праздника Пурим».
И не надо про «взявших меч»… В том-то и особый привкус Пурима — что меч персами еще не был взят. Преступление было задумано, но не было осуществлено. Представьте, что в начале 30-х годов европейским державам удалось надавить на германского президента Гинденбурга, и он объявил нацистскую партию вне закона. И в течение двух дней всем желающим было разрешено убить любого, кого они подозревают в симпатии к Гитлеру… Не “отмщение” происходит в Пурим. А “превентивный удар”. Нигде в этих библейских текстах мы не видим, чтобы сначала собрались толпы погромщиков, затем они рванулись в еврейские кварталы, а тут уж отряды еврейской самообороны исполнили свой долг… Наоборот: «собрались иудеи, чтобы наложить руку на зложелателей своих» (Есф. 9,2). Очень точно: на «желателей» — руку, за намерение – смерть…
Ради отмщения Аману — достаточно было казнить его. При чем тут еще десятки тысяч людей? Да, народ имеет право на защиту и даже на месть виновным преступникам. Но зачем было продолжать убийства после устранения действительно виновного?
Представьте, что советская армия, уже победив нацизм, на один из зимних дней 1946 года назначила тотальную облаву на немцев, сотрудничавших с прежним режимом… Немецким коммунистам была выдана охранная грамота, прикрываясь которой, они могли бы в течение двух дней без суда и следствия расстреливать на месте всех, кто им досадил в былые времена. И в итоге 75 тысяч уже разоруженных немцев были казнены… Неужели этот погром тоже был бы сочтен нравственно безупречным?
Хорошо: пусть месть, пусть возмездие… Но при чем тут дети? Дети-то меча в руки не брали и ров не копали… Не сомневаюсь, что аполегеты пурима в иных ситуациях не прочь поговорить о “слезинке невинно замученного ребенка”. Но как же тут-то не появляется у него желания посторониться тех, кто уже 25-е столетие подряд радостно танцует, вспоминая убийства (в том числе и) детей (Есф. 8,11)?
Как можно ежегодно радостно праздновать убийство 75 тысяч человек (включая детей)?
Хорошо, что сегодня еврейские публицисты стараются сделать вид, будто детей в Пурим не убивали. «Г-н Кураев считает Пурим “памятью об удачно проведенном погроме”. Доказывая этот свой тезис, г-н Кураев лжет, причем незатейливо — надеясь, надо полагать, что никто не станет уличать во лжи духовное лицо. Между тем в “Книге Есфирь” нет ни единого слова об убийстве иудеями женщин и детей — это выдумка дьякона Кураева» (Дейч Марк. С приветом от Эйхмана. “Научные изыскания” дьякона всея Руси // Московский Комсомолец. 11.05.2005).
А убийство детей Амана – причем через 9 месяцев после казни их отца (Есф. 9,10)?
А Есф. 8,11 – «погубить всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними, детей и жен»?1

Скажете, что в тот день персы напали на еврейские дома? Но где упоминание хоть об одном персе, что бросился на евреев во исполнение этого указа? Да и могли ли онис делать это, уже зная о новейшем царском указе (кстати — откуда сведения о неотменимости царского указа? Говорит ли об этом персидском законе  хоть один собственно персидский источник права?).
2. ? Неужели дети и женщины пошли на штурм еврейских домов, зная, что их за это убьют? Если это так, то чем же евреи так настроили против себя местное население вплоть до детей?

Если и в самом деле имело место отражение вооруженного нападения, то где же сообщения о потерях среди евреев? Достаточно вспомнить соотношение потерь еврееви и погромщиков  в Киеве. Имена убитых персов в свитке Эстер приводятся, а вот имена еврейских мучеников — нет. Может, потому что с еврейской стороны потерь как раз не было?

Есть хорошая черта в этом наглом отрицании убийства детей: значит, совесть современных евреев осуждает детоубийство гоев. Но есть и тревожная черта: врать ради приукрашивания своей национальной истории эти журналисты себе разрешают.
Я понимаю праздник в честь военной победы. Это было открытое и рискованное столкновение, и день победы — это мужской и честный праздник. Но как праздновать день погрома? Как праздновать день убийства тысяч детей?
Есть ли другой народ на земле, который с веселием празднует день заведомо безнаказанных массовых убийств? Нет таких аналогов? Тогда позвольте и мне считать злопамятность тех, кто празднует Пурим, уникальной.
Представьте, что какая-то группа «русских патриотов» начала открыто, громко праздновать день сожжения «жидовствующих еретиков» как русский национально-церковный праздник. Что скажет пресса?
Теперь, надеюсь, понятнее, почему христиане озабочены тем, что иудеи остались «на второй год в первом классе», в классе Ветхого Завета: в этом классе учили довольно-таки жестоким вещам. И если иудеи так и останутся со своим ветхозаветным «буквариком» – то от них можно ждать «превентивных» выплесков агрессии.
В этом и состоит чудовищность этого «веселого праздника»: из поколения в поколение он воспроизводит модель обращения с теми, кого евреи однажды сочтут своим врагом. Истории нет, прогресса нет. Роста духовного сознания и нравственности нет. Ветхозаветная кровожадность не преобразилась. Те нормы живы до сих пор. Архетип не отменен. Он продолжает расцениваться как образец, достойный воспроизведения (пока — ритуально-символического, при случае — реального) Не находится ли в связи с традицией Пурима то обстоятельство, что нацистские военные преступники (действительно преступники, действительно более чем достойные наказания) были не расстреляны, как подобает военным, а именно повешены — как Аман и его сыновья?…
В этом серьезнейшая грань между иудаизмом и христианством. Для христиан Ветхий Завет и его жестокость — это прошлое, которому уже не нужно и не можно подражать. Для иудаистов их завет не стал «Ветхим», для них он и поныне — образец для подражания и руководство к действию. Христианин не воспримет как норму то повеление, которое Моисей получил перед Исходом и которое состояло в ограблении домов окрестных египтян. Но сможет ли иудей сказать, что то событие трехтысячелетней давности для него утратило свою буквальную нормативность?
Кровь и жестокость Ветхого Завета для христиан – не более чем педагогическая мера, временная необходимость, навсегда ушедшая с приходом Евангелия. Для иудаистов это не временные меры, но вечные константы, не педагогика, но онтологическая норма бытия еврейского народа. Поэтому христиане не празднуют Пурим – хоть и коренится этот праздник в той истории, которая священна и для нас.
Среди уроков Пурима – допустимость возведения ложных обвинений на врагов Израиля. Ведь сама Эсфирь оклеветала Амана: он пал к ее ногам, умоляя о спасении жизни, но царь, увидев эту сцену, счел, что Аман покусился изнасиловать царицу. Есфирь же не потрудилась восстановить правду (см. Есф. 8,6-8). А вот рассказ Мардохея о тех событиях: «Аман замышлял Есфирь со всем народом погубить» (Есф. 8,12з). Это ведь прямая клевета: Мардохею было известно, что когда Аман планировал еврейскую резню, он не знал о национальности царицы Есфирь.
Среди уроков Пурима – урок злопамятности и мстительности. А то, что и поныне у евреев бывает поразительно долгая, недобрая и односторонняя память, видно даже по новостным лентам: “В Иерусалиме в субботу 6.6.98 состоялся форум на тему дальнейшей судьбы сочинений Рихарда Вагнера в Израиле. Все началось с того, что оркестр Новой израильской оперы отказался исполнять произведения Вагнера на том основании, что композитор был антисемитом, к тому же его опусы обожал Гитлер. То, что музыка Рихарда Вагнера звучала в концентрационных лагерях, когда евреев отправляли в газовые камеры — общеизвестный факт. Пресс-секретарь Оперы Варда Циммерман заявила, что, если музыканты будут упорствовать в нежелании исполнять Вагнера, то произведения этого композитора будут полностью исключены из репертуара. На форуме должны были исполнять две вещи немецкого композитора, но концерт не состоялся: певца и аккомпанирующего ему пианиста слушатели яростными свистками прогнали со сцены» (Русский телеграф. 9.6.1998). Так нам что — Бетховена не слушать потому, что Ленин его любил?
Среди уроков Пурима – благословение на превентивно причиняемую боль.
Три примера из современности:
«В виду одобрения администрацией Буша превентивных действий, как имеющего силу положения внешней политики и реализации его в Ираке, возникают предположения о мотивах действий людей подобных Перлу, Фейту и Вурмсеру. Дуглас Фейт получил награду от Сионистской организации Америки (the Zionist Organization of America), прославляющей его как произраильского деятеля. А именно Фейт, совместно с Дэвидом Вурмсером (во всяком случае на начальном этапе) создал Офис специальных планов Пентагона (Office of Special Plans), который, как теперь предполагается, подготовил сведения об иракских планах создания оружия массового поражения и представил его в администрацию вице-президента в обход ЦРУ (или Агентства национальной безопасности, или Разведывательного управления министерства обороны). Вурмсер и Фейт занимали ключевые позиции в структурах национальной безопасности Соединенных Штатов и имели тесные отношения с институтами общественной политики, которые проводят близкую Ликуду линию и рассматривают американские и израильские цели внешней политики как равнозначные. До возвращения в Пентагон в 2000 году Фейт работал в Еврейском институте проблем национальной безопасности (ЕИПНБ) и в занимающем строго проликудскую позицию Центре политики безопасности (Center for Security Policy), а Вурмсер курировал ближневосточные проблемы в Институте американской промышленности, другом стороннике Ликуд» (http://www.namakon.ru/articles.php?list=2&id=103&p=1 15 февр 2006).
«В США сегодня будет обнародована новая «Стратегия национальной безопасности», сообщает РИА «Новости». Стратегия подтверждает доктрину Джорджа Буша о превентивной войне против террористов и враждебных по отношению к США государств, обладающих ядерным, биологическим и химическим оружием, пишет газета «Вашингтон пост», которой Белый дом заранее передал копию 49-страничного документа. «В случае необходимости, исходя из давнего принципа самообороны, мы не исключаем использование силы до того, как произойдет нападение (на США), даже при сохранении неопределенности в отношении времени и места нападения со стороны противника», — говорится в документе» (http://www.rambler.ru/db/news/msg.html?mid=7510771&s=2). Интересно, что сообщение об этом пришло 16 марта 2006 в 11 утра по московскому времени. Пурим – в 2006 году праздновался 14-15 марта. Значит, утечка была сделана по вашингтонскому времени еще 15 марта – так, сказать, «к празднику».
«Израильский верховный суд разрешил секретной службе Шин Бет применять пытки при допросах палестинцев, подозреваемых в совершении совершении терактов с целью получения информации о планах экстремистских организаций. При этом суд наказал генпрокуратуре следить за тем, чтобы на допросах применялись “только методы умеренного физического давления”» (Пытки разрешены // Труд. 18.9.97). И более того: «советник по делам прессы посольства Израиля в Москве Зеев Бен Арье в беседе с корреспондентом «Сегодня» подчеркнул символическое значение праздника. «Это было весьма своеобразное спасение: по воле Всевышнего персидский царь разрешил евреям защищаться с орудием в руках, нанести превентивный удар»» (Сычева В. В Пурим принято дарить сладкие «уши Амана». Со вчерашнего дня иудеи всего мира отмечают один из своих самых веселых праздников // Сегодня 12.3.1998. А вот современная интернет-Эсфирь подает свой голос: «Кураев — чмо. Это все, что я могу сказать, будучи в достаточно большом объеме ознакомленной с его “трудами“. Чмо голимое обыкновенное. Если по мыслям, поселившимся в дурной башке Кураева, судить обо всех священниках, то можно смело расстреливать всю православную патриархию. Я не питаю особой любви к православным христианам, однако считаю именно Кураева исключительно редкой сволочью» (Ester, 2004-06-14, http://www.aworld.ru/maska/forumsp1335a.htm). Вот так: за мысли – и списочные расстрелы…

А вот — из 2013 года:
31 января ВВС Израиля нанесли удары по объектам в Сирии, предположительно чтобы не допустить попадания оружия в руки боевиков. Командование сирийской армии утверждает, что целью стал военный исследовательский центр (http://ria.ru/world/20130131/920634615.html). Что это как не превентивная война?

Значит, и ныне Израиль может бомбить все страны, которые не воюют с ним, но, как кажется Израилю, могут представлять для него угрозу. Попробуй Россия провозгласить в своей военной доктрине возможность «превентивных войн». — Без волны возмущения и санкций по всему «цивилизованному миру» не обойтись. Но для Израиля сегодня в мире особый стандарт: мир разрешает евреям самим устанавливать нравственные нормы для себя. Израиль выше т. н. «общечеловеческих ценностей» («Евреям не повезло дважды. Сначала их чуть не уничтожили нацисты, а потом сам факт Холокоста послужил нравственным оправданием для еврейского шовинизма. Уроки второй мировой войны были усвоены ровно наоборот. Для большинства цивилизованных народов чудовищные потери второй мировой войны оказались платой за иммунитет против расизма и национализма. В то же время и на этой же почве вырос и укрепился идейно еврейский национализм. Отсюда нравственная допустимость публичных призывов не смешивать свою древнюю кровь с чужой, жить еврейской жизнью. Попробовал бы кто сейчас в Германии призвать немцев жить немецкой жизнью! Во всем цивилизованном мире шовинисты вербуют себе сторонников среди недоучек. А еврейские националисты в основном высоколобые интеллигенты. Еврейская интеллигенция не гнушается идейным национализмом» (Хмельницкий Д. Под звонкий голос крови или с самосознанием наперевес // Континент № 72, 1992, с. 320)).
Ведь у Израиля есть сакральное алиби («Я не знаю, опирается ли история Пурима на реальный факт или была своего рода алиби задним числом» (Меир Шалев. Библия сегодня. М., 2002, с. 98).
Среди уроков Пурима — месть семьям и детям врагов. В марте 1996 года после серии взрывов в Израиле террористами-камикадзе премьер-министр Израиля отдал приказ взрывать дома погибших террористов, выселять оттуда их семьи.
Буду рад узнать, что в современной иудейской публицистике события Пурима уже не рассматриваются как архетипические. Я буду рад, если мне покажут такие вероучительные иудейские тексты, в которых современникам запрещается подражать героям книги Эсфирь. Пока таких текстов я не встречал — у меня есть право считать, что иудаизмом книга Эсфирь рассматривается как образец для подражания.
Пурим — праздник избиения врагов. А кто такие враги для иудеев? Только ли соплеменники несчастного Амана? По мысли Иосифа Флавия, указ Артаксеркса об уничтожении всех евреев вызвал всенародную радость: «когда этот указ прибыл во все города страны, все очень обрадовались предстоявшей в указанный день резне среди евреев» (Иосиф Флавий. Иудейские древности. Кн. 11, гл. 6,6). В Библии этой подробности нет. Значит, по мысли Иосифа Флавия, таковой а) вообще должна быть нормативная реакция гоев на возможность досадить евреям; б) евреи должны жить и действовать, предполагая именно такую реакцию.
В средневековом «Диспуте Нахманида» иудей толкует псалом «Рече Господь Господу моему седи одесную Мене дондеже положу враги твои к подножию ног Твоих». Иудей соглашается, что речь идет о Мессии. И поясняет: «Бог и будет помогать мессии, доколе положит все народы в подножие ног его, ибо все они враги его — они порабощают его, они отрицают его пришествие и его власть, а некоторые из них создали себе другого мессию» (Диспут Нахманида. Иерусалим-Москва, 1992, с. 48). А уже ближе к нашим временам и местам ребе Элимелех из Лежайска огульно обвинял все не-еврейское человечество: «Народы ненавидят Израиль» (Цит. по: Туров И. Об отношении хасидов к неевреям // Параллели: русско-еврейский историко-литературный и библиографический альманах. № 2-3. – М., Дом еврейской книги, 2003, с. 57).
Итак, в истории еврейской мысли есть течение, которое полагает, что все народы — враги евреев. А «все» — значит, и христиане, а отнюдь не только «потомки Амалика» или идолопоклонники. Кстати, оба только что процитированных иудейских автора жили в христианском окружении и тем не менее сказали свои решительно-тоталитарные формулы ненависти.
Так почему же народ, в чьей истории было так много страданий, народ, переживший немало погромов, сам упорно празднует тот погром, который в древности удалось устроить ему самому? Почему же столь очевидные двойные нравственные стандарты позволяют себе иудеи в отношениях с другими народами?
«Недавно я зашёл в антикварный магазин в одном из Арбатских переулков. Вдруг я услышал, что продавщица книжного отдела с характерной внешностью стала ругать Гоголя за антисемитизм. Я вступился за любимого писателя и услышал, что я тоже такой же антисемит, как и Гоголь. Потом продавщица ехидненько так спросила: — А что вы будете делать с евреями, если придёте к власти?
Я ответил:
— То же самое, что и евреи с русскими.
— Фашист! — вдруг истошно заверещала продавщица, — Убийца! Палач! Подонок!
Я сначала оторопел, а потом рассмеялся… Александр Медведев, Москва» (http://www.kuraev.ru/forum/view.php?subj=38636)).

***
Все выше сказанное оказалось возможным резюмировать в стихах (присланных мне неизвестным поэтом Юрием по эл.почте):

Вьются пейсы над полями
И Раввина бойкий смех
Возвещает — скоро грянет
Время праздничных потех.

Пирожки готовит Сара
Льётся свежий мёд рекой,
Уши бедного Амана
Будем кушать всей семьёй.

Артаксеркса полководцем
Был сей доблестный визирь,
Смерти жаждал инородцам,
Но запнулся об Эсфирь.

Хитроумная царица,
Артаксерксова жена,
Смерть карающей десницей
Воеводе предрекла.

За отцом предали смерти
Десять взрослых сыновей,
Истребили в жажде мести
Персов тысячи семей.

Честь и слава Мардохею,
Что от имени царя
Дал возможность иудеям
Грабить местные края.

Жёны, дети — без разбору,
Взвейся меч, руби клинок,
В пекле пьяного задора
Грабил каждый сколько мог.

Вьются пейсы над полями
Шляпы тёмной, как смола,
Мир наполнен чудесами,
Богоизбранным — хвала!

Purim
Purim by Arthur Szyk
Type	Jewish
Significance	Celebration of Jewish deliverance as told in the Book of Esther (megillah)
Celebrations	Listening to the Book of Esther in synagogue; sending food parcels and giving charity; dressing up in costume; eating a festive meal; parties and parades (Adloyada); drinking alcoholic beverages, especially wine
Date	14th day of Adar (in Jerusalem and all ancient walled cities, 15th of Adar)
2022 date	Sunset, 16 March – nightfall, 17 March[1]
2023 date	Sunset, 6 March – nightfall, 7 March[1]
2024 date	Sunset, 23 March – nightfall, 24 March[1]
2025 date	Sunset, 13 March – nightfall, 14 March[1]
Frequency	Annual
Started by	Esther
Related to	Hanukkah, as a rabbinically decreed Jewish holiday

Purim (; Hebrew: פּוּרִים Pūrīm, lit. ‘lots’; see Name below) is a Jewish holiday which commemorates the saving of the Jewish people from Haman, an official of the Achaemenid Empire who was planning to have all of Persia’s Jewish subjects killed, as recounted in the Book of Esther (usually dated to the 5th century BCE).

Haman was the royal vizier to Persian king Ahasuerus (Xerxes I or Artaxerxes I; «Khshayarsha» and «Artakhsher» in Old Persian, respectively).^[2][3][4][5] His plans were foiled by Mordecai of the tribe of Benjamin, and Esther, Mordecai’s cousin and adopted daughter who had become queen of Persia after her marriage to Ahasuerus.^[6] The day of deliverance became a day of feasting and rejoicing among the Jews.

According to the Scroll of Esther,^[7] «they should make them days of feasting and gladness, and of sending portions one to another, and gifts to the poor». Purim is celebrated among Jews by:

• Exchanging gifts of food and drink, known as mishloach manot
• Donating charity to the poor, known as mattanot la-evyonim^[8]
• Eating a celebratory meal, known as se’udat Purim
• Public recitation of the Scroll of Esther (Hebrew: קריאת מגילת אסתר, romanized: Kriat megillat Esther), or «reading of the Megillah», usually in synagogue
• Reciting additions to the daily prayers and the grace after meals, known as Al HaNissim

Other customs include wearing masks and costumes, public celebrations and parades (Adloyada), and eating hamantashen (transl. »Haman’s pockets»); men are encouraged to drink wine or any other alcoholic beverage.^[9]

According to the Hebrew calendar, Purim is celebrated annually on the 14th day of the Hebrew month of Adar (and it is celebrated on Adar II in Hebrew leap years, which occur every two to three years), the day following the victory of the Jews over their enemies. In cities that were protected by a surrounding wall at the time of Joshua, Purim was celebrated on the 15th of the month of Adar on what is known as Shushan Purim, since fighting in the walled city of Shushan continued through the 14th day of Adar.^[10] Today, only Jerusalem and a few other cities celebrate Purim on the 15th of Adar.

Name[edit]

Purim is the plural of Hebrew pur, meaning casting lots in the sense of making a random selection.^[a] Its use as the name of this festival comes from Esther 3:6-7, describing the choice of date:

6: […] having been told who Mordecai’s people were, Haman plotted to do away with all the Jews, Mordecai’s people, throughout the kingdom of Ahasuerus.
7: In the first month, that is, the month of Nisan, in the twelfth year of King Ahasuerus, pur—which means “the lot”—was cast before Haman concerning every day and every month, [until it fell on] the twelfth month, that is, the month of Adar.^[12]

Purim narrative[edit]

The Book of Esther begins with a six-month (180-day) drinking feast given by King Ahasuerus of the Persian Empire for the army and Media and the satraps and princes of the 127 provinces of his kingdom, concluding with a seven-day drinking feast for the inhabitants of Shushan (Susa), rich and poor, and a separate drinking feast for the women organized by Queen Vashti in the pavilion of the royal courtyard.

At this feast, Ahasuerus gets thoroughly drunk, and at the prompting of his courtiers, orders his wife Vashti to display her beauty before the nobles and populace, wearing her royal crown. The rabbis of the Oral Torah interpret this to mean that he wanted her to wear only her royal crown, meaning that she would be naked. Her refusal prompts Ahasuerus to have her removed from her post. Ahasuerus then orders all young women to be presented to him, so he could choose a new queen to replace Vashti. One of these is Esther, who was orphaned at a young age and was being fostered by her first cousin Mordecai. She finds favor in the King’s eyes, and is made his new wife. Esther does not reveal her origins or that she is Jewish as Mordecai told her not to. Since the Torah permits an uncle to marry his niece and the choice of words used in the text, some rabbinic commentators state that she was actually Mordecai’s wife.

Shortly afterwards, Mordecai discovers a plot by two palace guards Bigthan and Teresh to kill Ahasuerus. They are apprehended and hanged, and Mordecai’s service to the King is recorded in the daily record of the court.^[13]

Ahasuerus appoints Haman as his viceroy. Mordecai, who sits at the palace gates, falls into Haman’s disfavor as he refuses to bow down to him. Having found out that Mordecai is Jewish, Haman plans to kill not just Mordecai but the entire Jewish minority in the empire. Obtaining Ahasuerus’ permission and funds to execute this plan, he casts lots («purim») to choose the date on which to do this — the 14th of the month of Adar. When Mordecai finds out about the plans, he puts on sackcloth and ashes, a sign of mourning, publicly weeping and lamenting, and many other Jews in Shushan and other parts of Ahasuerus’ empire do likewise, with widespread penitence and fasting. Esther discovers what has transpired; there follows an exchange of messages between her and Mordecai, with Hatach, one of the palace servants, as the intermediary. Mordecai requests that she intercede with the King on behalf of the embattled Jews; she replies that nobody is allowed to approach the King, under penalty of death.

Mordecai warns her that she will not be any safer in the palace than any other Jew, says that if she keeps silent, salvation for the Jews will arrive from some other quarter but «you and your father’s house (family line) will perish,» and suggests that she was elevated to the position of queen to be of help in just such an emergency. Esther has a change of heart, says she will fast and pray for three days and will then approach the King to seek his help, despite the law against doing so, and «if I perish, I perish.» She also requests that Mordecai tell all Jews of Shushan to fast and pray for three days together with her. On the third day, she seeks an audience with Ahasuerus, during which she invites him to a feast in the company of Haman. During the feast, she asks them to attend a further feast the next evening. Meanwhile, Haman is again offended by Mordecai’s refusal to bow to him; egged on by his wife Zeresh and unidentified friends, he builds a gallows for Mordecai, with the intention to hang him there the very next day.^[14]

That night, Ahasuerus suffers from insomnia, and when the court’s daily records are read to him to help him fall asleep, he learns of the services rendered by Mordecai in the earlier plot against his life. Ahasuerus asks whether anything was done for Mordecai and is told that he received no recognition for saving the King’s life. Just then, Haman appears, and King Ahasuerus asks him what should be done for the man that the King wishes to honor. Thinking that the King is referring to Haman himself, Haman says that the honoree should be dressed in the King’s royal robes and led around on the King’s royal horse. To Haman’s horror, the king instructs Haman to render such honors to Mordecai.^[15]

Later that evening, Ahasuerus and Haman attend Esther’s second banquet, at which she reveals that she is Jewish and that Haman is planning to exterminate her people, which includes her. Ahasuerus becomes enraged and instead orders Haman hanged on the gallows that Haman had prepared for Mordecai. The previous decree against the Jewish people could not be nullified, so the King allows Mordecai and Esther to write another decree as they wish. They decree that Jewish people may preemptively kill those thought to pose a lethal risk. As a result, on 13 Adar, 500 attackers and Haman’s 10 sons are killed in Shushan. Throughout the empire 75,000 of the Jewish peoples’ enemies are killed.^[16] On the 14th, another 300 are killed in Shushan. No spoils are taken.^[17]

Mordecai assumes the position of second in rank to Ahasuerus, and institutes an annual commemoration of the delivery of the Jewish people from annihilation.^[18]

Scriptural and rabbinical sources[edit]

The primary source relating to the origin of Purim is the Book of Esther, which became the last of the 24 books of the Hebrew Bible to be canonized by the Sages of the Great Assembly. It is dated to the 4th century BCE^[19] and according to the Talmud was a redaction by the Great Assembly of an original text by Mordechai.^[20]

The Tractate Megillah in the Mishnah (redacted c. 200 CE) records the laws relating to Purim. The accompanying Tosefta (redacted in the same period) and Gemara (in the Jerusalem and Babylonian Talmud redacted c. 400 CE and c. 600 CE respectively)^[21] record additional contextual details such as Queen Vashti having been the daughter of Belshazzar as well as details that accord with Josephus’ such as Esther having been of royal descent. Brief mention of Esther is made in Tractate Hullin (Bavli Hullin 139b) and idolatry relating to worship of Haman is discussed in Tractate Sanhedrin (Sanhedrin 61b).

The work Esther Rabbah is a Midrashic text divided in two parts. The first part dated to c. 500 CE provides an exegetical commentary on the first two chapters of the Hebrew Book of Esther and provided source material for the Targum Sheni. The second part may have been redacted as late as the 11th century CE, and contains commentary on the remaining chapters of Esther. It too contains the additional contextual material found in the Josippon (a chronicle of Jewish history from Adam to the age of Titus believed to have been written by Josippon or Joseph ben Gorion).^[22]

Historical views[edit]

Traditional historians[edit]

The 1st-century CE historian Josephus recounts the origins of Purim in Book 11 of his Antiquities of the Jews. He follows the Hebrew Book of Esther but shows awareness of some of the additional material found in the Greek version (the Septuagint) in that he too identifies Ahasuerus as Artaxerxes and provides the text of the king’s letter. He also provides additional information on the dating of events relative to Ezra and Nehemiah.^[23] Josephus also records the Persian persecution of Jews and mentions Jews being forced to worship at Persian erected shrines.^[23][24]

The Josippon, a 10th-century CE compilation of Jewish history, includes an account of the origins of Purim in its chapter 4. It too follows the original biblical account and includes additional traditions matching those found in the Greek version and Josephus (whom the author claims as a source) with the exception of the details of the letters found in the latter works. It also provides other contextual information relating to Jewish and Persian history such as the identification of Darius the Mede as the uncle and father-in-law of Cyrus.^[25]

A brief Persian account of events is provided by Islamic historian Muhammad ibn Jarir al-Tabari in his History of the Prophets and Kings (completed 915 CE).^[26] Basing his account on Jewish and Christian sources, al-Tabari provides additional details such as the original Persian form «Asturya» for «Esther».^[27] He places events during the rule of Ardashir Bahman (Artaxerxes II),^[28] but confuses him with Ardashir al-Tawil al-Ba (Artaxerxes I), while assuming Ahasuerus to be the name of a co-ruler.^[27] Another brief Persian account is recorded by Masudi in The Meadows of Gold (completed 947 CE).^[29] He refers to a Jewish woman who had married the Persian King Bahman (Artaxerxes II), and delivered her people,^[28][30][31] thus corroborating this identification of Ahasuerus. He also mentions the woman’s daughter, Khumay, who is not known in Jewish tradition but is well remembered in Persian folklore. Al-Tabari calls her Khumani and tells how her father (Ardashir Bahman) married her. Ferdowsi in his Shahnameh (c. 1000 CE) also tells of King Bahman marrying Khumay.^[32]

19th-century Bible commentaries generally identify Ahasuerus with Xerxes I of Persia.^[33]

Modern scholarship views[edit]

Some historians of the Near East and Persia argue that Purim does not actually have a historical basis. Amnon Netzer and Shaul Shaked argue that the names «Mordecai» and «Esther» are similar to those of the Babylonian gods Marduk and Ishtar.^[34][35] Scholars W.S. McCullough, Muhammad Dandamayev and Shaul Shaked say that the Book of Esther is historical fiction.^[35][36][37] Amélie Kuhrt says the Book of Esther was composed in the Hellenistic period and it shows a perspective of Persian court identical to classical Greek books.^[38] Shaul Shaked says the date of composition of the book is unknown, but most likely not much after the fall of the Achaemenid kingdom, during the Parthian period, perhaps in the 3rd or 2nd century BCE.^[35] McCullough also suggests that Herodotus recorded the name of Xerxes’s queen as Amestris (the daughter of Otanes) and not as Esther.^[37] Scholars Albert I. Baumgarten and S. David Sperling and R.J. Littman say that, according to Herodotus, Xerxes could only marry a daughter of one of the six allies of his father Darius I.^[39][40]

Observances[edit]

Purim has more of a national than a religious character, and its status as a holiday is on a different level from those days ordained holy by the Torah. Hallel is not recited.^[41] As such, according to some authorities, business transactions and even manual labor are allowed on Purim under certain circumstances.^[42] A special prayer (Al ha-Nissim – «For the Miracles») is inserted into the Amidah prayers during evening, morning and afternoon prayer services, and is also included in the Birkat Hamazon («Grace after Meals»).

The four main mitzvot (obligations) of the day are:^[43]

1. Listening to the public reading, usually in synagogue, of the Book of Esther in the evening and again in the following morning (k’riat megillah)
2. Sending food gifts to friends (mishloach manot)
3. Giving charity to the poor (matanot la’evyonim)
4. Eating a festive meal (se’udat mitzvah)

The three latter obligations only apply during the daytime hours of Purim.^[43]

Reading of the Megillah[edit]

The first religious ceremony which is ordained for the celebration of Purim is the reading of the Book of Esther (the «Megillah») in the synagogue, a regulation which is ascribed in the Talmud (Megillah 2a) to the Sages of the Great Assembly, of which Mordecai is reported to have been a member. Originally this regulation was only supposed to be observed on the 14th of Adar; later, however, Rabbi Joshua ben Levi (3rd century CE) prescribed that the Megillah should also be read on the eve of Purim. Further, he obliged women to attend the reading of the Megillah, because women were also part of the miracle. The commentaries offer two reasons as to why women played a major role in the miracle. The first reason is that it was through a lady, Queen Esther, that the miraculous deliverance of the Jews was accomplished (Rashbam). The second reason is that women were also threatened by the genocidal decree and were therefore equal beneficiaries of the miracle (Tosafot).^{[citation needed]}

In the Mishnah, the recitation of a benediction on the reading of the Megillah is not yet a universally recognized obligation. However, the Talmud, a later work, prescribed three benedictions before the reading and one benediction after the reading. The Talmud added other provisions. For example, the reader is to pronounce the names of the ten sons of Haman^[44] in one breath, to indicate their simultaneous death. An additional custom that probably began in Medieval times is that the congregation recites aloud with the reader the verses Esther 2:5, Esther 8:15–16, and Esther 10:3, which relate the origin of Mordecai and his triumph.^{[citation needed]}

The Megillah is read with a cantillation (a traditional chant) which is different from that which is used in the customary reading of the Torah. Besides the traditional cantillation, there are several verses or short phrases in the Megillah that are chanted in a different chant, the chant that is traditionally used during the reading of the book of Lamentations. These verses are particularly sad, or they refer to Jews being in exile. When the Megillah reader jumps to the melody of the book of Lamentations for these phrases, it heightens the feeling of sadness in the listener.^{[citation needed]}

In some places,^[where?] the Megillah is not chanted, but is read like a letter, because of the name iggeret («epistle»), which is applied^[45] to the Book of Esther. It has been also customary since the time of the early Medieval era of the Geonim to unroll the whole Megillah before reading it, in order to give it the appearance of an epistle. According to halakha (Jewish law), the Megillah may be read in any language intelligible to the audience.^{[citation needed]}

According to the Mishnah (Megillah 30b),^[46] the story of the attack on the Jews by Amalek, the progenitor of Haman, is also to be read.^{[citation needed]}

Blessings before Megillah reading[edit]

Before the reading of the Megillah on Purim, both at night and again in the morning, the reader of the Megillah recites the following three blessings and at the end of each blessing the congregation then responds by answering «Amen» after each of the blessings.^[47] At the morning reading of the Megillah the congregation should have in mind that the third blessing applies to the other observances of the day as well as to the reading of the Megillah:^[47]

Blessing and recitations after Megillah reading[edit]

After the Megillah reading, each member of the congregation who has heard the reading recites the following blessing.^[47] This blessing is not recited unless a minyan was present for the Megillah reading:^[47]

After the nighttime Megillah reading the following two paragraphs are recited:^[47]

The first one is an acrostic poem that starts with each letter of the Hebrew alphabet, starting with «Who balked (… אשר הניא) the counsel of the nations and annulled the counsel of the cunning. When a wicked man stood up against us (… בקום עלינו), a wantonly evil branch of Amalek’s offspring …» and ending with «The rose of Jacob (ששנת יעקב) was cheerful and glad, when they jointly saw Mordechai robed in royal blue. You have been their eternal salvation (תשועתם הייתה לנצח), and their hope throughout generations.»

The second is recited at night, but after the morning Megillah reading only this is recited:

The rose of Jacob was cheerful and glad, when they jointly saw Mordechai robed in royal blue. You have been their eternal salvation, and their hope throughout generations.

At night and in the morning:

Women and Megillah reading[edit]

Women have an obligation to hear the Megillah because «they also were involved in that miracle.»^[49] Most Orthodox communities, including Modern Orthodox ones, however, generally do not allow women to lead the Megillah reading. Rabbinic authorities who hold that women should not read the Megillah for themselves, because of an uncertainty as to which blessing they should recite upon the reading, nonetheless agree that they have an obligation to hear it read. According to these authorities if women, or men for that matter, cannot attend the services in the synagogue, the Megillah should be read for them in private by any male over the age of thirteen.^[50] Often in Orthodox communities there is a special public reading only for women, conducted either in a private home or in a synagogue, but the Megillah is read by a man.^[51]

Some Modern Orthodox leaders have held that women can serve as public Megillah readers. Women’s megillah readings have become increasingly common in more liberal Modern Orthodox Judaism, though women may only read for other women, according to Ashkenazi authorities.^[52]

Blotting out Haman’s name[edit]

When Haman’s name is read out loud during the public chanting of the Megillah in the synagogue, which occurs 54 times, the congregation engages in noise-making to blot out his name. The practice can be traced back to the Tosafists (the leading French and German rabbis of the 13th century). In accordance with a passage in the Midrash, where the verse «Thou shalt blot out the remembrance of Amalek»^[53] is explained to mean «even from wood and stones.» A custom developed of writing the name of Haman, the offspring of Amalek, on two smooth stones, and knocking them together until the name was blotted out. Some wrote the name of Haman on the soles of their shoes, and at the mention of the name stamped with their feet as a sign of contempt. Another method was to use a noisy ratchet, called a ra’ashan (from the Hebrew ra-ash, meaning «noise») and in Yiddish a grager. Some of the rabbis protested against these uproarious excesses, considering them a disturbance of public worship, but the custom of using a ratchet in the synagogue on Purim is now almost universal, with the exception of Spanish and Portuguese Jews and other Sephardic Jews, who consider them an improper interruption of the reading.^[54]

Food gifts and charity[edit]

The Book of Esther prescribes «the sending of portions one man to another, and gifts to the poor».^[55] According to halakha, each adult must give at least two different foods to one person, and at least two charitable donations to two poor people.^[56] The food parcels are called mishloach manot («sending of portions»), and in some circles the custom has evolved into a major gift-giving event.^{[citation needed]}

To fulfill the mitzvah of giving charity to two poor people, one can give either food or money equivalent to the amount of food that is eaten at a regular meal. It is better to spend more on charity than on the giving of mishloach manot.^[56] In the synagogue, regular collections of charity are made on the festival and the money is distributed among the needy. No distinction is made among the poor; anyone who is willing to accept charity is allowed to participate. It is obligatory for the poorest Jew, even one who is himself dependent on charity, to give to other poor people.^[56]

Purim meal (se’udah) and festive drinking[edit]

On Purim day, a festive meal called the Se’udat Purim is held. Fasting for non-medical reasons is prohibited on Purim.^{[citation needed]}

There is a longstanding custom of drinking wine at the feast. The custom stems from a statement in the Talmud attributed to a rabbi named Rava that says one should drink on Purim until he can «no longer distinguish between arur Haman («Cursed is Haman») and baruch Mordechai («Blessed is Mordecai»).» The drinking of wine features prominently in keeping with the jovial nature of the feast, but also helps simulate the experience of spiritual blindness, wherein one cannot distinguish between good (Mordechai) and evil (Haman). This is based on the fact that the salvation of the Jews occurred through wine.^[57] Alcoholic consumption was later codified by the early authorities, and while some advocated total intoxication, others, consistent with the opinion of many early and later rabbis, taught that one should only drink a little more than usual and then fall asleep, whereupon one will certainly not be able to tell the difference between arur Haman («cursed be Haman») and baruch Mordecai («blessed be Mordechai»). Other authorities, including the Magen Avraham, have written that one should drink until one is unable to calculate the gematria (numerical values) of both phrases.^{[citation needed]}

Fasts[edit]

The Fast of Esther, observed before Purim, on the 13th of Adar, is an original part of the Purim celebration, referred to in Esther 9:31–32. The first who mentions the Fast of Esther is Rabbi Achai Gaon (Acha of Shabcha) (8th century CE) in She’iltot 4; the reason there given for its institution is based on an interpretation of Esther 9:18, Esther 9:31 and Talmud Megillah 2a: «The 13th was the time of gathering», which gathering is explained to have had also the purpose of public prayer and fasting. Some, however, used to fast three days in commemoration of the fasting of Esther; but as fasting was prohibited during the month of Nisan, the first and second Mondays and the Thursday following Purim were chosen. The fast of the 13th is still commonly observed; but when that date falls on Sabbath, the fast is pushed forward to the preceding Thursday, Friday being needed to prepare for Sabbath and the following Purim festival.^{[citation needed]}

Customs[edit]

Greetings[edit]

It is common to greet one another on Purim in Hebrew with «Chag Purim Sameach», in Yiddish with «Freilichin Purim» or in Ladino with «Purim Allegre». The Hebrew greeting loosely translates to «Happy Purim Holiday» and the Yiddish and Ladino translate to «Happy Purim».^[58][59]

Masquerading[edit]

The custom of masquerading in costumes and the wearing of masks probably originated among the Italian Jews at the end of the 15th century.^[60] The concept was possibly influenced by the Roman carnival and spread across Europe. The practice was only introduced into Middle Eastern countries during the 19th century. The first Jewish codifier to mention the custom was Mahari Minz (d. 1508 at Venice).^[61] While most authorities are concerned about the possible infringement of biblical law if men don women’s apparel, others permit all forms of masquerades, because they are viewed as forms of merry-making. Some rabbis went as far as to allow the wearing of rabbinically-forbidden shatnez.^[62]

Other reasons given for the custom: It is a way of emulating God who «disguised» his presence behind the natural events which are described in the Purim story, and it has remained concealed (yet ever-present) in Jewish history since the destruction of the First Temple. Since charity is a central feature of the day, when givers and/or recipients disguise themselves this allows greater anonymity thus preserving the dignity of the recipient. Another reason for masquerading is that it alludes to the hidden aspect of the miracle of Purim, which was «disguised» by natural events but was really the work of the Almighty.^[62]

Additional explanations are based on:

• Targum on Esther (Chapter 3) which states that Haman’s hate for Mordecai stemmed from Jacob’s ‘dressing up’ like Esau to receive Isaac’s blessings;^[63]
• Others who «dressed up» or hid whom they were in the story of Esther:
  • Esther not revealing that she is a Jewess;^[63]
  • Mordecai wearing sackcloth;^[63]
  • Mordecai being dressed in the king’s clothing;^[63]
  • «[M]any from among the peoples of the land became Jews; for the fear of the Jews was fallen upon them» (Esther 8:17); on which the Vilna Gaon comments that those gentiles were not accepted as converts because they only made themselves look Jewish on the outside, as they did this out of fear;^[63]
• To recall the episodes that only happened in «outside appearance» as stated in the Talmud (Megillah 12a)^[64] that the Jews bowed to Haman only from the outside, internally holding strong to their Jewish belief, and likewise, God only gave the appearance as if he was to destroy all the Jews while internally knowing that he will save them (Eileh Hamitzvos #543);^[63]

Burning of Haman’s effigy[edit]

As early as the 5th century, there was a custom to burn an effigy of Haman on Purim.^[60] The spectacle aroused the wrath of the early Christians who interpreted the mocking and «execution» of the Haman effigy as a disguised attempt to re-enact the death of Jesus and ridicule the Christian faith. Prohibitions were issued against such displays under the reign of Flavius Augustus Honorius (395–423) and of Theodosius II (408–450).^[60] The custom was popular during the Geonic period (9th and 10th centuries),^[60] and a 14th century scholar described how people would ride through the streets of Provence holding fir branches and blowing trumpets around a puppet of Haman which was hanged and later burnt.^[65] The practice continued into the 20th century, with children treating Haman as a sort of «Guy Fawkes.»^[66] In the early 1950s, the custom was still observed in Iran and some remote communities in Kurdistan^[65] where young Muslims would sometimes join in.^[67]

Purim spiel[edit]

A Purim spiel (Purim play) is a comic dramatization that attempts to convey the saga of the Purim story.^[68] By the 18th century, in some parts of Eastern Europe, the Purim plays had evolved into broad-ranging satires with music and dance for which the story of Esther was little more than a pretext. Indeed, by the mid-19th century, some were even based on other biblical stories. Today, Purim spiels can revolve around anything relating to Jews, Judaism, or even community gossip that will bring cheer and comic relief to an audience celebrating the day.^[68][69]

Songs[edit]

Songs associated with Purim are based on sources that are Talmudic, liturgical and cultural. Traditional Purim songs include Mishenichnas Adar marbim be-simcha («When [the Hebrew month of] Adar enters, we have a lot of joy»—Mishnah Taanith 4:1) and LaYehudim haitah orah ve-simchah ve-sasson ve-yakar («The Jews had light and gladness, joy and honor»—Esther 8:16).^[b] The Shoshanat Yaakov prayer is sung at the conclusion of the Megillah reading. A number of children’s songs (with non-liturgical sources) also exist: Once There Was a Wicked Wicked Man,^[70][71] Ani Purim,^[72] Chag Purim, Chag Purim, Chag Gadol Hu LaYehudim,^[73][74] Mishenichnas Adar, Shoshanas Yaakov, Al HaNisim, VeNahafoch Hu, LaYehudim Hayesa Orah, U Mordechai Yatza, Kacha Yay’aseh, Chayav Inish, Utzu Eitzah.^[75]

Traditional foods[edit]

On Purim, Ashkenazi Jews and Israeli Jews (of both Ashkenazi and Sephardic descent) eat triangular pastries called hamantaschen («Haman’s pockets») or oznei Haman («Haman’s ears»).^[59] A sweet pastry dough is rolled out, cut into circles, and traditionally filled with a raspberry, apricot, date, or poppy seed filling. More recently, flavors such as chocolate have also gained favor, while non-traditional experiments such as pizza hamantaschen also exist.^[76] The pastry is then wrapped up into a triangular shape with the filling either hidden or showing. Among Sephardi Jews, a fried pastry called fazuelos is eaten, as well as a range of baked or fried pastries called Orejas de Haman (Haman’s Ears) or Hojuelas de Haman.^{[citation needed]}

Seeds, nuts, legumes and green vegetables are customarily eaten on Purim, as the Talmud relates that Queen Esther ate only these foodstuffs in the palace of Ahasuerus, since she had no access to kosher food.^[77]

Kreplach, a kind of dumpling filled with cooked meat, chicken or liver and served in soup, are traditionally served by Ashkenazi Jews on Purim. «Hiding» the meat inside the dumpling serves as another reminder of the story of Esther, the only book of Hebrew scriptures besides The Song of Songs that does not contain a single reference to God, who seems to hide behind the scenes.^[78]

Arany galuska, a dessert consisting of fried dough balls and vanilla custard, is traditional for Jews from Hungary and Romania, as well as their descendants.^[79]

In the Middle Ages, European Jews would eat nilish, a type of blintz or waffle.^[80]

Special breads are baked among various communities. In Moroccan Jewish communities, a Purim bread called ojos de Haman («eyes of Haman») is sometimes baked in the shape of Haman’s head, and the eyes, made of eggs, are plucked out to demonstrate the destruction of Haman.^[81]

Among Polish Jews, koilitch, a raisin Purim challah that is baked in a long twisted ring and topped with small colorful candies, is meant to evoke the colorful nature of the holiday.^[82]

Torah learning[edit]

There is a widespread tradition to study the Torah in a synagogue on Purim morning, during an event called «Yeshivas Mordechai Hatzadik» to commemorate all the Jews who were inspired by Mordechai to learn Torah to overturn the evil decree against them. Children are especially encouraged to participate with prizes and sweets due to the fact that Mordechai taught many children Torah during this time.^[83]

Iranian Jews[edit]

Iranian Jews and Mountain Jews consider themselves descendants of Esther. On Purim, Iranian Jews visit the tombs of Esther and Mordechai in Hamadan. Some women pray there in the belief that Esther can work miracles.^[84]

In Jerusalem[edit]

Shushan Purim[edit]

Shushan Purim falls on Adar 15 and is the day on which Jews in Jerusalem celebrate Purim.^[56] The day is also universally observed by omitting the Tachanun prayer and having a more elaborate meal than on ordinary days.^[85]

Purim is celebrated on Adar 14 because the Jews in unwalled cities fought their enemies on Adar 13 and rested the following day. However, in Shushan, the capital city of the Persian Empire, the Jews were involved in defeating their enemies on Adar 13–14 and rested on the 15th (Esther 9:20–22). In commemoration of this, it was decided that while the victory would be celebrated universally on Adar 14, for Jews living in Shushan, the holiday would be held on Adar 15. Later, in deference to Jerusalem, the Sages determined that Purim would be celebrated on Adar 15 in all cities which had been enclosed by a wall at the time of Joshua’s conquest of the Land of Israel. This criterion allowed the city of Jerusalem to retain its importance for Jews, and although Shushan was not walled at the time of Joshua, it was made an exception since the miracle occurred there.^[56]

Today, there is debate as to whether outlying neighborhoods of Jerusalem are obliged to observe Purim on the 14th or 15th of Adar.^[86] Further doubts have arisen as to whether other cities were sufficiently walled in Joshua’s era. It is therefore customary in certain towns including Hebron, Safed, Tiberias, Acre, Ashdod, Ashkelon, Beersheva, Beit She’an, Beit Shemesh, Gaza, Gush Halav, Haifa, Jaffa, Lod, Ramlah and Shechem to celebrate Purim on the 14th and hold an additional megillah reading on the 15th with no blessings.^[86][87] In the diaspora, Jews in Baghdad, Damascus, Prague, and elsewhere celebrate Purim on the 14th and hold an additional megillah reading on the 15th with no blessings.^{[citation needed]} Since today we are not sure where the walled cities from Joshua’s time are, the only city that currently celebrates only Shushan Purim is Jerusalem; however, Rabbi Yoel Elizur has written that residents of Bet El and Mevo Horon should observe only the 15th, like Jerusalem.^[88]

Outside of Jerusalem, Hasidic Jews don their holiday clothing on Shushan Purim, and may attend a tish, and even give mishloach manot; however, this is just a custom and not a religious obligation.^{[citation needed]}

Purim Meshulash[edit]

Purim Meshulash,^[89] or the three-fold Purim, is a somewhat rare calendric occurrence that affects how Purim is observed in Jerusalem (and, in theory at least, in other cities that were surrounded by a wall in ancient times).^{[citation needed]}

When Shushan Purim (Adar 15) falls on the Sabbath, the holiday is celebrated over a period of three days.^[90] The megilla reading and distribution of charity takes place on the Friday (Adar 14), which day is called Purim dePrazos. The Al ha-Nissim prayer is only recited on Sabbath (Adar 15), which is Purim itself. The weekly Torah portion (Tetzaveh or Ki Tissa in regular years, Tzav in leap years) is read as usual, while the Torah portion for Purim is read for maftir, and the haftarah is the same as read the previous Shabbat, Parshat Zachor. On Sunday (Adar 16), called Purim Meshullash, mishloach manot are sent and the festive Purim meal is held.^[91]

The minimum interval between occurrences of Purim Meshulash is three years (1974 to 1977; 2005 to 2008; will occur again 2045 to 2048). The maximum interval is 20 years (1954 to 1974; will occur again 2025 to 2045). Other possible intervals are four years (1977 to 1981; 2001 to 2005; 2021 to 2025; will occur again 2048 to 2052); seven years (1994 to 2001; will occur again 2123 to 2130); 13 years (1981 to 1994; 2008 to 2021; will occur again 2130 to 2143); and 17 years (1930 to 1947; will occur again 2275 to 2292).^{[citation needed]}

Other Purims[edit]

Purim Katan[edit]

During leap years on the Hebrew calendar, Purim is celebrated in the second month of Adar. (The Karaites, however, celebrate it in the first month of Adar.) The 14th of the first Adar is then called Purim Katan («Little Purim» in Hebrew) and the 15th is Shushan Purim Katan, for which there are no set observances but it has a minor holiday aspect to it. The distinctions between the first and the second Purim in leap years are mentioned in the Mishnah.^[92] Certain prayers like Tachanun, Eil Erech Apayim (when 15 Adar I is a Monday or Thursday) and Lam’nazteach (Psalm 20) are omitted during the service. When 15th Adar I is on Shabbat, «Av Harachamim» is omitted. When either 13th or 15th Adar I falls on Shabbat, «Tzidkas’cha» is omitted at Mincha. Fasting is prohibited.^[93]

Communal and familial Purims[edit]

Historically, many Jewish communities around the world established local «Purims» to commemorate their deliverance from catastrophe or an antisemitic ruler or edict. One of the best known is Purim Vinz, traditionally celebrated in Frankfurt one week after the regular Purim. Purim Vinz commemorates the Fettmilch uprising (1616–1620), in which one Vincenz Fettmilch attempted to exterminate the Jewish community.^[94] According to some sources, the influential Rabbi Moses Sofer (the Chasam Sofer), who was born in Frankfurt, celebrated Purim Vintz every year, even when he served as a rabbi in Pressburg.

Rabbi Yom-Tov Lipmann Heller (1579–1654) of Kraków, Poland, asked that his family henceforth celebrate a private Purim, marking the end of his many troubles, including having faced trumped-up charges.^[95] Since Purim is preceded by a fast day, the rabbi also directed his descendants to have a (private) fast day, the 5th day of Tamuz, marking one of his imprisonments (1629), this one lasting for 40 days.^[96][97]

The Jewish community of Hebron has celebrated two historic Purims, both from the Ottoman period. One is called Window Purim, or Purim Taka, in which the community was saved when a bag of money mysteriously appeared in a window, enabling them to pay off an extortion fee to the Ottoman Pasha. Many record the date being the 14th of the month, which corresponds the date of Purim on 14 Adar.^{[98][99][100]} The other was called The Purim of Ibrahim Pasha, in which the community was saved during a battle.^[98]

Other historic Purim celebrations in Jewish history have occurred in Yemen, Italy, Vilna and other locations.^{[101][102][103]}

In modern history[edit]

Adolf Hitler banned and forbade the observance of Purim. In a speech made on 10 November 1938 (the day after Kristallnacht), the Nazi politician and prominent anti-Semite Julius Streicher surmised that just as «the Jew butchered 75,000 Persians» in one night, the same fate would have befallen the German people had the Jews succeeded in inciting a war against Germany; the «Jews would have instituted a new Purim festival in Germany».^[104]

Nazi attacks against Jews were often coordinated with Jewish festivals. On Purim 1942, ten Jews were hanged in Zduńska Wola to «avenge» the hanging of Haman’s ten sons.^[105] In a similar incident in 1943, the Nazis shot ten Jews from the Piotrków ghetto.^[106] On Purim eve that same year, over 100 Jewish doctors and their families were shot by the Nazis in Częstochowa. The following day, Jewish doctors were taken from Radom and shot nearby in Szydłowiec.^[106] In 1942, on Purim, the Nazis murdered over 5000 Jews, mostly children, in the Minsk Ghetto. All of the victims were shot and buried alive by the Nazis.^[107]

Still, the Nazi regime was defied and Purim was celebrated in Nazi ghettos and elsewhere. ^[108]

In an apparent connection made by Hitler between his Nazi regime and the role of Haman, Hitler stated in a speech made on 30 January 1944, that if the Nazis were defeated, the Jews could celebrate «a second Purim».^[106] Indeed, Julius Streicher was heard to sarcastically remark «Purimfest 1946» as he ascended the scaffold after Nuremberg.^[109][110] According to Rabbi Mordechai Neugroschel, there is a code in the Book of Esther which lies in the names of Haman’s 10 sons. Three of the Hebrew letters—a tav, a shin and a zayin—are written smaller than the rest, while a vav is written larger. The outsized vav—which represents the number six—corresponds to the sixth millennium of the world since creation, which, according to Jewish tradition, is the period between 1240 and 2240 CE. As for the tav, shin and zayin, their numerical values add up to 707. Put together, these letters refer to the Jewish year 5707, which corresponds to the secular 1946–1947. In his research, Neugroschel noticed that ten Nazi defendants in the Nuremberg Trials were executed by hanging on 16 October 1946, which was the date of the final judgement day of Judaism, Hoshana Rabbah. Additionally, Hermann Göring, an eleventh Nazi official sentenced to death, committed suicide, parallel to Haman’s daughter in Tractate Megillah.^[111][112]

There is a tale in the Hasidic Chabad movement that supposedly Joseph Stalin died as a result of some metaphysical intervention of the seventh Chabad leader, Rabbi Menachem Mendel Schneerson, during the recitation of a discourse at a public Purim farbrengen.^[113] Stalin was suddenly paralyzed on 1 March 1953, which corresponds to Purim 1953, and died four days later. Due to Stalin’s death, nationwide pogroms against Jews throughout the Soviet Union were averted, as Stalin’s infamous doctors’ plot was halted.^[114][115]

The Cave of the Patriarchs massacre took place during Purim of 1994.^[116] The Dizengoff Center suicide bombing took place on the eve of Purim killing 13 on 4 March 1996.^[117]

In the media[edit]

The 1960 20th Century-Fox film Esther and the King stars Joan Collins as Esther and Richard Egan as Ahasuerus. It was filmed in Italy by director Raoul Walsh. The 2006 movie One Night with the King chronicles the life of the young Jewish girl, Hadassah, who goes on to become the Biblical Esther, the Queen of Persia, and saves the Jewish nation from annihilation at the hands of its arch enemy while winning the heart of the fiercely handsome King Xerxes.^[118]

The 2006 comedy film For Your Consideration employs a film-within-a-film device in which the fictitious film being produced is titled Home for Purim, and is about a Southern Jewish family’s Purim celebration. However, once the film receives Oscar buzz, studio executives feel it is «too Jewish» and force the film to be renamed Home for Thanksgiving.^[119]

Gallery[edit]

• 

  Purim woodcut (1741)

• 

  Megillah reading (1764)

• 

  Purim (1657 engraving)

• 

  Purim (1699 engraving)

• 

  1740 illumination of an Ashkenazic megillah reading. One man reads while another follows along and a child waves a noise-maker.

• 

  Frozen-themed Megillah reading (2014).

• 

  18th-century manuscript of the prayer of Al HaNissim on the miracles of Purim.

See also[edit]

• Jewish holidays
• Public holidays in Israel
• Jewish holidays 2000–2050
• Purim humor

Extensions of Jewish festivals which are similar to Shushan Purim and Purim Katan[edit]

• Chol HaMoed, the intermediate days between Passover and Sukkot.
• Isru chag refers to the day after each of the Three Pilgrimage Festivals.
• Mimouna, a traditional North African Jewish celebration which is held the day after Passover.
• Pesach Sheni, is exactly one month after 14 Nisan.
• Yom Kippur Katan is a practice which is observed by some Jews on the day which precedes each Rosh Chodesh or New-Moon Day.
• Yom tov sheni shel galuyot refers to the observance of an extra day of Jewish holidays outside the land of Israel.

Persian(ate) Jewry[edit]

• Persian Jews
• Judeo-Persian language
• History of the Jews in Iran
• History of the Jews in Afghanistan
• Mountain Jews
• Bukharan Jews

Notes[edit]

References[edit]

External links[edit]

• Aish HaTorah Purim Resources
• Chabad Purim Resources
• Yeshiva Laws, articles and Q&A on Purim
• Peninei Halakha The month of Adar and the holiday of Purim, minhagim (customs) and halachot (laws) by Rabbi Eliezer Melamed
• Union for Reform Judaism Purim Resources Archived 6 December 2019 at the Wayback Machine
• The United Synagogue of Conservative Judaism Purim Resources
• «Purim» . New International Encyclopedia. 1905.
• Purim celebrations in the IDF, Exhibition in the IDF&defense establishment archives Archived 28 December 2019 at the Wayback Machine

Purim
Purim by Arthur Szyk
Type	Jewish
Significance	Celebration of Jewish deliverance as told in the Book of Esther (megillah)
Celebrations	Listening to the Book of Esther in synagogue; sending food parcels and giving charity; dressing up in costume; eating a festive meal; parties and parades (Adloyada); drinking alcoholic beverages, especially wine
Date	14th day of Adar (in Jerusalem and all ancient walled cities, 15th of Adar)
2022 date	Sunset, 16 March – nightfall, 17 March[1]
2023 date	Sunset, 6 March – nightfall, 7 March[1]
2024 date	Sunset, 23 March – nightfall, 24 March[1]
2025 date	Sunset, 13 March – nightfall, 14 March[1]
Frequency	Annual
Started by	Esther
Related to	Hanukkah, as a rabbinically decreed Jewish holiday

Purim (; Hebrew: פּוּרִים Pūrīm, lit. ‘lots’; see Name below) is a Jewish holiday which commemorates the saving of the Jewish people from Haman, an official of the Achaemenid Empire who was planning to have all of Persia’s Jewish subjects killed, as recounted in the Book of Esther (usually dated to the 5th century BCE).

Haman was the royal vizier to Persian king Ahasuerus (Xerxes I or Artaxerxes I; «Khshayarsha» and «Artakhsher» in Old Persian, respectively).^[2][3][4][5] His plans were foiled by Mordecai of the tribe of Benjamin, and Esther, Mordecai’s cousin and adopted daughter who had become queen of Persia after her marriage to Ahasuerus.^[6] The day of deliverance became a day of feasting and rejoicing among the Jews.

According to the Scroll of Esther,^[7] «they should make them days of feasting and gladness, and of sending portions one to another, and gifts to the poor». Purim is celebrated among Jews by:

• Exchanging gifts of food and drink, known as mishloach manot
• Donating charity to the poor, known as mattanot la-evyonim^[8]
• Eating a celebratory meal, known as se’udat Purim
• Public recitation of the Scroll of Esther (Hebrew: קריאת מגילת אסתר, romanized: Kriat megillat Esther), or «reading of the Megillah», usually in synagogue
• Reciting additions to the daily prayers and the grace after meals, known as Al HaNissim

Other customs include wearing masks and costumes, public celebrations and parades (Adloyada), and eating hamantashen (transl. »Haman’s pockets»); men are encouraged to drink wine or any other alcoholic beverage.^[9]

According to the Hebrew calendar, Purim is celebrated annually on the 14th day of the Hebrew month of Adar (and it is celebrated on Adar II in Hebrew leap years, which occur every two to three years), the day following the victory of the Jews over their enemies. In cities that were protected by a surrounding wall at the time of Joshua, Purim was celebrated on the 15th of the month of Adar on what is known as Shushan Purim, since fighting in the walled city of Shushan continued through the 14th day of Adar.^[10] Today, only Jerusalem and a few other cities celebrate Purim on the 15th of Adar.

Name[edit]

Purim is the plural of Hebrew pur, meaning casting lots in the sense of making a random selection.^[a] Its use as the name of this festival comes from Esther 3:6-7, describing the choice of date:

6: […] having been told who Mordecai’s people were, Haman plotted to do away with all the Jews, Mordecai’s people, throughout the kingdom of Ahasuerus.
7: In the first month, that is, the month of Nisan, in the twelfth year of King Ahasuerus, pur—which means “the lot”—was cast before Haman concerning every day and every month, [until it fell on] the twelfth month, that is, the month of Adar.^[12]

Purim narrative[edit]

The Book of Esther begins with a six-month (180-day) drinking feast given by King Ahasuerus of the Persian Empire for the army and Media and the satraps and princes of the 127 provinces of his kingdom, concluding with a seven-day drinking feast for the inhabitants of Shushan (Susa), rich and poor, and a separate drinking feast for the women organized by Queen Vashti in the pavilion of the royal courtyard.

At this feast, Ahasuerus gets thoroughly drunk, and at the prompting of his courtiers, orders his wife Vashti to display her beauty before the nobles and populace, wearing her royal crown. The rabbis of the Oral Torah interpret this to mean that he wanted her to wear only her royal crown, meaning that she would be naked. Her refusal prompts Ahasuerus to have her removed from her post. Ahasuerus then orders all young women to be presented to him, so he could choose a new queen to replace Vashti. One of these is Esther, who was orphaned at a young age and was being fostered by her first cousin Mordecai. She finds favor in the King’s eyes, and is made his new wife. Esther does not reveal her origins or that she is Jewish as Mordecai told her not to. Since the Torah permits an uncle to marry his niece and the choice of words used in the text, some rabbinic commentators state that she was actually Mordecai’s wife.

Shortly afterwards, Mordecai discovers a plot by two palace guards Bigthan and Teresh to kill Ahasuerus. They are apprehended and hanged, and Mordecai’s service to the King is recorded in the daily record of the court.^[13]

Ahasuerus appoints Haman as his viceroy. Mordecai, who sits at the palace gates, falls into Haman’s disfavor as he refuses to bow down to him. Having found out that Mordecai is Jewish, Haman plans to kill not just Mordecai but the entire Jewish minority in the empire. Obtaining Ahasuerus’ permission and funds to execute this plan, he casts lots («purim») to choose the date on which to do this — the 14th of the month of Adar. When Mordecai finds out about the plans, he puts on sackcloth and ashes, a sign of mourning, publicly weeping and lamenting, and many other Jews in Shushan and other parts of Ahasuerus’ empire do likewise, with widespread penitence and fasting. Esther discovers what has transpired; there follows an exchange of messages between her and Mordecai, with Hatach, one of the palace servants, as the intermediary. Mordecai requests that she intercede with the King on behalf of the embattled Jews; she replies that nobody is allowed to approach the King, under penalty of death.

Mordecai warns her that she will not be any safer in the palace than any other Jew, says that if she keeps silent, salvation for the Jews will arrive from some other quarter but «you and your father’s house (family line) will perish,» and suggests that she was elevated to the position of queen to be of help in just such an emergency. Esther has a change of heart, says she will fast and pray for three days and will then approach the King to seek his help, despite the law against doing so, and «if I perish, I perish.» She also requests that Mordecai tell all Jews of Shushan to fast and pray for three days together with her. On the third day, she seeks an audience with Ahasuerus, during which she invites him to a feast in the company of Haman. During the feast, she asks them to attend a further feast the next evening. Meanwhile, Haman is again offended by Mordecai’s refusal to bow to him; egged on by his wife Zeresh and unidentified friends, he builds a gallows for Mordecai, with the intention to hang him there the very next day.^[14]

That night, Ahasuerus suffers from insomnia, and when the court’s daily records are read to him to help him fall asleep, he learns of the services rendered by Mordecai in the earlier plot against his life. Ahasuerus asks whether anything was done for Mordecai and is told that he received no recognition for saving the King’s life. Just then, Haman appears, and King Ahasuerus asks him what should be done for the man that the King wishes to honor. Thinking that the King is referring to Haman himself, Haman says that the honoree should be dressed in the King’s royal robes and led around on the King’s royal horse. To Haman’s horror, the king instructs Haman to render such honors to Mordecai.^[15]

Later that evening, Ahasuerus and Haman attend Esther’s second banquet, at which she reveals that she is Jewish and that Haman is planning to exterminate her people, which includes her. Ahasuerus becomes enraged and instead orders Haman hanged on the gallows that Haman had prepared for Mordecai. The previous decree against the Jewish people could not be nullified, so the King allows Mordecai and Esther to write another decree as they wish. They decree that Jewish people may preemptively kill those thought to pose a lethal risk. As a result, on 13 Adar, 500 attackers and Haman’s 10 sons are killed in Shushan. Throughout the empire 75,000 of the Jewish peoples’ enemies are killed.^[16] On the 14th, another 300 are killed in Shushan. No spoils are taken.^[17]

Mordecai assumes the position of second in rank to Ahasuerus, and institutes an annual commemoration of the delivery of the Jewish people from annihilation.^[18]

Scriptural and rabbinical sources[edit]

The primary source relating to the origin of Purim is the Book of Esther, which became the last of the 24 books of the Hebrew Bible to be canonized by the Sages of the Great Assembly. It is dated to the 4th century BCE^[19] and according to the Talmud was a redaction by the Great Assembly of an original text by Mordechai.^[20]

The Tractate Megillah in the Mishnah (redacted c. 200 CE) records the laws relating to Purim. The accompanying Tosefta (redacted in the same period) and Gemara (in the Jerusalem and Babylonian Talmud redacted c. 400 CE and c. 600 CE respectively)^[21] record additional contextual details such as Queen Vashti having been the daughter of Belshazzar as well as details that accord with Josephus’ such as Esther having been of royal descent. Brief mention of Esther is made in Tractate Hullin (Bavli Hullin 139b) and idolatry relating to worship of Haman is discussed in Tractate Sanhedrin (Sanhedrin 61b).

The work Esther Rabbah is a Midrashic text divided in two parts. The first part dated to c. 500 CE provides an exegetical commentary on the first two chapters of the Hebrew Book of Esther and provided source material for the Targum Sheni. The second part may have been redacted as late as the 11th century CE, and contains commentary on the remaining chapters of Esther. It too contains the additional contextual material found in the Josippon (a chronicle of Jewish history from Adam to the age of Titus believed to have been written by Josippon or Joseph ben Gorion).^[22]

Historical views[edit]

Traditional historians[edit]

The 1st-century CE historian Josephus recounts the origins of Purim in Book 11 of his Antiquities of the Jews. He follows the Hebrew Book of Esther but shows awareness of some of the additional material found in the Greek version (the Septuagint) in that he too identifies Ahasuerus as Artaxerxes and provides the text of the king’s letter. He also provides additional information on the dating of events relative to Ezra and Nehemiah.^[23] Josephus also records the Persian persecution of Jews and mentions Jews being forced to worship at Persian erected shrines.^[23][24]

The Josippon, a 10th-century CE compilation of Jewish history, includes an account of the origins of Purim in its chapter 4. It too follows the original biblical account and includes additional traditions matching those found in the Greek version and Josephus (whom the author claims as a source) with the exception of the details of the letters found in the latter works. It also provides other contextual information relating to Jewish and Persian history such as the identification of Darius the Mede as the uncle and father-in-law of Cyrus.^[25]

A brief Persian account of events is provided by Islamic historian Muhammad ibn Jarir al-Tabari in his History of the Prophets and Kings (completed 915 CE).^[26] Basing his account on Jewish and Christian sources, al-Tabari provides additional details such as the original Persian form «Asturya» for «Esther».^[27] He places events during the rule of Ardashir Bahman (Artaxerxes II),^[28] but confuses him with Ardashir al-Tawil al-Ba (Artaxerxes I), while assuming Ahasuerus to be the name of a co-ruler.^[27] Another brief Persian account is recorded by Masudi in The Meadows of Gold (completed 947 CE).^[29] He refers to a Jewish woman who had married the Persian King Bahman (Artaxerxes II), and delivered her people,^[28][30][31] thus corroborating this identification of Ahasuerus. He also mentions the woman’s daughter, Khumay, who is not known in Jewish tradition but is well remembered in Persian folklore. Al-Tabari calls her Khumani and tells how her father (Ardashir Bahman) married her. Ferdowsi in his Shahnameh (c. 1000 CE) also tells of King Bahman marrying Khumay.^[32]

19th-century Bible commentaries generally identify Ahasuerus with Xerxes I of Persia.^[33]

Modern scholarship views[edit]

Some historians of the Near East and Persia argue that Purim does not actually have a historical basis. Amnon Netzer and Shaul Shaked argue that the names «Mordecai» and «Esther» are similar to those of the Babylonian gods Marduk and Ishtar.^[34][35] Scholars W.S. McCullough, Muhammad Dandamayev and Shaul Shaked say that the Book of Esther is historical fiction.^[35][36][37] Amélie Kuhrt says the Book of Esther was composed in the Hellenistic period and it shows a perspective of Persian court identical to classical Greek books.^[38] Shaul Shaked says the date of composition of the book is unknown, but most likely not much after the fall of the Achaemenid kingdom, during the Parthian period, perhaps in the 3rd or 2nd century BCE.^[35] McCullough also suggests that Herodotus recorded the name of Xerxes’s queen as Amestris (the daughter of Otanes) and not as Esther.^[37] Scholars Albert I. Baumgarten and S. David Sperling and R.J. Littman say that, according to Herodotus, Xerxes could only marry a daughter of one of the six allies of his father Darius I.^[39][40]

Observances[edit]

Purim has more of a national than a religious character, and its status as a holiday is on a different level from those days ordained holy by the Torah. Hallel is not recited.^[41] As such, according to some authorities, business transactions and even manual labor are allowed on Purim under certain circumstances.^[42] A special prayer (Al ha-Nissim – «For the Miracles») is inserted into the Amidah prayers during evening, morning and afternoon prayer services, and is also included in the Birkat Hamazon («Grace after Meals»).

The four main mitzvot (obligations) of the day are:^[43]

1. Listening to the public reading, usually in synagogue, of the Book of Esther in the evening and again in the following morning (k’riat megillah)
2. Sending food gifts to friends (mishloach manot)
3. Giving charity to the poor (matanot la’evyonim)
4. Eating a festive meal (se’udat mitzvah)

The three latter obligations only apply during the daytime hours of Purim.^[43]

Reading of the Megillah[edit]

The first religious ceremony which is ordained for the celebration of Purim is the reading of the Book of Esther (the «Megillah») in the synagogue, a regulation which is ascribed in the Talmud (Megillah 2a) to the Sages of the Great Assembly, of which Mordecai is reported to have been a member. Originally this regulation was only supposed to be observed on the 14th of Adar; later, however, Rabbi Joshua ben Levi (3rd century CE) prescribed that the Megillah should also be read on the eve of Purim. Further, he obliged women to attend the reading of the Megillah, because women were also part of the miracle. The commentaries offer two reasons as to why women played a major role in the miracle. The first reason is that it was through a lady, Queen Esther, that the miraculous deliverance of the Jews was accomplished (Rashbam). The second reason is that women were also threatened by the genocidal decree and were therefore equal beneficiaries of the miracle (Tosafot).^{[citation needed]}

In the Mishnah, the recitation of a benediction on the reading of the Megillah is not yet a universally recognized obligation. However, the Talmud, a later work, prescribed three benedictions before the reading and one benediction after the reading. The Talmud added other provisions. For example, the reader is to pronounce the names of the ten sons of Haman^[44] in one breath, to indicate their simultaneous death. An additional custom that probably began in Medieval times is that the congregation recites aloud with the reader the verses Esther 2:5, Esther 8:15–16, and Esther 10:3, which relate the origin of Mordecai and his triumph.^{[citation needed]}

The Megillah is read with a cantillation (a traditional chant) which is different from that which is used in the customary reading of the Torah. Besides the traditional cantillation, there are several verses or short phrases in the Megillah that are chanted in a different chant, the chant that is traditionally used during the reading of the book of Lamentations. These verses are particularly sad, or they refer to Jews being in exile. When the Megillah reader jumps to the melody of the book of Lamentations for these phrases, it heightens the feeling of sadness in the listener.^{[citation needed]}

In some places,^[where?] the Megillah is not chanted, but is read like a letter, because of the name iggeret («epistle»), which is applied^[45] to the Book of Esther. It has been also customary since the time of the early Medieval era of the Geonim to unroll the whole Megillah before reading it, in order to give it the appearance of an epistle. According to halakha (Jewish law), the Megillah may be read in any language intelligible to the audience.^{[citation needed]}

According to the Mishnah (Megillah 30b),^[46] the story of the attack on the Jews by Amalek, the progenitor of Haman, is also to be read.^{[citation needed]}

Blessings before Megillah reading[edit]

Before the reading of the Megillah on Purim, both at night and again in the morning, the reader of the Megillah recites the following three blessings and at the end of each blessing the congregation then responds by answering «Amen» after each of the blessings.^[47] At the morning reading of the Megillah the congregation should have in mind that the third blessing applies to the other observances of the day as well as to the reading of the Megillah:^[47]

Blessing and recitations after Megillah reading[edit]

After the Megillah reading, each member of the congregation who has heard the reading recites the following blessing.^[47] This blessing is not recited unless a minyan was present for the Megillah reading:^[47]

After the nighttime Megillah reading the following two paragraphs are recited:^[47]

The first one is an acrostic poem that starts with each letter of the Hebrew alphabet, starting with «Who balked (… אשר הניא) the counsel of the nations and annulled the counsel of the cunning. When a wicked man stood up against us (… בקום עלינו), a wantonly evil branch of Amalek’s offspring …» and ending with «The rose of Jacob (ששנת יעקב) was cheerful and glad, when they jointly saw Mordechai robed in royal blue. You have been their eternal salvation (תשועתם הייתה לנצח), and their hope throughout generations.»

The second is recited at night, but after the morning Megillah reading only this is recited:

The rose of Jacob was cheerful and glad, when they jointly saw Mordechai robed in royal blue. You have been their eternal salvation, and their hope throughout generations.

At night and in the morning:

Women and Megillah reading[edit]

Women have an obligation to hear the Megillah because «they also were involved in that miracle.»^[49] Most Orthodox communities, including Modern Orthodox ones, however, generally do not allow women to lead the Megillah reading. Rabbinic authorities who hold that women should not read the Megillah for themselves, because of an uncertainty as to which blessing they should recite upon the reading, nonetheless agree that they have an obligation to hear it read. According to these authorities if women, or men for that matter, cannot attend the services in the synagogue, the Megillah should be read for them in private by any male over the age of thirteen.^[50] Often in Orthodox communities there is a special public reading only for women, conducted either in a private home or in a synagogue, but the Megillah is read by a man.^[51]

Some Modern Orthodox leaders have held that women can serve as public Megillah readers. Women’s megillah readings have become increasingly common in more liberal Modern Orthodox Judaism, though women may only read for other women, according to Ashkenazi authorities.^[52]

Blotting out Haman’s name[edit]

When Haman’s name is read out loud during the public chanting of the Megillah in the synagogue, which occurs 54 times, the congregation engages in noise-making to blot out his name. The practice can be traced back to the Tosafists (the leading French and German rabbis of the 13th century). In accordance with a passage in the Midrash, where the verse «Thou shalt blot out the remembrance of Amalek»^[53] is explained to mean «even from wood and stones.» A custom developed of writing the name of Haman, the offspring of Amalek, on two smooth stones, and knocking them together until the name was blotted out. Some wrote the name of Haman on the soles of their shoes, and at the mention of the name stamped with their feet as a sign of contempt. Another method was to use a noisy ratchet, called a ra’ashan (from the Hebrew ra-ash, meaning «noise») and in Yiddish a grager. Some of the rabbis protested against these uproarious excesses, considering them a disturbance of public worship, but the custom of using a ratchet in the synagogue on Purim is now almost universal, with the exception of Spanish and Portuguese Jews and other Sephardic Jews, who consider them an improper interruption of the reading.^[54]

Food gifts and charity[edit]

The Book of Esther prescribes «the sending of portions one man to another, and gifts to the poor».^[55] According to halakha, each adult must give at least two different foods to one person, and at least two charitable donations to two poor people.^[56] The food parcels are called mishloach manot («sending of portions»), and in some circles the custom has evolved into a major gift-giving event.^{[citation needed]}

To fulfill the mitzvah of giving charity to two poor people, one can give either food or money equivalent to the amount of food that is eaten at a regular meal. It is better to spend more on charity than on the giving of mishloach manot.^[56] In the synagogue, regular collections of charity are made on the festival and the money is distributed among the needy. No distinction is made among the poor; anyone who is willing to accept charity is allowed to participate. It is obligatory for the poorest Jew, even one who is himself dependent on charity, to give to other poor people.^[56]

Purim meal (se’udah) and festive drinking[edit]

On Purim day, a festive meal called the Se’udat Purim is held. Fasting for non-medical reasons is prohibited on Purim.^{[citation needed]}

There is a longstanding custom of drinking wine at the feast. The custom stems from a statement in the Talmud attributed to a rabbi named Rava that says one should drink on Purim until he can «no longer distinguish between arur Haman («Cursed is Haman») and baruch Mordechai («Blessed is Mordecai»).» The drinking of wine features prominently in keeping with the jovial nature of the feast, but also helps simulate the experience of spiritual blindness, wherein one cannot distinguish between good (Mordechai) and evil (Haman). This is based on the fact that the salvation of the Jews occurred through wine.^[57] Alcoholic consumption was later codified by the early authorities, and while some advocated total intoxication, others, consistent with the opinion of many early and later rabbis, taught that one should only drink a little more than usual and then fall asleep, whereupon one will certainly not be able to tell the difference between arur Haman («cursed be Haman») and baruch Mordecai («blessed be Mordechai»). Other authorities, including the Magen Avraham, have written that one should drink until one is unable to calculate the gematria (numerical values) of both phrases.^{[citation needed]}

Fasts[edit]

The Fast of Esther, observed before Purim, on the 13th of Adar, is an original part of the Purim celebration, referred to in Esther 9:31–32. The first who mentions the Fast of Esther is Rabbi Achai Gaon (Acha of Shabcha) (8th century CE) in She’iltot 4; the reason there given for its institution is based on an interpretation of Esther 9:18, Esther 9:31 and Talmud Megillah 2a: «The 13th was the time of gathering», which gathering is explained to have had also the purpose of public prayer and fasting. Some, however, used to fast three days in commemoration of the fasting of Esther; but as fasting was prohibited during the month of Nisan, the first and second Mondays and the Thursday following Purim were chosen. The fast of the 13th is still commonly observed; but when that date falls on Sabbath, the fast is pushed forward to the preceding Thursday, Friday being needed to prepare for Sabbath and the following Purim festival.^{[citation needed]}

Customs[edit]

Greetings[edit]

It is common to greet one another on Purim in Hebrew with «Chag Purim Sameach», in Yiddish with «Freilichin Purim» or in Ladino with «Purim Allegre». The Hebrew greeting loosely translates to «Happy Purim Holiday» and the Yiddish and Ladino translate to «Happy Purim».^[58][59]

Masquerading[edit]

The custom of masquerading in costumes and the wearing of masks probably originated among the Italian Jews at the end of the 15th century.^[60] The concept was possibly influenced by the Roman carnival and spread across Europe. The practice was only introduced into Middle Eastern countries during the 19th century. The first Jewish codifier to mention the custom was Mahari Minz (d. 1508 at Venice).^[61] While most authorities are concerned about the possible infringement of biblical law if men don women’s apparel, others permit all forms of masquerades, because they are viewed as forms of merry-making. Some rabbis went as far as to allow the wearing of rabbinically-forbidden shatnez.^[62]

Other reasons given for the custom: It is a way of emulating God who «disguised» his presence behind the natural events which are described in the Purim story, and it has remained concealed (yet ever-present) in Jewish history since the destruction of the First Temple. Since charity is a central feature of the day, when givers and/or recipients disguise themselves this allows greater anonymity thus preserving the dignity of the recipient. Another reason for masquerading is that it alludes to the hidden aspect of the miracle of Purim, which was «disguised» by natural events but was really the work of the Almighty.^[62]

Additional explanations are based on:

• Targum on Esther (Chapter 3) which states that Haman’s hate for Mordecai stemmed from Jacob’s ‘dressing up’ like Esau to receive Isaac’s blessings;^[63]
• Others who «dressed up» or hid whom they were in the story of Esther:
  • Esther not revealing that she is a Jewess;^[63]
  • Mordecai wearing sackcloth;^[63]
  • Mordecai being dressed in the king’s clothing;^[63]
  • «[M]any from among the peoples of the land became Jews; for the fear of the Jews was fallen upon them» (Esther 8:17); on which the Vilna Gaon comments that those gentiles were not accepted as converts because they only made themselves look Jewish on the outside, as they did this out of fear;^[63]
• To recall the episodes that only happened in «outside appearance» as stated in the Talmud (Megillah 12a)^[64] that the Jews bowed to Haman only from the outside, internally holding strong to their Jewish belief, and likewise, God only gave the appearance as if he was to destroy all the Jews while internally knowing that he will save them (Eileh Hamitzvos #543);^[63]

Burning of Haman’s effigy[edit]

As early as the 5th century, there was a custom to burn an effigy of Haman on Purim.^[60] The spectacle aroused the wrath of the early Christians who interpreted the mocking and «execution» of the Haman effigy as a disguised attempt to re-enact the death of Jesus and ridicule the Christian faith. Prohibitions were issued against such displays under the reign of Flavius Augustus Honorius (395–423) and of Theodosius II (408–450).^[60] The custom was popular during the Geonic period (9th and 10th centuries),^[60] and a 14th century scholar described how people would ride through the streets of Provence holding fir branches and blowing trumpets around a puppet of Haman which was hanged and later burnt.^[65] The practice continued into the 20th century, with children treating Haman as a sort of «Guy Fawkes.»^[66] In the early 1950s, the custom was still observed in Iran and some remote communities in Kurdistan^[65] where young Muslims would sometimes join in.^[67]

Purim spiel[edit]

A Purim spiel (Purim play) is a comic dramatization that attempts to convey the saga of the Purim story.^[68] By the 18th century, in some parts of Eastern Europe, the Purim plays had evolved into broad-ranging satires with music and dance for which the story of Esther was little more than a pretext. Indeed, by the mid-19th century, some were even based on other biblical stories. Today, Purim spiels can revolve around anything relating to Jews, Judaism, or even community gossip that will bring cheer and comic relief to an audience celebrating the day.^[68][69]

Songs[edit]

Songs associated with Purim are based on sources that are Talmudic, liturgical and cultural. Traditional Purim songs include Mishenichnas Adar marbim be-simcha («When [the Hebrew month of] Adar enters, we have a lot of joy»—Mishnah Taanith 4:1) and LaYehudim haitah orah ve-simchah ve-sasson ve-yakar («The Jews had light and gladness, joy and honor»—Esther 8:16).^[b] The Shoshanat Yaakov prayer is sung at the conclusion of the Megillah reading. A number of children’s songs (with non-liturgical sources) also exist: Once There Was a Wicked Wicked Man,^[70][71] Ani Purim,^[72] Chag Purim, Chag Purim, Chag Gadol Hu LaYehudim,^[73][74] Mishenichnas Adar, Shoshanas Yaakov, Al HaNisim, VeNahafoch Hu, LaYehudim Hayesa Orah, U Mordechai Yatza, Kacha Yay’aseh, Chayav Inish, Utzu Eitzah.^[75]

Traditional foods[edit]

On Purim, Ashkenazi Jews and Israeli Jews (of both Ashkenazi and Sephardic descent) eat triangular pastries called hamantaschen («Haman’s pockets») or oznei Haman («Haman’s ears»).^[59] A sweet pastry dough is rolled out, cut into circles, and traditionally filled with a raspberry, apricot, date, or poppy seed filling. More recently, flavors such as chocolate have also gained favor, while non-traditional experiments such as pizza hamantaschen also exist.^[76] The pastry is then wrapped up into a triangular shape with the filling either hidden or showing. Among Sephardi Jews, a fried pastry called fazuelos is eaten, as well as a range of baked or fried pastries called Orejas de Haman (Haman’s Ears) or Hojuelas de Haman.^{[citation needed]}

Seeds, nuts, legumes and green vegetables are customarily eaten on Purim, as the Talmud relates that Queen Esther ate only these foodstuffs in the palace of Ahasuerus, since she had no access to kosher food.^[77]

Kreplach, a kind of dumpling filled with cooked meat, chicken or liver and served in soup, are traditionally served by Ashkenazi Jews on Purim. «Hiding» the meat inside the dumpling serves as another reminder of the story of Esther, the only book of Hebrew scriptures besides The Song of Songs that does not contain a single reference to God, who seems to hide behind the scenes.^[78]

Arany galuska, a dessert consisting of fried dough balls and vanilla custard, is traditional for Jews from Hungary and Romania, as well as their descendants.^[79]

In the Middle Ages, European Jews would eat nilish, a type of blintz or waffle.^[80]

Special breads are baked among various communities. In Moroccan Jewish communities, a Purim bread called ojos de Haman («eyes of Haman») is sometimes baked in the shape of Haman’s head, and the eyes, made of eggs, are plucked out to demonstrate the destruction of Haman.^[81]

Among Polish Jews, koilitch, a raisin Purim challah that is baked in a long twisted ring and topped with small colorful candies, is meant to evoke the colorful nature of the holiday.^[82]

Torah learning[edit]

There is a widespread tradition to study the Torah in a synagogue on Purim morning, during an event called «Yeshivas Mordechai Hatzadik» to commemorate all the Jews who were inspired by Mordechai to learn Torah to overturn the evil decree against them. Children are especially encouraged to participate with prizes and sweets due to the fact that Mordechai taught many children Torah during this time.^[83]

Iranian Jews[edit]

Iranian Jews and Mountain Jews consider themselves descendants of Esther. On Purim, Iranian Jews visit the tombs of Esther and Mordechai in Hamadan. Some women pray there in the belief that Esther can work miracles.^[84]

In Jerusalem[edit]

Shushan Purim[edit]

Shushan Purim falls on Adar 15 and is the day on which Jews in Jerusalem celebrate Purim.^[56] The day is also universally observed by omitting the Tachanun prayer and having a more elaborate meal than on ordinary days.^[85]

Purim is celebrated on Adar 14 because the Jews in unwalled cities fought their enemies on Adar 13 and rested the following day. However, in Shushan, the capital city of the Persian Empire, the Jews were involved in defeating their enemies on Adar 13–14 and rested on the 15th (Esther 9:20–22). In commemoration of this, it was decided that while the victory would be celebrated universally on Adar 14, for Jews living in Shushan, the holiday would be held on Adar 15. Later, in deference to Jerusalem, the Sages determined that Purim would be celebrated on Adar 15 in all cities which had been enclosed by a wall at the time of Joshua’s conquest of the Land of Israel. This criterion allowed the city of Jerusalem to retain its importance for Jews, and although Shushan was not walled at the time of Joshua, it was made an exception since the miracle occurred there.^[56]

Today, there is debate as to whether outlying neighborhoods of Jerusalem are obliged to observe Purim on the 14th or 15th of Adar.^[86] Further doubts have arisen as to whether other cities were sufficiently walled in Joshua’s era. It is therefore customary in certain towns including Hebron, Safed, Tiberias, Acre, Ashdod, Ashkelon, Beersheva, Beit She’an, Beit Shemesh, Gaza, Gush Halav, Haifa, Jaffa, Lod, Ramlah and Shechem to celebrate Purim on the 14th and hold an additional megillah reading on the 15th with no blessings.^[86][87] In the diaspora, Jews in Baghdad, Damascus, Prague, and elsewhere celebrate Purim on the 14th and hold an additional megillah reading on the 15th with no blessings.^{[citation needed]} Since today we are not sure where the walled cities from Joshua’s time are, the only city that currently celebrates only Shushan Purim is Jerusalem; however, Rabbi Yoel Elizur has written that residents of Bet El and Mevo Horon should observe only the 15th, like Jerusalem.^[88]

Outside of Jerusalem, Hasidic Jews don their holiday clothing on Shushan Purim, and may attend a tish, and even give mishloach manot; however, this is just a custom and not a religious obligation.^{[citation needed]}

Purim Meshulash[edit]

Purim Meshulash,^[89] or the three-fold Purim, is a somewhat rare calendric occurrence that affects how Purim is observed in Jerusalem (and, in theory at least, in other cities that were surrounded by a wall in ancient times).^{[citation needed]}

When Shushan Purim (Adar 15) falls on the Sabbath, the holiday is celebrated over a period of three days.^[90] The megilla reading and distribution of charity takes place on the Friday (Adar 14), which day is called Purim dePrazos. The Al ha-Nissim prayer is only recited on Sabbath (Adar 15), which is Purim itself. The weekly Torah portion (Tetzaveh or Ki Tissa in regular years, Tzav in leap years) is read as usual, while the Torah portion for Purim is read for maftir, and the haftarah is the same as read the previous Shabbat, Parshat Zachor. On Sunday (Adar 16), called Purim Meshullash, mishloach manot are sent and the festive Purim meal is held.^[91]

The minimum interval between occurrences of Purim Meshulash is three years (1974 to 1977; 2005 to 2008; will occur again 2045 to 2048). The maximum interval is 20 years (1954 to 1974; will occur again 2025 to 2045). Other possible intervals are four years (1977 to 1981; 2001 to 2005; 2021 to 2025; will occur again 2048 to 2052); seven years (1994 to 2001; will occur again 2123 to 2130); 13 years (1981 to 1994; 2008 to 2021; will occur again 2130 to 2143); and 17 years (1930 to 1947; will occur again 2275 to 2292).^{[citation needed]}

Other Purims[edit]

Purim Katan[edit]

During leap years on the Hebrew calendar, Purim is celebrated in the second month of Adar. (The Karaites, however, celebrate it in the first month of Adar.) The 14th of the first Adar is then called Purim Katan («Little Purim» in Hebrew) and the 15th is Shushan Purim Katan, for which there are no set observances but it has a minor holiday aspect to it. The distinctions between the first and the second Purim in leap years are mentioned in the Mishnah.^[92] Certain prayers like Tachanun, Eil Erech Apayim (when 15 Adar I is a Monday or Thursday) and Lam’nazteach (Psalm 20) are omitted during the service. When 15th Adar I is on Shabbat, «Av Harachamim» is omitted. When either 13th or 15th Adar I falls on Shabbat, «Tzidkas’cha» is omitted at Mincha. Fasting is prohibited.^[93]

Communal and familial Purims[edit]

Historically, many Jewish communities around the world established local «Purims» to commemorate their deliverance from catastrophe or an antisemitic ruler or edict. One of the best known is Purim Vinz, traditionally celebrated in Frankfurt one week after the regular Purim. Purim Vinz commemorates the Fettmilch uprising (1616–1620), in which one Vincenz Fettmilch attempted to exterminate the Jewish community.^[94] According to some sources, the influential Rabbi Moses Sofer (the Chasam Sofer), who was born in Frankfurt, celebrated Purim Vintz every year, even when he served as a rabbi in Pressburg.

Rabbi Yom-Tov Lipmann Heller (1579–1654) of Kraków, Poland, asked that his family henceforth celebrate a private Purim, marking the end of his many troubles, including having faced trumped-up charges.^[95] Since Purim is preceded by a fast day, the rabbi also directed his descendants to have a (private) fast day, the 5th day of Tamuz, marking one of his imprisonments (1629), this one lasting for 40 days.^[96][97]

The Jewish community of Hebron has celebrated two historic Purims, both from the Ottoman period. One is called Window Purim, or Purim Taka, in which the community was saved when a bag of money mysteriously appeared in a window, enabling them to pay off an extortion fee to the Ottoman Pasha. Many record the date being the 14th of the month, which corresponds the date of Purim on 14 Adar.^{[98][99][100]} The other was called The Purim of Ibrahim Pasha, in which the community was saved during a battle.^[98]

Other historic Purim celebrations in Jewish history have occurred in Yemen, Italy, Vilna and other locations.^{[101][102][103]}

In modern history[edit]

Adolf Hitler banned and forbade the observance of Purim. In a speech made on 10 November 1938 (the day after Kristallnacht), the Nazi politician and prominent anti-Semite Julius Streicher surmised that just as «the Jew butchered 75,000 Persians» in one night, the same fate would have befallen the German people had the Jews succeeded in inciting a war against Germany; the «Jews would have instituted a new Purim festival in Germany».^[104]

Nazi attacks against Jews were often coordinated with Jewish festivals. On Purim 1942, ten Jews were hanged in Zduńska Wola to «avenge» the hanging of Haman’s ten sons.^[105] In a similar incident in 1943, the Nazis shot ten Jews from the Piotrków ghetto.^[106] On Purim eve that same year, over 100 Jewish doctors and their families were shot by the Nazis in Częstochowa. The following day, Jewish doctors were taken from Radom and shot nearby in Szydłowiec.^[106] In 1942, on Purim, the Nazis murdered over 5000 Jews, mostly children, in the Minsk Ghetto. All of the victims were shot and buried alive by the Nazis.^[107]

Still, the Nazi regime was defied and Purim was celebrated in Nazi ghettos and elsewhere. ^[108]

In an apparent connection made by Hitler between his Nazi regime and the role of Haman, Hitler stated in a speech made on 30 January 1944, that if the Nazis were defeated, the Jews could celebrate «a second Purim».^[106] Indeed, Julius Streicher was heard to sarcastically remark «Purimfest 1946» as he ascended the scaffold after Nuremberg.^[109][110] According to Rabbi Mordechai Neugroschel, there is a code in the Book of Esther which lies in the names of Haman’s 10 sons. Three of the Hebrew letters—a tav, a shin and a zayin—are written smaller than the rest, while a vav is written larger. The outsized vav—which represents the number six—corresponds to the sixth millennium of the world since creation, which, according to Jewish tradition, is the period between 1240 and 2240 CE. As for the tav, shin and zayin, their numerical values add up to 707. Put together, these letters refer to the Jewish year 5707, which corresponds to the secular 1946–1947. In his research, Neugroschel noticed that ten Nazi defendants in the Nuremberg Trials were executed by hanging on 16 October 1946, which was the date of the final judgement day of Judaism, Hoshana Rabbah. Additionally, Hermann Göring, an eleventh Nazi official sentenced to death, committed suicide, parallel to Haman’s daughter in Tractate Megillah.^[111][112]

There is a tale in the Hasidic Chabad movement that supposedly Joseph Stalin died as a result of some metaphysical intervention of the seventh Chabad leader, Rabbi Menachem Mendel Schneerson, during the recitation of a discourse at a public Purim farbrengen.^[113] Stalin was suddenly paralyzed on 1 March 1953, which corresponds to Purim 1953, and died four days later. Due to Stalin’s death, nationwide pogroms against Jews throughout the Soviet Union were averted, as Stalin’s infamous doctors’ plot was halted.^[114][115]

The Cave of the Patriarchs massacre took place during Purim of 1994.^[116] The Dizengoff Center suicide bombing took place on the eve of Purim killing 13 on 4 March 1996.^[117]

In the media[edit]

The 1960 20th Century-Fox film Esther and the King stars Joan Collins as Esther and Richard Egan as Ahasuerus. It was filmed in Italy by director Raoul Walsh. The 2006 movie One Night with the King chronicles the life of the young Jewish girl, Hadassah, who goes on to become the Biblical Esther, the Queen of Persia, and saves the Jewish nation from annihilation at the hands of its arch enemy while winning the heart of the fiercely handsome King Xerxes.^[118]

The 2006 comedy film For Your Consideration employs a film-within-a-film device in which the fictitious film being produced is titled Home for Purim, and is about a Southern Jewish family’s Purim celebration. However, once the film receives Oscar buzz, studio executives feel it is «too Jewish» and force the film to be renamed Home for Thanksgiving.^[119]

Gallery[edit]

• 

  Purim woodcut (1741)

• 

  Megillah reading (1764)

• 

  Purim (1657 engraving)

• 

  Purim (1699 engraving)

• 

  1740 illumination of an Ashkenazic megillah reading. One man reads while another follows along and a child waves a noise-maker.

• 

  Frozen-themed Megillah reading (2014).

• 

  18th-century manuscript of the prayer of Al HaNissim on the miracles of Purim.

See also[edit]

• Jewish holidays
• Public holidays in Israel
• Jewish holidays 2000–2050
• Purim humor

Extensions of Jewish festivals which are similar to Shushan Purim and Purim Katan[edit]

• Chol HaMoed, the intermediate days between Passover and Sukkot.
• Isru chag refers to the day after each of the Three Pilgrimage Festivals.
• Mimouna, a traditional North African Jewish celebration which is held the day after Passover.
• Pesach Sheni, is exactly one month after 14 Nisan.
• Yom Kippur Katan is a practice which is observed by some Jews on the day which precedes each Rosh Chodesh or New-Moon Day.
• Yom tov sheni shel galuyot refers to the observance of an extra day of Jewish holidays outside the land of Israel.

Persian(ate) Jewry[edit]

• Persian Jews
• Judeo-Persian language
• History of the Jews in Iran
• History of the Jews in Afghanistan
• Mountain Jews
• Bukharan Jews

Notes[edit]

References[edit]

External links[edit]

• Aish HaTorah Purim Resources
• Chabad Purim Resources
• Yeshiva Laws, articles and Q&A on Purim
• Peninei Halakha The month of Adar and the holiday of Purim, minhagim (customs) and halachot (laws) by Rabbi Eliezer Melamed
• Union for Reform Judaism Purim Resources Archived 6 December 2019 at the Wayback Machine
• The United Synagogue of Conservative Judaism Purim Resources
• «Purim» . New International Encyclopedia. 1905.
• Purim celebrations in the IDF, Exhibition in the IDF&defense establishment archives Archived 28 December 2019 at the Wayback Machine

?

Сионисты так гордятся своим живодёрством, что за тысячи лет так и не решились изъять разоблачающую их главу «Эсфирь» из регулярно «исправляемой» летописи. Сейчас вот иранцы возьмут да и потребуют с евреев такие же мильярдные компенсации за Холокост, какие евреи выбили с ошельмованной ими Германии. Так что не исключено, что сионисты быстренько объявят теперь и свою «Эсфирь» — фальшивкою.
Для «успевших подзабыть» Библию, мы можем в общих чертах напомнить, с какой-такой стороны характера эта Эсфирь — последовательница обожествляемых Сары с Ребеккой, Юдифи и дочек содомского «праведника» Лота- себя проявила. Только мы не слепо станем пересказывать, а — уж извините — будем как прокурор, изучающий оправдания подозреваемого: сопоставляя приводимые там факты с другими, и давая событиям СВОЮ СОБСТВЕННУЮ моральную оценку. Без такого въедливого подхода вообще ничего читать не рекомендуется. Ведь иначе нам придётся верить наслово любому аферисту. Верить любому ответчику, убеждающему суд, что поселяне и поселянки били его ногами лишь потому, что завидуют его чёрным кудрям и красной рубашоночке (а не потому, что он украл лошадь у пасечника).
Сделаем-ка вид, что поверили мы еврейской рукописи — насчёт их невыносимого «рабства египетского», где нацбанда гаремного Красавца Иосифа, «режучи отца на глазах сына, а сына на глазах отца» выбивала недоимки из египетских крестьян? Хотя голоштанные беглые рабы в бесплодной пустыне многотонную золотую статую Быка Сераписа, скинувшись в общак, — вряд ли отольют. Точно такой же «тяжелой» была жизнь этой секты и в «вавилонском пленении». При неоднократных переписываниях истёршихся пергаментов, фарисеи велели писцам оставить в Торе только краткое разъяснение о еврейском пленнике Мордехае, «сидевшем на городских воротах» персидской столицы. Так и видится нам сидящий на пыльной обочине затюканный антисемитами Мордехай, в пустую шляпу которого, проходящие погонщики верблюдов иногда бросают недоеденную гроздь винограда.
Однако из дальнейшего текста выясняется, что сидел он на крепостных воротах не в качестве нищего, а в качестве таможенного начальника, выбивающего мзду с каждого въезжающего и выезжающего из этого большого торгового города. Вот такой вот «вавилонский плен» у Мордехая был!
Жил он со смазливой молодайкой Эсфирью, которую он выдавал за «племянницу» (по примеру изгнанного прежде из Ура-Вавилонского за притоносодержательство праотца Абрама, называвшего своих сотрудниц Сару с Ребеккой — женой и снохою). И вот тут в древнем тексте идет явно вставной номер, совершенно идиотский, но необходимый для оправдания последующих подчисток.
Вспомните другую дурацкую вставку, как якобы великий Фараон полюбил и взял в жены себе престарелую шлюшку Сару, тоже изгнанную за проституцию из Ура-Вавилонского, и обслуживавшую по караван-сараям заезжих погонщиков верблюдов? Фальсификаторы фарисеи очевидно не знали, что ни фараон ни персидский шах просто не могли взять себе кого-нибудь в жены (да еще и из потасканных евреек), поскольку не были моногамны, у них были обширные ГАРЕМЫ, набиравшиеся из лучших девственниц подлунного мира! Поэтому ни старую бандершу Сару, ни шалашовку Эсфирь — с их венерическим набором — никто бы даже близко к дворцу не подпустил!
Это похоже на литературную пародию, когда мы читаем в «Эсфири», как шах Ортоксеркс — при наплыве иностранных гостей — по-базарному втягивается в затяжную семейную склоку с такой же дурой-женою, почему-то упрямо напрашивавшейся получить трендюлей от хозяина.
Авторы этой литературной подделки очевидно составляли себе представление о дворцовой жизни — из собственного опыта препирательств у кочевого костра со всякой приблудной пьянью? Эпизод этот задним числом впулили в летопись, чтобы убедить читателя, что «шах свою жену выгнал, и поэтому мог жениться по второму разу — на красавице-еврейке». Фальсификаторы и сами понимают, что скандальная репутация представительниц их племени не позволила бы шаху и на одном гектаре оказаться с «племянницей» Мордехая.
Поэтому фарисеи пулят нам горбатого, что шах так и не смог выяснить, что за биография у его новой супруги, какого она роду-племени. Но как же так, а вдруг — цыганва какая-нибудь? Или даже из жи-ов? А ведь по тексту манускрипта предполагается, что она станет царицей громадной империи, матерью будущего шаха!
Интересно, найдётся ли хоть один читатель, поверивший этим раввинским побрехушкам? Вспомните-ка еще одну их мульку, как 72(?) переводчика переводили Тору на греческий — и все 72 перевода «СОВПАЛИ ДО ЕДИНОЙ ЗАПЯТОЙ»… Вернемся к сожительнице холостяка Мордехая: он дал на лапу начальнику гарема(!), и тот намарафетил приблудную «девственницу» — лучше всех породистых принцесс из соседних государств.
Сделаем вид, что поверили? Что-то не так с этой новобрачной выходит, не сходятся концы с концами у составителей, если даже единственный её «родственник», дядя царицы — так и не был допущен пред очи свояка? Тогда этот еврей пишет заявление начальнику дворцовой стражи греку-македонцу Аману, что в его присутствии два таможенных дурачка-генерала громко обсуждали, как бы им половчее УБИТЬ ШАХА!!!
Вы представляете себе такое? Аман подивился такому «еврейскому уму» и отправил Мордехаев донос в архив. У Амана были дела поважнее: отовсюду поступала информация, что жирующая по всей империи еврейская «пятая колонна» — готовится к чему-то серьезному!
Точно так же за несколько месяцев до 11Сентября в Америке местные отделения ФБР забросали Вашингтон рапортами о массе странных ЧП с израильскими туристами призывного возраста. Их постоянно ловили при проникновении в специально охраняемые резиденции силовых «генералов» по всем Соединенным Штатам. Они все как один прикидывались торговцами современной живописью, хотя и дураку было ясно, что они там делали рекогносцировку — как поудобнее «в ночь-Х» небольшой группою отключить сигнализацию, вышибить двери и блокировать в постели местных американских Аманов [www.serendipity.li]
Так же было и в древней Персии — всё больше высвечивались контуры подготовки вооруженного еврейского путча. Применять силу пока что было рано, но поставить в известность шаха нужно было немедленно. Шах, понятно, был удивлён такой неблагодарностью евреев, но вмешиваться в профессиональную деятельность охраны не стал.
Не похоже, что действие гашиша или опия на мозги — были в новинку искушенному шаху (это же не академик Сахаров какой-нибудь необстрелянный), но тем не менее Эсфирь очень скоро сообщила Мордехаю, что Аману уже всё известно!
Поэтому, как только «племянница» в очередной раз накапала приворотного зелья в кофий этому возомнившему о себе лоху, — начался классический бабский спектакль с битьём посуды и паданьем в обморок. Шаху, впрочем, импортных фарфоров было не жалко. Он, дурацки улыбаясь, слушал её байки про вечногонимый еврейский народ, про козни антисемитов — и как-то индифферентно воспринял даже появление так вовремя оказавшегося поблизости пейсатого дяди Мордехая.
Тот сразу же настучал шаху на Амана, так подозрительно легко отнесшегося к его сигналу о двух генералах-душегубах. Шах же, никак не реагируя, наблюдал за пудрившей мокрый нос еврейкой.
Мордехай тогда нагло начал требовать себе «полномочий по радикальной очистке от предателей — столь любимой им Персии»! Шах осоловело икнул, и громко скомандовал: «Баба, в койку!» Тем не менее, на следующее утро Мордехай бесстыдно заявился во дворец с портфелем, и весь день семенил там взад-вперед по коридорам с хозяйским видом, и даже как будто бы даже вспотел с устатку. Аман весь день уединялся в своих покоях с какими-то запыленными гонцами.
Шаха — ломало, но ближе к ночи он просветлел слегка лицом и послал двух слуг: одного к Эсфири, чтобы свой фирменный кофий на плиту ставила, а второго в соседнее крыло за Аманом. Деспоты, они беду нутром чуют, это у них наследственное! Поэтому к «племяннице» в гости в отдельный особнячок — они на пару отправились, в самый дальний угол легендарных висячих садов Семирамиды. Такое житьё на отшибе, согласитесь, больше для прислуги было бы свойственно, чем для «жены шаха», императрицы безбрежной империи? У нас на Руси еще Иван Грозный хулил жидов, что промышляют завозом ядов. А про наркоту – он ничего не говорил! Но где, скажите, граница между наркотиками и ядами? Передозировка — и ку-ку! Да и без передозировки — всё равно ж известно, к чему «сладкий яд» приводит!
Мордехай всю свою мешпуху ночью поднял (он был, как вскоре выяснится, — резидентом всего еврейского кагала в Персии)! До утра советовались, левитово племя, какого нового марафету Эсфири передать и в какой дозировке. На этот раз точно угадали: шах как вошел, так сразу к кофейнику, раскумариваться. После двух чашек повеселел, Эсфирь по тяжелой заднице похлопывает, наваливается на пикантные закуски, Амана присоединяться приглашает. А тому — какие там закуски, когда с утра уже нескольких гонцов от Мордехая перехватили, «быть готовым к Дню Икс» команду везли. Заикнулся, было, чтобы шеф ничего тут не ел непроверенного, да куда там — такой визг голубки на пару подняли! А сам — сказался слабым на живот, чтобы ничего не есть в этом доме. Так эта стерва прямо на голову садится: съешь кусочек, да съешь! Не выйдет у тебя, лярва, не на того напала!
И очень правильно поступил Аман, поскольку у потерявшего нюх шаха от еврейских угощений совсем крыша поехала! Да и для желудка блядин спецкофий — не амброзия! Схватило живот у монарха, и уединился он от компании — на перламутровом горшке посидеть. И тут вот из-за ширмы выскакивает Мордехай и дает шалашовке отмашку: действуем по плану «Бэ»!
Та отрепетированными движениями — рвет на себе исподнее, начинает себе цицьки ногтями царапать и вопит дурным голосом, что её насилуют. Мордехай с грохотом переворачивает стол с закусками, мелкие пуфики во все стороны — и бежит в соседнюю комнату за шахом! А тот со спущенными штанами перепугался до смерти: уж не асассины ли ломятся его убивать? А Мордехай штаны ему поддерживает — и тянет поскорее посмотреть на мерзавца Амана, покусившегося на самое дорогое!
Представляете себе немую сцену? Что увидели сбежавшиеся часовые, слуги и придворная шелупонь, ошивавшаяся поблизости? Перевернутая мебель, на оттоманке — исцарапанная как зебра — голожопая куртизанка вопит. Ошалевший шах стоит в дверном проеме с траурно приспущенными штанами, а Мордехай ему что-то нашептывает про «поруганное отечество». И конечно же — совершенно растерявшийся Аман: «Много мне всякого про жи-ов рассказывали, но чтобы такое…» Немую сцену нарушил Мордехай. Через плечо монарха он кричит страже, чтобы скорее хватали «этого сексуального маньяка», покуда он на кого-нибудь еще не покусился! Ведь правильно, Ваше сиятельство? Ведь повесить его мало? Впавший в ступор повелитель лишь рукою махнул, чтобы убирались все с глаз долой. Амана повязали и увели.
А Мордехай велел Эсфири освежить кофеек. От «смеси номер три» шах вообще осоловел, и стал похож на нашего академика Сахарова. Шах сидел у заветного кофейника, и тупо прикладывал свой печатный перстень к заранее подготовленным Мордехаем указам. «Этот негодяй со своими опричниками-антисемитами нас всех хотел извести! Потому что завидует, поскольку мы — самые умные и гениальные!» Шах уже ничего не соображал, а Мордехай, размахивая именным указом, ковал железо, пока оно горячо.
Амана первым же делом — повесили на дереве прямо перед домом Эсфири! Откуда-то повылазившие евреи были назначены на ключевые посты. Во все уголки империи поскакали гонцы с секретными предписаниями местным еврейским резидентам — и в одну из ночей вся еврейская мешпуха в сопровождении толп поддатых шабесгоев вырезала 75.000 персидских руководителей, всю мыслящую часть народа. Освободившиеся должности заняли — вы сами догадываетесь кто? И империя — загудела в тартарары, как было с Египтом, с Хананией, с Хазарией, с Испанией, Польшей, Германией и, конечно же, Россией! Евреев, случалось, крепко били за эти штучки, но их сионистская верхушка всегда успевала заблаговременно сдёрнуть с набитыми чемоданами, как блохи со сдохшей собаки. А расплачивались, как всегда, за чужие аферы — рядовые лохи!
Ясное дело, что в далёкие дикие времена чего только ни бывало с разными народами. Но цивилизация развивалась, росла культура и мораль. И сейчас никто тех же шведов — за разбойные набеги викингов не упрекает. Срок давности истёк! Но это вовсе не значит, что и сейчас можно безнаказанно повторять прежние кровавые аферы! Но некоторые — повторяют! Не раскаиваются в прежних скотствах, а гордятся ими, празднуют на виду у всех. И даже души своих детишек калечат, заставляя радоваться такому живодёрству!
Преступно перевранная история последнего Холокоста — могла бы быть серьезным предупреждением еврейским паханам, последним звонком. Но не стала! Посмотрите-ка на нынешнюю Россию, на Ближний Восток, на дымящийся Манхэттен: раздача недоданного — на подходе!
Кто не сделал выводов из прошлых ошибок, тот обречен пережить их вновь! Это предсказание касается не только израильского пушечного мяса, не только брайтоновских и московских гешефтмахеров, но и вас, наши русские читатели! Потому что вы так и не разобрались в своей кровавой истории, не сделали себе выводов на будущее! И даже по-прежнему празднуете кровавый сионистский Пурим (празднуете даже дважды, по старому и по новому стилю — 23 февраля и 8 марта). Поэтому, когда вы радостно несете букет весенних цветов своим любимым — не на День Святого Валентина, а на кровавый Пурим, то знайте: на самом деле вы несете эти цветы — себе на могилку…
[www.zarubezhom.com]
А вот так весело евреи отмечают ….убийство народа,когда то их приютившего(благодарят т.с)

Новое поколение «гоелюбцев» подрастает

Будующее «богоизбранных»

Перенимает опыт у опытных

Адольф Шаевич, главный раввин России

Пурим

В четырнадцатый день месяца Адар евреи всего мира празднуют Пурим —

очень веселый праздник в память о чудесном спасении всего народа от угрозы полного физического истребления, нависшей над нашими предками примерно в 450 году до нашей эры. Пурим сегодня считается веселым праздником, но ему предшествовали далеко не веселые события. События происходили на территории Персидской империи, которой правил тогда царь Ахашверош (Артаксеркс).

И был у него визирь — Аман, который и пытался поголовно истребить евреев на территории всего царства. Все началось с обычных житейских дел. В Сузах, столице Персии, жил еврей Мордехай со своей племянницей — красавицей Эстер (Эсфирь), которую Ахашверош взял себе в жены. Мордехай же, отказываясь преклонять колени перед Аманом, нажил себе врага в лице визиря. И тогда Аман решил не только разделаться с Мордехаем, а истребить всех евреев, живших тогда на территории Персии. Чтобы определить день для осуществления своего кровавого плана, Аман бросал жребий (на аккадском языке «пуру» — откуда и происходит название праздника). Аман, посулив большую выгоду казне за счет погромов, убедил царя Ахашвероша в необходимости погромов. И Ахашверош с легкостью подписал указ об уничтожении евреев, поскольку слово «евреи» ему ровным счетом ничего не говорило.

Он не знал, что его любимая жена — красавица Эстер — еврейка. … Ахашверош страшно разгневался на Амана, ведь он очень любил свою жену, и приказал повесить его на том самом столбе, на котором Аман намеревался повесить Мордехая. Так как царский указ не мог быть отменен, царю пришлось издать еще один: евреям разрешалось защищать свою жизнь и свое имущество и забирать, в случае победы, имущество того, кто на них нападал. Так коварный замысел Амана обернулся против него самого и всех, кто выступил против евреев. С тех пор в ознаменование этих событий и чудесного спасения евреи празднуют Пурим. Поздравляю читателей с праздником Пурим и желаю всем счастья и здоровья, пусть добро всегда побеждает зло! Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc/2134380?isSearch=True *** Книгу Есфирь надо читать не торопясь. Вся ее проблема – в датах. Аман задумал свой антиеврейский погром в первый месяц года (нисан; приблизительно наш апрель). По его навету в провинции были разосланы письма, предписывающие резню евреев произвести в конце года – в 12-й месяц (адар, приблизительно наш март). Аман был казнен спустя два месяца после начала своей антиеврейской интриги. До назначенного погрома оставалось еще девять месяцев, и потому после казни Амана вполне достаточно было бы исполнить законную просьбу Есфири: “Если царю благоугодно и нравлюсь я очам его, то пусть будет написано, чтобы возвращены были письма по замыслу Амана, писанные им об истреблении иудеев во всех областях царя” (Есф. 8,5). Вот тут и хотелось бы видеть завершение пуримской истории. Уже и казнь Амана кажется излишней (за дурное намерение – казнь!). Но все же: злоумышленник казнен. Бойня предотвращена. Еврейский народ спасен. Тут бы и прочитать : «Конец. И Богу слава!». Но именно тут и происходит поворот столь резкий, что диву даешься, поражаясь глухоте тех, кто именно этого поворота и по сю пору не замечает и талдычит, что Пурим есть праздник необходимой самообороны. Итак, что же происходит после того, как царь соглашается с Эсфирью? – “И позваны были тогда царские писцы в третий месяц, то есть в месяц Сиван, в двадцать третий день его, и написано было все, как приказал Мардохей” (Есф. 8,9). Мардохей же от имени царя составил указ о предстоящих погромах: «о том, что царь позволяет иудеям, находящимся во всяком городе, собраться и стать на защиту жизни своей, истребить, убить и погубить всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними, детей и жен, и имение их разграбить» (Есф. 8,10-11; Интересно, что церковно-славянский перевод не знает этого оборота: «Яко повеле им жити по законом их во всяцем граде, и да помогают им, и да сотворят соперником их и противником их якоже хотят»). Это указ, изданный тогда, когда всякая опасность, нависшая было над евреями, была уже отстранена, когда им уже принадлежала практически вся власть в персидской империи. Есфирь вытребовала у царя указ, позволяющий евреям уничтожать всех по своему желанию, уже после казни самого Амана (Есф. 7,10). Вот библейский текст, из которого ясна последовательность событий: «И сказал царь Артаксеркс царице Есфири и Мардохею Иудеянину: вот, я дом Амана отдал Есфири, и его самого повесили на дереве за то, что он налагал руку свою на Иудеев; напишите и вы о Иудеях, что вам угодно. И позваны были тогда царские писцы в третий месяц, то есть в месяц Сиван, в двадцать третий день его, и написано было все так, как приказал Мардохей. И написал он от имени царя о том, что царь позволяет Иудеям, находящимся во всяком городе, собраться и стать на защиту жизни своей, истребить, убить и погубить всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними, детей и жен, и имение их разграбить, в один день по всем областям царя Артаксеркса, в тринадцатый день двенадцатого месяца, то есть месяца Адара». А теперь представьте себе ужас, повисший над страной: указ, написанный от имени царя Мардохеем, не был тайным. Он был объявлен сразу после подписания и по всем городам… Более полугода люди жили, зная, что “в тринадцатый день двенадцатого месяца Адара” их соседи, евреи, смогут войти в любой дом и убить любого, кого пожелают… “И напал на них страх перед иудеями” (Есф. 8,17). В месяц Адар месть дошла уже до детей давно убитого Амана. Были повешены десять его детей. Точнее – сначала его дети были казнены. Но этого Эсфири было мало: она попросила повесить их трупы на дереве. Тут, пожалуй, стоит привести полностью этот библейский текст: Ну уже казалось бы – всё! Но аппетит приходит известно когда. «И сказала Есфирь: если царю благоугодно, то пусть бы позволено было Иудеям, которые в Сузах, делать то же и завтра, что сегодня, и десятерых сыновей Амановых пусть бы повесили на дереве. И приказал царь сделать так; и дан на это указ в Сузах, и десятерых сыновей Амановых повесили. И собрались Иудеи, которые в Сузах, также и в четырнадцатый день месяца Адара и умертвили в Сузах триста человек. И прочие Иудеи, находившиеся в царских областях, собрались, чтобы стать на защиту жизни своей и быть покойными от врагов своих, и умертвили из неприятелей своих семьдесят пять тысяч» (Есф. 9,1-16). Кто эти 75 000 уничтоженных персов? Вряд ли это были крестьяне – те евреи, что добровольно остались в Междуречьи, наверно уж не ради занятий земледелием и рытья арыков пренебрегли возвращением на родину. Если евреям было в Персидской империи лучше, чем в Палестине – значит, они проникли в имперские государственные и торговые элиты. Значит, там и были у них конкуренты и недруги. А, значит, и вырезанию подверглась элита страны. Все, кто мог быть конкурентами. Участь персидской империи была предрешена. Если речь идет о Артаксерксе Третьем и 367-353 годах, то Персии осталось жить четверть века – уже в 332-332 годах она окажется бессильна перед лицом Александра Македонского. Апологеты Пурима вряд ли одобрили бы, если б Московская Патриархия каждый год открыто и шумно праздновала штурм Казани войсками Ивана Грозного, при этом подчеркивая, что в нем она видит образец для обращения со всеми врагами Святой Руси? Не назвали бы они такое поведение безумным и чреватым пролитием новой крови? Но тогда столь же негативной должна быть и их реакция на празднование «веселого праздника Пурим». И не надо про «взявших меч»… В том-то и особый привкус Пурима — что меч персами еще не был взят. Преступление было задумано, но не было осуществлено. Представьте, что в начале 30-х годов европейским державам удалось надавить на германского президента Гинденбурга, и он объявил нацистскую партию вне закона. И в течение двух дней всем желающим было разрешено убить любого, кого они подозревают в симпатии к Гитлеру… Не “отмщение” происходит в Пурим. А “превентивный удар”. Нигде в этих библейских текстах мы не видим, чтобы сначала собрались толпы погромщиков, затем они рванулись в еврейские кварталы, а тут уж отряды еврейской самообороны исполнили свой долг… Наоборот: «собрались иудеи, чтобы наложить руку на зложелателей своих» (Есф. 9,2). Очень точно: на «желателей» — руку, за намерение – смерть… Ради отмщения Аману — достаточно было казнить его. При чем тут еще десятки тысяч людей? Да, народ имеет право на защиту и даже на месть виновным преступникам. Но зачем было продолжать убийства после устранения действительно виновного? Представьте, что советская армия, уже победив нацизм, на один из зимних дней 1946 года назначила тотальную облаву на немцев, сотрудничавших с прежним режимом… Немецким коммунистам была выдана охранная грамота, прикрываясь которой, они могли бы в течение двух дней без суда и следствия расстреливать на месте всех, кто им досадил в былые времена. И в итоге 75 тысяч уже разоруженных немцев были казнены… Неужели этот погром тоже был бы сочтен нравственно безупречным? Хорошо: пусть месть, пусть возмездие… Но при чем тут дети? Дети-то меча в руки не брали и ров не копали… Не сомневаюсь, что аполегеты пурима в иных ситуациях не прочь поговорить о “слезинке невинно замученного ребенка”. Но как же тут-то не появляется у него желания посторониться тех, кто уже 25-е столетие подряд радостно танцует, вспоминая убийства (в том числе и) детей (Есф. 8,11)? Как можно ежегодно радостно праздновать убийство 75 тысяч человек (включая детей)? Хорошо, что сегодня еврейские публицисты стараются сделать вид, будто детей в Пурим не убивали. «Г-н Кураев считает Пурим “памятью об удачно проведенном погроме”. Доказывая этот свой тезис, г-н Кураев лжет, причем незатейливо — надеясь, надо полагать, что никто не станет уличать во лжи духовное лицо. Между тем в “Книге Есфирь” нет ни единого слова об убийстве иудеями женщин и детей — это выдумка дьякона Кураева» (Дейч Марк. С приветом от Эйхмана. “Научные изыскания” дьякона всея Руси // Московский Комсомолец. 11.05.2005). А убийство детей Амана – причем через 9 месяцев после казни их отца (Есф. 9,10)? А Есф. 8,11 – «погубить всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними, детей и жен»?1 Скажете, что в тот день персы напали на еврейские дома? Но где упоминание хоть об одном персе, что бросился на евреев во исполнение этого указа? Да и могли ли они сделать это, уже зная о новейшем царском указе (кстати — откуда сведения о неотменимости царского указа? Говорит ли об этом персидском законе  хоть один собственно персидский источник права?). 2. ? Неужели дети и женщины пошли на штурм еврейских домов, зная, что их за это убьют? Если это так, то чем же евреи так настроили против себя местное население вплоть до детей? Если и в самом деле имело место отражение вооруженного нападения, то где же сообщения о потерях среди евреев? Достаточно вспомнить соотношение потерь евреев и погромщиков  в Киеве. Имена убитых персов в свитке Эстер приводятся, а вот имена еврейских мучеников — нет. Может, потому что с еврейской стороны потерь как раз не было?

Читаем девятую главу: «И собрались Иудеи, которые в Сузах, также и в четырнадцатый день месяца Адара и умертвили в Сузах триста человек, а на грабеж не простерли руки своей. И прочие Иудеи, находившиеся в царских областях, собрались, чтобы стать на защиту жизни своей и быть покойными от врагов своих, и умертвили из неприятелей своих семьдесят пять тысяч, а на грабеж не простерли руки своей. Это было в тринадцатый день месяца Адара; а в четырнадцатый день сего же месяца они успокоились и сделали его днем пиршества и веселья (9, 15-17).

Если бы нападавшей стороной были персы, логично было бы прочитать «и собрались персы, которые в Сузах…». Но мы читаем — «И собрались Иудеи»…

Если бы нападавшей стороной были персы, а евреи отбивались в своих домах и кварталах, то нелогично настойчивое упоминание о не-грабеже. Если человек отбивается от напавших на него бандитов, то само собой разумеется, что он их не грабил. Но если этот человек вторгся в чужой дом и убил заведомо несопротивляющихся его жителей, то тогда его воздержание от грабежа может выглядеть достойным отдельного упоминания («преступление не с целью грабежа» говорят в таких случаях криминальные хроники).

Если бы нападавшей стороной были персы, логично было бы ожидать, что от них же придет и знак окончания резни. Но кровь пурима прекратила литься по вполне одностороннему и активному решению самих евреев. Именно они «успокоились» и перешли к празднику.

Есть хорошая черта в этом наглом отрицании убийства детей: значит, совесть современных евреев осуждает детоубийство гоев.
Но есть и тревожная черта: врать ради приукрашивания своей национальной истории эти журналисты себе разрешают.
Я понимаю праздник в честь военной победы. Это было открытое и рискованное столкновение, и день победы — это мужской и честный праздник. Но как праздновать день погрома?
Как праздновать день убийства тысяч детей?
Есть ли другой народ на земле, который с веселием празднует день заведомо безнаказанных массовых убийств?
Нет таких аналогов? Тогда позвольте и мне считать злопамятность тех, кто празднует Пурим, уникальной. Представьте, что какая-то группа «русских патриотов» начала открыто, громко праздновать день сожжения «жидовствующих еретиков» как русский национально-церковный праздник.
Что скажет пресса? Теперь, надеюсь, понятнее, почему христиане озабочены тем, что иудеи остались «на второй год в первом классе», в классе Ветхого Завета: в этом классе учили довольно-таки жестоким вещам.
И если иудеи так и останутся со своим ветхозаветным «буквариком» – то от них можно ждать «превентивных» выплесков агрессии. В этом и состоит чудовищность этого «веселого праздника»: из поколения в поколение он воспроизводит модель обращения с теми, кого евреи однажды сочтут своим врагом. Истории нет, прогресса нет. Роста духовного сознания и нравственности нет. Ветхозаветная кровожадность не преобразилась. Те нормы живы до сих пор. Архетип не отменен. Он продолжает расцениваться как образец, достойный воспроизведения (пока — ритуально-символического, при случае — реального) Не находится ли в связи с традицией Пурима то обстоятельство, что нацистские военные преступники (действительно преступники, действительно более чем достойные наказания) были не расстреляны, как подобает военным, а именно повешены — как Аман и его сыновья?… В этом серьезнейшая грань между иудаизмом и христианством.
Для христиан Ветхий Завет и его жестокость — это прошлое, которому уже не нужно и не можно подражать.
Для иудаистов их завет не стал «Ветхим», для них он и поныне — образец для подражания и руководство к действию. Христианин не воспримет как норму то повеление, которое Моисей получил перед Исходом и которое состояло в ограблении домов окрестных египтян. Но сможет ли иудей сказать, что то событие трехтысячелетней давности для него утратило свою буквальную нормативность? Кровь и жестокость Ветхого Завета для христиан – не более чем педагогическая мера, временная необходимость, навсегда ушедшая с приходом Евангелия. Для иудаистов это не временные меры, но вечные константы, не педагогика, но онтологическая норма бытия еврейского народа. Поэтому христиане не празднуют Пурим – хоть и коренится этот праздник в той истории, которая священна и для нас. Среди уроков Пурима – допустимость возведения ложных обвинений на врагов Израиля. Ведь сама Эсфирь оклеветала Амана: он пал к ее ногам, умоляя о спасении жизни, но царь, увидев эту сцену, счел, что Аман покусился изнасиловать царицу. Есфирь же не потрудилась восстановить правду (см. Есф. 8,6-8).

А вот рассказ Мардохея о тех событиях: «Аман замышлял Есфирь со всем народом погубить» (Есф. 8,12з). Это ведь прямая клевета: Мардохею было известно, что когда Аман планировал еврейскую резню, он не знал о национальности царицы Есфирь. Среди уроков Пурима – урок злопамятности и мстительности. А то, что и поныне у евреев бывает поразительно долгая, недобрая и односторонняя память, видно даже по новостным лентам: “В Иерусалиме в субботу 6.6.98 состоялся форум на тему дальнейшей судьбы сочинений Рихарда Вагнера в Израиле. Все началось с того, что оркестр Новой израильской оперы отказался исполнять произведения Вагнера на том основании, что композитор был антисемитом, к тому же его опусы обожал Гитлер. То, что музыка Рихарда Вагнера звучала в концентрационных лагерях, когда евреев отправляли в газовые камеры — общеизвестный факт. Пресс-секретарь Оперы Варда Циммерман заявила, что, если музыканты будут упорствовать в нежелании исполнять Вагнера, то произведения этого композитора будут полностью исключены из репертуара. На форуме должны были исполнять две вещи немецкого композитора, но концерт не состоялся: певца и аккомпанирующего ему пианиста слушатели яростными свистками прогнали со сцены» (Русский телеграф. 9.6.1998). Так нам что — Бетховена не слушать потому, что Ленин его любил? Среди уроков Пурима – благословение на превентивно причиняемую боль. Три примера из современности: «В виду одобрения администрацией Буша превентивных действий, как имеющего силу положения внешней политики и реализации его в Ираке, возникают предположения о мотивах действий людей подобных Перлу, Фейту и Вурмсеру. Дуглас Фейт получил награду от Сионистской организации Америки (the Zionist Organization of America), прославляющей его как произраильского деятеля. А именно Фейт, совместно с Дэвидом Вурмсером (во всяком случае на начальном этапе) создал Офис специальных планов Пентагона (Office of Special Plans), который, как теперь предполагается, подготовил сведения об иракских планах создания оружия массового поражения и представил его в администрацию вице-президента в обход ЦРУ (или Агентства национальной безопасности, или Разведывательного управления министерства обороны). Вурмсер и Фейт занимали ключевые позиции в структурах национальной безопасности Соединенных Штатов и имели тесные отношения с институтами общественной политики, которые проводят близкую Ликуду линию и рассматривают американские и израильские цели внешней политики как равнозначные. До возвращения в Пентагон в 2000 году Фейт работал в Еврейском институте проблем национальной безопасности (ЕИПНБ) и в занимающем строго проликудскую позицию Центре политики безопасности (Center for Security Policy), а Вурмсер курировал ближневосточные проблемы в Институте американской промышленности, другом стороннике Ликуд» (http://www.namakon.ru/articles.php?list=2&id=103&p=1 15 февр 2006). «В США сегодня будет обнародована новая «Стратегия национальной безопасности», сообщает РИА «Новости». Стратегия подтверждает доктрину Джорджа Буша о превентивной войне против террористов и враждебных по отношению к США государств, обладающих ядерным, биологическим и химическим оружием, пишет газета «Вашингтон пост», которой Белый дом заранее передал копию 49-страничного документа. «В случае необходимости, исходя из давнего принципа самообороны, мы не исключаем использование силы до того, как произойдет нападение (на США), даже при сохранении неопределенности в отношении времени и места нападения со стороны противника», — говорится в документе» (http://www.rambler.ru/db/news/msg.html?mid=7510771&s=2). Интересно, что сообщение об этом пришло 16 марта 2006 в 11 утра по московскому времени. Пурим – в 2006 году праздновался 14-15 марта. Значит, утечка была сделана по вашингтонскому времени еще 15 марта – так, сказать, «к празднику». «Израильский верховный суд разрешил секретной службе Шин Бет применять пытки при допросах палестинцев, подозреваемых в совершении совершении терактов с целью получения информации о планах экстремистских организаций. При этом суд наказал генпрокуратуре следить за тем, чтобы на допросах применялись “только методы умеренного физического давления”» (Пытки разрешены // Труд. 18.9.97). И более того: «советник по делам прессы посольства Израиля в Москве Зеев Бен Арье в беседе с корреспондентом «Сегодня» подчеркнул символическое значение праздника. «Это было весьма своеобразное спасение: по воле Всевышнего персидский царь разрешил евреям защищаться с орудием в руках, нанести превентивный удар»» (Сычева В. В Пурим принято дарить сладкие «уши Амана». Со вчерашнего дня иудеи всего мира отмечают один из своих самых веселых праздников // Сегодня 12.3.1998. А вот современная интернет-Эсфирь подает свой голос: «Кураев — чмо. Это все, что я могу сказать, будучи в достаточно большом объеме ознакомленной с его “трудами“. Чмо голимое обыкновенное. Если по мыслям, поселившимся в дурной башке Кураева, судить обо всех священниках, то можно смело расстреливать всю православную патриархию. Я не питаю особой любви к православным христианам, однако считаю именно Кураева исключительно редкой сволочью» (Ester, 2004-06-14, http://www.aworld.ru/maska/forumsp1335a.htm). Вот так: за мысли – и списочные расстрелы… А вот — из 2013 года: 31 января ВВС Израиля нанесли удары по объектам в Сирии, предположительно чтобы не допустить попадания оружия в руки боевиков. Командование сирийской армии утверждает, что целью стал военный исследовательский центр (http://ria.ru/world/20130131/920634615.html). Что это как не превентивная война? Значит, и ныне Израиль может бомбить все страны, которые не воюют с ним, но, как кажется Израилю, могут представлять для него угрозу. Попробуй Россия провозгласить в своей военной доктрине возможность «превентивных войн». — Без волны возмущения и санкций по всему «цивилизованному миру» не обойтись. Но для Израиля сегодня в мире особый стандарт: мир разрешает евреям самим устанавливать нравственные нормы для себя. Израиль выше т. н. «общечеловеческих ценностей» («Евреям не повезло дважды. Сначала их чуть не уничтожили нацисты, а потом сам факт Холокоста послужил нравственным оправданием для еврейского шовинизма. Уроки второй мировой войны были усвоены ровно наоборот. Для большинства цивилизованных народов чудовищные потери второй мировой войны оказались платой за иммунитет против расизма и национализма. В то же время и на этой же почве вырос и укрепился идейно еврейский национализм. Отсюда нравственная допустимость публичных призывов не смешивать свою древнюю кровь с чужой, жить еврейской жизнью. Попробовал бы кто сейчас в Германии призвать немцев жить немецкой жизнью! Во всем цивилизованном мире шовинисты вербуют себе сторонников среди недоучек. А еврейские националисты в основном высоколобые интеллигенты. Еврейская интеллигенция не гнушается идейным национализмом» (Хмельницкий Д. Под звонкий голос крови или с самосознанием наперевес // Континент № 72, 1992, с. 320)). Ведь у Израиля есть сакральное алиби («Я не знаю, опирается ли история Пурима на реальный факт или была своего рода алиби задним числом» (Меир Шалев. Библия сегодня. М., 2002, с. 98). Среди уроков Пурима — месть семьям и детям врагов. В марте 1996 года после серии взрывов в Израиле террористами-камикадзе премьер-министр Израиля отдал приказ взрывать дома погибших террористов, выселять оттуда их семьи. Буду рад узнать, что в современной иудейской публицистике события Пурима уже не рассматриваются как архетипические. Я буду рад, если мне покажут такие вероучительные иудейские тексты, в которых современникам запрещается подражать героям книги Эсфирь. Пока таких текстов я не встречал — у меня есть право считать, что иудаизмом книга Эсфирь рассматривается как образец для подражания. Пурим — праздник избиения врагов. А кто такие враги для иудеев? Только ли соплеменники несчастного Амана? По мысли Иосифа Флавия, указ Артаксеркса об уничтожении всех евреев вызвал всенародную радость: «когда этот указ прибыл во все города страны, все очень обрадовались предстоявшей в указанный день резне среди евреев» (Иосиф Флавий. Иудейские древности. Кн. 11, гл. 6,6). В Библии этой подробности нет. Значит, по мысли Иосифа Флавия, таковой а) вообще должна быть нормативная реакция гоев на возможность досадить евреям; б) евреи должны жить и действовать, предполагая именно такую реакцию. В средневековом «Диспуте Нахманида» иудей толкует псалом «Рече Господь Господу моему седи одесную Мене дондеже положу враги твои к подножию ног Твоих». Иудей соглашается, что речь идет о Мессии. И поясняет: «Бог и будет помогать мессии, доколе положит все народы в подножие ног его, ибо все они враги его — они порабощают его, они отрицают его пришествие и его власть, а некоторые из них создали себе другого мессию» (Диспут Нахманида. Иерусалим-Москва, 1992, с. 48). А уже ближе к нашим временам и местам ребе Элимелех из Лежайска огульно обвинял все не-еврейское человечество: «Народы ненавидят Израиль» (Цит. по: Туров И. Об отношении хасидов к неевреям // Параллели: русско-еврейский историко-литературный и библиографический альманах. № 2-3. – М., Дом еврейской книги, 2003, с. 57). Итак, в истории еврейской мысли есть течение, которое полагает, что все народы — враги евреев. А «все» — значит, и христиане, а отнюдь не только «потомки Амалика» или идолопоклонники. Кстати, оба только что процитированных иудейских автора жили в христианском окружении и тем не менее сказали свои решительно-тоталитарные формулы ненависти. Так почему же народ, в чьей истории было так много страданий, народ, переживший немало погромов, сам упорно празднует тот погром, который в древности удалось устроить ему самому? Почему же столь очевидные двойные нравственные стандарты позволяют себе иудеи в отношениях с другими народами? «Недавно я зашёл в антикварный магазин в одном из Арбатских переулков. Вдруг я услышал, что продавщица книжного отдела с характерной внешностью стала ругать Гоголя за антисемитизм. Я вступился за любимого писателя и услышал, что я тоже такой же антисемит, как и Гоголь. Потом продавщица ехидненько так спросила: — А что вы будете делать с евреями, если придёте к власти? Я ответил: — То же самое, что и евреи с русскими. — Фашист! — вдруг истошно заверещала продавщица, — Убийца! Палач! Подонок! Я сначала оторопел, а потом рассмеялся… Александр Медведев, Москва» (http://www.kuraev.ru/forum/view.php?subj=38636)).

*** Все выше сказанное оказалось возможным резюмировать в стихах (присланных мне неизвестным поэтом Юрием по эл.почте):
Вьются пейсы над полями
И Раввина бойкий смех
Возвещает — скоро грянет
Время праздничных потех.

Пирожки готовит Сара
Льётся свежий мёд рекой,
Уши бедного Амана
Будем кушать всей семьёй.

Артаксеркса полководцем
Был сей доблестный визирь,
Смерти жаждал инородцам,
Но запнулся об Эсфирь.

Хитроумная царица,
Артаксерксова жена,
Cмерть карающей десницей
Воеводе предрекла.

За отцом предали смерти
Десять взрослых сыновей,
Истребили в жажде мести
Персов тысячи семей.

Честь и слава Мардохею,
Что от имени царя
Дал возможность иудеям
Грабить местные края.

Жёны, дети — без разбору,
Взвейся меч, руби клинок,
В пекле пьяного задора
Грабил каждый сколько мог.

Вьются пейсы над полями
Шляпы тёмной, как смола,
Мир наполнен чудесами,
Богоизбранным — хвала!

Выводов три:
1. при перепосте все слетает в один текстовый кирпич… праить который сможет не каждый юзер
и все что ты пишешь — печатается со скоростью 1 знак в 4 секунды.
ЭТО НЕ СЛУЧАЙНО

2. Ветхий завет ничего общего с христианством не имел и не имеет!
Предательство клира продолжается, начавшись в 1864-7 гг.
ЭТО ТОЖЕ НЕ СЛУЧАЙНО

3. Самое то — 282-я статья…
но ложь и лживость жидов (это не ругательство, смотрите словарь Даля, человекообразные, созданные по образу и подобию созданных ранее!..) возведена в закон и не только в России
И ЭТО НЕ СЛУЧАЙНО… как не случайно и то, что большинство «церковных христианских менеджеров» — евреи и иудеи по вере своей.
нас же они считают гоями, лохами, дураками, несущими им всевозможные блага взамен на их вранье

Резумируя все вышесказанное: Пурим — праздник тотального геноцида
Реального
а не придуманного

Праздник Пурим отмечается в течение двух дней: 14 и 15 числа месяца адара по еврейскому календарю, по григорианскому календарю праздник не имеет закрепленной даты. Пурим заявляется иудеями как «самый веселый праздник» и сопровождается маскарадами, спектаклями, обильными возлияниями.

История этого торжества уходит своими корнями в V век до нашей эры. Он посвящен отраженным в Ветхом завете событиям и связан с избавлением еврейской общины Персидской империи от истребления, когда царский министр Аман задумал уничтожить еврейский народ.

Но что же заставило министра Персии принять такое, казалось бы, жестокое решение?

Приведем краткую историю праздника Пурим, используя главу из книги известного миссионера, диакона Андрея Кураева «Как делают антисемитом».

Пожалуй, ни у одного из современных народов нет праздника, посвященного такого рода событию. Это не религиозный праздник. Так о нем говорит «Еврейская энциклопедия», подчеркивающая, что этот праздник «не связан ни с храмом, ни с каким-либо религиозным событием».

Окончился вавилонский плен евреев. Но тысячи еврейских семей не пожелали возвращаться на родину, продолжая жить в городах персидской империи, и, причем в положении отнюдь не рабском.

Сложившаяся ситуация со временем стала угрожать национальным интересам Персии. Евреи монополизировали торговлю и суды, их стало так много, что персы начали задаваться вопросом: кто же кого завоевал. Персы покорили Иерусалим, или евреи захватили Вавилон?

И вот персидский «министр обороны» генерал Аман поделился своими печальными наблюдениями с царем Ксерксом. Реакция Ксеркса была по язычески решительной: истребить всех евреев.

Но жена Ксеркса еврейка Эсфирь узнала о решении царя и хитростью вытянула из супруга признания и обещания «уничтожить ее врагов». Таким образом, обманутый Ксеркс согласился уничтожить всех врагов… ненавистных ему самому евреев!

В итоге во все города персидской империи пришло царское повеление относительно погромов, согласно которому евреям разрешалось беспрепятственно уничтожать своих врагов, детей и жен, и разорять их дома. Чем они и занялись с ужасающей кровожадностью. В течение двух дней евреями было уничтожено 75 000 персов. Элита страны. Все, кто мог быть конкурентами. Участь персидской империи была предрешена.

И вот, спустя тысячелетия иудеи отмечают события того дня… Есть ли другой народ на земле, который с веселием празднует день заведомо безнаказанных массовых убийств?

Существуют праздники в честь военной победы – это открытое и рискованное столкновение на поле брани, и день победы – это мужской и честный праздник. Но как праздновать день погрома? Как праздновать день убийства тысяч детей? И как можно писать о «веселом празднике Пурим»?

А праздник этот очень веселый. Это единственный день, в который Талмуд предписывает напиваться до полного бесчувствия. В память о том, что казненному Аману по обычаям того времени отрезали уши, на стол подаются сладкие пирожки с поэтическим названием «уши Амана», которые уплетают и стар и млад.

И этот праздник талмудистами почитается величайшим!

Отметим, что у Пурима есть и другая сторона. Еще в глубокой древности иудеи производили в этот праздник разные бесчинства над различными враждебными себе символами, о чем имеется множество документальных свидетельств. Так, в 408 и 412 годах по Р.Х. понадобилось в Византии издать два специальных императорских указа, воспрещающих иудеям в Праздник Пурим издеваться над христианскими крестами, взамен Амана.

Для начала загляните сюда: http://www.mjcc.ru/Religiia/Evreiskie_prazdniki/Pyrim_2013/index.html 23 февраля 2013 года Пурим в Марьиной роще…

***

***

Всё сказанное здесь никоим образом не относится к антисемитизму. «Разбор полётов» ведётся исключительно по совести, по логике, на основании канонических текстов Библии. Параллельно, вы сами сможете сделать выводы о нравственной чистоте этого «священного» писания, авторство которого приписывают Богу.

Есть такой еврейский праздник Пурим называется… Его празднуют 23 февраля (по новому стилю) и 8 марта (по старому стилю). Нам это впаривают в красивой упаковке — женский день и день армии. Армию развалили, а женщин развратили.

Праздники эти наделены смыслом — события глубокой древности и у этих событий есть определённый сценарий, который по аналогии легко проецируется на сегодняшнюю действительность, поскольку во время празднования выделяется огромная людская энергия и она направляется на те цели, которые ставят хозяева системы. Цель — разрушить Россию и мы сами бездумно накачиваем энергией этот сценарий.

Праздник этот придуман в 1910 году еврейской большевичкой и феминисткой Кларой Цеткин. Он был утвержден в следующем 1911 году на Европейской конференции женщин-социалисток. День 8 марта подозрительно «удачно” пришелся на празднование иудейского праздника Пурим, который празднуется в честь «подвига” Есфири. Весну логичнее было бы встречать не 1 марта, а 22 марта — в день весеннего равноденствия. День женщины можно было бы праздновать в любое из воскресений весны.

Почему именно 8 марта был избран для такого праздника? Ни официальная историография, ни народные предания не сохранили ничего о каком-либо событии, которое некогда произошло именно 8 марта и оказалось столь значимо и памятно для пламенных революционеров, что они даже решили хранить в веках память об этом дне.

Но если люди празднуют день, о мотивах празднования которого им самим ничего неизвестно, то не странно ли это? Не делает ли это возможной ситуацию, при которой одни люди (статисты, приглашенные на праздник) отмечают одно, а другие (организаторы) празднуют нечто совсем иное? Может быть, организаторы решили не разглашать тайну своей радости? Мол, радость у нас большая и мы не против того, чтобы весь мир нас поздравлял с этим днем. Но у нас свой очень частный и не всем понятный повод для праздника, а праздник мы хотим вселенский и вот для того, чтобы весь мир искренне веселился и искренне нас поздравлял мы дадим ему другое толкование.

Раз мотивы были личными, значит надо присмотреться к личностям. А этот портретный ряд знаком нам с юности. Вот только недавно позволили мы себе заметить, что роднили этих корифеев и героев революции 1917 года не только принадлежность к партии революции и преданность идеям Интернационала. Еще у них было этническое родство. Интернационал, как оказалось, был на редкость мононационален входили и в него сплошь ЕВРЕИ. История революционного движения в Европе рубежа XIX-XX веков. Именно выходцы из еврейского народа подняли мир на борьбу с как бы «миром насилия» и призвали разрушить его «до основания».

Вам пришла в голову замечательная идея создать женский день. Немец, француз, англичанин при такой постановке вопроса сразу вспомнили бы Жанну д’Арк. Но Клара Цеткин – еврейка и  для неё вполне естественны ассоциации с историей ее родного народа. И в этой истории была такая фигура — Эсфирь Эсфири посвящен ежегодный и самый «веселый праздник» еврейского народа — праздник Пурим. И празднуется он как раз на переломе от зимы к весне (у иудеев сохраняется лунный календарь и, потому время празднования Пурима скользит по отношению к нашему солнечному календарю почти так же, как скользит по отношению к нему время «празднования» православной Пасхи).

Менять каждый год дату праздника Революционерки было бы и неудобно и слишком откровенно: было бы совсем явно, что празднуется всего лишь Пурим. И потому празднование Женщины-разрушительницы было решено отделить от праздника Пурима, зафиксировать 8 марта независимо от лунных циклов и   призывать все народы земли прославлять Женщину-Воительницу. Прославлять Эсфирь. То есть поздравлять с Пуримом всех наших женщин (пусть даже и, не сознавая этого).

Этот замысел был бы всего лишь остроумен, если бы праздник Пурим был обычным праздником вроде Дня Жатвы или Новолетия. Но Пурим слишком уникален. Пожалуй, ни у одного из современных народов нет праздника, посвященного такого рода событию.

Это не религиозный праздник. Так о нем говорит «Еврейская энциклопедия», подчеркивающая, что этот праздник «не связан ни с храмом, ни с каким-либо религиозным событием» (Еврейская Энциклопедия. Свод знаний о еврействе и его культуре в прошлом и настоящем. т. 13. М., Терра, 1991, стб. 123).

Окончился вавилонский плен евреев. Желающие могли вернуться в Иерусалим. Правда, оказалось, что желающих вернуться на родину значительно меньше, чем можно было представить по предшествовавшим освобождению «плачам» и «требованиям». Из проклинаемой «тюрьмы народов» — России, при открытии ее границ, также уехало гораздо меньше евреев, чем хотелось бы лидерам сионистского движения. У многих в столице мировой империи, каким был тогда Вавилон, дела пошли совсем неплохо и немалое число евреев не пожелало покидать дома, обжитые за столетие, разрывать привычные связи, торговые контакты, терять устоявшуюся клиентуру. Тысячи еврейских семей остались жить в городах персидской империи и, причем в положении, отнюдь не рабском.

Сложившееся положение со временем начало удивлять и самих персов. Оглядываясь вокруг, они переставали понимать: кто же кого завоевал. Персы покорили Иерусалим, или евреи захватили Вавилон? Как обычно в подобных ситуациях последним институтом власти, который осознает угрозу национальным интересам и пытается их отстоять оказываются «силовые структуры».

Персидский министр обороны — генерал Аман идет к царственному Ксерксу (события происходят около 480 г. до Рождества Христова) и делится своими печальными наблюдениями с ним. Реакция Ксеркса была решительно-языческой: истребить всех евреев. Согласно книге Эсфири, которая является частью Библии (Торы), придворный царя Ксеркса по имени Аман, получая жалобы от населения империи на притеснения и злодеяния со стороны ростовщиков — иудеев, задумал осуществить их избиение, разослав наместникам послание:

“Во всех племенах Вселенной замешался один враждебный народ, по законам своим противный всякому народу… этот народ… ведет образ жизни, чуждый законам, и… совершает величайшие злодеяния…” (Есфирь 3:13).

У царя Ксеркса была жена Эсфирь, которая была подобрана царю её приёмным отцом — Мордахеем, евреем, одним из придворных Ксеркса, воспитывавшем её и обучившем искусству соблазнения. Мардохей повелевает ей обмануть царя, скрывать свое происхождение и свою веру.

Библия говорит:

“Есфирь все еще не сказывала о родстве своем и о народе своем, как приказал ей Мардохей; а слово Мардохея Эсфирь выполняла” (Есфирь 2:20).

О замысле Ксеркса узнает его жена царица Эсфирь.

Наученная Мардохеем, она устроила пир (пьянку), на который пригласила Ксеркса и Амана. Она устраивает так, что Ксеркс застает Амана “припавшим к ложу, на котором находилась Есфирь” (Есфирь 7:8). Взбешённый ревностью, Ксеркс повелевает убить Амана, а Эсфири отдает “дом Амана” на уничтожение и разграбление (Есфирь 8:7).

“Ласками и уговорами” она вытягивает из супруга признания и обещания: ты любишь меня? значит, ты любишь тех, кого я люблю? значит, ты любишь мой народ? значит, ты ненавидишь тех, кто ненавидит меня? значит, ты ненавидишь тех, кто ненавидит моих друзей и родственников? значит, ты ненавидишь ненавистников моего народа? Так дай волю своей ненависти! Уничтожь моих врагов, которых ты считаешь и своими врагами! И Ксеркс, без особых раздумий отвечавший согласием на все эти вопросы, теперь с удивлением обнаруживает, что он согласился уничтожить всех врагов — ранее ненавистных ему евреев… Он даёт разрешение Мардохею составить указ от имени царя.

“напишите и вы о иудеях, что вам угодно, от имени царя, и скрепите царским перстнем… И позваны были царские писцы и написано было все так, как приказал Мардохей” (Есф. 8,8-11)

Мардохей написал следующий указ:

“Царь позволяет иудеям… истребить, убить и погубить всех сильных в народе и в области, которые во вражде с ними, детей и жен, и именье их разграбить” (Есфирь 8:11) Вот так иудеи Персии устроили кровавейшую резню 12 и 13 адара (этот месяц еврейского календаря приходится на конец февраля — начало марта), а 14 адара праздновали свою победу.

“В царской столице Сузы (Шушан) избиение врагов продолжалось еще один день, а празднование победы состоялось там 15 адара” (Эсф. 9:1-2, 13-14, 17-19).

И в течение двух дней «все князья в областях, и сатрапы, и исполнители дел царских поддерживали иудеев. И избивали иудеи всех врагов своих, и истребляли, и поступали с неприятелями по своей воле» (Есф. 9,3-5).

Аман был повешен с десятью его детьми!!

Во время «персидского погрома», иудеи вырезали 75.000 персов, мужчин, женщин и детей, разграбили их имущество — немыслимое по тем временам количество жертв, говоря современными терминами — геноцида, который определяется как действия, совершаемые с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую путём: убийства членов этой группы, причинения тяжкого вреда их здоровью… Геноцид является тяжким преступлением (ООН 260 A (III) от 9.12.1948 г., УК РФ Ст. 357).

В истории человечества можно найти немало случаев геноцида, начиная с древнейших времён и вплоть до наших дней. Особенно это характерно для истребительных войн и опустошительных нашествий, походов завоевателей, внутренних этнических и религиозных столкновений.    

В одночасье после этого погрома всё имущество вырезанных богатейших персов перешло к иудеям!

“Мардохей вышел от царя в царском одеянии… А у иудеев было тогда освещение и радость и веселие и торжество” (Есфирь 8:14-16). Власть и влияние иудеев выросли тысячекратно — ну чем не повод для праздника?

Участь персидской империи была предрешена навсегда!

КАК МОЖНО СПУСТЯ ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ АРИЙСКИМ НАРОДАМ ПРАЗДНОВАТЬ СОБЫТИЯ ТОГО ДНЯ?? Есть ли другой народ на земле, который с радостью празднует день заведомо безнаказанных массовых убийств?

Я понимаю праздник в честь военной победы. Это открытое и рискованное столкновение и день победы — это мужской и честный праздник. Но как праздновать день погрома? Как праздновать день убийства тысяч детей? И как можно писать о «веселом празднике Пурим»?

А праздник этот очень веселый. Это единственный день, в который трезвый и педантичный Талмуд предписывает напиваться: «После полудня едят праздничную трапезу и пьют алкогольные напитки, пока не перестают различать между словами «проклят Аман» и «благословен Мардохей» (Сидур. Врата молитвы (шаарей тфила) на будни, Субботу и Праздники. Перевод, комментарий и пояснение к порядку молитв под редакцией Пинхаса Полонского. Иерусалим-Москва, 1993, с. 664).

Фотозарисовки «весёлого праздника» Пурим в Израеле:

Праздничная трапеза включает в себя выпечку с поэтическим названием «уши Амана» (Еврейская Энциклопедия. т. 13. стб. 126).

Представьте себе такую милую сценку: родитель, не отличающий уже имени Амана от имени Мардохея, предлагает сынишке съесть «уши Амана». Напомню, что Аман был придворным царя Ксеркса, который хотел уничтожения всех жидов, но Эсфирь переиграла его.

И этот праздник почитается величайшим. Среди талмудических мудрецов «существует даже мнение, что когда все книги пророков и агиографов будут забыты, книга Эсфири все-таки не забудется, а праздник Пурим не перестанут соблюдать» (там же, стб. 124).

Так безосновательно ли предположение, что в сознании еврейских лидеров Интернационала, устроивших резню в православной России, женское революционное движение ассоциировалось именно с именем Эсфири, а 8 марта было избрано ими в силу привычки праздновать в эти дни семейный праздник Пурим?

У Интернационала и цели были интернациональные, планетарные. Им было, что сказать всем народам. Пурим — праздник избиения врагов. А кто такие враги для иудеев? Только ли соплеменники несчастного Амана? В средневековом «Диспуте Нахманида» иудей толкует псалом «Рече Господь Господу моему седи одесную Мене дондеже положу враги твои к подножию ног Твоих». Иудей соглашается, что речь идет о Мессии. И поясняет: «Бог и будет помогать мессии, доколе положит все народы в подножие ног его, ибо все они враги его — они порабощают его, они отрицают его пришествие и его власть, а некоторые из них создали себе другого мессию» (Диспут Нахманида. Иерусалим-Москва, 1992, с. 48).

Итак, в истории еврейской мысли есть течение, которое полагает, что все народы — враги евреев. События Пурима напоминают, как именно надлежит поступать с врагами. В этом и состоит чудовищность этого «веселого праздника»: из поколения в поколение он воспроизводит модель обращения со своими врагами.

Теперь нам осталось лишь вспомнить, что приход Интернационала к власти в России был связан с переменой календаря и спросить: а когда же праздновался день, ныне называемый «восьмым марта» в революционных кружках предреволюционной России?

Оказывается, 8-е марта по новому стилю — это есть 23-е февраля по-старому стилю. Вот и отгадка почему «мужской» день и «женский» так недалеко друг от друга.

Когда европейские братья по Интернационалу отмечали «8-е марта», в России этот день назывался 23-им февраля. Поэтому в предреволюционные годы партийцы и сочувствующие им привыкли считать праздничным днем 23 февраля. Затем календарь переменили, но остался рефлекс праздновать что-то революционное 23 февраля. Дата была. В принципе, учитывая плавающий характер Пурима,  эта дата ничем не хуже и не лучше 8 марта. Но надо было найти и для неё прикрытие. Спустя несколько лет соответствующий миф был создан: «День Красной Армии». Память о первом сражении и первой победе.

Но это – миф! 23 февраля 1918 года не было еще Красной Армии и, следовательно, не было её побед. Газеты конца февраля 1918 года не содержат никаких победных реляций. И февральские газеты 1919 года не ликуют по поводу первой годовщины «великой победы». Лишь в 1922 году 23 февраля было объявлено Днем Красной Армии. Однако, еще за год до 23 февраля 1918 года «Правда» пишет о том, что 23 февраля является праздничным днем: «Задолго до войны пролетарский Интернационал назначил 23 февраля днем международного женского праздника» (Великий день // Правда, 7 марта 1917; подробно об этом см. М. Сидлин. Красный подарок к Международному женскому дню 23 февраля // Независимая газета, 22.2.1997).

Впрочем, придумать празднованию 23 февраля прикрытие надо было еще и потому, что именно 23 февраля 1917 года началась «Февральская революция». Поскольку большевики не играли в ней ведущей роли, но все же приняли ее, приветствовали и внесли в свои святцы, то надо было дню «свержения самодержавия», сохранив праздничность,  дать иное название. Этот день стал «днем Красной Армии».

Так традиция празднования Пурима евреями привела к установлению женского праздника 8 марта. К женскому революционному дню были приурочены беспорядки якобы голодавших жительниц Петрограда 23 февраля 1917 года. Падение Российской Империи совпало («совпали») с разгромом империи Персидской. С Пурима 1917 года в России запахло погромом — погромом русской культуры… Так что советское поздравление с 8 марта, равно как и с 23 февраля, это еще и поздравление с «избавлением» от «царизма».

Православным же людям поздравлять друг друга с таким праздничком — это уже не смирение, а садомазохизм!!

И еще: единственное военное событие, происшедшее 23 февраля 1918 года — это решение ЦИК Совнаркома о принятии условий «Брестского мира». Это — день капитуляции России в первой мировой войне. Капитуляции по воле Интернационала, превратившего «войну империалистическую, точнее — отечественную,  в войну гражданскую».

Трудно найти более позорный день в военной истории России, в том числе Советской России…

И то, что сегодня этот день называют «Днем защитников Отечества» — это ни что иное, как ещё одна издевка над Россией!!

Иудейским управленцам совсем не обязательно, чтобы не иудеи отмечали их праздники сознательно: главное для них – объединение людей на энергетическом уровне, чтобы эти праздники были поддержаны всеобщим ликованием. Эта же схема прослеживается в большинстве официальных праздниках.

18 января 2006 года Государственная Дума России проголосовала за новую редакцию дня празднования 23 февраля, как Дня защитника Отечества. Таким образом, из названия был убран исторический миф, а слова «защитник» было изложено в единственном числе.

***

***

***

***

Источники:

Вся правда о 8 марта и 23 февраля    —  http://neverfold.ru/showthread.php?t=30829

23 февраля + 8 марта = «весёлый» Пурим?   —   http://morofofra.livejournal.com/11808.html

http://via-midgard.info/news/23-fevralya-i-8-marta-evrejskij-prazdnik-smerti.htm

Еврейский праздник Пурим

Древний праздник Пурим получил название от персидского слова «пур» – жребий. Пурим отмечается в честь чудесного спасения еврейского народа от персов почти 2,5 тысячи лет назад – в 586 году до н.э. Сами евреи говорят, что ужасный жребий, выпавший на их долю тогда, счастливо миновал их.

Когда празднуют Пурим

Еврейский праздник Пурим, как и другие иудейские праздники, отмечают в соответствии с лунным календарем (он короче на 10 дней привычного нам григорианского). Пурим празднуют 14 и 15 Адара, в 2018 году эти числа выпали на 1-2 марта.

Раз в четверть века Пурим приходится на 8 марта, из-за чего некоторые ошибочно считают его иудейским женским днем. Это не так. В основе Пурима лежат реальные исторические факты. И хотя женщина принимала в них непосредственное участие, Пурим – это день чудесного спасения всех евреев.

История праздника Пурим

История этого праздника началась во времена, когда Иерусалим был разгромлен персами, а после разрушения храма тысячи евреев оказались в вавилонском плену. Позже иудейский пророк Иеремия предсказал, что иерусалимский храм будет восстановлен через 70 лет после падения Вавилона. И последующие персидские цари побаивались этого пророчества и не трогали евреев.

Вскоре к власти в Персии пришел своенравный Артаксеркс, который не верил в слова иудейского пророка и устроил 180-дневный пир в честь своего непоколебимого могущества. Второй женой грозного царя стала еврейка Эстер (Есфирь), утаившая свои корни от него.

Коварный визирь царя – Аман – недолюбливал евреев за их не слишком большое уважение к своей персоне. И подговорил царя истребить всех иудеев в Персии.

Узнав об этом, Эстер и ее наставник Мордехай держали 3-дневный пост, молясь и обучая детей Торе. А затем Эстер, применив все свое очарование и живой ум, рассказала царю о своем происхождении и нечестных намерениях Амана и попросила защитить еврейский народ.

Царь, узнав о лживости своего визиря, пришел в ярость. Но он не мог отменить свой же указ об истреблении евреев. Поэтому издал новый: евреи должны отважно сражаться с теми, кто пожелает их убить, и защищать свои семьи до последнего. Амана же царь повесил первым.
В этот день, по мнению евреев, Бог поменял ужасный жребий и спас еврейский народ от истребления.

Евреи сражались с убийцами 2 дня – 12-13 Адара, а разгром врагов отмечали 14-15 Адара (в разных городах по-разному).

Обычаи и традиции праздника

Еврейский праздник Пурим традиционно открывается однодневным постом 13 Адара в честь священного поста Эстер и Мордехая. Пост помогает евреям раскаяться в дурных поступках.

Далее в синагоге читают Свиток Эстер – специальную книгу, в которой рассказывается о самом празднике и подвиге бесстрашной персидской царицы-еврейки.

Женщины находятся в синагоге и слушают Свиток вместе с мужчинами. При произнесении в книге имени злодея Амана принято стучать, шикать и шуметь трещотками-граггерами, выражая презрение к лживому визирю.

Как празднуют?

Основные заповеди Пурима – пир и веселье, это праздник веселых костюмированных шествий. Ведь евреям удалось избежать масштабной и ужасной трагедии, поэтому и радоваться они должны так же масштабно. Пиршество начинается днем после чтения Книги Эстер и продолжается до поздней ночи. Праздник Пурим позволяет людям принимать вино без ограничения, пока они не начнут путать имена Амана и Мордехая. Но не многие используют эту возможность.

На еврейский праздник Пурим принято дарить близким вкусные подарки (мужчины дарят мужчинам, женщины – женщинам). Также традиции этого дня велят обязательно помогать бедным, вдовам и сиротам.

Что готовят?

Еврейский праздник Пурим ассоциируется с радостью и весельем. Поэтому на него много пьют и едят. Главное блюдо праздника – «уши Амана» – открытые пироги треугольной формы со сладкой начинкой: медом, орехами, изюмом.

Также неотъемлемой частью трапезы является вино. На Пурим его можно пить сколько пожелаешь. К вину всегда подают фрукты и сухофрукты.

Угощений на Пурим обычно готовят много, чтобы накормить не только свою семью, но и как минимум двух нуждающихся. Такова традиция этого праздника. Из блюд на столе можно найти: куриный суп с клецками, креплах, хоршет сабзи, баранину с курагой и другие блюда, которые каждая семья выбирает по своему вкусу.

Пурим – первый праздник у евреев, который утвержден не церковью, а постановлением мудрецов, и считается народным. Спасение евреев от истребления персами сродни чуду и отмечается широко и радостно. Пожалуй, для евреев это самое веселое время в году, которое сопровождается вкусной едой и карнавалом.

Веселого Пурима!