Что подарил хрущев украине кроме крыма

65 лет назад, 19 февраля 1954 года, Президиум Верховного Совета СССР передал Крымскую область из состава РСФСР в состав Украинской ССР. Постановление гласило: «Утвердить совместное представление Президиума Верховного Совета РСФСР и Президиума Верховного Совета УССР о передаче Крымской области из состава Российской Советской Федеративной Социалистической Республики в состав Украинской Советской Социалистической Республики». Тогда же был издан указ «О передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР» за подписью номинального советского «президента» Климента Ворошилова: «Учитывая общность экономики, территориальную близость и тесные хозяйственные и культурные связи между Крымской областью и Украинской ССР, Президиум Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик постановляет: «Утвердить совместное представление Президиума Верховного Совета РСФСР и Президиума Верховного Совета УССР о передаче Крымской области из состава Российской Советской Федеративной Социалистической Республики в состав Украинской Советской Социалистической Республики». О правомерности решения спорят и сегодня — в вопросе разбирались «Известия».

До 1954 года никогда Крым не считался частью Украины или Малороссии — даже в грезах «самостийников». В ноябре 1917 года Симон Петлюра, мечтавший о создании независимого украинского государства, вместе с другими деятелями Центральной рады подписал универсал (декларацию), в котором утверждалось: «В сознании силы своей и власти на родной земле мы станем на страже прав и революции не только у себя, но во всей России. Засим объявляем: Украинской Народной Республике принадлежат земли, заселенные в большинстве украинцами: Киевщина, Подолия, Волынь, Черниговщина, Харьковщина, Полтавщина, Екатеринославщина, Херсонщина, Таврия без Крыма». Таковы были аппетиты ярого украинского националиста. В составе Советского Союза республика получила гораздо больше… И Крым стал последним из территориальных приобретений Украинской ССР — по воле партии. И без оглядки на «основной закон» первого в мире государства рабочих и крестьян.

Хитрая передача

Этому решению предшествовали ритуальные обсуждения на нескольких уровнях — республиканских и общесоюзном. Но начинался «аппаратный футбол» под сводами кремлевской Ореховой комнаты, в которой проходили заседания высшего партийного ареопага. Вопрос переводили из одной инстанции в другую.

Дмитрий Шепилов, тогдашний главный редактор «Правды» и член ЦК, вспоминал, как Хрущев осенью 1953 года впервые предложил изменить статус Крыма: «От Крыма до России далеко, — сказал он. — Украина ближе. Легче будет вести всякие хозяйственные дела. Я уже кое с кем говорил на этот счет. У украинцев, конечно, слюнки текут, они будут рады-радешеньки, если мы им Крым отдадим. С Федерацией Российской тоже, я думаю, договоримся. Надо только обставить это все с умом: чтобы верховные советы обеих республик просили союзный Верховный Совет сделать такую передачу. А Ворошилову надо все это провести по-доброму через Президиум Верховного Совета СССР… Я думаю, возражений не будет?». Сохранилась в памяти Шепилова и скептическая реплика Вячеслава Молотова: «Конечно, такое предложение является неправильным. Но, по-видимому, придется его принимать».

25 января 1954 года состоялось заседание Президиума ЦК КПСС. На нем был утвержден проект указа Президиума Верховного Совета СССР о передаче Крымской области из состава РСФСР в состав УССР. Председательствовал на заседании предсовмина СССР Георгий Маленков. Передачу Крыма поддержали и будущие оппоненты Хрущева, многие из которых в разные годы воевали и работали на Украине — Климент Ворошилов, Николай Булганин, Лазарь Каганович. Партия приняла решение, поддакнула новому вождю. Но закрепить его законодательно должны были советы.

Через неделю, 4 февраля, состоялось заседание Совета министров РСФСР, призванное удостоверить, что Россия отдает Крым по доброй воле. Вердикт звучал бюрократично: «Учитывая территориальное тяготение Крымской области к Украинской ССР, общность экономики и тесные хозяйственные и культурные связи между Крымской областью и Украинской ССР, Совет министров РСФСР постановляет: «Считать целесообразным передать Крымскую область из состава РСФСР в состав УССР. Просить Президиум Верховного Совета РСФСР рассмотреть вопрос о передаче Крымской области в состав УССР и войти в Президиум Верховного Совета СССР с соответствующим постановлением».

Верховный Совет РСФСР предсказуемо не стал спорить со своими министрами: «Учитывая территориальное тяготение Крымской области к Украинской ССР, общность экономики и тесные хозяйственные и культурные связи между Крымской областью и Украинской ССР, считать целесообразным передать Крымскую область из состава РСФСР в состав УССР».

13 февраля свое слово сказал законодательный орган Украинской ССР: «Президиум Верховного Совета Украинской ССР со своей стороны считает, что передача Крыма Украинской ССР, учитывая общность их экономики, территориальную близость и тесные хозяйственные и культурные связи, вполне целесообразна и является свидетельством безграничного доверия великого русского народа украинскому народу».

Эти постановления выглядят внушительно: министры, депутаты, представители России и Украины — все сказали свое слово. Но конституция не давала им прав свободно перекраивать границы Союза. А человек, который «проходит как хозяин необъятной Родины своей», своего слова не сказал. Общенародного голосования и даже формального обсуждения в трудовых коллективах не было.

Такова формальная сторона вопроса, решение которого зависело не от депутатов и даже не от министров, а от партийных работников. А на вершине партийной пирамиды в тот год оказался Никита Хрущев.

Царь Никита

Еще в 1938 году Сталин «бросил» Хрущева «на Украину». Никита Сергеевич стал первым секретарем ЦК Компартии Украины, а в военное время возглавил и правительство республики. На этом посту он остался и в трудные годы после Победы. Нужно было восстанавливать разрушенные города, а в первую очередь — предприятия, от которых ждали продукции… Хрущеву на этом поприще удалось добиться успеха — иначе бы его не вернули в Москву на высокую должность в ЦК. По-видимому, именно тогда, еще при Сталине, отдыхая в Крыму, он начал строить планы на присоединение полуострова к Украине.

Хрущев любил Крым всей своей широкой душой. Неудивительно, что и свой первый отпуск после смерти Сталина он проводил на благословенных брегах Тавриды. Моложавый Хрущев плескался в море, плавал с помощью автомобильной шины, прогуливался по тенистым аллеям, выезжал на охоту. Но деятельная натура требовала более острых впечатлений. И первый секретарь ЦК КПСС решил покинуть курортную зону, чтобы познакомиться с непарадным степным Крымом. Об этом живописно вспоминал зять и тогдашний спутник Хрущева — журналист Алексей Аджубей: «Тому, кто знает современный Крым, троллейбусную ветку от Симферополя до Ялты, спрямленное многополосное шоссе, трудно представить себе, в каком запустении был тогда Крым. Не только дороги удручали Хрущева. Кое-как еще теплилась жизнь у кромки моря в прибрежных курортных поселках, а чуть выше, ближе к Ай-Петринскому перевалу и сразу за ним, где природа беднее, не скрашивает субтропическим колером окрестности, картины навевали уныние».

За перевалом Хрущева встречали местные руководители. Секретарь обкома партии Козлов (однофамилец будущего секретаря ЦК Фрола Козлова) и молодой предисполкома Полянский. Они отвечали на вопросы Хрущева. Часто он очень сердился. Спрашивал у секретаря обкома: «Что это там за строения?» Тот не задумывался: «Птицефабрика, товарищ Хрущев». Хрущев смачно вдыхал воздух и аж подскакивал: «Как вы можете такое городить?! Вы не отличаете запахов свинарника от птицефермы! Как вы руководите областью?».

Известный партийный деятель и краевед Георг Мясников несколько иначе интерпретировал этот сюжет: «Хрущев, Титов и он [Полянский] встретились в Крыму. Возникла идея передачи Крыма Украине. Титов идею с ходу отверг, а Полянский сказал, что это гениально. На другой день собрали пленум Крымского обкома, Титова прогнали, а Полянский стал первым секретарем обкома». Истина, по обыкновению, таится где-то посередине.

Сразу после этого театрального разноса в степи Хрущев потребовал самолет и, к ужасу охраны, срочно направился в Киев.

Там, в столице Украины, он экстренно собрал лидеров республики и заговорил о Крыме, о том, что нужно поднимать этот край, о том, что Крымом легче управлять из Киева, а не из Москвы, что Крым нуждается в специалистах с Украины, привыкших собирать урожаи в степном климате… Киевская верхушка пребывала в удивлении и восхищении. По-видимому, именно эта импровизация решила судьбу Крыма. Тут проявился узнаваемый стиль Хрущева — действовать быстро, ошеломляюще, чтобы оппоненты не успели очухаться. Он не боялся перекраивать границы внутри Союза. Напомним, что в 1956 году в СССР стало меньше на одну союзную республику: Карело-Финская ССР молниеносно превратилась в автономию в составе Российской Федерации.

Хрущева принято недооценивать. Но на его счету было много больших и малых побед. Эпоха Хрущева — это появление у Советского Союза новых союзников, таких как Куба и Индия, это прорыв в космос, освоение Сибири, массовое жилищное строительство, уменьшение цензурного пресса в литературе и в кино, головокружительные победы на Олимпийских играх в Мельбурне, Риме и Инсбруке. Но и список упущений можно составить впечатляющий.

В первые месяцы после смерти Сталина Хрущев находился в отменной политической форме. За год без лишних движений он оттеснил самых опасных потенциальных соперников и стал лидером партии и державы. Но в подковерной борьбе он остро нуждался в союзниках. Несомненно, Хрущев рассчитывал получить поддержку влиятельной украинской партийной и хозяйственной номенклатуры, у которой вообще-то имелись свои счеты к Никите Сергеевичу. В годы Большого террора тов. Хрущев переусердствовал по части репрессий. Некоторые воспринимали передачу Крыма Украине как попытку загладить вину перед «радяньской» республикой. Но вряд ли для первого секретаря ЦК КПСС имели значение такие сантименты. Он набирал очки, сколачивал свою команду… Немаловажную роль в ней сыграли выходцы из украинских обкомов — Николай Подгорный, Алексей Кириченко, Андрей Кириленко, Владимир Семичастный, Леонид Брежнев. И многие другие, стоявшие за каждым из них. Кадры, которые решали все.

Навеки вместе

Разумеется, никаких референдумов и даже социологических опросов не проводилось. По большому счету, достаточно было воли одного человека. Но в Верховный Совет СССР пошли письма из разных уголков России и из Крыма. По большей части — возмущенные тем, что власть жонглирует территориями, не спросив мнения народа.

В этой ситуации сказались противоречия, присущие Советскому Союзу как государству нового типа, которое в 1922 году стало во многом компромиссным решением победителей в Гражданской войне, пытавшихся собрать воедино осколки Российской империи. Формально — почти конфедерация, с широкими правами «республик свободных», в реальности — практически унитарное государство, которым управляла отлаженная партийная вертикаль. Правда, юридически государствообразующая роль КПСС была закреплена только в конституции 1977 года.

На весну 1954 года были намечены торжества по поводу 300-летия воссоединения Украины с Россией. Такие даты всегда отмечались помпезно, а при Хрущеве, долго работавшем на Украине, — особенно. В Москве и в Киеве состоялись грандиозные демонстрации под лозунгом «Навеки вместе!». Вышли в свет кинофильмы, плакаты, открытки, почтовые марки, спектакли, песни, картины, посвященные этому событию. Проводились фестивали и конференции. К юбилейным торжествам приурочили открытие памятника Щорсу в Киеве и Шевченко в Москве. Считалось, что передача Крыма в состав Украины — это своего рода подарок «младшей сестре от старшей» к славному юбилею единения. Правда, официально на этом старались не фокусировать внимание. Говорили исключительно об экономической целесообразности. Впрочем, на заседании Верховного Совета, когда решалась судьба Крыма, отмечалось, что «вопрос о передаче Крымской области в состав Украинской республики рассматривается в дни, когда народы Советского Союза отмечают знаменательное событие — 300-летие воссоединения Украины с Россией, сыгравшего огромную прогрессивную роль в политическом, экономическом и культурном развитии украинского и русского народов».

Сын первого секретаря ЦК Сергей Хрущев утверждал, что решающим аргументом в той ситуации стало строительство Каховской гидроэлектростанции на Украине и планы возведения северо-крымского канала. Полуостров получил бы пресную воду, в которой так нуждался. Канал действительно был построен к 1963 году, но разве прозрачная граница Украины с РСФСР могла помешать этому всесоюзному проекту?

Аджубей в своих воспоминаниях явно преувеличивал, живописуя проблемы Крыма в 1953 году. И зимой 1954 года вся Украина воспринимала Крым вовсе не как обузу. Все понимали: это жемчужина. Действительно, возрождение степных аграрных территорий шло медленно. В первую очередь государство бросало силы на восстановление индустриальных комплексов (которых на полуострове не было), затем — на уникальные объекты, которых было немало в курортной зоне Крыма, а сельские районы, выжженные войной, через восемь лет после Победы выглядели неприглядно. Хрущев утверждал, что Крыму были необходимы украинские специалисты по сельскому хозяйству — и после 1954 года они за несколько лет сумели восстановить порядок на этих землях. Но то же самое на Кубани удалось осуществить под юрисдикцией Российской Федерации. Неужели нельзя было наладить работу в колхозах, не меняя границ республик?

Всесоюзный полуостров

По сути Крым так и не стал украинским, в составе Украины он был всесоюзной здравницей. Через 15–20 лет после войны курорты приобрели притягательную импозантность.

Лучшие пансионаты, гостиницы, дома отдыха строились под эгидой союзных ведомств — от министерств до ЦК КПСС. Украина в Крыму, конечно, присутствовала, но не доминировала. Самыми важными вопросами в советские времена занималась партия. Не Коммунистическая партия Украинской ССР, а КПСС. Таково было значение Крыма, таков был масштаб полуострова, который становился местом дипломатических раутов и курортных романов. Разумеется, городом общесоюзного значения оставался и Севастополь — база Черноморского флота, который во все времена подчинялся Москве.

Зато в повседневном быту жители Крыма ощущали республиканские веяния. И без удовольствия. Украинское влияние испытывали учебные заведения и пресса. И жители Крыма в большинстве относились к нему как к нелепому обременению. Национальный состав Крыма на 1954 год был таков: больше 71% — русские, 22 с небольшим процента — украинцы. В такой ситуации украиноязычные радиопередачи и газеты в Крыму мало кого интересовали. У крымчан быстро сложилось впечатление, что им навязывают украинский язык, изучение которого в школах стало обязательным. Но дома, в быту — да и в государственных учреждениях — практически все крымчане продолжали говорить по-русски. Хрущев полагал, что в Крым станут переселяться украинцы, опытные степняки-земледельцы, но и этот расчет не оправдался. В 2014 году только 24% жителей Крыма отнесли себя к украинскому народу. Соотношение 1953 года примерно сохранилось — с поправкой на возвращение крымских татар.

Характерно, что сам Никита Сергеевич в своих пространных (и далеко не во всем достоверных) воспоминаниях предпочел умолчать о скрытых мотивах крымской авантюры. Либо не считал это чем-то важным, либо оценил уязвимость своей инициативы.

Крым никогда не считал себя частью Украины — и в 1980-х годах во времена перестройки на полуострове возникло массовое политическое движение, целью которого стало возвращение в Россию. Но это другая история, которую еще не успели забыть.

Автор — заместитель главного редактора журнала «Историк»

Российский обыватель до сих пор не может простить Никите Хрущеву отданный Украине Крым — исконную вотчину русских царей и бывшую всесоюзную здравницу. Уж Сталин бы такого не допустил, кричат псевдо-патриоты. И забывают о том, что самый лакомый с точки зрения экономики кусок — Донбасс — достался Украине из рук Иосифа Виссарионовича.

*

ЕДИНЫМ РОСЧЕРКОМ ПЕРА

20 января 1920 года на заседании Политбюро ЦК РКП(б) Сталин был назначен председателем Совета Украинской трудовой армии. В связи с окончанием Гражданской войны часть Красной армии направлялась на восстановление народного хозяйства, прежде всего стратегически важных угольных шахт Донбасса.

По приезде выяснилось, что ни самого Сталина, ни его подчиненных в Юзовке (ныне Донецк) видеть не хотят. Прошедший в начале февраля съезд волостных ревкомов Юзовского района принял решение об экономическом и политическом слиянии региона с Советской Россией, а не с Украиной. Даже на печатях, которыми скрепили документ, отчетливо была обозначена российская принадлежность территории.
Сталин не стал просить военной помощи у Москвы, чтобы призвать «мятежников» к порядку, а провел операцию по всем правилам бюрократической науки, в которой был силен необычайно. 15 февраля он подписывает постановление Совета Укртрударма о создании Донецкой губернии в составе Украинской ССР, которая включала — внимание! — и западную часть Области Войска Донского, которая никогда Малороссией не была. Но именно здесь располагались основные угольные месторождения бассейна. Это было чистым самоуправством: решение об отторжении территорий не входило в компетенцию руководства Трудармии, не было согласовано ни с Москвой, ни с Харьковом, который тогда был столицей Украины.

ЦК и Совнарком, не сразу придя в себя от такой лихости Кобы, 23 марта «перекройку» все же одобрили. Об украинском правительстве и говорить нечего. Основную массу населения республики составляло крестьянство, шедшее чаще всего за анархистами и эсерами. А в угольном крае преобладали рабочие, поддерживавшие большевиков. Как же не прибрать к рукам «пролетариат — могильщика буржуазии»?

Сталинский произвол имел довольно серьезные последствия. Поставленное перед фактом руководство отторгнутых российских территорий отказалось подчиняться. В Таганроге парторганизация фактически завернула назад новое начальство, присланное из Харькова. Город оказался на грани волнений, украинские власти приготовились бросить воинские части на усмирение непокорных таганрожцев. До перерастания конфликта в «горячую» фазу оставалось совсем немного, в спор пришлось вмешаться НКВД: в телеграммах, отправленных с Лубянки, предписывалось немедленно подчиниться решениям ВЦИКа и Совнаркома.

В течение весны 1920 года на спорных территориях царила настоящая неразбериха: никто точно не знал, кому принадлежат эти территории. Ростовское руководство, в том числе и военное, не спешило брать под козырек, несмотря на циркуляры Лубянки, и спустило вниз приказ не подчиняться Луганску, который был тогда центром Донецкой губернии, вошедшей, напомню, в состав УССР. Луганск, в свою очередь, требовал беспрекословного выполнения своих решений.

*

НАРОД И ПАРТИЯ НЕ ЕДИНЫ

А что же народ? А народ на всем протяжении конфликта был против включения Донбасса в состав Украины. Даже мнение партийных органов единством не отличалось. Так, в городе Александровск-Грушевский, переименованном в 1921 году украинским Совнаркомом в город Шахты, парторганизация изначально занимала проукраинскую позицию, так как Харьков не жалел денег на развитие угольной отрасли. А вот в Таганроге сопротивление властей удалось сломить только кадровыми перестановками.

Среди острых вопросов особенно следует выделить национальный: украинское население составляло около 40% всех жителей, поэтому политика украинизации, активно проводившаяся правительством республики, чаще всего воспринималась в штыки.

Не только это вызывало недовольство населения — основная его причина все-таки лежала в экономической плоскости. Дело в том, что каждая советская республика по-своему подходила к поддержке крестьянства. В России она была лучше, чем на Украине: например, кредитование посевным материалом осуществлялось на более выгодных для сельхозпроизводителя условиях.

Опять же, было разным положение аграрных и промышленных районов: тот же Таганрогский округ финансировался крайне слабо.

*

«ДОНЕЦКАЯ ГУБЕРНИЯ ДОЛЖНА БЫТЬ ЛИКВИДИРОВАНА…»

Борьба сторон продолжалась до 11 июля 1924 года, когда на заседании Политбюро ЦК РКП (б) было принято решение о возвращении части спорных районов в состав РСФСР, на что Украина выдвинула встречные требования о дополнительной передаче в ее состав территорий Приморской волости Ростовского округа и районов станции Миллерово. Некоторые партработники настаивали на том, чтобы включить в состав УССР и сам Ростов.

Тем временем Харьков отчаянно сопротивлялся возвращению Таганрогского и Шахтинского округов в состав России. Так, в апреле 1924 года газета «Советский Юг» писала: «Наибольшее возражение со стороны Украины встретил вопрос о передаче Шахтинского округа. В довоенное время этот район давал 30% выработки антрацита во всем Донецком бассейне…

Производственный план Донбасса построен именно на работе в этом районе. Поэтому постановка вопроса о передаче Шахтинского округа в состав Юго-Востока вызвала резкий протест со ссылкой на разрыв единого каменноугольного хозяйства».

Аналогичное мнение звучало и на страницах горловской «Кочегарки»: «Считаем отделение Шахтинского и Таганрогского округов неправильным, ибо этим самым распыляются революционные силы Донбасса. Промышленность раздробляется и не дает возможности создать единое хозяйство Донбасса, являющегося сердцем СССР как в смысле экономическом, так и политическом… Донецкая губерния за отсутствием двух округов должна быть ликвидирована, что, безусловно, резко отразится на состоянии Донбасса».

Когда украинские власти узнали, что большая часть Шахтинского и Таганрогского округов возвращены России, был отдан приказ о немедленном демонтаже и вывозе оборудования с предприятий. Разгрому подверглась и социальная сфера: в Шахтах прекратили строительство больницы, возобновилось оно только несколько лет спустя. Стратегически важный район был поставлен на грань разорения. Вот что об этом сообщается в заметке «Таганрогские впечатления», опубликованной газетой «Советский Юг» 19 сентября 1924 года: «На жутко тихих опустевших заводах, где раньше кипела производственная жизнь, уцелевшие от сокращения рабочие надеются на перемены к лучшему <…>. В цехах собираются кучками рабочие.

Тема разговоров одна — как перейдем к Юго-Востоку, пустим все заводы на полный ход, верят — Ростов поможет. В омертвевших цехах лихорадочно идет работа. Пришельцы из Донбасса спешно снимают моторы, станки, грузят на платформы и отправляют к себе на заводы. Стало тихо на главной, Ленинской, улице Таганрога, на ней много заколоченных и пустующих помещений. Тихий и умирающий Таганрог надо оживить». Возвращение части территорий в Россию тем не менее позволило украинским властям одержать победу над сторонниками самоопределения региона.
15 декабря 1924 года Донецкий губернский комитет КП(б) Украины разослал партийным ячейкам секретное письмо №885/2, в котором говорилось: «Бюро большинством признало, что существование Донецкой губернии при таких условиях теряет смысл. Необходимо немедленно перейти к системе трех мощных округов, связанных непосредственно с Харьковом».

*

РАССЕКЛИ ГРАНИЦЕЙ

В ходе размежевания треть спорных территорий досталась Украине. Было дело, когда при разделе село оставалось в одной республике, а земли его крестьян — в другой. Доходило до того, что границы проводились по улицам одного населенного пункта.

Жители территорий, доставшихся Украине, на протяжении двух предвоенных десятилетий неоднократно подавали заявления о возвращении их районов в состав РСФСР. Последнее такое письмо, по воспоминаниям старожилов, ушло в Москву в конце августа 1941 года, когда шли бои на подступах к Донбассу. Но с мнением населения ни тогда, ни сейчас власти не считались.

…На пограничной с Украиной станции Успенка в Ростовской области автора этих строк потрясло необычное зрелище: похоронная процессия шла по пешеходному мосту над железной дорогой. Местные жители рассказали, что в 1924 году село попросту разрезали надвое, а после распада СССР выяснилось, что сами люди живут в России, а вот хоронить их приходится на территории соседнего государства.

Источник: http://rossiyanavsegda.ru/read/1876/

Недавно в Крыму торжественно отметили пятилетие вхождения полуострова в состав России. Однако скоро будет и другой юбилей — 65 лет со дня передачи Крыма Украине. Этот процесс завершился 26 апреля 1954 года. «Лента.ру» поговорила с главным научным сотрудником Института философии и права Уральского отделения РАН (Екатеринбург), доктором политических наук Сергеем Мошкиным о фактах и мифах, которые окружают это событие, об истинных причинах передачи полуострова и о том, какую роль сыграл в истории Крыма Сталин.

***

«Лента.ру»: Чем власти официально объясняли передачу Крыма Украине? Правда ли, что это был своего рода подарок в честь 300-летия Переяславской рады?

Мошкин: Официальная формулировка, замечу, гуляла из документа в документ, она очень лаконична, по-чиновничьи сформулирована, но достаточно содержательна. Эта формулировка из указа Президиума Верховного Совета о передаче Крымской области звучит следующим образом: «Учитывая общность экономики, территориальную близость и тесные хозяйственные и культурные связи между Крымской областью…» — и так далее. То есть даже эти слова, при всем их казенном звучании, на мой взгляд, достаточно точно отражают причину передачи: общность экономики, территориальная близость, хозяйственные связи. Версия о том, что это был подарок к 300-летию Переяславской рады, ни в одном официальном документе не звучала. Это уже версии и мифологемы.

То есть это чистой воды пропаганда?

У любого резонансного события сразу же возникает определенная мифология, трактовка, интерпретация. Здесь ситуация на самом деле двоякая. Вы меня спросили об официальной позиции — я ее фактически воспроизвел. Нигде в официальных документах не идет речи о своеобразном подарке к 300-летию. То есть нет формулировок типа: «Учитывая многовековую дружбу» и «В канун юбилея» — ну, как это у нас принято во всяких наградных документах.

Почему я говорю, что ситуация двоякая? Действительно, к юбилею в 1954 году на той же самой территории Крыма, который уже был включен в состав Украины, торжества по поводу Переяславской рады были небывало шумными даже для того времени. Такое культурно-идеологическое сопровождение, безусловно, там присутствовало. Но это уже было скорее некое обрамление, нежели истинная причина.

Версий по поводу передачи можно условно назвать четыре. Я воспроизвожу то, что широко обсуждается и обсуждалось. Первая: Хрущев решил таким образом извиниться перед Украиной за годы своего там пребывания, в том числе и за участие в репрессиях, загладить тем самым вину…

Ее сейчас часто вспоминают…

Да. Или же угодить — сделать подарок к 300-летию. Это вторая расхожая версия. Третья — совсем уже смешная: будто бы почти по пьяни решили. Так говорили и о Беловежских соглашениях.

Мне кажется, что самая разумная и самая рациональная версия, которая все это объясняет, — именно экономические причины. Точнее даже организационно-управленческие.

Хорошо, попытаемся углубиться в эту последнюю версию. Существует тезис, что передача Крыма была вызвана тяжелой экономической ситуацией из-за послевоенной разрухи. Так ли это? И если так, то почему не передали сразу, а ждали десять лет?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо мысленно погрузиться в то время. Мы с вами не были очевидцами тех событий, но, по крайней мере, можем представить, что из себя представлял Крым после войны.

В 1944 году его освобождают. Колоссальные демографические потери. Это связано и с гибелью во время войны, и с беженцами, которые смогли уйти из Крыма, и с насильственным выселением. Абсолютно разоренные города — две волны прошло: когда немцы оккупировали и когда Советская армия освобождала Крым. Мне встречались цифры, что разрушение жилого фонда составляло фактически 50 процентов. Это в среднем по Крыму. Город Севастополь вообще лежал в руинах. Демографические потери — раз. Общеэкономический ущерб — два. Абсолютно разоренные территории, опустевшие. Основная специализация республики — это сельское хозяйство.

1946-1947 годы — засуха, голод. То есть разрушена вся социальная инфраструктура. Какое-то ограниченное количество магазинов — приводятся цифры, например, что на весь полуостров было 32 хлебных магазина. В основном все на базарчике и на рынке. Власти пытаются все это каким-то образом восстановить и компенсировать. И уже начиная с 1944-1945 годов начинают заселять переселенцев. В основном с соседних территорий, опять же с Украины и отчасти из областей РСФСР — Курская область, Воронежская область.

Но между континентальной частью России и Крымом лежит Украина — и он волей-неволей оставался таким пасынком в зоне внимания властей РСФСР. Кроме того, так или иначе Крым и до войны, и после войны оставался инфраструктурно привязан к Украине. С Украины и через Украину шло все: строительные материалы, транспортные коммуникации, электроэнергия, строительная техника и так далее. И то, что Крым мог производить и поставлять за пределы области, шло тоже в основном на Украину. Небольшое количество железной руды шло на Криворожсталь. Продукция сельского хозяйства, те же самые фрукты (хотя падение урожая было в два-три раза). Овцеводство как отрасль вообще потеряли, потому что этим занимались в основном крымские татары. И это была действительно такая головная боль: что вообще с этим всем делать? Всей стране тяжело. А в Крыму ситуация усугублялась еще и тем, что, во-первых, выселили традиционного сельскохозяйственного производителя. Люди, которые попытались его заместить, приехали с севера, они не были способны работать в этих степных агротехнических условиях. В Воронеже они картошку сажали, а здесь надо выращивать виноград. Зять Хрущева [Алексей] Аджубей, кстати, об этом говорил в своих воспоминаниях.

Другая головная боль, беда и проблема, традиционная для Крыма, — отсутствие воды. Первые проекты по строительству Крымского канала, чтобы пустить воду из Днепра в Северный Крым, чуть ли не с конца XIX века еще были. Это сейчас мы представляем Крым курортным краем, цветущим, где изобилие фруктов и сады. А ведь этого до войны фактически не было, и в первую очередь из-за отсутствия воды. Половина населенных пунктов имела воду непригодную для питья, в первую очередь именно в зоне степного Крыма. И в конце 1940-х — начале 1950-х годов было принято решение о строительстве Северо- Крымского канала. Сам по себе это был очень масштабный замысел, самый крупный проект, наверное, за первые десятилетия после войны. А это Каховское водохранилище, Каховская гидроэлектростанция, начало собственно канала, десятки водокомпрессорных станций, 402 километра — сам канал, более пяти тысяч километров — разветвленные сетки-рукава.

Это решение было действительно спасением для Крыма. Я писал об этом в статье «Почему Хрущев передал Крым Украине»: если такую стройку начинать, надо все равно иметь хозяина в одной руке — того, кто этим всем будет распоряжаться. Учитывая все факторы, было проще отдать Украине эту больную тему, учитывая, что Крым и так был в одном с ней поле экономических связей. И одним махом эту ситуацию разрешить.

Причем, я могу сказать, это был не единственный прецедент.

Это мы сейчас воспринимаем его как что-то небывалое и необычное. Но после войны административно-территориальные границы областей и на территории Украины, и на территории Российской Федерации, и в других союзных республиках перекраивались регулярно. Этому было объяснение: после войны изменилась структура и территориальное распределение экономики. Изменилась демографическая картина по стране. И чтобы административно-территориальные границы соответствовали новым изменениям, их достаточно легко меняли. Что я имею в виду под структурой экономики: часть предприятий разрушена, что-то стали восстанавливать после войны, что-то не стали. Но при этом огромная часть населения и многие предприятия ушли на восток во время эвакуации и там остались. Екатеринбург, где я живу, за годы войны фактически в два-три раза увеличил численность населения и стал индустриальным центром только в связи со Второй мировой войной, потому что огромное количество заводов сюда было привезено. И это касается всех городов Урала и Сибири.

Где-то территории обезлюдели из-за военного ущерба — то есть изменился экономический ландшафт. Это требовало какого-то реагирования.

Посмотрите, как часто менялась та же Смоленская область, Тверская, Калининская. Это была фактически норма. Менялись и границы между союзными республиками, это тоже надо понимать. Может, не столь часто, но тем не менее. Юг Казахстана отдали Узбекистану, потому что там в одном из районов хорошо произрастал хлопок, на котором специализировался Узбекистан, и он обратился: отдайте нам этот район, нам не хватает своих площадей. Карело-Финскую ССР совсем упразднили, влили в состав Российской Федерации. Зайдите сегодня на ВДНХ, посмотрите на фонтан «Дружба народов». Там не 15 сестер-республик стоит, а 16. И современники — дети, рожденные сейчас — уже не знают этого нюанса.

Дальше — больше. При Хрущеве на территории Казахстана был создан так называемый Целинный край, формально не исключенный из него, а собранный из североказахстанских областей. Но он напрямую подчинялся центру.

То есть именно экономические, организационно-управленческие логики работали иначе, нежели политические и идеологические. Правда, как только Хрущева сняли, этот край сразу же упразднили. Поэтому в тот период это не было чем-то исключительным, тем более что в восприятии людей было ощущение, что Советский Союз вечен, что он нерушимый. И какая разница, РСФСР или Украина. Это было административное решение. Беззлобный народ это принял к сведению — и все.

«Сталин попытался перехватить повестку дня у украинских националистов»

Почему тогда решение о передаче полуострова Украине не было принято при Сталине, когда начались работы по Северо-Крымскому каналу?

Тут на самом деле есть некоторые отголоски, которые приводят и к Сталину. Как только в 1944 году Крым освободили, татар выселили, и пошла политика русификации. Многие крымско-татарские названия были ликвидированы и заменены на русскоязычные. Правда, это было проведено не до конца. Стоял, кстати, вопрос и о переименовании Крымской области в Таврическую область. Известно, что эта идея была Сталину донесена. Якобы он ответил: «Об этом надо подумать». Мне трудно сказать, как к этому относился Сталин — у меня, к сожалению, нет ни сведений об этом, ни документов. Но совершенно очевидно, что и это решение, которое было принято в 1954 году, фактически через полгода после того, как Хрущев возглавил партию, не было его индивидуальным решением. Таких сведений тоже фактически нет. Это было коллективное решение группы людей, которые составляли костяк сталинской администрации, это Ворошилов, Молотов, Маленков.

Но чаще всего это решение приписывают Хрущеву или Маленкову.

Почему Хрущеву приписывают — думаю, потому, что он во многом был инициатором этой идеи. Она ему как минимум понравилась. Во-первых, он отчасти Украину знал. Он после войны в 1944-1947 годах возглавлял там Совет народных комиссаров, потом Совет министров. Так или иначе, он соприкасался с крымской проблемой, потому что, еще раз говорю, обеспечение практически все шло с Украины. Но к 1953 году он уже выступал в роли руководителя союзного масштаба. Ведь проблема Крыма началась с обсуждения положения в сельском хозяйстве в 1953 году, на сентябрьском пленуме. Этой же осенью, в 1953 году, — Сталина только что похоронили — Хрущев приезжает в Крым с полуофициальной поездкой и сам лично смотрит, что там происходит, как эти проблемы решить. А потом он едет в Киев, и это решение обсуждает Президиум ЦК КПСС, который утверждает указ.

То есть все равно все шло по партийной линии. То, что Хрущев здесь, возможно, был закоперщиком, — в этом нет сомнений. Но это не говорит о том, что это было его спонтанное решение, с барского плеча подарок. Нет, конечно. Это точно было коллективное решение того, сталинского руководства.

Вы упомянули, что Хрущев Украину знал, знал и о ее связях с Крымом. Верно ли мнение, что передачей Крыма Хрущев и его соратники хотели изменить этнический состав УССР, чтобы подорвать базу для развития украинского национализма?

Я думаю, нет. Понимаете, дело в том, что когда с 1944 года стали каким-то образом восполнять демографические потери, туда стали завозить работников в первую очередь с территории Украины, многих этнических украинцев, а также с юга Курской и Воронежской областей. А это фактически территории, где проходит этнографическая граница с Украиной. И там достаточно много обрусевших украинцев и людей, близких по языку и культуре к украинцам.

Там хватает и необрусевших украинцев.

Я об этом и говорю. Их завозили целыми селами. А села были моноэтничны. Это первое. По крайней мере, очевидного завоза исключительно этнических русских, конечно, не было.

А во-вторых, обратите внимание, что еще во время и сразу после войны Сталин попытался, говоря современным языком, перехватить повестку дня у украинских националистов. Идея о «Великой Украине» обсуждалась в интеллигентских кругах Украины с начала XX века. И, по большому счету, Сталин цель объединения украинцев в одно государство преследовал и последовательно осуществлял. Я имею в виду присоединение западных областей к Украине в 1939 году. Обратите внимание: в 1945 году в ее состав вошла Закарпатская область, Подкарпатская Русь, которая вообще к Российской империи не имела никогда никакого отношения, а была в Австро-Венгрии. Но обоснование, почему эту территорию тоже надо включить, тоже шло под флагом создания для украинцев единого государства.

На самом деле в 1945 году словацкие коммунисты обращались к Сталину: и Словакию заберите (в отличие от Чехии) под свое крыло. И знаете чем мотивировали?

Чем?

У нас в Словакии живет 20 процентов этнических украинцев, и тогда формирование единого украинского государства или объединение украинцев в одном государстве будет полным. Но почему-то Сталин от Словакии отказался. Видимо, посчитал, что это уже слишком — и так Закарпатье взяли.

Эта ситуация со словаками достаточно красноречиво свидетельствует о том, что они понимали повестку дня создания единого украинского государства. Но уже, в отличие от националистов, которые говорили о «Великой Украине» с начала XX века, речь шла уже о единой Советской Украине на советских, на коммунистических началах. Потому, отвечая на ваш вопрос столь пространно, я не думаю, что это укладывалось в логику противопоставления.

Хотя, безусловно, в позднесоветские годы, хотя Крым принадлежал Украине, если мне не изменяет память, в Симферополе была одна украинская школа, а всего на полуострове где-то пять-шесть. Не больше. Конечно, этот фактор русификации свою роль сыграл. Но в период передачи Крыма Украине, я думаю, каких-то намеренных проектов не было.

«Не проговаривая статус Севастополя. Даже в голову никому не пришло»

Критики передачи Крыма Украине утверждают, что она была произведена с нарушением правовых норм. Это правда?

Я не юрист, не конституционалист, но с этой темой, конечно, знаком. Понимаете, надо, следуя принципу историзма, совершенно четко погрузиться в контекст. Существовало писанное право, и существовали, если хотите, правоприменительные практики. Все это суммируя, можно сказать, что процесс прошел достаточно корректно, хотя, безусловно, в оформлении документов была допущена небрежность и очевидная поспешность.

Ну, например, передали Крым как таковой — весь, не проговаривая статус Севастополя. Даже в голову никому не пришло. А потом оказалось, что не де-юре, а де-факто — это закрытый город союзного подчинения, как анклав такой, что потом, уже в 1990-е годы породило некоторые очевидные шероховатости.

Президиум Верховного Совета СССР по Конституции имел такие полномочия [передачи территорий от одной союзной республики другой]. Верховный Совет утвердил указ [своего Президиума о передаче Крыма Украине]. Республики — Украина и РСФСР — уже потом приняли к сведению. В июне 1954 года они принимали решение внести поправки в свои республиканские конституции. И вот это в основном вызывает сегодня критику. Почему? Потому что — как же так? — сама Российская Федерация об этом решения не принимала. Его приняли союзные органы. Нас как бы не спросили.

И вот здесь есть очень любопытный и тонкий юридический аспект. Еще раз говорю — я не юрист, поэтому, может быть, не очень терминологически точен. Дело в том, что в Конституции Российской Федерации на тот момент был пробел — именно правовой юридический пробел. Там с одной стороны оговаривалось, что изменения территориальных границ и устройства республик не могут осуществляться без согласия республики. А с другой стороны, если юрист посмотрит, — там не прописано, какой орган может принимать это решение от имени всей республики. Вот дойди ситуация до такого — вы, республика, сначала примите у себя, а потом уже обращайтесь в Верховный Совет — и выяснилось бы, что уполномоченного органа, дающего разрешение на изменение границ, территориального устройства по Конституции в РСФСР на тот момент не было. Вот в чем был правовой пробел. Почему он существовал, тоже вполне понятно. Никому из авторов Конституции в голову не пришло бы, Союз — он же нерушимый, вечный.

Ну да.

Поэтому, поскольку Верховный Совет обладал всей полнотой власти (а он собирался на самом деле достаточно редко), между его сессиями — что, на мой взгляд, было абсолютно корректно — принял решение Президиум. Но все документы, безусловно, готовились в первую очередь в партии, потому что было обсуждение в ЦК КПСС, они согласовали все эти документы. Были подключены и исполнительные органы власти — Совет министров. Свои представления Советы министров РСФСР и УССР тоже представили.

Поэтому говорить о том, что согласия республики не было испрошено, конечно, нельзя. Другое дело — и я об этом сказал, — что органа, который уполномочен принимать решения от имени республики, на самом деле не было. Как ни парадоксально. Поэтому, когда уже на уровне союзных органов решение было принято, и были внесены соответствующие поправки в Конституцию Союза ССР, входящим в него республикам — я имею в виду Украину и РСФСР — ничего не оставалось делать, как де-факто поставить вопрос об изменении собственной конституции. Вот, собственно, и все. Но при этом все делалось достаточно быстро, хронология этих событий описана фактически по дням. Вся документальная база известна, она опубликована.

Поспешность и некая правовая небрежность. Это касается, как я привел в пример, статуса Севастополя. Да и сама мотивировочная часть — почему принимается такое решение — тоже весьма расплывчата. К этому тоже можно прицепиться. Но это была такая заготовка, которую, видимо, на тот момент посчитали универсальной. То есть ее сформулировали, одобрили, сказали: подходящая. И начали фактически транслировать из документа в документ.

Вы упомянули, что все было проведено достаточно быстро. А ведь и правда очень быстро — меньше чем в полгода уложились. Как вы думаете, с чем это связано?

Я думаю, тут два события. Первое — это осенний пленум ЦК 1953 года, где обсуждались вопросы сельского хозяйства, и вопрос о Крыме встал в том числе — ведь это аграрная территория. Второе — это уже начавшаяся в 1951 году разработка строительства Северо-Крымского канала, который в первую очередь служил для орошения крымских и южноукраинских земель.

Поэтому здесь все сошлось. Хрущев стал руководителем партии. После смерти Сталина прошло буквально полгода. Берия уже фактически расстрелян. Коллективное руководство на какое-то время воцарилось. Идея появилась и нашла сторонников, оставалось ее только каким-то образом документально оформить. Ну, а это сделали буквально за полтора месяца. Трудно сказать, кому и когда эта идея пришла в голову впервые. Можно фиксировать самый крайний момент — где-то сентябрь 1953 года. До реализации, до указа Верховного Совета — это февраль — считайте, полгода.

Уже современные критики часто обращают внимание на то, что в мире принято такие вещи решать на референдуме. А здесь, получается, людей вообще не спросили. Как к этому относились простые жители полуострова, а также представители низовой номенклатуры и руководство Крыма?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо опять же погрузиться в атмосферу той эпохи. Представляете, что такое сталинский Союз? Какая политическая культура? Мы, говоря о референдуме, воспроизводим нынешнюю атмосферу — с нашей политической культурой, с нашим мировоззрением — и пытаемся это транслировать на те времена.

Есть такое.

Но это на самом деле некорректно. У меня, к сожалению, нет документальных источников, свидетельствующих о том, как простые граждане к этому относились. Это было бы крайне любопытно изучить. Мы уже сегодня вспоминали Аджубея — он очень характерную приводит сцену, когда Хрущев приезжает, и народ на Хрущева набрасывается, жалуясь, что здесь невозможно жить, нас обманули — это как раз те самые переселенцы, которые приехали в Крым.

Что касается руководства — вот здесь история более интересная. Дело в том, что руководитель Крымского обкома Павел Титов был ярым противником этого решения. И опять же есть свидетельства того, что когда Хрущев приехал глубокой осенью 1953 года в Крым с полуофициальной поездкой, у него состоялся разговор на троих с Титовым и со вторым секретарем обкома Полянским. И Хрущев, видимо, там эту идею предложил. И вот здесь мнения разделились. Полянский эту тему горячо поддержал, сказал, что это будет хороший выход из ситуации. Какие у него были мотивы — трудно сказать. Возможно, он решил первому секретарю потрафить. Титов же высказался резко против. Кончилось это тем, что Титова тут же сняли, Полянского поставили на его место.

Получается, что на местах были против такого развития ситуации…

Это тоже факт в копилочку того, насколько Хрущев лично педалировал эту идею. По крайней мере, ясно то, что человек, который был хозяином на территории Крыма, первый секретарь обкома, не поддержал этот замысел и пострадал — его перевели на какую-то должность второго-третьего уровня.

.
Самое интересное из событий марта-2014 состоит в том, что к истории передачи Крыма в состав Украинской ССР Никита Хрущев, которому приписывают этот подарок якобы с барского плеча Киеву, на самом деле официально не имеет никакого отношения. Дело в том, что событие происходило 19 февраля 1954 года, в канун 300-летия Переяславской Рады. А к этому времени Н. Хрущев еще самолично ничего не решал, хотя и был первым секретарем КПСС с сентября 1953-го.

Крым же передавал Украине Г. Маленков, а подписывал указ Президиума Верховного Совета СССР К. Ворошилов.

Есть еще одна очень важная деталь, о которой почему-то все сегодня стыдливо умалчивают. Что взамен Крыма от Украины в Российскую Федерацию тогда же (протокол Президиума ЦК КПСС №49 от 25 января 1954 г.) передали Таганрог и приграничные к нему земли, по территории равные площади полуострова в Черном море. К этому нужно было бы добавить, что Киев получил взамен богатых черноземных районов засушливую солончаковатую степь, без воды, какого-либо намека на орошение, без электричества и энергоресурсов. Но сегодня вряд ли кто берет это в расчет. Выгодно говорить, что Н. Хрущев будто бы расщедрился чуть ли не под пьяную лавочку. Но все ведь обстояло совсем не так.

По этому поводу влиятельная американская газета The Washington Post вчера опубликовала статью своего журналиста Гленна Кесслера. В ней, в частности, говорится: Путин прав, говоря о том, что причины для передачи Крыма в состав Украинской ССР до конца не ясны, однако утверждение о том, что они нарушали «конституционные нормы» – софизм. В 1954 году Хрущев еще не обладал всей полнотой власти и был вынужден получить одобрение партийной верхушки. 5 февраля 1954 года с инициативой передать Крым выступил Президиум Верховного Совета РСФСР. 19 февраля 1954 года Президиум Верховного Совета СССР издал соответствующий указ, который 26 апреля того же года был утвержден Верховным Советом СССР.

Газета пишет и о других существенных странностях, неточностях, искажениях действительности при захвате Россией и присоединения к своим территориям Крыма. В том числе, что касается якобы наличия в Киеве националистов, неонацистов, русофобов и антисемитов, которых кроме господина В. Путина почему-то никто не видал. По утверждению В. Путина, будто бы именно эти силы совершили в столице Украины переворот.

«У каждого свое представление о государственном перевороте, но, говоря о терроре и убийствах в ходе беспорядков, Путин, сам того не желая, описывает действия поддержанного Россией правительства Крыма», – подчеркивает автор. Президент также явно преувеличивает роль ультраправых, националистических сил. При этом явно искажает международное право, игнорирует Конституцию Украины, закрывает глаза на то, что так называемый референдум проводился в спешке, без наблюдателей ОБСЕ, прессы, под дулами пулеметов.

Гленн Кесслер разработал свою систему оценки правдивости заявлений политиков. Он измеряет ее в «Пиноккио» (как известно, нос у героя сказки Карло Коллоди удлинялся всякий раз, когда он лгал). У американского журналиста «один Пиноккио» означает легкое искажение правды, «четыре Пиноккио» – явную ложь.

Как вы думаете, сколько «Пиноккио» поставил американский журналист хозяину Кремля? Думаю, вы догадались – максимальное количество. И, видимо, заслужено.

Электронный адрес этой статьи я сбросил своему киевскому другу, профессору университета, он хорошо владеет английским. «Пусть почитает…» – подумал. Через пару часов вместо отклика на публикацию я получил удивительный ответ. Вот он:

«Если ты будешь писать что-то об этой публикации о Пиноккио в «ЭХО Москвы, заверстай туда и мои слова к россиянам.

Когда, друзья, вам было плохо, мы всегда сочувствовали вам. Плакали вместе с вами, когда у вас был Норд-Ост, когда случилась трагедия Беслана. Плакали вместе с вами, когда у вас рушились дома, когда взрывали метро и трамваи. И объявляли даже в Украине минуты молчания, когда случались у вас подобные трагедии.

Когда у нас случилась беда, когда мы поднялись на борьбу против коррупционеров, воров и казнокрадов, и в нас стали гибнуть люди, вы откровенно насмехались… Задорнов называл нас еврохохлами, отдельные известные политики обругивали наших активистов майданунами, бандеровцами, фашистами. Так вот знаете, почему мы не хотим в Таежный союз в обнимку с Россией, а изо всех сил рвемся в Евросоюз? Потому, что когда гибли наши люди, ваш Жириновский кричал, что пришлет патронов… В это время Европа помогала гуманитарной помощью. В то время, когда Медведев требовал от Януковича не быть тряпкой, применять к протестующим силу, призывал: «надо душить Майдан!», Польша в это время своими самолетами вывозила к себе на лечение наших раненных…

А когда мы победили своего внутреннего врага, вы ударили нам в спину, захватили Крым, отчего весь мир содрогнулся, согнали под наши границы армады танков и другой бронетехники, захватили наш флот. От этого нам больно. И разве, скажите, так делают братья?» Мне добавить к этому нечего. Только замечу, что сегодня Украина в Брюсселе наконец-то подпишет договор об ассоциации с ЕС. Я счастлив от того, что не ошибся в прогнозе по этому поводу. 23 ноября 2013 года, когда на этом интеграционном пути нашей страны Янукович и Азаров, казалось, уже навсегда поставили крест, на интернет ресурсе радиостанции «ЭХО Москвы» я разместил свой пост, который назывался «Украина будет силой прорываться в Евросоюз». Как надежду на светлое будущее нашего народа.

Все так оно и случилось… При чем, даже, кажется, мы уже прорвались…

Мир не без добрых людей… Особенно это остро чувствуешь тогда, когда в дружбе изменяют братья и самые близкие соседи…

Александр Горобец