Что подарил резанов кончита

Николай Резанов — русский аристократ, дипломат, авантюрист мечтал расширить границы Российской империи до берегов Калифорнии. Пережив тяжелую зиму на Аляске, Резанов отправился в Сан-Франциско, где влюбился в Кончиту — дочь коменданта крепости, ставшую его последней любовью и символом новой империи, которую он мог бы построить. На русском языке выходит книга Оуэна Мэтьюза «Грандиозные авантюры. Николай Резанов и мечта о Русской Америке». «Лента.ру» публикует фрагмент текста с разрешения издательства «Бомбора».

Резанов танцевал с Кончитой. Он сразу воспылал к ней чувствами, и казалось, что и она отвечает ему взаимностью. Кончите было пятнадцать лет и два месяца, и все считали ее настоящей красавицей. А Резанову было 42 года, после голодной зимы он был очень худым, но такого важного иностранца Кончите, да и, пожалуй, всем в гарнизоне видеть еще не приходилось.

О романе Резанова и Кончиты написано довольно много — и стихи, и поэмы, и пьесы, и романы, в СССР даже поставили первую в стране рок-оперу. Но о том, что на самом деле произошло за те пять недель, когда «Юнона» стояла в гавани Сан-Франциско, могут рассказать всего два источника. Прежде всего, травелог Георга Лангсдорфа, который, как известно, не лучшим образом относился к Резанову. На втором месте — письма самого Резанова директорам компании. Именно на втором, потому что камергер весьма сухо описывает свои отношения с Кончитой и говорит о них исключительно с точки зрения политических последствий, которые этот роман может иметь. Это так — роман Кончиты и Резанова в большой степени имел политическую подоплеку, что косвенно подтверждает в своих записках Лангсдорф: «Мы много и приятно общались с членами семьи Аргуэльо — пели, музицировали, танцевали и гуляли. Все это пробудило в душе камергера фон Резанова новые и важные мысли, после чего он придумал план, который сильно отличался от изначального». То есть план был прежним: установить торговые отношения между русскими и испанскими колониями. «Но очаровательные глаза доны Консепсьон произвели на него неизгладимое впечатление, и он решил сделать женой дочь comandante Сан-Франциско, чтобы достичь стоящие перед ним политические цели».

Резанов всеми силами старался очаровать членов семьи Аргуэльо, и, надо сказать, женщины этой дружной и любящей семьи были очарованы им. Один или в компании с кем-то Резанов стал ежедневно наведываться в гарнизон и пить горячий шоколад с Кончитой и ее матерью. Он прекрасно говорил по-французски и все чаще стал вставлять испанские фразы, что было нетрудно, так как французский является родственным испанскому языком. Когда отец Кончиты вместе с губернатором приехали в Сан-Франциско из Монтерея, Резанов был уже в настолько дружеских отношениях со всеми членами семьи, что ему «рассказывали все то, что говорилось в его отсутствие».

Кончита была умной девушкой, и Резанов беседовал с ней часами напролет (при этом мы знаем, что Резанов не терпел дураков и не любил с ними общаться). «Ежедневно куртизуя гишпанскую красавицу, приметил я предприимчивый характер ее, честолюбие неограниченное», — писал он Румянцеву. Кончита была девушкой амбициозной и очень хотела уехать из гарнизона, чтобы увидеть мир. Резанов замечает, что «неограниченное честолюбие» пятнадцатилетней Кончиты делало для нее ее отчизну «неприятною», и он даже приводит слова юной прелестницы: «Прекрасная земля, теплый климат. Хлеба и скота много, и больше ничего».

Однако существует еще один источник информации о Кончите. Это Мария Мануэла Францеска Сальдаго, родившаяся в 1838 году. Монахиня доминиканского монастыря в Монтерее (с 1852 года), она близко знала Кончиту на закате ее жизни. Сальдаго, или сестра Винсентия, или, как ее называли в монастыре, Старая Вини, незадолго до своей смерти в 1940 году рассказала о Кончите одному священнику. Несмотря на то что в рассказе Винсентии много нестыковок и противоречий, это достаточно достоверный источник, ведь она знала Кончиту лично.

По словам Винсентии, у Кончиты «было красивое лицо и прекрасная фигура. Ее лицо было скорее овальной, чем круглой формы и казалось небольшим. Даже когда ей было уже за шестьдесят, на ее лице не было морщин… Глаза были большими и, несмотря на годы, не утратили своего блеска. Они были темно-синими, словно небо, а когда я смотрела в них, мне казалось, что они темные, как океан. Голос ее был мягким, низким и очаровательным. По-испански она говорила очень правильно, без ошибок. С кем бы она ни говорила, с мужчиной или с женщиной, она всегда смотрела собеседнику в глаза, и казалось, что она, как ребенок, верит тому, с кем говорит».

Пятнадцатилетняя Кончита унаследовала от отца крестьянский прагматизм и желание преуспеть в этой жизни, а от матери — утонченность и изысканность. Дон Хосе Дарио поступил на военную службу драгуном и к 1781 году дослужился до лейтенанта в гарнизоне Санта-Барбары, а в 1798 году стал комендантом гарнизона в Сан-Франциско. Хьюберт Банкрофт (Hubert Bancroft), один из первых историков, занимавшихся прошлым Калифорнии, взял интервью у нескольких людей, которые лично знали дона Хосе Дарио Аргуэльо. Все говорили, что он был высоким и представительным и у него была очень темная кожа. Несмотря на темный, как у крестьянина, цвет кожи, Аргуэльо женился на дочери аристократа. Дона Мария Игнасиа Морага была чистокровной испанкой, а также родственницей (по крови или же через браки своих братьев и сестер) с самыми именитыми семьями колонии. Ее дядя основал presidio в Сан-Франциско. В замужестве она родила пятнадцать детей, то есть почти четвертую часть белых детей, которые появились на свет за двадцать лет существования колонии Сан-Франциско.

Дона Мария де Консепсьон (Кончита) училась во францисканской миссии Долорес. Она никогда не уезжала далеко от Сан-Франциско, разве что только в столицу провинции Монтерей, расположенную в двух днях пути. В Сан-Франциско жили всего семьдесят белых колонистов. О путешествии в Мексику не могло быть и речи, потому что оно было слишком опасным. О поездке в Испанию тоже никто не заикался. Кончита выросла на самом краю цивилизованного мира, поэтому не стоит удивляться тому, что она так хотела увидеть свет. Резанов хотел при помощи союза с Кончитой решить определенные политические задачи, а она хотела с его помощью увидеть мир за пределами небольшой колонии в Сан-Франциско, и Резанов был для девушки единственным человеком, который мог предоставить ей эту возможность.

В жизни Резанова большую роль сыграли две сильные женщины: Екатерина Великая и Наталья Шелихова, и он, конечно же, знал, что в мире, которым правят мужчины, женщины могут обладать огромной властью. Руководствуясь этим важным знанием, он решил сделать женщин, проживающих в гарнизоне, своими союзницами и… шпионками. У Резанова была цель — он хотел, чтобы старый бюрократ дон Аррильяга закрыл глаза на установленные в Мадриде правила и разрешил наполнить трюм «Юноны» зерном. Чтобы эту цель приблизить, он одаривал женщин подарками: льняной и хлопчатобумажной тканью, зеркалами, ножницами и всякими безделушками, которые должны были напоминать женщинам о щедрости русского гостя и мощи страны, в которой он родился.

( …)

Однако три года тяжелых морских странствий нисколько не уменьшили желания Резанова идти на риск. Уже через две недели после прибытия в Сан-Франциско он просил у Кончиты руки и сердца.

«Видя положение мое неулучшающееся, ожидая со дня на день больших неприятностей и на собственных людей ни малой надежды не имея, решился я на серьезный тон переменить мои вежливости», — писал Резанов Румянцеву. И в этом же письме он говорит о своем предложении Кончите: «Я представил Российский [край] посуровее, и притом во всем изобильный, она готова была жить в нем, и наконец, нечувствительно поселил я в ней нетерпеливость услышать от меня что-либо посерьезнее до того, что лишь предложил ей руку, то и получил согласие». Эта новость буквально сразила воспитанных в фанатизме родителей ее. «Разность религий и впереди разлука с дочерью были для них громовым ударом», — пишет далее Резанов.

Кончиту немедленно отвезли в доминиканскую миссию для того, чтобы исповедоваться. Однако девушка не желала слушать аргументов ни родителей, ни святых отцов, и «решимость ее, наконец, всех успокоила». Но тут возникли проблемы другого толка. Резанов наотрез отказался стать католиком. Как бы это ни прозвучало, скорее по политическим и социальным соображениям: если бы он принял католицизм, император и его окружение восприняли бы это как предательство, как переход в стан врага. Священники миссии и отец Кончиты поставили условие: окончательное решение о том, возможен ли этот союз, должен принять папа римский. Можно представить, как этот вердикт передали Резанову, как беспомощно и с сожалением он развел руками.

И все же противникам этого брака не удалось смутить Резанова. «Камергер — человек философского толка», — писал Лангсдорф не без сарказма, имея в виду, что для его патрона не представляло особой проблемы, что они с Кончитой исповедуют разные религии. Резанов уверил родителей девушки в том, что, как только он вернется в Петербург, немедленно попросит царя назначить его послом в Испанию, а заступив на эту должность, тут же «развеет непонимание между двумя странами» и вернется за невестой. Судя по тону записей, Лангсдорф не сомневался, что Резанов блефует. «Я говорю это потому, что он с одинаковым энтузиазмом занимался и сватовством и вопросом обеспечения регулярных поставок зерна и муки в Русскую Америку из Новой Калифорнии». Очевидно, что, по мнению Лангсдорфа, целью женитьбы было решение продовольственных проблем русских колоний, чем что-либо другое.

Необходимо отметить, что сама Кончита относилась к идее брака с Резановым с большим энтузиазмом. Но и жених не кривил нос. «Я ежели не мог окончить женитьбы моей, то сделал на то кондиционный акт и принудил помолвить нас», — пишет Резанов. Соглашение о помолвке должно было держаться в тайне до тех пор, пока брак не разрешит папа, но в реальности этого, конечно же, не произошло. Однако то, что свадьбу пришлось отложить, Резанов повернул в свою пользу. Как ему представлялось, вернувшись за Кончитой, он получит возможность следить за действиями испанцев и быть тем самым полезным своей стране. Со временем он рассчитывал подробно исследовать то, что находится в глубине американского континента, и говорил, что подобная возможность вряд ли представится кому-то другому, потому что «гишпанцы» относятся ко всем с подозрением и не позволяют иностранцам совершать подобные путешествия». Резанов писал, что его возможное путешествие в Мексику поможет «добиться разрешения русским судам заходить в порты восточного побережья Америки». И он, вероятно, рассчитывал, что благодаря его новой (и успешной) дипломатической миссии, все скоро забудут провал в Японии, но главное — его деятельность поможет сблизить две находящиеся на разных концах Европы монархии и укрепить их связи.

Хотя Резанов ошарашил семью Аргуэльо предложением Кончите, они, тем не менее пригласили его жить в гарнизоне. «С того времени, поставя себя коменданту на вид близкого родственника, управлял я уже портом Католического Величества так, как того требовали и пользы мои, и Губернатор крайне изумился <…> что сам он, так сказать, в гостях у меня очутился».

Предприимчивый камергер не терял времени и старался как можно больше узнать из секретов испанцев. «Я видел и читал все официальные документы, которые получал Comandante. Офицеры увидели, что я стал почти гишпанцем и наперегонки стремились добиться моего расположения, поэтому я перестал бояться возможного появления курьера с плохими новостями».

Надо отдать должное Резанову — за короткое время он добился очень многого. Из голодного русского, прибытия которого по большому счету никто не ждал, он превратился едва ли не в члена семьи начальника гарнизона и получил доступ почти ко всем секретам, которые были у испанцев. Незадолго до этого в гарнизон поступила информация (а вы помните, что она всегда приходила с опозданием), что флот Испании и Франции разбит близ Трафальгара, а потом, что французы одержали победу под Аустерлицем и вошли в Вену. Это меняло баланс сил в Европе. Однако благодаря помолвке с Кончитой, Резанов в определенной степени обезопасил себя от самых неприятных сюрпризов судьбы.

Сама Кончита верила в то, что помолвка с Резановым откроет для нее новую жизнь. Она рассказывала сестре Винсентии о своей любви к русскому, о том, что они планировали «счастливую семейную жизнь в далекой России». Как проходили их встречи? Они гуляли вдоль океана, и у них даже было свидание около родника Сан-Полин, расположенного на склоне под крепостью. Сам Резанов ни словом не обмолвился об этом в своих письмах, но скорее свидание, о котором говорила Кончита, проходило в присутствии кого-то из членов семьи. Пара (вдвоем?) отправилась на лодке на остров Прекрасный (La Bellisima), который теперь называется Остров Ангела (Angel Island), и на этом острове, по словам Кончиты, она подарила Резанову медальон.

«Кончита сказала, что отрезала с головы Николая прядь волос и переплела ее со своей прядью, — вспоминает сестра Винсентия. — Потом они положили свои переплетенные пряди в небольшой золотой медальон с крышечкой, украшенной эмалью и выложенным жемчугами крестом. Она надела медальон с золотой цепочкой ему на шею, а он подарил ей золотой крест с бриллиантами и сапфирами и дал на память свой портрет. Когда Кончита рассказывала о клятве вечной верности, которую они дали друг другу, ее голос был нежным и тихим».

Что из этого является правдой, а что романтическим воображением женщины, которая рассказывала о событиях полувековой давности, о тех счастливых неделях влюбленности, которые выпали на ее долю за всю долгую жизнь? Жаль, но многое кажется неправдоподобным. Винсентия рассказывала, что через несколько лет в Сан-Франциско появился русский, вернувший Кончите медальон, который она подарила Резанову. Возможно, имеется в виду Отто Коцебу, который действительно был у этих берегов в 1816 году, но сам Коцебу нигде не упоминает об этом. Однако, мне кажется, можно поверить словам Кончиты о том, что за те шесть недель она стала женщиной и «благодаря этой любви смогла выдержать многолетнее одиночество, которое стало моим уделом».

Как бы там ни было, но Резанову удалось решить большинство проблем. Католические миссии направили губернатору официальное прошение с просьбой о продаже зерна. Аррильяга разрешил это сделать, и Резанов поставил подпись во всех необходимых документах. Груз «Юноны» был продан испанцам без заполнения каких-либо бумаг. (Дон Аргуэльо сообщил по секрету Резанову о том, что Святые Отцы «тормозили» процесс, надеясь, что русский корабль конфискуют.)

Резанов сказал губернатору, что подкрепление из Монтерея, отправленное в Санта-Клару, можно спокойно вернуть. «Губернатор был очень удивлен тем, что я знал о секретном передвижении войск, но превратил все в шутку и тут же отдал приказ о том, чтобы войска возвращались в свои казармы», — писал Резанов, видимо, нисколько не задумываясь о том, что своими действиями ставит под угрозу единственного осведомителя в гарнизоне, который мог бы предоставить ему такую информацию, то есть Кончиту.

Через несколько дней началась погрузка зерна на борт «Юноны». Испанцы решили устроить праздник. В близлежащих холмах поймали медведя и притащили его в гарнизон. Лангсдорф хотел его осмотреть, но, увы, животное сдохло. Судя по всему, дон Аргуэльо неправильно понял интерес доктора к естествознанию и приказал на потеху гостям затравить собаками диких быков. Лангсдорфа крайне удивило, что Святые Отцы «нисколько не считали это национальное развлечение диким и нецивилизованным занятием. Возможно, испанцы так же спокойно относятся к тому, что животных убивают без всякого смысла, как и обитатели Нукухивы к тому, что можно есть человеческое мясо».

Святые Отцы организовали для Лангсдорфа маленькую экспедицию: вместе с Давыдовым он отправился в миссию Сан-Хосе, расположенную на расстоянии шестнадцати лиг от Сан-Франциско. Изначально планировалось, что русские поедут на больших лодках, чтобы заодно привезти из миссии зерно, но ветер был не попутным, и ограничились легкими лодками. Двигаясь вдоль побережья, до миссии добрались за два дня. Русских в Сан-Хосе приняли очень радушно. Всех удивило, что даже там (миссия была основана всего за два года до описываемых событий) в амбарах хранилось 200 мер зерна.

«Это благодатный край с обилием лесов, воды и хороших гаваней. Люди с предпринимательской жилкой могут за несколько лет основать здесь процветающую колонию», — писал Лангсдорф и добавлял, что со временем РАК должна «основать здесь русскую колонию».

Специально для гостей были показаны танцы туземцев, «состоявшие из жутких жестов и кривляний». Лангсдорф зарисовал то, что видел. Сейчас его рисунок находится в университетской библиотеке в Гёттингене. Также индейцы развлекали русских тем, что глотали горячие угли из костра. «Это не обман, я видел все это своими глазами, но я не представляю, как такое возможно», — писал Лангсдорф в полном недоумении.

Когда доктор вернулся на борт «Юноны», его ждал неприятный сюрприз. Он увидел, что все его тщательно собранные и подготовленные научные экспонаты безжалостно выброшены: «На палубе лежали тюленьи шкуры и чучела птиц, и я не знаю, что полетело за борт», — сокрушается он. Промокательную бумагу, необходимую для просушки растений и создания гербариев, было не отыскать, а живых птиц, которых он поймал, выпустили на волю. Лангсдорфу объяснили (сделал это, скорее всего, сам Резанов), что «у нас есть дела куда более важные, и целью этой экспедиции отнюдь не являются вопросы естествознания». Ученый был «обескуражен и обижен» таким отношением, но, поскольку у него не было выхода, решил больше не заниматься научной деятельностью, «а посвятить все свое время работе переводчиком фона Резанова».

Что же касается Резанова, то он полностью сконцентрировался на своей цели. Его не волновали ни чувства Лангсдорфа, ни (возможно) чувства влюбленной девушки, если они могли помешать осуществлению его планов. Он твердо решил, что должен заниматься вопросами Русской Америки и превратить поселения в процветающие колонии. Достигнув этого, он мечтал покорить Калифорнию точно так же, как покорил ее первую красавицу.

Переводчик: Андреев А. В.

Ты меня на рассвете разбудишь. На порог необутая выйдешь.
Ты меня никогда не забудешь. Ты меня никогда не увидишь.

Они родились за тысячи километров друг от друга, долго прожили даже не подозревая о существовании друг друга и были похоронены на разных континентах, вдали друг от друга. Всего шесть недель были они знакомы друг с другом, а затем расстались навсегда. Но этого времени хватило, что бы их история их любви стала одной из самых романтических историй девятнадцатого века.

Командор.

Николай Петрович Резанов родился 26 марта 1764 года в Санкт-Петербурге, в семье судьи Петра Гавриловича Резанова. Через некоторое время после рождения сына его отец был назначен председателем гражданской палаты губернского суда в Иркутске — тогдашней столице Восточной Сибири, включавшей в себя территории от Енисея до Тихого океана.

Николай Петрович Резанов.

Николай получил хорошее домашнее образование. Проявив незаурядные лингвистические способности, к 14 годам он хорошо знал пять европейских языков.

В 1778 году Николай Резанов поступает на военную службу и служит в лейб-гвардии Измайловском полку, отвечая за охрану Екатерины II во время ее поездки в Крым в 1780 году, однако затем военную службу оставляет и в чине коллежского асессора (8 класс) поступает на службу в псковский гражданский суд. Здесь он прослужил до февраля 1788 года.

В 1791 году после назначения Гавриила Романовича Державина секретарем для доклада по «сенатским мемориям» (документам, представленных сенатом на утверждение) при Екатерине II Н.П. Резанов переходит к нему на службу в качестве правителя канцелярии, что открывает ему двери кабинетов и домов самых высокопоставленных вельмож. Иногда даже ему приходится выполнять личные поручения императрицы, что еще более ускоряет карьеру молодого человека. Через некоторое время он входит в штат нового фаворита императрицы П.А. Зубова, который, опасаясь возможной замены себя в «должности» фаворита государыни молодым красавцем, под благовидным предлогом избавляется от Резанова, отправив его в Иркутск вместе с духовной миссией архимандрита Иосафа инспектировать деятельность компании купца Г.И. Шелихова, основателя первых русских поселений в Америке, который претендовал на монопольное право заниматься пушным промыслом у тихоокеанского побережья России.

Стремясь упрочить свое положение, Шелихов сватает за Резанова свою старшую дочь, Анну. 24 января 1795 года тридцатилетний Николай Петрович Резанов женится на пятнадцатилетней дочери Шелихова Анне, получая, таким образом, право на участие в делах семейной компании.

Это был брак и по любви (столичный красавец с прекрасным образованием и светскими манерами просто не мог не поразить сердце девушки из далекой, глухой провинции), и по обоюдовыгодному расчету: не очень богатый жених становился фактически совладельцем огромного капитала, а невеста из купеческой семьи и дети от этого брака получали родовой герб и все привилегии титулованного российского дворянства. С этого момента судьба Резанова тесно связана с Русской Америкой.

Через полгода после бракосочетания дочери Григорий Иванович Шелихов неожиданно умирает в возрасте сорока семи лет и его капитал делится между наследниками. Став одним из наследников, Николай Петрович прилагает все свои силы, используя влияние и связи в Петербурге, для созданию на Тихом океане мощной объединенной торгово-промышленной компании.

В 1797 году Резанов становится секретарем, а затем обер-секретарем Сената. Он составляет «Устав о ценах» и учреждает раскладку поземельного сбора в Петербурге и Москве. За эту работу он был награжден орденом Анны II степени и пенсионом в две тысячи рублей в год. А вскоре император Павел I, сменивший умершую в 1796 году Екатерину II, подписывает указ о создании на основе компаний Шелихова и других сибирских купцов единой Русско-Американской компании (РАК), главное управление которой переводится из Иркутска в Петербург, а уполномоченным корреспондентом (представителем) РАК назначается Николай Петрович Резанов. Теперь он — государственный вельможа и предприниматель одновременно. Обер-секретарем Правительствующего Сената Резанов был до 1799 года.

18 июля 1801 года в семье Резанова появился первенец — сын Петр (1801-?), а 6 октября 1802 года — дочь Ольга (1802-1828). Через двенадцать дней после рождения дочери Анна Григорьевна скончалась. О своей жене Резанов писал: «Восемь лет супружества нашего дали мне вкусить все счастие жизни сей как бы для того, чтобы потерею ее отравить наконец остаток дней моих».

После кончины жены Резанов думал уйти в отставку и заняться воспитанием детей, но встретил препятствие. «Государь вошел милостиво в положение мое, сперва советовал мне рассеяться, наконец, предложил мне путешествие; потом, доведя меня постепенно к согласию, объявил мне волю, чтоб принял я на себя посольство в Японию. Долго отказывался я от сего трудного подвига; милостивые его при всякой встрече со мной разговоры, наконец, призыв меня к себе в кабинет и настоятельные убеждения его решили меня повиноваться. Я признался ему, что жизнь для меня, хотя тягостна, но нужна еще для детей моих: многие обещал мне милости, но я просил не унижать подвига моего награждениями… Он дал слово покровительствовать сирот моих, а я подтвердил ему, что каждый час готов ему жертвовать жизнью».

В 1802 г. Высочайшим повелением Н. П. Резанов назначается посланником в Японию и руководителем первой русской кругосветной экспедиции (1803-1806 гг.) на шлюпах «Надежда» и «Нева». Во время подготовки экспедиции ее руководителям была дана масса разнообразных поручений экономического, политического, научного характера, но основными целями оставались все-таки две: налаживание отношений с Японией и инспектирование Русской Америки (Аляски).

За месяц до отправления в поход, 10 июля 1803 года, Резанов был награжден орденом Св. Анны I степени и ему был присвоен титул камергера двора Его Величества.

7 августа (26 июля ст.ст.) 1803 г. началась первая русская кругосветная экспедиция, состоявшая из двух кораблей: «Надежды» под командованием И.Ф. Крузенштерна (на него было возложено и общее морское руководство) и «Невы» под командованием Ю.Ф. Лисянского.

В Японии Резанова встретили недружелюбно, отказались вести какие-либо переговоры и вернули все подарки, которые послал российский император. К японской неудаче добавился и личный конфликт между Крузенштерном и Резановым. Поэтому, когда кругосветные корабли прибыли в Охотск, Николай Петрович отказался от продолжения путешествия на «Надежде». Возвращаться в Санкт-Петербург Резанов предпочел сушей, через Сибирь, предварительно посетив с инспекторской проверкой Русскую Америку.

Николай Петрович на торговом бриге «Мария» взял курс на Ситху. 26 августа 1805 г. бриг «Мария» бросил якорь в бухте столицы Русской Америки Новоархангельска. Здесь, на острове Ситха, Резанов познакомился с правителем Русской Америки, каргопольским купцом А.А. Барановым.

В первое десятилетие XIX века русские колонии испытывали затруднения со снабжением продовольствием. Из-за долгого времени транспортировки продукты, поставляемые из России, часто приходили в колонии испорченными, а контакты с американскими купцами еще не носили характер регулярных торговых отношений. Когда Резанов посетил колонии, они находились на грани голода. По указанию Резанова у американского купца Джона Д’Вольфа было куплено судно «Юнона» со всем грузом продовольствия. Его оказалось мало, и тогда Резанов решил, на свой страх и риск, организовать экспедицию в Калифорнию и купить продовольствие у испанцев.

25 февраля 1806 года корабль отправился из Ново-Архангельска и через полтора месяца, 8 апреля, прибыл в крепость Сан-Франциско. Еще одним показателем сложного положения с продовольствием в российских колониях является такой любопытный факт — за все время кругосветного плавания «Надежды» и «Невы» (более трех лет) случаи заболевания цингой были единичны, а всего за месяц плавания «Юноны» почти весь экипаж был поражен этой болезнью.

Перед Резановым стояла очень трудная задача — мадридский двор не приветствовал внешние сношения своих колонистов в обход метрополии. Но сочувствие, с которым Резанов выслушивал жалобы гордых испанцев на бесчинства американских торговцев, желание взаимной торговли и переизбыток хлеба в испанской колонии, а также немалый дипломатический талант Резанова, сыграли свою положительную роль. За шесть недель пребывания в Калифорнии Резанов наладил хорошие отношения с губернатором Верхней Калифорнии Хосе Арильяга, и стал частым гостем в доме коменданта крепости Сан-Франциско Хосе Дарио Аргуэльо. Именно там он и познакомился с дочерью коменданта Кончитой. С этим событием и связана одна из самых романтичных и трагичных историй того времени — история любви пятнадцатилетней католички к сорокадвухлетнему русскому царскому камергеру.

Роза Калифорнии.

Донна Мария де ла Консепсьон Марселла Аргуэльо родилась 10 февраля 1791 года. По воспоминаниям современников, Кончита отличалась от других живостью и жизнерадостностью, своими воспламеняющими любовь глазами, белоснежной улыбкой, выразительными и приятными чертами, стройностью фигуры и природной добротой.

Вот как описывает ее в своем дневнике доктор Георг Лангсдорф, участник первого русского кругосветного путешествия и экспедиции в Калифорнию, натуралист и личный врач Резанова:

«Она выделяется величественной осанкой, черты лица прекрасны и выразительны, глаза обвораживают. Добавьте сюда изящную фигуру, чудесные природные кудри, чудные зубы и тысячи других прелестей. Таких красивых женщин можно сыскать лишь в Италии, Португалии или Испании, но и то очень редко».

Сохранившийся портрет Кончиты в юности.

Прекрасно образованный и воспитанный командор и кавалер мальтийского Большого креста Св. Иоанна Иерусалимского, Н.П.Резанов сумел очаровать дочь коменданта Сан-Франциско.

Вот что писал о своих отношениях с Кончитой Резанов в донесении от 17 июня 1806 года министру коммерции графу Николаю Румянцеву (орфография Резанова сохранена):

«…Здесь должен я Вашему Сиятельству сделать исповедь частных приключений моих. Видя положение мое неулучшающееся, ожидая со дня на день больших неприятностей и на собственных людей не малой надежды не имея, решился я на серьезный тон переменить мои вежливости. Ежедневно куртизуя гишпанскую красавицу, приметил я предприимчивый характер ее, честолюбие неограниченное, которое при пятнадцатилетнем возрасте уже только одной ей из всего семейства делало отчизну ее неприятною. Всегда шуткою отзывалась она об ней. «Прекрасная земля, теплый климат. Хлеба и скота много, и больше ничего». Я представил Российский посуровее и при том во всем изобильной, она готова была жить в нем, и, наконец, нечувствительно поселил я в ней нетерпеливость услышать от меня что-либо посерьезнее до того, что лишь предложил ей руку, то и получил согласие. Предложение мое сразило воспитанных в фанатизме родителей ее. Разность религий и впереди разлука с дочерью были для них громовым ударом. Они прибегли к миссионерам, те не знали, на что решиться, возили бедную Консепсию в церковь, исповедовали ее, убеждали к отказу, но решимость ее, наконец, всех успокоила. Святые отцы оставили разрешение Римского престола и я, нежели не мог окончить женитьбой моей, то сделал на то кондиционный акт и принудил помолвить нас на то по соглашению с тем, чтоб до разрешения Папы было сие тайною. С того времени, поставя себя коменданту на вид близкого родственника, управлял я уже портом Католического Величества так, как того требовали и пользы мои, и Губернатор крайне изумился, увидев, что весьма не в пору уверял он меня в искренних расположениях дома сего и что сам он, так сказать, в гостях у меня очутился. …Миссии наперерыв привозить начали хлеб и в таком количестве, что просил уже я остановить возку, ибо за помещением балласта, артиллерии и товарного груза не могло судно мое принять более 4500 пуд, в числе которых получил я сала и масла 470, и соли и других вещей 100 пуд».

Состоялось обручение. Свадьбу не предрешали, потому, что было достигнуто соглашение: жених вернется в Петербург и испросит ходатайства своего Императора на брак перед папой римским. Сам Николай Петрович обещал Кончите и ее родителям, что на это вполне хватит два года, после чего он вернется и они обретут семейное счастье.

11 июня (8 мая) 1806 г. отяжелевшая «Юнона» отвалила от гостеприимной испанской земли. «Юнона» привезла в Ново-Архангельск 2156 пудов пшеницы, 351 пуд ячменя, 560 пудов бобовых, чем фактически спасла население города от голода. Разгрузившись, судно с Резановым на борту направилась в Охотск.

Их схоронили в разных могилах..

В Охотск «Юнона» прибыла в октябре. Благоразумие требовало переждать здесь осеннюю распутицу, но Резанов никого не хотел слушать. Затем отправился по «многотрудному пути верховою ездою». В пути его застигли морозы и снега, он простудился и в Якутске лечился десять дней.

В морозный день по дороге к Красноярску Николай Петрович упал с лошади и сильно ударился головой оземь. Минутами приходя в сознание, 1-го марта 1807 года Н.П.Резанов скончался в Красноярске в возрасте 42 лет. В метрической книге соборной Воскресенской церкви Красноярска записано: «Исповедан и приобщен. Погребен при соборной церкви».

Памятник над могилой Н.П.Резанова.

Дальнейшая судьба Кончиты.

Через год, в 1808 году, в письме брату Кончиты, дону Луису Аргуэльо, главный правитель Русской Америки Александр Баранов сообщил о смерти Резанова и освободил Кончиту от данного ею обещания. Но Кончита свободой не воспользовалась. До 1829 года ее судьба связана с судьбой родителей. Вместе с ними она переезжает из Сан-Франциско в Санта-Барбару, оттуда в Лорето, из Лорето — в Гвадалахару и затем возвращение в Санта-Барбару.

Всю свою жизнь донна Консепсьон посвятила благотворительности и обучению индейцев. В Новой Калифорнии ее называли La Beata (Благословенная).

В начале 1840-х годов донна Консепсьон поступила в третий Орден Белого Духовенства. После основания в 1851 году конвента (монастыря) Св. Доминика она приняла монашеский сан под именем Мария Доминга. Вместе с монастырем она переехала в Беницию, где и встретила свою смерть 23 декабря 1857 года.

Ее тело было захоронено на кладбище монастыря, а в 1897 году перенесено на специальное кладбище Ордена Святого Доминика.

Памятник на могиле Кончиты Аргуэльо.

Так закончилась эта романтическая и одновременно трагическая история, послужившая источником вдохновения для многих писателей, поэтов и художников, темой для стихов, картин и даже оперы «Юнона и Авось», которая безусловно известна большинству живущих сегодня в России и других республиках бывшего Союза.

Эпилог. Не столь романтический, как хотелось бы.

То, что Кончита любила Николая сомнению не подлежит. А вот как насчет взаимности?

Трудно делать выводы спустя десятилетия и тем более столетия, не зная многих подробностей о жизни героя этого романа. Дадим лучше слово современнику Резанова, успевшего хорошо изучить его за годы совместных путешествий по морям и странам.

Вот что писал о случившейся истории в своем дневнике доктор Лангсдорф:

«Все-таки надо отдать справедливость оберкамергеру фон Резанову, что при всех своих недостатках он все же отличается большими административными способностями. И не все человеческое ему чуждо. Можно было бы подумать, что он уже сразу влюбился в эту молодую испанскую красавицу. Однако, в виду присущей этому холодному человеку осмотрительности, осторожнее будет допустить, что он просто возымел на нее какие-то дипломатические виды».

Что ж, возможно конечно и так. Хотя.. а может быть можно спросить самого Резанова?

Оказывается, можно. Сохранилось его письмо свояку, директору РАК Михаилу Булдакову. Последнее письмо Резанова, написанное где-то 22 – 24 января 1807 года. В нем он ставит все точки над «и» относительно чувств к своей калифорнийской невесте:

«Из моего калифорнийского донесения не сочти меня, мой друг, ветреницей. Любовь моя у вас, в Невском под куском мрамора, а здесь – следствие ентузиазма (орфография Резанова!) и очередная жертва отечеству. Контенсия мила, добра сердцем, любит меня, и я люблю ее и плачу, что нет ей места в сердце моем».

Да, увы конец сказки оказался не таким романтическим, как хотелось бы. Но значит ли это, что эта страница истории была написана впустую? История Русской Америки состоит из множества увлекательных, романтических и трагических страниц, многие из которых к сожалению известны лишь специалистам. Но это тема уже для других рассказов.

Сегодня для многих все сведения о Русской Америке ограничиваются воспоминаниями о продаже американцам Аляски. Однако Русская Америка – это в первую очередь время географических открытий, это удаленные от метрополии тысячами километров островки русской жизни, это торговая Российско-американская компания (РАК), но главное — это люди, которые пытались вдохнуть в самый отдаленный край империи жизнь. Одним из таких людей, стоявших у истоков создания Российско-американской компании, был политик, дипломат и путешественник Николай Петрович Резанов.

При этом для широкого обывателя он прославился не своей деятельностью, а эпизодом из личной жизни, который стал отличным образом для реализации в культуре. Именно Николая Резанова играл знаменитый актер Николай Караченцов в рок-опере «Юнона и Авось», в Советском Союзе она показывалась и в качестве телефильма. В основу данной постановки легла поэма Андрея Андреевича Вознесенского с одноименным названием, а музыку для рок-оперы написал композитор Алексей Львович Рыбников. Помимо этого Николай Резанов стал героем многих литературных произведений: от детских книг до многочисленных исторических романов.

Жизнь родившегося 28 марта (8 апреля по новому стилю) 1764 года Николая Петровича Резанова вместила в себя массу событий: участие в первом русском кругосветном путешествии вместе с Крузенштерном и Лисянским, основание торговой Российско-американской компании вместе с купцом и путешественником Григорием Шелиховым, работа первым официальным русским послом в Японии и составление одного из первых русско-японских словарей, история с известными теперь многим россиянам судами «Юнона» и «Авось», а также любовная история под жарким калифорнийским солнцем, закончившаяся трагически и оставившая заметный след в русской культуре. Неслучайно к образу Николая Резанова российские писатели обращаются до сих пор. К примеру, он стал героем исторического романа дилогии «Шаги за горизонт» Максима Алексашина, выпущенного в 2014 году.

Николай Петрович Резанов

О том, что биография Резанова будет интересна авторам и сегодня, в самом начале его жизненного пути было трудно себе представить. Он родился в столице империи – Санкт-Петербурге, но в семье обедневшего дворянина. В художественной литературе Николая Петровича Резанова часто величают графом, но в действительности графом он никогда не был. Его отец был коллежским советником, которому вскоре после рождения сына был предложен пост буквально на другом конце империи – в Иркутске, где он стал председателем гражданской палаты губернского суда. Отличавшийся очень заметными лингвистическими способностями Николай Резанов получил прекрасное домашнее образование. Можно сказать, что фундамент его будущей карьеры был заложен уже в детстве. В дальнейшем будущий дипломат и путешественник отлично разбирался в истории и политике, владел пятью иностранными языками.

Строить карьеру он начал уже в возрасте 14 лет, после того как поступил на армейскую службу. Начальный этап его жизни был напрямую связан с российской армией. Вначале он служил в артиллерии, но достаточно быстро был переведен в лейб-гвардии Измайловский полк (по старшинству третий пехотный полк в русской императорской гвардии). В отставку он ушел в звании капитана, после чего трудился исключительно на гражданской службе. При этом в его жизни были и взлеты, и падения – от работы простым асессором в Псковской палате гражданского суда с жалованием в размере 300 рублей в год до службы при дворе императрицы Екатерины II – правителем канцелярии видного государственного деятеля Гавриила Державина, который был в дружеских отношениях с отцом Резанова.

Поворотным для Николая Резанова, как и для его отца, стал Иркутск, куда он отправился с инспекционной поездкой в 1794 году. В тогдашней столице Сибири он должен был инспектировать работу и деятельность Северо-Восточной кампании, которая была основана крупным российским купцом, путешественником и промышленником Григорием Ивановичем Шелиховым. Уже в Иркутске Николай Резанов влюбляется в 15-летнюю дочь Шелихова – Анну. Он женится на ней 24 января 1795 года. Брак можно считать удачным для обоих семейств, Анна Григорьевна получает дворянский титула, а Резанов внушительное приданное. А через год Николай Шелехов, который стоял у истоков создания Российско-американской компании, умирает, после чего Николай Резанов становится совладельцем его капитала. Образованная и утвержденная императором Павлом I в 1799 году Российско-американская компания лишь утвердила и закрепила существующее положение дел и уже действующую на Аляске инфраструктуру торгово-промысловой монополии российских купцов, в первую очередь родственников Шелихова и его зятя Резанова.

Окончательно оформившаяся к 1799 году РАК должна была стать инструментом России по колонизации и освоению Нового Света, как в те годы называли Америку. Своеобразную уникальность Российско-американской компании придавало то, что она объединяла в себе функции казенного управления на вверенных территориях с традиционными торгово-промысловыми функциями. По сути, российское государство на время делегировало торговой компании существенный объем собственных полномочий. При этом во многом создатели РАК ориентировались на опыт знаменитой на весь мир Британской Ост-Индской компании и французских монопольных торговых объединений того времени, при этом был в ней и исконно русский опыт. Первые отечественные монополистические торговые организации начали появляться в Российской империи еще в середине XVIII века.

В октябре 1802 года Резанов пережил тяжелую утрату, скончалась его супруга Анна Григорьевна. Данный удар подкосил чиновника и он всерьез рассчитывал навсегда оставить службу, для того чтобы сосредоточиться на воспитании детей – сына и дочери. Однако император Александр I отказался принимать отставку Николая Резанова, более того он получил очередное назначение. На этот раз его задачей было налаживание торговых отношений с Японией, которая на тот момент времени оставалась одной из самых закрытых стран в мире. Николай Резанов не мог отказаться от этого назначения, так он стал первым официальным послом России в Японии.

Отправиться в страну Восходящего солнца Резанов должен был в составе первой русской кругосветной экспедиции на кораблях «Надежда» и «Нева». За месяц до отплытия кораблей из Петербурга Николай Резанов получает титул камергера двора Его Величества. Стоит отметить, что плавание проходило не гладко. В первую очередь по той причине, что Иван Фёдорович Крузенштерн и новоиспеченный камергер так и не смогли найти общий язык и прийти к тому, кто же главнее в данной экспедиции. Будущий адмирал вполне обосновано не хотел признавать полномочия камергера, который первый раз в жизни оказался в море. Показательным является тот факт, что во время экспедиции они общались между собой только записками, при том, что оба жили на корабле в одной каюте.

В Японии, где Николай Резанов задержался с посольством на полгода, добиться аудиенции и благосклонности у императора у него не вышло. Япония избегала связей с другими государствами, поэтому прибывшая в Нагасаки 27 сентября 1804 года «Надежда» даже не смогла зайти в гавань, встать на якорь судно вынуждено было в заливе. Отправившаяся на берег делегация прождала аудиенции японского императора полгода. Русских поселили в отдельном доме и обращались подчеркнуто вежливо, исполняли просьбы гостей, при этом покидать резиденцию они не могли. Когда через полгода пришел ответ о том, что император отказывается принять посла, миссия, по сути, была закончена. При этом японский император вернул и подарки: меха, европейский фарфор и шелковые ткани, которые ему были переданы. Несмотря на то, что добиться успеха не удалось, в Японии Николай Резанов не тратил зря времени и успел изучить японский язык, а также подготовил первый русско-японский словарь, в который включил пять тысяч слов, также он подготовил учебник, содержащий азбуку, главные грамматические правила и примеры наиболее простых японских фраз. Все подготовленные в Японии труды камергер рассчитывал передать в Иркутск, расположенной в городе навигационной школе.

После возвращения из Японии в Петропавловск Николая Резанова ждало новое назначение от императора, теперь ему предписывалось провести инспекцию американских колоний империи. В итоге уже 26 августа 1805 года дипломат ступил на землю Аляски. Уже на месте в Ново-Архангельске он убедился, что местное население испытывает серьезные проблемы с поставками продовольствия, которое доставлялось через всю территорию Сибири в Охотск, а затем шло морем. Часто оказывалось так, что путь, который занимал несколько месяцев, приводил к порче доставляемых на Аляску продуктов.

Видя бедственное положение города, Николай Резанов развил достаточно активную деятельность. Одним из его шагов стало приобретение на собственные средства брига «Юнона» вместе с грузом продовольствия у одного из американских торговцев. Правда, приобретенных запасов было недостаточно для Ново-Архангельска, их хватало на несколько месяцев. Поэтому следующим шагом Резанова стало решение о налаживании торговых отношений с испанцами, чьи владения находились гораздо южнее в Калифорнии. Специально для этих целей был заложен второй корабль, который получил название «Авось». Готовые к марту 1806 года корабли отбыли в испанскую колонию.

Карта Русской Америки на 1860 год, желтым отмечены эскимосы и алеуты, серым — индейцы

Стоит отметить, что к тому моменту Россия уже воевала с наполеоновской Францией, а Испания была союзником Франции. Несмотря на это, Резанов пустив в ход свое красноречие, дипломатические навыки и обаянием за две недели буквально очаровал всех руководителей испанской колонии, в первую очередь Хосе Арильягу губернатора Верхней Калифорнии и Хосе Дарио Аргуэльо коменданта крепости Сан-Франциско. Обратно корабли отплыли груженые запасами пшеницы, бобовых и ячменя, также на них загрузили сотни пудов сала и масла.

Именно в Калифорнии случилась та история, которая и романтизировала образ Николая Петровича Резанова. Здесь он влюбился в дочь коменданта Сан-Францисской крепости 15-летнюю Марию Консепьсон или Кончиту, как называли ее в семье. Камергер сделал ей предложение буквально через несколько недель после знакомства и девушка согласилась. Сегодня исследователи гадают, чего в этом решении 42-летнего камергера было в действительности больше — расчета или любви. Брак мог иметь важные последствия для работы РАК и всех российских колоний в Америке, а для самой Кончиты, которой не особенно нравилась Калифорния (все плюсы здешних мест перекрывались для нее скукой и бездельем), это был шанс уехать. Для девушки, которая несколько лет воспитывалась в Париже, здесь нечем было заняться, а мысль стать женой русского придворного и перебраться в Петербург представлялась очень заманчивой.

В любом случае, можно констатировать, что Резанов и Кончита были настойчивы в своем намерении и сумели убедить ее родителей, которые не особенно приветствовали этот брак, но все-таки сдались. Там же, в Калифорнии, они обручились, после чего Николай Резанов отправился в Россию, чтобы добиться разрешения на брак. Это сейчас можно пойти в загс и расписаться буквально за день, а тогда, чтобы взять в жены девушку католической веры, камергеру необходимо было получить на то личные разрешения российского императора и папы римского. Родителям и невесте он пообещал, что уладит все формальности и вернется назад через два года, а Кончита поклялась, что дождется его.

Памятник Николая Резанову, установленный в 2007 году в Красноярске

Перед возвращением в Петербург Резанов оставил важную инструкцию Александру Андреевичу Баранову, который на тот момент был Главным правителем русских колоний в Америке. Идея Николая Резанова заключалась в постройке аграрного поселения, расположенного в Северной Калифорнии, по его замыслу оно должно было снабжать поселения, находившиеся на территории Аляски, продовольствием. Такое поселение в 1812 году действительно было построено, им стала крепость Росс, которая просуществовала, как российское владение, до 1841 года.

Жизнь Николая Петровича Резанова трагически оборвалась по дороге из Русской Америки в Петербург. Еще в сентябре 1806 года он добрался до Охотска, но уже тогда начиналась осенняя распутица, которая серьезно затрудняла его путешествие. Несколько раз ему пришлось ночевать буквально в снегу, также он проваливался под лед, когда пересекал реки. Все это привело к тому, что 43-летний дипломат серьезно простудился, в горячке и беспамятстве он провалялся 12 дней, но как только почувствовал себя лучше, вновь отправился в путь. Однако Резанов не рассчитал свои силы, он был очень слаб и в пути потерял сознание, упав с лошади и сильно ударившись головой, в итоге его довезли до Красноярска, где он и скончался 1 марта 1807 года, здесь же его и похоронили недалеко от Воскресенского собора. Его несостоявшаяся испанская невеста узнала о смерти возлюбленного только через год. Она пережила Николая Резанова на 46 лет и умерла 23 декабря 1853 года, так и не покинув Калифорнии. Выйти замуж она после этого не пыталась, а в конце жизни и вовсе ушла в монастырь. Данная история заканчивается на трагической ноте, но именно эта драма и стала тем фактором, который во многом способствовал сохранению имени Николая Резанова для россиян, которые привыкли видеть в этом человеке в первую очередь романтического героя рок-оперы «Юнона и Авось».

По материалам из открытых источников