Это сказка без затей, Но она не для детей!
Служит пусть она примером По «неведомым краям»
Разным канцлерам-премьерам,
Генералам-изуверам, Экс- и просто королям!
Мы вперед шагаем дружно, Мы решимости полны,
Совершенно безоружны, Но ужасно влюблены.
Не страшит нас путь суровый, Молодая в жилах кровь.
Открывают все засовы Мандолина и любовь.
Над полями пронесется Наша песенка-пароль:
Если весело живется — Каждый сам себе король.
Мы сюда пришли из сказки, Из чужих далеких стран.
Для начала, для завязки Мы явились на экран.
И на этом самом месте, Начиная трудный путь,
Предлагаем с нами вместе В наше царство заглянуть.
В этом царстве мы герои, Ведь у нас простая роль.
Но с душою молодою Каждый сам себе король…
Мимо дома, мимо леса Мы спешим туда, где ты
Ждешь нас, юная принцесса Небывалой красоты.
У тебя и голос звонкий, И в руках большая власть,
Но скажи, скажи, девчонка, Как на трон ты забралась?
Голубой не хвастай кровью, Полюбить тебя позволь.
Ведь с надеждой и любовью Каждый сам себе король.
Стой, стрелять буду!
А ну, брось шутить, а то еще попадешь.
Попасть я не попаду, потому что новобранец.
А стрелять я обязан, потому что я часовой.
— Ты что же, нас не узнал?
— Узнал.
— А почему же не пускаешь?
— Потому и не пускаю, что узнал.
— А его не пропустить нельзя.
— Почему?
— Дело у него.
— Какое? -Влюбился он.
— В кого?
— В вашу принцессу.
Откуда я знаю, что он влюбился?
Пусть он мне документик предъявит, что влюбился.
Какой же может быть документ,
если любовь только что началась? Она еще не оформлена.
Мне старшая фрейлина строго-настрого приказала:
«Больше, — говорит, — этих странствующих музыкантов
сюда ни ногой!» -Ни ногой?
— Ни ногой!
А если мы на руках войдем?
— Как это — на руках?
— А вот так.
Знаешь, Ян, мне стыдно признаться,
но я тебя очень-очень ждала.
А ты думаешь, мне не стыдно? Просто ума не приложу,
как это я, человек свободный, способный ко всякой работе,
и вдруг влюбился в принцессу.
Так ведь я принцесса только потому,
что у меня мама — королева. Моей личной вины в этом нет.
Я понимаю. Разве я не понимаю?
Нет, ты не думай, я работящая.
Если какой-нибудь торжественный ужин,
аудиенция или банкет, я никогда не капризничаю, а еду.
— Ах ты, моя родная!
— Что?
— Что ты сказал?
— Прости.
Повтори.
«Ах ты, моя милая!» — так ты сказал?
Нет. Я сказал: «Ах ты, моя родная!»
Но ведь это же еще лучше.
— Значит, ты тоже в меня влюблена?
— Нет. -Нет?!
Ну послушай, Ян, есть такое правило:
девушки не должны первыми объясняться в любви мужчинам.
Это мне сказала первая придворная дама.
А первая придворная дама про мужчин все знает!
— Дура она!
— Сам дурак!
— Нас подслушивают!
— Ну конечно.
Прямо беда, не дают поговорить с хорошим человеком.
— А ты говори
Николай Эрдман, «Киносценарии» Николай Эрдман, Евгений Шварц
«В кино я не пришёл, а зашёл», — говорил Николай Робертович Эрдман (1900–1970) на съёмках своего первого фильма «Митя». История о том, как человек «шёл в комнату, попал в другую» в истории советской литературы повторялась не раз. В детскую поэзию и драматургию из-за цензурных условий пришла целая плеяда замечательных писателей, которые в иной ситуации, вероятно, занимались бы литературой «взрослой». Писатели, пробовавшие свои силы в кинодраматургии (а пробовали многие: Шварц, Олейников, Зощенко, Олеша, Введенский — всех не перечислишь), обычно делали это ради заработка или просто потому, что не было другой работы. По крайней мере, так кажется на первый взгляд. Неудивительно, что и Эрдман до сих пор известен только как автор двух замечательных пьес: «Мандат» (1925) и «Самоубийца» (1928) — хотя он продолжал работать как драматург до самой своей смерти: писал для эстрады, цирка и, главным образом, для кино.
Считалось, что его киносценарии, написанные на заказ, имеют мало общего с «настоящими» произведениями драматурга. «Эрдмановское, но не Эрдман», — так определил режиссёр Леонид Трауберг всё, что было написано после «Самоубийцы». Однако можно найти и противоположные суждения. Из воспоминаний Андрея Хржановского: «Мне приходилось сталкиваться с такой точкой зрения, что писание киносценариев для мультиликационных фильмов было для Н. Р. Эрдмана чем-то вроде отхожего промысла, способом зарабатывания на жизнь. Так могут говорить лишь люди, не видевшие (и не слышавшие!) ни одного из эрдмановских шедевров, созданных в этом виде кино. А уж те, кому довелось видеть рукописи этих сценариев, написанных мелкими аккуратными буквами, имитирующими печатный шрифт, со следами бесчисленных правок — свидетельством упорной, как всегда, работы над словом, — эти очевидцы могут с полным основанием подтвердить более чем серьёзное отношение Н. Эрдмана к работе на этом поприще. Впрочем, на иное отношение к любой работе, связанной с вымыслом и словом, Эрдман был не способен».
«Пора бы собрать все сценарии Николая Робертовича и опубликовать их, — писал Эраст Гарин. — Мне кажется, что они могли бы послужить материалом для повторных и, может быть, более совершенных экранизаций». Эрдман написал более пятидесяти игровых и анимационных сценариев. В будущем, вероятно, будут изданы они все — вместе с его неизвестными работами для театра, цирка и эстрады. Для первого сборника кинодраматургии Эрдмана мы постарались выбрать самые репрезентативные сценарии: в книгу войдут и анимационные сценарии, и сценарии художественных фильмов — как немых, так и звуковых. Бóльшая часть материалов публикуется впервые. Сборник будет снабжён научным комментарием, в одном из приложений будет дана подробная информация о сценариях, не вошедших в сборник.
Николай Эрдман (1920-ые годы)
В блоге мы публикуем фрагмент из киносценария «Каин XVIII», который был написан Эрдманом в соавторстве с Евгением Шварцем. Об истории этого сценария, которая была исследована театроведом Е. М. Биневичем, — несколько слов.
Осенью 1956-го года Надежда Кошеверова, поставившая знаменитую «Золушку» по сценарию Шварца, предложила драматургу экранизировать его пьесу «Тень». Но снова обращаться к известной пьесе, погружаться в хорошо освоенный материал — это было не так просто. Шварц решил переработать другую свою пьесу, непоставленную и неопубликованную, — «Голый король». Теперь сценарий стал называться иначе: «Два друга, или Раз, два, три!..». В последние годы Шварц много и часто болел, соответствовать ленфильмовским срокам не удавалось. Драматург умер в начале 1958-го года, не успев написать свой сценарий.
После его смерти вдова Шварца Екатерина Ивановна перепечатала рукопись сценария «Два друга». Получилось около сорока машинописных страниц, — вероятно, треть задуманного текста. Чтобы завершить сценарий, студия пригласила Николая Эрдмана. В архиве внучки Е. Л. Шварца Марии Олеговны Крыжановской хранится машинописный вариант сценария «Два друга», — вероятно, этот же текст оказался в руках Эрдмана, который, используя первые черновые сцены, должен был сделать законченный сценарий. Написанные Шварцем сцены Эрдман сильно сократил. Необходимо было слегка приглушить в них особенный «шварцевский» элемент — поскольку Эрдман всё равно не мог бы продолжить сценарий в «шварцевской» манере. Писали, что «Каин XVIII» — это «суп из топора» (первоначальный вариант полностью растворился в готовом сценарии) и что Шварц с Эрдманом «как масло и вода», их нельзя смешивать. Известный фильм Н. Н. Кошеверовой и М. Г. Шапиро говорит об обратном: смешивать можно.
Анна Ковалова, редактор-составитель сборника «Киносценарии» Николая Эрдмана.
Николай Эрдман (рисунок Николая Акимова) Евгений Шварц и Николай Эрдман «Каин XVIII» Фрагмент сценария
Конная статуя. Лошадь поднялась на дыбы. На коне гордо сидит всадник в королевской мантии и короне. (За кадром звучит воинственный марш.)
На постаменте надпись: «Каину XVIII от верноподданных подданных».
Вокруг статуи стоят караульные с алебардами и мушкетами. Звучит марш.
Мимо собравшихся на площади зевак торжественным шагом в полной парадной форме идут три королевских чиновника. У первого в руках табурет с королевскими гербами, у второго — граммофон с огромной трубой, у третьего — пластинка. Из граммофона несутся звуки марша. Толпа увеличивается. Подходят заинтересовавшиеся прохожие.
— Внимание, внимание, внимание!
Ставит табурет на мостовую первый чиновник. Марш прекращается.
— Слушайте, слушайте, слушайте!
Водружает граммофон на табурет второй чиновник.
— Кабинет министров наговорил новую пластинку! — объявляет третий и кладёт пластинку на диск.
Толпа горожан, окружившая граммофон, замирает.
Граммофон. У граммофона чиновник.
— Верноподданные наши подданные! — раздаётся из трубы мужской голос.
— Сегодня в семь сорок утра неизвестный голубь оставил известный след на статуе нашего обожаемого короля.
Все головы поворачиваются в сторону статуи.
На чугунном лбу всадника виден след голубиного помёта.
Дежурный офицер, стоя на верхушки стремянки, бережно вытирает лоб всадника.
Голос за кадром:
— Дабы пресечь повторение подобного преступления, кабинет министров вынес следующие постановления…
Королевские чиновники снимают головные уборы, склоняются в поклоне.
— Имеющиеся в нашем королевстве голубятни, — гремит труба, — должны быть разрушены, голубятники арестованы.
Через толпу пробивается мальчишка и, всхлипнув, убегает. Вслед ему несётся: «…Голуби уничтожены, книги по голубеводству сожжены».
Точка через граммофон на толпу.
— Блюдо «голубцы» отменяется, слова: «голубь», «голубка», «голубчик», а также глагол «приголубить» — объявляются нецензурными.
Молоденькая женщина в страхе зажимает ладонью губы что-то нежно шептавшего ей на ухо мужчины.
Крупно — труба:
— Бей голубей!
За кадром раздаётся залп.
(Точка на небо.) Взвивается стая белых голубей, заполняя кадр.
Поднятые дула мушкетов. Залп.
Сотни голубей летят по небу, удаляются.
Точка снизу.
— Да здравствует король! — гремит труба на площади.
— Да здравствует король! — восторженно подхватывают чиновники, в знак приветствия поднимая левую ногу.
Толпа реагирует по-разному. Некоторые высоко задирают ногу, некоторые лениво поднимают её, некоторые топчутся на месте. […]
Кадр из фильма «Каин XVIII» (режиссёры Надежда Кошеверова и Михаил Шапиро, 1963-ий год)
Высокий длинный забор. Выкрашен он в полоску, как шлагбаум или старинные верстовые столбы. За забором виднеются верхушки башен, крыши, шпили.
Вдоль забора тянется надпись: «Граница». На воротах вывеска: «Владения короля Каина XVIII». Камера панорамирует на дорогу.
По дороге, ведущей к владениям Каина, на взмыленном коне скачет королева Власта.
Она подъезжает к воротам, слезает с лошади, привязывает её к пограничному столбу и идёт к калитке.
На калитке, возле звонка, табличка с надписью:
«Королю — один звонок. Первому министру — два звонка. У министра финансов звонок не работает».
Королева дважды дергаёт за ручку звонка и отходит.
Калитка чуть приоткрывается, в образовавшуюся щель кто-то выглядывает. Затем калитка распахивается, и на дороге появляется очень живой человек, лет шестидесяти. Одет он с придворным великолепием, но несколько на военный лад.
— Ваше Величество, — расшаркивается он, походя к королеве, — какая, говоря прямо, радость. Здравствуйте.
— Здравствуйте, премьер! — Отвечает королева, подвязывая своему коню торбу с овсом.
Вытерев руку о платье, сует её премьеру для поцелуя.
— Говоря напрямик, вы по личному делу или по политическому? — почтительно целуя руку королеве, спрашивает премьер.
— По лично-дипломатическому, — хлопает его по плечу королева.
— Заходите, пожалуйста!
Первый министр распахивает калитку, пропуская Власту вперёд. Калитка за ними автоматически закрывается.
(С внутренней стороны забора.)
Королева переступает порог и отшатывается от ослепительного облака, которое, внезапно возникнув, тут же исчезает.
— Что это, взрыв? — пугается она.
— Вспышка, — отвечает премьер, запирая калитку.
— Недовольства? — тревожится королева.
— Магния.
Первый министр накидывает цепочку и подходит к королеве.
— Грубо говоря, это первый акт нашего гостеприимства. Каждый входящий в нашу страну автоматически фотографируется. Анфас и профиль.
— Зачем? — спрашивает королева.
Премьер: На добрую память.
Королева: Кому?
Премьер: Начальнику тайной полиции.
Королева: Удобно.
— Говоря примитивно, мы самая удобная страна в мире, — говорит премьер, беря королеву под руку и вступая с ней на территорию своего государства.
Перед ними ровные дорожки, подстриженные деревья. Всё утопает в цветах, но цветы не имеют цвета.
— Возьмём, к примеру сказать, цветы.
Премьер подходит к ящику, на котором один под другим расположены нарисованные разных цветов кружки. В каждом кружке щель. Министр вынимает из кармана монету и, любезно улыбаясь королеве, опускает её в щёлку на голубом кружке.
Бесцветные цветы становятся ярко голубыми.
Премьер отходит от ящика. Королева аплодирует.
— В таком разе, может быть, мы перейдём к делу? — интересуется премьер, подходя к королеве.
— Давно пора, — соглашается она.
Они подходят к фонтану. В круглом водоёме стоит бронзовый фавн с поднятыми вверх руками. На руках покоится чаша, из которой вытекает вода. У фонтана стоят два жандарма. Один с рыжей бородой, другой с чёрной.
— Эй, жандармы! — командует премьер.
— Слушаем, ваше сиятельство! — вытягиваются они перед министром.
— Заткните уши!
Премьер подвигает королеве кресло. Она садится. Жандармы вынимают из карманов пробки и затыкают уши. Премьер садится напротив королевы.
— Жандармы! — орёт премьер, — Можете идти, официально говоря, в кабак и выпить за моё здоровье.
Жандармы стоят как вкопанные.
— Ну, значит, действительно ничего не слышат, — говорит премьер королеве, — начнём?
Кадр из фильма «Каин XVIII» (режиссёры Надежда Кошеверова и Михаил Шапиро, 1963-ий год)
Королева плотнее усаживается в кресло и решительно заявляет:
— Моя дочь Милада хочет выйти замуж за вашего короля.
Раздаётся звук, похожий на выстрел. О щёку премьера что-то ударилось.
— Террор!.. — вскрикивает он и хватается за щёку.
— Никак нет, ваше сиятельство!.. — подбегая к премьеру, говорит чернобородый жандарм. — Пробка!
Он наклоняется и поднимает с земли пробку из-под шампанского. Показывает её премьеру.
— Откуда же она вылетела? — недоумевает министр.
— Из уха.
— А почему с выстрелом?
Чернобородый вытягивается в струнку:
— Потому что из-под шампанского, ваше сиятельство. По привычке.
— Заткни её назад. И если она опять вылетит из уха, ты вылетишь из жандармерии, — рявкает министр.
Жандарм, затыкая ухо пробкой, выходит из кадра.
— Повторите ещё раз, ваше величество, — потирая виски, обращается премьер к королеве.
— Моя дочка Милада хочет выйти замуж за вашего короля, — смотря в упор на министра, говорит королева.
Достаёт из сумки портрет принцессы и кладёт его на стол.
— А зачем, говоря наивно, ей это нужно? — рассматривая портрет, спрашивает министр.
Поднимает глаза и с любопытством смотрит на королеву.
— Влюбилась! — упёршись руками в бока, спокойно отвечает королева Власта.
Чернобородый жандарм хватается за ухо, удерживая пробку, которая, по-видимому, опять чуть-чуть не выстрелила. Рыжебородый, исподтишка, грозит ему кулаком.
Премьер и королева. На втором плане — жандармы.
— Влюбилась?.. Значит, говоря, как сказал поэт: «Любовь зла, полюбишь и…»…
Премьер не заканчивает цитаты и подозрительно оглядывается на жандармов. Жандармы стоят как вкопанные.
— Ох, уж мне эти поэты! — вздыхает премьер. — Ну ладно, любовь любовью, — переходит он на деловой тон, — а какое, оптимистически говоря, приданое?
— Сто тысяч, — отчеканивает королева.
— Кому?
— Королю.
— И?
— Сто без «и», — стоит на своём королева.
Улыбка исчезает с лица премьера.
— Такая сумма короля не устроит, — сухо роняет он, приняв безразличный вид.
Королева понимающе улыбается.
— Хорошо, можно и с «и», — соглашается она.
— С какими? — на лице премьера вновь появляется улыбка.
— Королю пятьдесят и вам пятьдесят.
Королева протягивает премьеру руку, тот отстраняется, говоря с достоинством:
— Такое «и» меня не устроит.
— Какое же вас устроит? — начинает терять терпение королева.
— Королю сорок и мне шестьдесят, — быстро решает первый министр.
Королева встает. Они хлопают друг друга по рукам, как два купца.
— Договорились!
— Не совсем, — вдруг спохватывается премьер. — Невеста нашего короля должна быть голубой крови.
Власта возмущенно говорит:
— У моей дочери кровь голубей…
— Тссс! — премьер машет на королеву руками и продолжает быстрым шёпотом, косясь на жандармов: — Ваше счастье, что, кроме меня, вас никто не слышал.
— А что я такое сказала? — таким же торопливым шёпотом, спрашивает королева.
Премьер отводит королеву в сторону, подальше от жандармов.
— Вы сказали про голубей… — говорит он ей на ухо. — А голубь у нас в королевстве — нецензурная птица.
Королева хохочет и громко говорит:
— Вы меня не поняли. Я сказала, что кровь моей дочери голубей, чем эти цветы. — Она указывает на трельяж с ярко голубыми цветами.
— Говоря языком медицины, вы меня успокоили, — кланяется премьер.
Точка на ворота.
— Значит, я могу ехать? — королева направляется к калитке.
— Погодите! — останавливает её премьер. — Сначала мы подарим вам пушку.
— Пушку? — удивлённо поворачивается к нему королева. — А зачем мне она?
— Чтобы защищаться!
— От кого?
— От того, кто на вас нападёт.
— А на меня никто никогда не нападал, — протестует королева.
— Это потому, что у вас не было пушки… — старается втолковать королеве премьер. — …А как только у вас появится пушка, да, не дай бог, куда-нибудь выстрелит, обязательно нападут.
Премьер подходит к жандармам. Он толкает рыжебородого и кричит:
— Откупорьтесь! — тыкает себя в ухо, показывая, что надо сделать.
Жандармы вынимают из ушей пробки.
— Говорю, говоря секретно, — обращается он чернобородому. — Проводи Её Величество в арсенал.
Премьер низко склоняется перед королевой. Королева и чернобородый жандарм уходят.
— А ты беги за начальником тайной полиции. Живо! — говорит премьер рыжебородому.
Жандарм убегает.
Премьер подходит к автомату. Оглянувшись по сторонам, он достаёт из кармана ключ, открывает ящичек, в который попадают опущенные в автомат деньги. Выгребает их, кладёт в карман.
Кадр из фильма «Каин XVIII» (режиссёры Надежда Кошеверова и Михаил Шапиро, 1963-ий год)
— Вы меня звали? — раздается чей-то голос.
Премьер вздрагивает и пытается незаметно сунуть ключи в карман.
К премьеру неторопливой походкой подходит человек средних лет. Он элегантен, у него усталое безразличное лицо. Опирается на тонкую трость.
— Ах, это вы, господин начальник тайной полиции. Очень рад.
Премьер берёт его под руку и отводит в сторону поближе к фонтану.
— Почему, говоря без свидетелей, принцесса Милада хочет выйти замуж за нашего короля?
Начальник тайной полиции с величайшим безразличием пожимает плечами.
— Ах, не знаете? — кипятится премьер.
— Знаю, я всё знаю, — устало отвечает начальник полиции, — где бы, кто бы, с кем бы, там ли, сям ли, о том ли, о сём ли, мне всё известно!
— Ах, вот оно как, хорошо-с! — раздражается ещё больше первый министр. — Вот вы мне и скажите. С кем я только что разговаривал и о чём?
Начальник тайной полиции смотрит на премьера из-под полуопущенных век.
— Сейчас скажу. Агент номер двести четырнадцать, ко мне! — говорит он в пространство, ни к кому не обращаясь. Терпеливо опирается на палку.
Бронзовая фигура, украшавшая фонтан, спрыгивает с постамента и, страшно чихая и кашляя, побегает к начальнику тайной полиции.
— С кем разговаривал господин премьер? — спрашивает он, подпирая себя тростью и принимая почти горизонтальное положение.
— С королевой Властой, — сипя простуженным голосом, отвечает бронзовая фигура.
Премьер шатается, издаёт какой-то странный звук.
— О чём? — слегка скосив глаза в сторону премьера, спрашивает начальник тайной полиции.
— О том, что принцесса Милада влюбилась в нашего короля. На что господин министр ответил: «Любовь зла, полюбишь и…»
Премьер падает в кресло и теряет сознание.
— Приведи его в чувство! — произносит начальник полиции, не глядя на премьера.
Агент № 214 опускает чашу, набирает в рот воду и опрыскивает премьера.
— Где я? — медленно открывая глаза, спрашивает первый министр.
Точка через агента на начальника полиции.
— Пока ещё здесь, — меланхолично говорит начальник полиции и снова обращается к своему агенту. — О чём они разговаривали?
Агент № 214 достаёт из-за кустов простыню и туфли.
— О приданом, — отвечает он, засовывая ноги в туфли и кутаясь в простыню.
— Подробней! — слышится голос начальника.
Агент, стараясь согреться, бежит к начальнику (камера следует за ним).
— Королева предложила нашему обожаемому королю сто тысяч, а наш уважаемый премьер на это не согласился.
— На чем же они порешили?
— Обожаемому — сорок, уважаемому — шестьдесят.
Начальник тайной полиции грустно кивает головой. Через плечо кидает взгляд на премьера.
— Ну, знаете, ваше сиятельство, это пахнет виселицей.
Агент стучит зубами от холода, кутается в простыню.
Премьер вскакивает с кресла и подбегает к начальнику тайной полиции.
— Честью клянусь, неправда!
— Минутку! — отстраняет он премьера, идёт к агенту и отводит его в сторону; пошушукавшись, тут же возвращается.
— И верно, неправда.
Садится в кресло и лениво вытягивает ноги.
— А ну, повтори свои показания, — повышает он голос. Что предлагал королеве его сиятельство?
— Нашему обожаемому королю сорок тысяч, себе тоже сорок и двадцать на нужды начальника тайной полиции, — без запинки отвечает агент.
— Так или не так? — спрашивает начальник, слегка повернувшись к премьеру.
— Так, — выдавливает из себя премьер.
— Ну, вот и прекрасно! — любезно улыбается ему начальник полиции. — Ступай и больше не ври! — строго говорит начальник своему агенту.
Агент уходит.
Кадр из фильма «Каин XVIII» (режиссёры Надежда Кошеверова и Михаил Шапиро, 1963-ий год)
Издалека слышен голос:
— Король проснулся!
Этот возглас подхватывает множество голосов за кадром.
Премьер и начальник тайной полиции глядят друг на друга.
— Да здравствует король! — с восторгом кричит премьер и высоко поднимает левую ногу.
— Да здравствует король! — вторит ему начальник тайной полиции и, небрежно подняв ногу, уходит.
Премьер убегает в другую сторону, приглаживая волосы и оправляя костюм.
С башни кричит глашатай:
— Да здравствует король!
Спальня во дворце короля. На специальной площадке полукружьем выстроился королевский хор и оркестр. В центре — дирижёр. В глубине — огромный альков с задёрнутым пологом. Перед альковом — два дежурных офицера подняли в салюте ногу.
— Да здравствует король! — поёт хор.
Оркестр отвечает ему отрывистыми воинственными аккордами.
На пологе вышито: «Помните, что король и во сне не дремлет».
— Да здравствует король! — заключает хор.
Во второй раз рявкает оркестр и смолкает.
— Да здравствует я! — неожиданно слышится голос короля Каина XVIII за спущенным пологом королевского ложа…
Источник: http://seance.ru/blog/erdman/
0
843
Бездна пространства.
Люцифер и Каин.
Каин
Не падая, я воздух попираю,
Хотя боюсь, что упаду.
Люцифер
Не бойся —
Доверься мне, владыке этой бездны.
Каин
Но разве вера в духа не греховна?
Люцифер
Сомненье — гибель, вера — жизнь. Таков
Устав того, кто именует бесом
Меня пред сонмом ангелов, они же
Передают названье это тварям,
Которым непонятно то, что выше
Их жалких чувств, которые трепещут
Велений господина и считают
Добром иль злом все, что прикажет он.
Я в рабстве не нуждаюсь. Ты увидишь
За тесной гранью маленького мира,
Где ты рожден, несметные миры,
И я не обреку тебя на муки
За страхи и сомненья. Будет день —
И человек, несомый водной хлябью,
Другому скажет: веруй и гряди —
И тот пойдет по хляби невредимо.
Я веры, как условия спасенья,
Не требую. Лети со мной, как равный,
Над бездною пространства, — я открою
Тебе живую летопись миров
Прошедших, настоящих и грядущих.
Каин
О бог иль бес — кто б ни был ты: что это?
Ужель земля?
Люцифер
Ты не узнал земли?
Той персти, из которой ты был создан?
Каин
Как! Этот круг, синеющий в эфире
Вблизи кружка, похожего на то,
Что ночью освещает нашу землю,
И есть наш рай? А где же стены рая?
И те, что стерегут их?
Люцифер
Каин
Это невозможно!
Чем дальше мы уносимся вперед,
Тем круг земли становится все меньше
И, уменьшаясь, светится вдали
Все ярче серебристым звездным светом.
Мы с быстротою солнечных лучей
Летим вперед, и он уж начинает
Теряться средь бесчисленного сонма
Окрестных звезд.
Люцифер
Но что бы ты подумал,
Когда б узнал, что есть миры громадней,
Чем мир земной, что есть созданья выше,
Чем человек, что их число несметно,
Что все они на смерть обречены
И все живут, все страждут?
Каин
Я б гордился
Своим умом, постигнувшим все это.
Люцифер
А если дух твой скован от рожденья
Тяжелой, грубой плотью, если он,
Столь гордый тем, что знает, жаждет новых,
Все новых, высших знаний, а меж тем
Не победит ничтожнейших, грубейших,
Мерзейших нужд и высшею отрадой
Считает только сладостный и грязный,
Без меры истомляющий обман,
Влекущий к созиданию лишь новых
Несметных душ, несметных тел, с рожденья
Приговоренных к смерти?
Каин
Дух! я знаю
О смерти только то, что смерть ужасна,
Что смерть — наш общий горестный удел,
Как слышал я от матери, которой
Обязаны мы смертью вместе с жизнью.
Но если так, дай умереть мне, дух!
Ведь быть отцом созданий, обреченных
На жизнь среди страданий и на гибель,
Не все ль равно, что смерть плодить и в мире
Распространять злодейство?
Люцифер
Ты не можешь
Весь умереть: есть нечто, что бессмертно.
Каин
Бог это скрыл, изгнав отца из рая
И заклеймив зловещим знаком смерти
Его чело. Но пусть во мне погибнет
Хоть смертное, чтоб в остальном я был
Как ангелы.
Люцифер
Я ангельского чина:
Ты хочешь быть таким, как я?
Каин
Но кто ты?
Я вижу только мощь твою и то,
Что ты мне открываешь мир, гнетущий
Величием мою земную мощь
И все же не превысивший желаний
И дум моих.
Люцифер
О гордые желанья,
Которые так скромно разделяют
Юдоль червей!
Каин
А ты, — ты разделяешь
Обители с бессмертными, — ты разве
Не кажешься печальным?
Люцифер
Я печален.
Итак, скажи: ты хочешь быть бессмертным?
Каин
Ты говоришь, что я им должен быть.
Я этого не знал еще, но если
Должно так быть, то я хочу изведать
Бессмертие заране.
Люцифер
Каин
Люцифер
Каин
Но страданья
Должны быть вечны?
Люцифер
Это мы узнаем, —
Мы и твои потомки. Но взгляни:
Как все полно величия!
Каин
О, дивный,
Невыразимо дивный мир! И вы,
Несметные, растущие без меры
Громады звезд! Скажите: что такое
И сами вы, и эта голубая
Безбрежная воздушная пустыня,
Где кружитесь вы в бешеном веселье,
Как листья вдоль прозрачных рек Эдема?
Исчислены ль пути для вас? Иль вы
Стремитесь в даль, сжимающую душу
Своею бесконечностью, свободно?
Творец! Творцы! Иль я не знаю — кто!
Как дивны вы и как прекрасны ваши
Создания! Пусть я умру, как атом, —
Быть может, умирает он! — иль ваше
Величие постигну! Мысль моя
Достойна вас, хоть прах и недостоин.
Дух! Дай мне умереть иль покажи
Мне ближе их.
Люцифер
Ты разве к ним не близок?
Взгляни на землю.
Каин
Где она? Я вижу
Лишь сонмы звезд.
Люцифер
Каин
Люцифер
Но приглядись: она еще мерцает.
Каин
Люцифер
Каин
Возможно ли? Я видел
Ночной порой в лугах и в темных рощах
Светящих мух: они сверкали ярче,
Чем этот мир, который их питает.
Люцифер
Ты видел и миры и светляков, —
Те и другие искрятся, — что ж скажешь
Ты мне о них?
Каин
Скажу, что и миры
И светляки по-своему прекрасны
И что полет ночной ничтожной мушки
И мощный бег бессмертного светила
Равно руководимы…
Люцифер
Каин
Люцифер
И ты взглянуть дерзнул бы?
Каин
Как мне знать,
На что взглянуть дерзну я? Ты пока
Не показал мне ничего такого,
Чтоб не дерзнул я большего увидеть.
Люцифер
К чему тебя влекло всего сильнее?
Каин
К тому, чего я никогда не ведал
И ведать бы не должен — к тайне смерти.
Люцифер
Я покажу отживших и умерших,
Как показал бессмертных.
Каин
Люцифер
Тогда вперед на наших мощных крыльях!
Каин
О, как мы рассекаем воздух! Звезды
Скрываются от наших глаз! Земля!
Где ты, земля? Дай мне взглянуть на землю,
Я сын ее.
Люцифер
Земли уже не видно.
Пред вечностью она гораздо меньше,
Чем ты пред ней. Но ты с землею связан
И скоро к ней вернешься. Прах земной —
Часть нашего бессмертия.
Каин
Люцифер
К тому, что только призрак
Былых миров, земля же их обломок.
Каин
Люцифер
Не более чем жизнь.
А жизнь древней, чем ты, чем я, и даже
Древней того, что выше нас с тобою.
Есть многое, что никогда не будет
Иметь конца; а то, что домогалось
Считаться не имеющим начала,
Имеет столь же низкое, как ты;
И многое великое погибло,
Чтоб место дать ничтожному, — такому,
Что и помыслить трудно: ибо в мире
Лишь время и пространство неизменны,
Хотя и перемены только праху
Приносят смерть. Ты — прах, ты не постигнешь
Того, что выше праха, и увидишь
Лишь то, что было прахом.
Каин
Только прахом!
Но я дерзну взглянуть на все, что хочешь.
Люцифер
Каин
Как быстро меркнут звезды!
А ведь они казались мне мирами,
Когда мы приближались к ним.
Люцифер
Каин
Люцифер
Каин
Люцифер
Есть и люди.
Иль существа, что выше их.
Каин
Люцифер
Раз люди есть — как им не быть? И разве
Дышать должны ходячие лишь твари?
Каин
Как быстро меркнут звезды вслед за нами!
Куда летим мы?
Люцифер
К миру привидений,
Существ, еще не живших и отживших.
Каин
Но мрак растет — все звезды уж исчезли.
Люцифер
Каин
Жуткий сумрак!
Ни ярких звезд, ни солнца, ни луны,
И все же в этом сумраке я вижу
Какие-то угрюмые громады,
Но только непохожие на те,
Которые светилися в пространстве
Своими ореолами и были,
Как мне тогда казалось, полны жизни.
На тех, сквозь их сияние, я видел
Глубокие долины, выси гор
И водные безбрежные равнины;
Вкруг тех сияли огненные кольца
И диски лун, напоминая землю;
А здесь все страшно, сумрачно!
Люцифер
Но ясно.
Ты ищешь смерть увидеть и умерших?
Каин
Раз грех Адама предал всех нас смерти,
То я хочу заранее увидеть
То, что мы все увидим поневоле
Когда-нибудь.
Люцифер
Каин
Люцифер
И вечный мрак; но мы с тобой раскроем
Врата его.
Каин
Гигантскими клубами
Катится пар — откуда он?
Люцифер
Каин
Люцифер
Не сомневайся в этом.
Ведь кто наполнить должен царство смерти?
Ты и твой род. Оно еще так пусто
В сравненье с тем, чем будет.
Каин
Облака
Все шире расступаются пред нами,
Кругами обвивая нас.
Входи.
Каин
Люцифер
Входи. Ты без меня не мог бы
Проникнуть в царство призраков. Смелее!
Исчезают в облаках.
Первые спектакли в 1956 году играли участники премьеры 1925 года: Гулячкин — Эраст Гарин, Валериан — Сергей Мартинсон, Надежда Петровна — Наталья Серебренникова. И как спектакль Мейерхольда 1925 года выдвинул ряд новых молодых актеров (Э. Гарин, С. Мартинсон, Н. Серебренникова, А. Кель-берер), так и спектакль 1956 года подготовил молодую смену (С. Баландин, В. Штряков, А. Денисова и другие). Спектакль пользовался огромным успехом. <…>
Первая встреча с Эрдманом была для меня счастливым началом моей актерской жизни. Каждая следующая — радостным даром судьбы.
Автора пьесы «Мандат» Николая Робертовича Эрдмана Мейерхольд считал продолжателем драматургических традиций Гоголя и Сухово-Кобылина. «Великолепной пьесой» назвал К. С. Станиславский вторую пьесу Эрдмана — «Самоубийца».
Но мы, кинематографисты, знаем и многое другое: «Веселые ребята», «Старый наездник», «Смелые люди», «Актриса», «На подмостках сцены», «Здравствуй, Москва!» и, наконец, «Рассказы о Ленине» — два с лишним десятка сценариев, многие из которых вошли в золотой фонд советского кино, принадлежат перу Н. Р. Эрдмана.
А какое наслаждение испытывали мы, разыгрывая маленькие шедевры эрдмановских диалогов в мультипликационных фильмах «Федя Зайцев», «Остров ошибок», — Николай Робертович написал их свыше двадцати.
Пора бы собрать все сценарии Николая Робертовича и опубликовать их. Мне кажется, что они могли бы послужить материалом для повторных и, может быть, более совершенных экранизаций.
Перед войной Эрдман написал для меня и Локшиной, в то время уже режиссеров московской студии «Союздетфильм», сценарий по роману М. Твена «Принц и нищий». Эта многострадальная картина начала сниматься в Одессе, где пустовал нужный нам большой павильон. В первый же день войны он был обстрелян вражеской авиацией, после чего, растеряв по тяжелой военной дороге часть имущества, мы вернулись в Москву.
Естественным было немедленно включиться в работу, потребность в которой мы остро ощущали.
Бывают вещи, вызывающие удовлетворение. К таким явлениям я отношу выход на экраны фильма, составленного из короткометражек под общим названием «Боевой киносборник» № 7. Он вышел на московские экраны 7 ноября 1941 года. Всем известно, какие тревожные дни переживал весь наш народ в то время. И вот в годовщину Октябрьской революции в одной из короткометражек под названием «Эликсир бодрости» зазвучал, зазвенел смех, вселяя в людей уверенность в себе, уверенность в победе. Этот скетч написал Эрдман, поставил Юткевич, разыграли его Владиславский (немецкий офицер) и я (рядовой Шульц). Скетч этот исполнялся потом в солдатской и рабочей самодеятельности, всегда и везде утверждая бодрость и веру в наше торжество.
Этот скетч, будучи рядовым в стойкой армии юмора, так же как зощенковская «Рогулька», которую солдаты и матросы зачитывали до дыр, так же как памфлеты И. Эренбурга, не изгладится из памяти всех, переживших войну. <…>
В картине «Каин XVIII» я играл роль Каина. Эту неоконченную пьесу Евгения Львовича Шварца довел до конца, написав сценарий, Николай Робертович Эрдман.
Фантастическое, вымышленное королевство Евгения Шварца, опоэтизированная нелепость, наводящая на размышления о наших земных, жизненных делишках. Этот замысел доработан другим автором, любящим густой быт, сатирическую обостренность видения жизни, гиперболизацию каждого положения и ситуации, — словом, ведущим свою драматургическую традицию из совершенно другого источника. Нам, актерам, доставила много радости эта новая встреча с любимыми авторами…
Ю. Хржановский
ДВА ДРУГА
(из воспоминаний о Э. П. Гарине и Н. Р. Эрдмане)
С Николаем Робертовичем Эрдманом я встречался чаще всего в доме у своих друзей — Эраста Гарина и Хеси Локшиной.
Будучи другом Н. Р. Эрдмана, Гарин попросил его написать для меня эстрадный номер по модели чеховского рассказа «Разговор человека с собакой». Эрдман написал прекрасную, с точки зрения Гарина и моей, сценку — «Собачье положение», но, по независящим от участников причинам, номер этот осуществить не удалось.
Гарин и Эрдман. Эти два имени для меня нераздельны по своей творческой и человеческой сущности так же, как имена Гарина и Мейерхольда. Гарин и Эрдман обладали свойством, которое я назвал бы взаимоозарением. Я думаю, что образ Гулячкина в «Мандате», воплощенный Гариным на сцене, был прямым продолжением авторской работы Эрдмана. Редко кому из актеров удается с такой полнотой раскрыть сущность (я сказал бы, человеческую сущность) драматурга. После огромного успеха молодого драматурга Эрдмана и молодого актера Гарина в роли Гулячкина можно было предположить, как Гарин сыграл бы Подсекальникова в «Самоубийце» — пьесе Эрдмана, получившей очень высокую оценку Станиславского и Горького…
Конная статуя. Лошадь поднялась на дыбы. На коне гордо сидит всадник в королевской мантии и короне. (За кадром звучит воинственный марш.)
На постаменте надпись: «Каину XVIII от верноподданных подданных».
Вокруг статуи стоят караульные с алебардами и мушкетами. Звучит марш.
Мимо собравшихся на площади зевак торжественным шагом в полной парадной форме идут три королевских чиновника. У первого в руках табурет с королевскими гербами, у второго — граммофон с огромной трубой, у третьего — пластинка. Из граммофона несутся звуки марша. Толпа увеличивается. Подходят заинтересовавшиеся прохожие.
— Внимание, внимание, внимание!
Ставит табурет на мостовую первый чиновник. Марш прекращается.
— Слушайте, слушайте, слушайте!
Водружает граммофон на табурет второй чиновник.
— Кабинет министров наговорил новую пластинку! — объявляет третий и кладет пластинку на диск.
Толпа горожан, окружившая граммофон, замирает.
Граммофон. У граммофона чиновник.
— Верноподданные наши подданные! — раздается из трубы мужской голос.
— Сегодня в семь сорок утра неизвестный голубь оставил известный след на статуе нашего обожаемого короля.
Все головы поворачиваются в сторону статуи.
На чугунном лбу всадника виден след голубиного помета.
Дежурный офицер, стоя на верхушки стремянки, бережно вытирает лоб всадника.
Голос за кадром:
— Дабы пресечь повторение подобного преступления, кабинет министров вынес следующие постановления…
Королевские чиновники снимают головные уборы, склоняются в поклоне.
— Имеющиеся в нашем королевстве голубятни, — гремит труба, — должны быть разрушены, голубятники арестованы.
Через толпу пробивается мальчишка и, всхлипнув, убегает. Вслед ему несется: «…Голуби уничтожены, книги по голубеводству сожжены».
Точка через граммофон на толпу.
— Блюдо «голубцы» отменяется, слова: «голубь», «голубка», «голубчик», а также глагол «приголубить» — объявляются нецензурными.
Молоденькая женщина в страхе зажимает ладонью губы что-то нежно шептавшего ей на ухо мужчины.
Крупно — труба:
— Бей голубей!
За кадром раздается залп.
(Точка на небо.) Взвивается стая белых голубей, заполняя кадр.
Поднятые дула мушкетов. Залп.
Сотни голубей летят по небу, удаляются.
‹…›
Высокий длинный забор. Выкрашен он в полоску, как шлагбаум или старинные верстовые столбы. За забором виднеются верхушки башен, крыши, шпили.
Вдоль забора тянется надпись: «Граница». На воротах вывеска: «Владения короля Каина XVIII». Камера панорамирует на дорогу.
По дороге, ведущей к владениям Каина, на взмыленном коне скачет королева Власта.
Она подъезжает к воротам, слезает с лошади, привязывает ее к пограничному столбу и идет к калитке.
На калитке, возле звонка, табличка с надписью:
«Королю — один звонок. Первому министру — два звонка. У министра финансов звонок не работает».
Королева дважды дергает за ручку звонка и отходит.
Калитка чуть приоткрывается, в образовавшуюся щель кто-то выглядывает. Затем калитка распахивается, и на дороге появляется очень живой человек, лет шестидесяти. Одет он с придворным великолепием, но несколько на военный лад.
— Ваше Величество, — расшаркивается он, походя к королеве, — какая, говоря прямо, радость. Здравствуйте.
— Здравствуйте, премьер! — отвечает королева, подвязывая своему коню торбу с овсом.
Вытерев руку о платье, сует ее премьеру для поцелуя.
— Говоря напрямик, вы по личному делу или по политическому? — почтительно целуя руку королеве, спрашивает премьер.
— По лично-дипломатическому, — хлопает его по плечу королева.
— Заходите, пожалуйста!
Первый министр распахивает калитку, пропуская Власту вперед. Калитка за ними автоматически закрывается.
(С внутренней стороны забора.)
Королева переступает порог и отшатывается от ослепительного облака, которое, внезапно возникнув, тут же исчезает.
— Что это, взрыв? — пугается она.
— Вспышка, — отвечает премьер, запирая калитку.
— Недовольства? — тревожится королева.
— Магния.
Первый министр накидывает цепочку и подходит к королеве.
— Грубо говоря, это первый акт нашего гостеприимства. Каждый входящий в нашу страну автоматически фотографируется. Анфас и профиль.
— Зачем? — спрашивает королева.
Премьер: На добрую память.
Королева: Кому?
Премьер: Начальнику тайной полиции.
Королева: Удобно.
— Говоря примитивно, мы самая удобная страна в мире, — говорит премьер, беря королеву под руку и вступая с ней на территорию своего государства.
Перед ними ровные дорожки, подстриженные деревья. Все утопает в цветах, но цветы не имеют цвета.
— Возьмем, к примеру сказать, цветы.
Премьер подходит к ящику, на котором один под другим расположены нарисованные разных цветов кружки. В каждом кружке щель. Министр вынимает из кармана монету и, любезно улыбаясь королеве, опускает ее в щелку на голубом кружке.
Бесцветные цветы становятся ярко голубыми.
Премьер отходит от ящика. Королева аплодирует.
— В таком разе, может быть, мы перейдем к делу? — интересуется премьер, подходя к королеве.
— Давно пора, — соглашается она.
‹…›
Королева плотнее усаживается в кресло и решительно заявляет:
— Моя дочь Милада хочет выйти замуж за вашего короля.
Раздается звук, похожий на выстрел. О щеку премьера что-то ударилось.
— Террор!.. — вскрикивает он и хватается за щеку.
— Никак нет, ваше сиятельство!.. — подбегая к премьеру, говорит чернобородый жандарм. — Пробка!
Он наклоняется и поднимает с земли пробку из-под шампанского. Показывает её премьеру.
— Откуда же она вылетела? — недоумевает министр.
— Из уха.
— А почему с выстрелом?
Чернобородый вытягивается в струнку:
— Потому что из-под шампанского, ваше сиятельство. По привычке.
— Заткни ее назад. И если она опять вылетит из уха, ты вылетишь из жандармерии, — рявкает министр.
Жандарм, затыкая ухо пробкой, выходит из кадра.
— Повторите еще раз, ваше величество, — потирая виски, обращается премьер к королеве.
— Моя дочка Милада хочет выйти замуж за вашего короля, — смотря в упор на министра, говорит королева.
Достает из сумки портрет принцессы и кладет его на стол.
— А зачем, говоря наивно, ей это нужно? — рассматривая портрет, спрашивает министр.
Поднимает глаза и с любопытством смотрит на королеву.
— Влюбилась! — упершись руками в бока, спокойно отвечает королева Власта.
Чернобородый жандарм хватается за ухо, удерживая пробку, которая, по-видимому, опять чуть-чуть не выстрелила. Рыжебородый, исподтишка, грозит ему кулаком.
Премьер и королева. На втором плане — жандармы.
— Влюбилась?.. Значит, говоря, как сказал поэт: «Любовь зла, полюбишь и…»…
Премьер не заканчивает цитаты и подозрительно оглядывается на жандармов. Жандармы стоят как вкопанные.
— Ох, уж мне эти поэты! — вздыхает премьер. — Ну ладно, любовь любовью, — переходит он на деловой тон, — а какое, оптимистически говоря, приданое?
— Сто тысяч, — отчеканивает королева.
— Кому?
— Королю.
— И?
— Сто без «и», — стоит на своем королева.
Улыбка исчезает с лица премьера.
— Такая сумма короля не устроит, — сухо роняет он, приняв безразличный вид.
Королева понимающе улыбается.
— Хорошо, можно и с «и», — соглашается она.
— С какими? — на лице премьера вновь появляется улыбка.
— Королю пятьдесят и вам пятьдесят.
Королева протягивает премьеру руку, тот отстраняется, говоря с достоинством:
— Такое «и» меня не устроит.
— Какое же вас устроит? — начинает терять терпение королева.
— Королю сорок и мне шестьдесят, — быстро решает первый министр.
Королева встает. Они хлопают друг друга по рукам, как два купца.
— Договорились!
— Не совсем, — вдруг спохватывается премьер. — Невеста нашего короля должна быть голубой крови.
Власта возмущенно говорит:
— У моей дочери кровь голубей…
— Тссс! — премьер машет на королеву руками и продолжает быстрым шепотом, косясь на жандармов: — Ваше счастье, что, кроме меня, вас никто не слышал.
— А что я такое сказала? — таким же торопливым шёпотом, спрашивает королева.
Премьер отводит королеву в сторону, подальше от жандармов.
— Вы сказали про голубей… — говорит он ей на ухо. — А голубь у нас в королевстве — нецензурная птица.
Королева хохочет и громко говорит:
— Вы меня не поняли. Я сказала, что кровь моей дочери голубей, чем эти цветы. — Она указывает на трельяж с ярко голубыми цветами.
— Говоря языком медицины, вы меня успокоили, — кланяется премьер.
Точка на ворота.
— Значит, я могу ехать? — королева направляется к калитке.
‹…›
Эрдман Николай, Шварц Евгений. Николай Эрдман. «Киносценарии» // Блог Сеанса
|
Галина Булатова. Родилась в г. Горьком, окончила Куйбышевский институт культуры. Редактор-составитель более 20-ти изданий. Живет в г. Казань.
«Каин XVIII» вчера и сегодня: «Полиция и палач должны выезжать как карета скорой помощи — только по вызову».
Главный сценарист-сказочник страны, любимый всеми поколениями, Евгений Львович Шварц — родился в Казани. А потому — наш сегодняшний разговор с известными казанскими литераторами Филиппом Пираевым и Эдуардом Учаровым — о фильме-сказке «Каин XVIII», поставленном ровно 55 лет назад на «Ленфильме» режиссёрами Надеждой Кошеверовой и Михаилом Шапиро по сценарию Евгения Шварца и Николая Эрдмана.
Галина: Известно, что для фильма «Каин XVIII» Шварц решил переработать сценарий сказки «Голый король», но успел осуществить только треть задуманного. Николай Эрдман, которого пригласили продолжить сценарий, не просто дописал необходимые сцены, но и переработал имеющиеся. Новый сценарий острословы называли «супом из топора». На ваш взгляд, цельный ли получился фильм? Оправдало ли себя такое смешение? И чего всё-таки в фильме больше — шварцевского или эрдмановского?
Эдуард: Мне кажется, они похожи по духу, поэтому Эрдмана и пригласили. И всё же много непонятного. Даже с названием у меня недоумение. Брата короля комар убил случайно, а библейский Каин — из зависти. Не тот мотив — как юрист говорю.
Филипп: Возможно, подразумевается, что каждый правитель-тиран — это братоубийца?
Эдуард: Братоубийца собственного народа? Аллюзия на библейский сюжет уже не допускает интерпретаций. Библия — самый крутой объект аллюзий и реминисценций, поскольку самая читаемая книга в мире. И если мне намекают на Каина — у меня сразу же возникают определённые ассоциации. Других вариантов нет. Возьмём для сравнения «Левиафан» Звягинцева — тоже библейский персонаж; здесь кинометафора понятна: государство — это чудовище, пожирающее человека. А при чём в нашем случае Каин и Авель? Лично для меня совсем не сработала в «Каине» и любовная линия, которая целиком растворилась в политической и военной теме. Она в этом фильме как аппендикс, причём воспалённый. Тут Эрдман постарался, видимо. Любовную линию необходимо удалить.
Филипп: Почему же? У Шварца тоже есть элементы политики, конечно, в меньше мере, чем у Эрдмана, но всё-таки. Намёки, афоризмы — и в «Обыкновенном чуде», и в «Драконе». А любовная тема — это стержень, вокруг которого разворачивается действие. Начинаешь смотреть как сказку, и уже потом наслаиваются другие вещи. Мне фильм понравился. Декорации, конечно, простенькие, впрочем, как и сам сюжет.
Эдуард: Декорации просто лезут в глаза. Их замечаешь, как плохие рифмы в стихотворении! Если это гротеск — то он какой-то неловкий. На фоне плюшевых стен — живой конь. Тогда уж сделайте и коня из папье-маше и люди пусть будут пластилиновые. Даёшь рок-н-ролл в 63-м году!
Галина: Казанский драматург и театрал Александр Воронин считает, что фильм
получился благодаря сценаристам. А вот режиссёры-постановщики, по его мнению, оплошали: «Режиссёрская работа крайне слабая, как во многих фильмах Кошеверовой (после развода с Акимовым). В детстве я, конечно, этого не замечал, но сейчас с первых кадров увидел…»
Эдуард: Согласен. На мой дилетантский взгляд режиссёр здесь совсем невнятный. Но и сценарист перемудрил. Хотя понятно, что киноязык отличается от языка литературы.
Галина: Так, может быть, имеет смысл поговорить о литературной составляющей?
Что общего у кино и литературы?
Филипп: Прежде всего, литературные приёмы, например, аллюзия и метафора. «Да здравствует король!» — «Да здравствует я!» Это аллюзия на Гитлера и его нацистское приветствие. Речь Каина также стилизована под речь фюрера. Для того времени всё это было актуально, учитывая недавнюю войну…
Эдуард: Каин — явный намёк на Гитлера. Последние дни короля, как и Гитлера, заканчиваются в отдельном бункере-антикомариннике.
Галина: А смерть Каина в туалете… не напоминает смерть Сталина в луже собственной мочи?
Филипп: Тут одна аллюзия не исключает другую. Ещё один литературный приём — гротеск. На него работают и театральные декорации, и комическая манера игры актёров, и костюмы. Да и сам сюжет гротескный.
Эдуард: Но это настолько по-детски, настолько неуклюже.
Филипп: Ты имеешь в виду: «Чтобы ноги вашей не было в городе!» — «А если мы зайдём на руках?»
Эдуард: Это уже чисто каламбурные, литературные вещи. Именно поэтому «Каин» для меня прежде всего литературное произведение. Я бы с удовольствием почитал каламбуры. Потому что каламбуры остаются ими и на бумаге: «Комар, которым вас пугала королевская камарилья…»; «Под лицом лица, которое я представляю в своём лице…»
Галина: Обэриутами попахивает?
Филипп: Это как раз именно шварцевское. «Будем продолжать веселье, чтобы народ ничего не заметил»; «Солдаты с ружьями сами себя прокормят».
Галина: «Всё, что стремится освободиться, нам не годится»; «Солдаты обрели уверенность и рвутся» — «Куда?» — «В отпуск!»; «Все люди станут богатыми, кроме бедных».
Эдуард: «Мы должны показать всему миру свой страшный оскал!» — «А вы почему не скалитесь?» — «Забыл вставить зубы».
Галина: Поймут ли дети все эти аллюзии, каламбуры, если это сказка для взрослых?
Филипп: Они поймут, только на своём уровне. Как те, кто в детстве читая «Мастера и Маргариту», видели лишь кота Бегемота. Здесь то же самое.
Галина: У авторов картины были все причины предполагать, что её не пропустит цензура. Ведь даже сам Шварц незадолго до смерти говорил: «Надо же! Ведь я имел в виду Гитлера, когда сочинял сказку!.. А оказалось, что не только его…» Никита Хрущёв, правда, на премьерном показе «не заметил» шуток о королевской власти и тайной полиции, зато его гнев вызвали молодые люди, переодетые в женские платья. Съёмочная группа поплатилась увольнением с «Ленфильма», а фильм — ограничением тиража и выходом «вторым экраном». А какие параллели усматриваете вы? Насколько актуален Шварц сегодня?
Эдуард: Полицейское государство и разработка сверхоружия — это политика. И в зависимости от личных политических пристрастий можно провести сколько угодно параллелей с современными событиями в мире, и они могут быть совершенно полярными. Тут раздолье и для либералов и для патриотов. И страну выбирай себе по вкусу.
Филипп: Например, намёк на политику Штатов. Особенно, когда подарили пушку для защиты от врагов, которых пока нет, но будет пушка — будут и враги. А солдаты нужны для того, чтобы охранять пушку.
Галина: Интересно, что кто-то усмотрел ассоциацию с нашими ближайшими соседями, сравнил Власту с Меркель, а бродячих музыкантов — с Пусси Райот.
Эдуард: Сравнить можно всё что угодно. Вот вам шуточное сравнение Каина с Трампом. Каин женится на 16-летней, аналогично, Трамп на молодой. Кстати, принцессу зовут Милада, а супругу Трампа Мелания — песня, а не созвучие.
Филипп: Ну, это уж Шварц никак не мог угадать…
Галина: А если это провидчество?
Филипп: История по большому счёту повторяется. Всегда были и будут и коррупция, и подхалимаж.
Эдуард: И ядерная бомба будет теперь всегда, видимо. Но почему её в фильме символизирует комар?
Галина: У Шварца по сценарию должна быть божья коровка, но Эрдман заменил её комаром. Кстати, может быть, комар — это намёк на биологическое оружие?
Филипп: Не думаю. Просто нужно было показать распространение военной угрозы. Вот почему комар вылетает из бутылки. Это эзопов язык: джинна ядерной энергии выпустили из бутылки. А иначе как показать?
Эдуард: И всё равно слишком не так получилось. Ведь комар! Ведь работают штампы! Комариный укус — ничего страшного. Это метафора слабого ущерба. Трудно преодолеть этот штамп. Не случилось у меня ассоциаций убийства комара с атомным взрывом. Для меня убедительна другая — «Атомная сказка» Юрия Кузнецова, например: «И улыбка познанья играла / На счастливом лице дурака».
Филипп: А «Убить дракона»? Этот фильм, также по Шварцу, вполне справился с темой полицейского государства.
Эдуард: По «Дракону» у меня нет никаких вопросов: персонажи вполне адекватны. И фильм классный!
Галина: В формуле успеха фильма не последнюю роль играет актёрство. Не удержусь, приведу высказывание поэта и киноведа Игоря Бэхарта: «Как на трёх китах, фильм покоится на трёх супер дарованиях: Эраст Гарин, Юрий Любимов и Михаил Жаров. Гарин ультраэкстравагантен, масса виртуозных реплик и неистребимый эротизм. Тинто Брасс ещё не начал снимать, но его молекулы (видимо, спермомолекулы) щедро разбросаны в сценах с Гариным. Премьер-министр (Любимов) неизменно галантен и элегантен, но регулярно попадает впросак. Когда Михаил Жаров (военный министр) крестится, он зеркально цитирует Грету Гарбо в «Таинственной даме». А его изображение комара перед королём — это настоящий бенефисный деликатес. Бассейн шампанского, рай для нектарососов…».
Филипп: Актёры на мой взгляд великолепны. Особенно, конечно, король Каин XVIII, Первый министр, начальник Тайной Полиции и военный министр. Действительно, праздник для киногурманов.
Галина: Кстати, Эраст Гарин сыграл в трёх фильмах Шварца, и везде — королей. Так что у него, можно сказать, высшее королевское образование. Фильм можно полностью разобрать на цитаты и афоризмы. «Где моя Каинова печать?.. Я говорю о газетчиках».
Эдуард: «Полиция и палач должны выезжать как карета скорой помощи — только по вызову». Это уже не каламбур, это чистейший афоризм. Но кино — не только бурлеск афористичных диалогов и каламбуров, а нечто большее. И вот этого «нечто большего» для меня в фильме не случилось.
Филипп: Обратите внимание на актуальность табличек и вывесок. Надпись на телеге палача: «Тиранам скидка 15%». Табличка на двери: «Королю звонить 1 раз, премьер-министру — 2 раза, у начальника финансов звонок не работает».
Галина: Вы не задумывались, почему Каин именно 18-й?
Эдуард: Уже совершеннолетний?
Филипп: Может, и есть какой-то смысл в числе, но я не уверен…
.
Галина: Мне кажется, у больших художников смысл обязательно должен быть. Я думала о съездах: 18-й — последний довоенный съезд партии 1939 года. Зато предыдущий, 17-й, называли «съездом расстрелянных» — половина его делегатов была уничтожена. И всё-таки, разгадка нашлась. Число 18 состоит из цифр 1 и 8. Если принять во внимание нумерацию латинских букв, то 1-й буквой будет А, а 8-й — H, т.е. однозначно зашифровано имя Адольфа Гитлера: Adolf Hitler.
Вместо послесловия
Галина: Хорошо поговорили!
Филипп: Отлично!
Эдуард (смеётся): На 10 лет.
Занавес
(Интервью подготовила Галина Булатова)
Филипп Пираев. Родился в Тбилиси в 1965 г. С 1993 года живёт в Казани. Поэт, прозаик, переводчик, художник. Автор книги стихов «Угол взлёта» (Казань, 2015). Публикации в журналах «День и ночь», «Новая реальность», «Идель», «Графит», антологии «День поэзии XXI век. 2015/2016» и др. Автор перевода гимна республики Татарстан на русский язык.
Эдуард Учаров. Родился в Тольятти в 1978 г. Автор пяти книг, в т.ч. книги стихов «Инородная вещь» (Казань, 2017). Публиковался в журналах «Дружба народов», «Новая юность», «Нева», «День и Ночь», «Современная Поэзия», «Дети Ра», антологии «День поэзии XXI век. 2015/2016» и др. Победитель Турнира поэтов литературной Универсиады в Казани (2013). Стихи переведены на сербский язык.
?
Log in
If this type of authorization does not work for you, convert your account using the link
-
-
April 27 2011, 23:18
- Литература
- Наука
- Cancel
Господа, сценаристы и не только!!!! может кто-то является счастливым обладателем книги «Киносценарии» Николай Эрдман.
если есть такие, возможно ли получить сегодня электронный вариант сценария «Каин 18»
с уважением!!!!!
-
-
March 5 2012, 00:47
- Кино
- Cancel
Нельзя же все о политике да о политике! О выборах не буду — всем тошно и без меня. Хотя, немного политики здесь будет тоже, хоть это и пост, посвященный одному старому советскому фильму — Каин XVIII
Я думаю, что все помнят замечательный фильм «Золушка» (режиссер — Надежда Кошеверова, вышедший в прокат в 1947 году. «Ухожу, ухожу немедленно в монастырь, живите сами как знаете!», «Я не волшебник, а только учусь», «Жалко, королевство маловато, разгуляться мне негде!» — это все оттуда.
В шестидесятых годах режиссер «Золушки» Надежда Кошеверова решает снять новый фильм по сценарию Евгения Шварца (он, как вы знаете, написал сценарий к «Золушке»). Она набирает команду профессионалов, во многом похожую на команду «Золушки». Среди актеров: Александр Демьянинко (Ян), Бруно Фрейндлих (начальник тайной полиции) Лидия Сухаревская (королева Власта), Эраст Гарин (король Каин XVIII), Георгий Вицин (палач). Композитор Антонио Спадавеккиа и художник Николай Акимов участвовали в съемках «Золушки».
Сюжет: Два друга, бродячие музыканты Ян и Жан, отправляются в страну короля Каина XVIII, здесь царят деспотические порядки, здесь возведены в почет предательство и подлость. Ян влюблен в принцессу, которую мать прочит в жены этому королю. Друзья решают приложить все силы, чтобы расстроить сватовство.
Увы, в этот раз в фильме не смогли преодолеть условность декораций Акимова.
Возникает ощущение, что находишься в театре, не так ли?
Создатели фильма несколько раз переделывали сценарий: боялись страшной советской цензуры. Эти переделки очень чувствуются. Впрочем, не один советский фильм не мог обойтись без идеологического подтекста. Это тоже портит впечатление от фильма, но сильно.
Бедные создатели фильма! Беда пришла, откуда не ждали. «Каина XVIII» запретили из-за… никогда не догадаетесь! — пропаганды гомосексуализма. А точнее вот из-за этого момента:
Кто не понял: очаровательна дама слева — актер Александр Демьяненко.
На самом деле — это самый шикарный момент фильма. Не удержусь: еще парочка фотографий:
Начальник Тайной Полиции: — Где вы работаете, милочка?
Ян: — В заведении у мадам.
Начальник Тайной Полиции: — Кем?
Ян: — Живущей.
Начальник Тайной Полиции: — Что это у вас с голосом?
Ян: — С перепою
Начальник Тайной Полиции: — Дыхните! А почему это от вас не пахнет?
Ян: — Да потому что я в диетической столовой пила
Надпись на повозке палача:)
Ну, и сам палач:)
Принцесса
Работа разведки
Офелия (жена учёного). Господин грабитель, возьмите всё, что у меня есть самого дорогого — оставьте мне только вещи, деньги и жизнь.
Король ( в центре) вершит государственные дела:)
Комментарии излишни.
Находчивый друг Яна — Жан
И — не выдержала, еще пара фоточек Яна в платье:
К вопросу ограничения свободы слова: нам ничего неизвестно об этом чудесном фильме только из-за того, что ОДНОМУ человеку померещились глупые намеки. Мало того, вся съемочная группа была уволена со студии «Ленфильм»
Хорошо, что есть интернет:)
Удачного просмотра!