Что подарить гусару

18 ноября 1796 года началось формирование Лейб-гвардии гусарского полка. Лихие воины в заломленных киверах, они будут наводить ужас на наполеоновские войска. Быть гусаром — особый путь, путь служения в элитарных войсках.

1. Откуда есть пошли?

Гусары как воинское подразделение возникли в Венгрии в 1548 году. Гусарские подразделения были сформированы для защиты от турок. Ко времени сбора этого ополчения восходит и название «гусары». По одной из версий, оно образовано от   венгерского húsz, то есть 20. Каждый двадцатый дворянин должен был войти в кавалерийское ополчение, либо каждый двадцатый из новобранцев должен был стать кавалеристом. Есть и другие версии происхождения названия. Так, некоторые исследователи возводят слово «гусар» к латинскому cursus, что переводится как «набег». По этой версии, гусары родственны корсарам.

Позже гусары появились и в польских войсках. Полки гусар в армии времен Стефана Батории были одной из самых грозных сил Европы. Кроме короля, собственными ротами гусар обзаводились и магнаты. Гусары тех времен сильно отличались от привычного нам образа гусаров в ментиках и доломанах. Он носили тяжелые доспехи, одним из важных атрибутов были звериные шкуры. Как правило, леопардовые. Кроме того, ранние гусары носили крылья. В прямом смысле.

2. Летучие гусары

«Эскадрон гусар летучих» — не просто поэтический образ и название фильма Ростоцкого. Первые гусары были в прямом смысле крылатыми. «Крылатость» пришла в гусарские подразделения, скорее всего, от сербских наемников, носивших крылья. Кавалеристы Речи Посполитой — элеары — также носили крылья. В допетровское время, когда русские гусарские полки  формировались из наемников, их атрибутом также были крылья.  Свидетели парада Государева полка 18 мая 1654 года так описывали русских гусар:«Полковник Рыльский вел 1000 гусар, обмундированных по польскому образцу, с барабанами и свирелями. У его лошади были: на голове султан, на спине крылья и дорогой, шитый золотом чапрак».

Нет одного мнения по поводу назначения столь необычной атрибутики. С одной стороны, крылатые гусары должны были наводить всем своим видом суеверный ужас на противника, с другой — есть данные о том, что крылья не были боевой атрибутикой, а надевались гусарами только на время парадов и смотров.

Интересный факт: когда войска Ивана Грозного стояли под Казанью, то их привел в немалое замешательство вид казаков, вставших неподалеку: они были украшены перьями и были похожи, по описаниям, скорее на индейцев, чем на известных нам казаков. Всё те же перья, всё та же «птичья» символика «крылатого воинства».

3. Культ гусарства

В начале XIX века гусарами хотели стать все.  Другое дело, что не все могли себе это позволить. Гусарские полки были элитарными войсковыми подразделениями. Туда отбирали лучших. В советских фильмах гусары как на подбор: высокие и статные. На деле, была несколько другая картина: высоких мужчин в гусары брали редко.

Быть гусаром было ещё и накладно: один уход за формой требовал немалых вложений. Золотое и серебряное шитье на доломане, разгульный образ жизни, который гусары позволяли себе в мирное время, содержание лошади, карточные обязательства. Наконец, ухаживание. Всё это требовало немалых вложений. Кроме того, вставший на путь гусара, должен был соответствовать немалому количеству моральных (и аморальных) обязательств, отступление от которых нередко каралось смертью: за словом в карман не лезли, за дуэльным пистолетом тоже. Наполеоновский маршал Ланн писал: «Гусар, которому 30 лет, и он не убит — дерьмо, а не гусар».

4. Ментик, кивер, доломан

Ментик — верхняя одежда гусара, которую в холодное время года надевали поверх доломана, а в теплое — оставляли висеть на левом плече. Доломан — короткая однобортная куртка со стоячим воротником и шнурами. На ногах гусары носили чакчиры, обуты были в короткие сапоги (ботики).

Самой многофункциональной вещью гусара был кивер — высокий головной убор. К нему крепился султан, который, очевидно, остался как наследие перьев первых гусар и выполнял в бою опознавательную функцию (радиосвязи не было: по киверам и султанам можно было наблюдать за перемещением гусарских летучих отрядов). Гусары жили войной и свято следовали принципу «всё своё ношу с собой». Своё они носили как раз в кивере, у которого было двойное дно. Вещи клались в ташку (сумку), а самое ценное — над головой — в кивер.

5. Спецназ

Гусары были легкой кавалерией. Они редко использовались при лобовых атаках. Их «коньком» была внезапность и мобильность, а также, конечно, абсолютное бесстрашие.  По поводу того, можно ли считать гусаров «спецназом» или нет ведутся споры, но то, что гусары выполняли специальные задачи — не подлежит сомнению. Та прыть и тот напор, с которым русские гусары крушили артиллерийские редуты в Отечественную войну, поражали воображение не только наших солдат, но и наполеоновских генералов. Гусары также были незаменимы при погоне за отступающим врагом. Они «садились на плечи» ретирующемуся противнику, кавалерийским наскоком просто задавливая того в глубокий тыл. По дороге отбивали у неприятеля обозы и лошадей, провиант и орудия.

6. «Гусары смерти»

Череп с костями — это не только пресловутый «весёлый Роджер», но и символ «гусаров смерти». Символика, пришедшая от французских эмигрантов-роялистов, укрепилась в русских кавалерийских частях.  Герб с черепом и костями был утвержден, например, на киверах Александрийского гусарского полка. Символ этот обозначает не только смерть, но и победу над ней. Это символ Голгофы, Адамова голова. Победа над бренностью жизни. Потому гусаров Александрийского полка называли «бессмертными гусарами».

7. Былое величие

Нужно признать, что образ гусаров был серьезно искажен. В советское время о гусарах старались не вспоминать до Великой Отечественной войны, но в военное время вспомнили: нужно было поднимать патриотический дух народа. Пьеса Гладкова «Давным-давно» с успехом шла в театрах, а фильм Эльдара Рязанова просто «взял кассу».

Серьёзно «подпортил» образ русского гусарства образ «поручика Ржевского» из анекдотов. Герои войн, стоявшие до конца на защите интересов России в городском фольклоре представлены кутилами и пошляками. Обидно даже. А ведь была и остается в гусарах тайна, тайна цехового военного братства ушедшего крылатого воинства.

Текст

Российский офицер всегда воспринимался в обществе как лихой рубака, готовый сложить голову за царя и отечество, но при этом в мирной жизни он мот, бретер, гуляка и дамский угодник, всегда стремящийся наставить рога доверчивым мужьям. И это было не так далеко от истины.

Офицеры были поставлены в такие условия, что вынуждены были заводить любовниц, посещать бордели или жить с женщинами в гражданских браках без венчания…

Так уж сложилось исторически, что в российской армии не только офицеры, но и некоторые генералы или не женились вообще, или женились в солидном возрасте, достигнув определенного служебного положения. При этом женитьба офицера всегда обставлялась массой условностей, как закрепленных в законах, так и сложившихся в офицерской среде.

В период службы офицер не располагал ни своей жизнью, ни своей судьбой. Даже жениться он мог только с разрешения командира и одобрения невесты офицерским коллективом.

Это не было собственно российской особенностью, подобные требования были почти во всех европейских армиях.

В Италии, Испании, Пруссии разрешение на брак лично давал монарх по ходатайству командира части или дивизии. Во Франции с наполеоновских времен разрешение на брак давал военный министр. При этом, как привило, устанавливался возрастной ценз, требовалось подтверждение финансовой обеспеченности жениха и происхождения невесты, позволявшей ей выйти замуж за офицера.

Требования были жесткими. Французский офицер даже в конце XIX века мог жениться, только получая не менее 5 тыс. франков годового дохода. Прусский офицер не мог жениться при доходе менее 1,5 тыс. марок, а итальянский – 4 тыс. лир. Испанскому офицеру запрещалось жениться до достижения 25 лет.

В России первые законодательные акты, запрещающие военным людям женитьбу, появились во времена Петра I, но распространялись они не на офицеров, а на кандидатов на получение офицерского чина. Так, в Адмиралтейском регламенте запрещалось «гардемаринам жениться без дозволения Адмиралтейской коллегии и до достижения ими 25 лет от роду». Офицерам Петр жениться не запрещал, но только разумевшим грамоту и по разрешению военного начальства.

До Павла I разрешение на женитьбу офицерам давало военное начальство с учетом финансовой состоятельности жениха, происхождения и пристойности невесты. Новый император решил, что и эту сферу военной жизни ему необходимо взять под собственный контроль.

В 1800 году он повелел генералам и штаб-офицерам испрашивать разрешение на брак у него лично. Иногда он даже сам устраивал браки, заставляя офицеров и генералов жениться по своей прихоти. Император искренне считал, что делает благое дело, так как лучше других знает, кому, когда и на ком следует жениться.

Не избежал монаршего «подарка» молодой генерал князь Петр Багратион, уже прославившийся в Итальянском походе. Его император решил женить на своей дальней родственнице Екатерине Скавронской. Этот брак, торжественно заключенный в сентябре 1800 года, изначально был обречен на неудачу.

Изображать видимость семейной жизни удавалось до 1805 года, когда княгиня надолго уехала за границу. С этого времени отношения между супругами поддерживались только по переписке.

С павловских времен были ужесточены требования к выдаче разрешений на женитьбу офицерам. В то время сложилась негласная практика, что обер-офицеры женятся, только получив в командование роту или же по выходу в отставку. Причина была очевидна. Армия почти постоянно участвовала в войнах, не зря же известный генерал Яков Кульнев говаривал: «Люблю нашу матушку Россию за то, что у нас всегда где-нибудь да дерутся».

Гибель в боях младших офицеров была значительной, и военное руководство обоснованно считало, что вдов и сирот на Руси и так хватает. Кроме того, денежное содержание младших офицеров просто не позволяло им содержать семью.

Немаловажно, что пенсии жене и детям, в случае гибели главы семейства, не предусматривались. Решение об их назначении в каждом случае принимал лично император, если было обоснованное ходатайство, поддержанное военным ведомством.

Любопытно, что ситуация с офицерскими браками обострилась в ходе наполеоновских войн, особенно – заграничных походов. Ускоренное производство в чины отличившихся в боях офицеров приводило к тому, что многими полками стали командовать молодые полковники и генералы, которые формально относились к бракам своих подчиненных, со многими из которых их связывали дружеские отношения.

Появилось новшество, когда молодые офицеры стали возвращаться в Россию с женами – полячками, француженками, немками. Причем, во многих случаях их избранницы были отнюдь не из благородного сословия.

О том, что ситуация и на самом деле стала выходить из-под контроля, свидетельствует письмо руководству от командира кавалерийской дивизии генерала А.Х. Бенкендорфа.

«Субалтеры-офицеры, не имеющие состояния, часто женятся, следуя исключительно минутному влечению, и тем являются причиною несчастия своих жен и детей; или делаются неспособными к службе офицерами, изыскивающими случаи для удовлетворения предосудительным способом нужд, сопряженных с семейной жизнью; другие в расцвете лет покидают военную службу или переходят в гарнизоны, находя там по крайней мере спокойную и оседлую жизнь.

Офицеры знатного происхождения, призванные впоследствии располагать более или менее значительным состоянием, вступают в брак по увлечению, от скуки или по недоразумению и привозят в Отечество жен, составляющих предмет их собственного стыда и родительского отчаяния. Подобные примеры участились с прохождением наших войск через Германию и с расквартированием в Польше и принесли огорчение во множество семей».

Генерал не ограничился констатацией фактов, он предложил меры, которые, как он считал, будут способствовать взятию ситуации под контроль:

«Было бы весьма полезно ограничить легкость вступления в брак офицеров. Можно бы запретить офицерам, не имеющим средств, вступать в брак ранее достижения ими подполковничьего чина и не иначе, как если невеста представит доказательство получения ею ежегодно постоянного дохода в тысячу рублей.

Относительно же состоятельных офицеров начальник дивизии обязан, осведомившись о поведении и родстве невесты, написать об этом наиболее близким родственникам офицера, присовокупив к тому и свои замечания, и иметь право дать движение просьбе офицера не иначе, как по получении на свое имя согласия от этих родственников.

Брак, совершенный без согласия родителей или разрешения начальства, будет признан недействительным. Подобные строгости и формальности, крайне значительно успокоив семьи, дадут время молодым людям на размышление об их предложениях, прервут множество несчастных союзов и сохранят на службе немало хороших офицеров…».

Бенкендорф не был одинок, подобного рода предложения поступали от многих генералов и офицеров. Так, генерал-фельдмаршал И.Ф. Паскевич предлагал военному министру своим приказом установить для офицеров минимальный возраст вступления в брак в 30 лет. А разрешение давать только документально подтвердившим ежемесячный доход не менее 115 рублей для обер-офицеров и 230 рублей для штаб-офицеров. Речь шла об армейских офицерах, так как для гвардейцев сумма нужна была значительно больше.

Александр I, занятый «наведением порядка в Европе», собственной армией особо не занимался, предоставив подобные вопросы самостоятельно решать военному руководству. Регламентацией офицерских браков решил серьезно заняться Николай I, обеспокоенный значительным количеством женатых офицеров, чьи финансовые дела, мягко выражаясь, были весьма плохи. По его указанию в 1845 году был создан специальный комитет, разработавший предложения по сдерживанию браков малоимущих офицеров.

В представленном императору проекте предусматривалось введение возрастного ограничения в 30 лет и материального ценза для желающих вступить в брак – 25 тысяч рублей годового дохода для гвардейцев и 10 тысяч для армейских офицеров. Последняя цифра была явно не реальной, так как значительно превышала денежное содержание офицеров. После долгих обсуждений проект был отклонен. Начавшаяся вскоре Крымская война окончательно поставила на нем крест.

Большинство офицеров российской армии традиционно были холостяками. Это связано не только с тяготами службы и большой вероятностью гибели в бою, но и с целенаправленной политикой, проводимой руководством страны со времен Петра I. При этом специальных законов, регламентирующих офицерские браки, долго не существовало, что давало повод как злоупотреблениям начальников, которых обязали давать разрешения офицерам на создание семьи, так и к появлению сомнительных брачных союзов, заключенных скоропалительно, а то и спьяну.

Подготовка закона об офицерских браках началась в период царствования Николая I, но в окончательном виде закон появился только при императоре Александре II в 1866 году. В соответствии с законом «генералы, штаб- и обер-офицеры, чиновники военного ведомства и нижние воинские чины, желающие вступить в брак, подчиняются общеустановленным правилам о порядке испрошения разрешения на вступление в брак».

Был четко регламентирован «порядок испрошения», предусматривалось, что разрешение дается начальником не ниже командира отдельной части, который «обязан рассматривать пристойность брака».

Но офицер имел право подавать испрошение только по достижению 23 лет, при этом в законе устанавливалось, что «не достигшим 28 лет вступление в брак может быть разрешено начальником не иначе как по представлении имущественного обеспечения. Имущественным обеспечением может быть собственность жениха или обоих вместе. Обеспечение это должно приносить “чистого дохода не менее 250 рублей и может состоять как из недвижной собственности, так и из процентных бумаг всех родов, принимаемых казною в залоги вообще».

Отметим, что в начале ХХ века требовалось уже 1200 рублей – сумма по тем временам немалая, соответствующая годовому содержанию командира роты.

Не обошел закон вниманием и порядок венчания военнослужащих, установив, что оно «должно совершаться преимущественно священником собственного ведомства, т.е. в полках полковыми священниками». Естественно, что офицер мог венчаться и в обычной приходской церкви (в период нахождения в отпуске, командировке, в местах, где не было военных храмов), но в этом случае он должен был представить священнику разрешение командира на брак, а тот был обязан доложить о предстоящем венчании вышестоящему церковному начальству (как правило, благочинному или в епархиальную канцелярию).

В закон впоследствии неоднократно вносились изменения и дополнения, отдельные его положения разъяснялись в приказах и циркулярах военного ведомства. Если минимальный возраст вступления в брак особых нареканий в военной среде не вызвал, то по поводу необходимости предоставления имущественного обеспечения (реверса) и критериев пристойности брака развернулась широкая дискуссия, продолжавшаяся и в начале ХХ века.

Критика необходимости предоставления реверса основывалась на том, что многие молодые офицеры, чей доход не достигал необходимой суммы, вынуждены были хитрить, предоставлять фиктивные документы, «влазить» в долги ростовщикам ради приобретения «процентных бумаг», а то и становиться на путь казнокрадства.

Не обходилось и без откровенных «шпилек» в адрес императора и военного ведомства, которые не могут обеспечить офицерам, обоснованно считающимся элитой общества, денежного содержания, достаточного для того, чтобы прокормить семью.

Стоит отметить, что в конце XIX века в России появилось значительное количество военных журналов и газет, в которых зачастую печатались заметки и высказывания офицеров, откровенно противоречащие мнению военного руководства.

Так в журнале «Разведчик» в 1898 году один из офицеров иронизировал «Запрещать брак надо лишь потому, что родители жениха и невесты не сумели приобрести или сберечь нужный реверс, а богатая тётушка, если такая есть, не хочет своевременно умереть».

Но больше всего скандальных ситуаций возникало вокруг критериев пристойности брака, бывших весьма расплывчатыми. Даже в начале ХХ века они формулировались следующим образом: «Для пристойности брака требуется, чтобы невеста была доброй нравственности и благовоспитания. Кроме того, при разрешении брака должно быть принято во внимание общественное положение невесты».

Естественно, что самые жесткие требования к «общественному положению невесты» существовали в гвардии, но и в армейских частях считалось, что жениться на крестьянке или мещанке непристойно. Допустимые для офицера партии – дочери потомственных и личных дворян, почетных граждан, состоящих в гильдии купцов, священнослужителей.

Многие офицеры открыто против этого протестовали, но переломить ситуацию не могли. Вот что писал о своем браке один из офицеров в журнале «Офицерская жизнь» в 1906 году:

«Я сделал свой выбор давно, разрешив вопрос о своём личном счастье вполне свободно, не боясь условностей. К сожалению, над этим счастьем тяготеет суровый закон, который лепит в одно тесто и семейную жизнь, и службу. Каждый офицер женится не для полка, а для самого себя, он и должен быть судьёй своего брака».

Зачастую возникали парадоксальные ситуации. В конце XIX века в юнкерские училища принимали представителей всех сословий, поэтому офицерами становились и дети крестьян или мещан. Их сестры, проживая вместе с ними или приезжая к ним в гости, на правах члена семьи офицера могли посещать без ограничений все мероприятия, проводимые офицерским собранием.

Если же на такой девушке, сестре своего боевого товарища, захочет жениться офицер, командир части ему откажет – невеста не из пристойных. Так как командир – последняя инстанция в принятии подобного решения, он в подобном случае может проигнорировать даже мнение офицерского собрания или суда чести. Но в случае, когда собрание выступает против брака, он обязан с мнением офицеров согласиться.

Окончательно на этом критерии пристойности был поставлен крест только в годы Первой мировой войны, когда до 80 % молодых офицеров оказались выходцами из среды крестьян и мещан. Реверс же был отменен чуть раньше, приказом по военному министерству в 1909 году. Тем же приказом было предписано «вопрос о пристойности брака обер-офицеров … передавать на обсуждение суда офицеров», но «окончательное разрешение вопроса о браке офицеров предоставить командиру части».

Единственное, что оставалось незыблемым все время, это минимальный брачный возраст в 23 года. Военное руководство этот вопрос даже обсуждать отказывалось.

Закон о браках офицеров обсуждался и критиковался не только в военной среде, но и в обществе, считавшем, что его надо или отменять, или значительно изменять. Хотя закон окончательно и не был отменен, но жизнь внесла свои коррективы. Перед мировой войной на соблюдение этого закона в армии (но не в гвардии) уже смотрели сквозь пальцы, подвергая его нарушителей символическим дисциплинарным взысканиям. В ходе войны от его неукоснительного соблюдения отказались и гвардейцы.

После революции в белых армиях были попытки со стороны командования как-то регламентировать браки офицеров, но поддержки они не нашли, и о пресловутом законе окончательно забыли.

[источники]

Это копия статьи, находящейся по адресу https://masterokblog.ru/?p=73603.

Знакомые нам по книгам и кинофильмам гусары имеют образ сложный и даже противоречивый. С одной стороны, перед нами предстаёт безусловный храбрец, выше жизни чтущий дружбу, воинскую честь и службу Отчизне. Не зря же глагол «гусарить» означает «проявлять удаль и безудержную смелость». С другой, гусары часто ассоциируются с гуляками и кутилами, склонными к безрассудным поступкам, особенно, если на кону стоит шанс добиться успехов у женщин. В этом смысле понятие «гусарство» стало синонимом бесшабашности.

Кадр из к/ф «Эскадрон гусар летучих»

И всё же русская литература и советское кино сумели придать гусару определённое очарование, выгодно выделяющее его среди иных военных. Во многом этому способствовали не только подвиги на поле брани, но и обмундирование с богатой золотой отделкой. Гусарская форма словно сама превращала обычного служаку в героя-победителя.

Ментик как элемент гусарского обмундирования

Понятие «гусары» пришло в Россию из Венгрии вместе с яркой формой одежды этих воинов. Считается, что в ней смешались элементы турецкого и венгерского народных костюмов. Гусары входили в армии многих европейских держав. Письменные упоминания о гусарах, состоящих на службе у русского царя, появились ещё в первой половине XVII века. При Петре I формирование гусарских соединений происходило в 1707 и 1723 гг. В них записывали выходцев из южнославянских народов, основную массу которых составляли сербы. Начиная с Анны Иоанновны, правители России периодически набирали гусарские полки. При реформировании армии Екатериной II в середине 1780-х гг. название «гусарские» заменили на «легкоконные». Но уже через несколько лет Воронежский и Ольвиопольский полки снова стали именоваться гусарскими.

Обмундирование гусара

Наивысший пик гусарской славы пришёлся на Отечественную войну 1812 года. К этому времени в русской армии было двенадцать гусарских полков, объединённых четвёрками в три гусарские дивизии. Кроме них существовал ещё лейб-гвардии Гусарский полк. Сложившаяся экипировка гусар к этому моменту была достаточно сложна, включая множество элементов одежды и снаряжения. При этом она сохранила традиции мадьярских гусар Священной Римской Империи, включая покрой одежды, наличие сумки-ташки и большое количество цифровки – расшивки галунами, бахромой и различными типами шнуров. В этом обзоре мы подробно разберём ментик, но коснёмся и доломана, так как именно их чаще всего путают друг с другом, так как их узорчатая вышивка совпадает.

Доломан и накинутый на него ментик Мариупольского гусарского полка

А ведь визуально доломан и ментик легко отличить, ведь первый – куртка, а второй – накидка с меховой оторочкой, которой у доломана нет. Доломан – обязательный элемент формы, который гусар носил круглогодично. Ментик защищал в холодное время, когда его надевали «в рукава». В большинстве случаев он тоже пребывал при гусаре, но в тёплую погоду его лишь накидывали на левое плечо или за спину («наопашь»). Летом от ношения ментика освобождались гусары, вооружённые пиками. Возле опуши (мехового воротника) пришивали крепёжные шнуры, первый из которых имел на конце петлю, а второй – пуговицу-«костылёк». В застёгнутом виде они удерживали ментик, если он был просто наброшен. Есть упоминания и о крепёжном шнуре, проходившем под мышкой правой руки. Завидев отделку из меха, узнаём ментик. Если же на гусаре куртка с высоким воротником без меховой опуши – это доломан. Накинутым на одно плечо ментик носили не только в России. На картинах европейских мастеров можно увидеть британских и французских гусар, на чьих плечах так же изящно красуется ментик.

Офицер (слева) и рядовые (справа) Гродненского гусарского полка (1813-1817 гг.)

Название «ментик» прямо отражает суть предмета, ведь по-венгерски «mente» означает «плащ» или «накидка». Попав в русский язык, слово тут же началось приспосабливаться к новым правилам и обзавелось версиями «ментия» и «ментеня». Последнюю занёс в свой словарь Даль, дав ей определения «плащик» и «епанечка». Правда, Владимир Иванович считал, что слово это происходит от немецкого «Mantel», означающего «пальто» или «шинель».

«Ментія — цветами по полкамъ, а покроемъ такая же, какъ и въ прежнее царствованіе, только съ высокимъ, какъ у всехъ предъидущихъ войскъ того времени, воротникомъ, — обшивалась белою смушкою».

Слова «ментия» и «ментик» долгое время были синонимами, присутствуя в различных описаниях и разговорной речи, но постепенно первое исчезло из употребления. И ментик, и доломан были утверждены в качестве гусарской униформы Воинской Комиссией 10 мая 1763 года. Относительно ментика (ментии) в принятом документе можно найти упоминание, что он в длину едва достигал середины бедра и имел довольно широкую юбку за счет вставных клиньев на лифе, относительно узкие рукава и меховую опушку из смушки или овчины по внешнему краю и обшлагам. На груди располагались шнуры на концах, которых закручивались петли, оформленные медными или оловянными пуговицами. Пуговицы размером покрупнее размещались посередине и выполняли уже положенную им, а не декоративную роль. Декорирование ментика и доломана строго регламентировалось.

Офицер (слева) и унтер-офицер (справа) Иркутского гусарского полка (1813-1817 гг.)

Например, 17 декабря 1812 года после слияния Иркутского драгунского полка с недоукомплектованным Московским гусарским новое соединение именуют «Иркутский гусарский полк», и его гусарам надлежало носить ментики и доломаны без бахромы с пятью рядами пуговиц. Гусары других полков в то время использовали для отделки бахрому, а их ментики и доломаны имели пуговицы в три ряда. Однако 13 апреля 1821 года все гусарские полки получили указание переделать ментики и доломаны по примеру Иркутского.

Стоимость ментика и доломана

На покупку обмундирования казна выделяла средства, но строго следила за сроками носки того или иного предмета формы. Исходя из среднего размера гусара, ему выдавали 1 аршин 9 вершков сукна на доломан, а на ментик, который тоже плотно облегал фигуру, той же материи приходилось чуть больше — 1 аршин и 10 вершков. Кроме этого, требовалась подкладка. Для ментика её делали из некрашеной каразеи (2 аршина). Рукава укрепляли, вшивая туда холст (2 аршина), на грудь и спину шла клеёнка (1 аршин). Для меховой отделки брали овчинные смушки. Подкладка доломана была холстинной (4 аршина). 12 копеек отпускалось на нитки, которые шли на шитьё, и воск для них.

Офицеры Гродненского и Лубенского гусарских полков

Когда российский престол занял Александр I офицеры гусарских полков украшали мундиры шнуром, галунами, и бахромой из золотых или серебряных нитей (жёлтый или белый цвет отделки зависел от полка). Это требовало существенных расходов, и летом 1803 года разрешили для отделки брать не металлические, а шёлковые элементы. В 1809 году золото и серебро использовалось только для парадной формы, а для повседневной носки брали гарусную нить из мягкой крученой шерстяной пряжи. Во время Отечественной войны приняли очередное послабление, разрешив декорировать обмундирование тканью с хлопчатобумажной основой, чтобы не вводить гусаров в убыток в это непростое время. В отделке использовался шнур двух типов: плоский, сплетенный «косичкой» (мы его видели выше на примере ментика и доломана Мариупольского гусарского полка) и круглый, скрученный (подобный доломан Сумского полка хранится в Музее Суворова).

Пуговицы для обмундирования

В значительную сумму обходились золотые или серебряные пуговицы. Они были двух типов. Обычную роль застёжки исполняли только пуговицы центрального ряда, напоминавшие шарики, спаянные из двух полусфер. По бокам использовали декоративные пуговицы – полусферы с припаянной петелькой. На ментик нашивали по 30 декоративных пуговиц и по 15 «шариков». Столько пуговиц требовал доломан. Труднее всего приходилось Иркутскому полку, форма которого требовала пять рядов пуговиц. Можно найти сведения, что комплект пуговиц, изготовление которых покрывала казна, гусар должен был использовать двадцать лет. В случае порчи или утери пуговиц гусары восполняли недостачу из собственных средств. Поэтому при пошиве нового комплекта формы на неё часто переходили пуговицы от старой. Общие расходы на ментик или доломан можно приблизительно понять по старым описаниям:

«Доломанов строевым чинам по числу ментий; на каждый сукна повеленного цвета по 1 аршину 9 вершков, за аршин 3 руб.; на подкладку холста 4 аршина 8 вершков, аршин по 6 коп.; клеенки 1 аршин по 7 коп.; тесьмы гусарской широкой 2 аршина 8 вершков по 12 коп.; узкой 9 аршин 9 вершков по 8 коп.; снурка гусарского 32 аршина по 1 коп. аршин; на шитье и нитки по 5 коп.; итого за один 6 рублей 45 и 3/4 коп.; на локти у доломанов и на обшивку около петель и крючков, по образцу кожи красной к каждому на 20 коп… К тому доломану пуговиц медных литых: больших 17, каждая по 8 коп.; меньших по 34, каждая по 4 коп.; а всего на один доломан 2 рубля 72 коп… К тому же доломану крючков железных с петлями, к воротнику одна пара да к рукавам 10 пар, за портище по 3 коп…»

В портище, к слову сказать, шло12 пар крючков. Иные источники указывают, что само изготовление доломана для рядового составляло 2 рубля и 2 копейки, а для унтер-офицера — 3 рубля 82 копейки. Видимые разночтения можно списать на разные годы источников, так как цены порой существенно менялись. Кроме того, цены измерялись как в рублях серебром, так и в рублях ассигнациями, а эти курсы сильно отличались (особенно, в военный и послевоенный периоды).

Трубач гусарского полка на иллюстрации и на монете

Дополнительно приходилось тратиться на вышивку трубачам, ведь их доломаны и ментики на плечах имели так называемые «раковины», отделанные басоном – белой или жёлтой шерстяной тесьмой. С 1809 года его выкладывали по швам мундира. В общей сложности требовалось 15 аршин басона, а стоил он по восемь копеек за аршин. Поэтому доломан для трубача обходился немногим меньше, чем для офицера, — 3 рубля 22 копейки. С мая 1817 года на рукавах ментиков и доломанов трубачей появились крыльца по цвету воротника доломана и нашивки по цвету отделочного шнура.

Художник Пётр Заболотский «Лермонтов в ментике лейб-гвардии Гусарского полка» (1837 г.)

Самой внушительной расшивкой формы могли похвастать те, кто служил в лейб-гвардии Гусарском полку, им отделка обходилась куда дороже остальных. В качестве примера приведём Михаила Юрьевича Лермонтова, запечатлённого в обмундировании именно этого полка. На основе данного портрета создана и памятная серебряная монета 3 рубля 2014 года в честь 200-летия со дня рождения поэта.

Цветовая гамма ментика и доломана

Кадр из к/ф «Гусарская баллада»

Цвета ментика и доломана служили для знающих людей системой быстрого опознавания «свой-чужой». Это опознание представлено в кинокартине «Гусарская баллада», когда Шурочка Азарова, переодевшаяся для бала в мундир корнета, у входа сталкивается с поручиком Ржевским. Тот оставливает Шурочку со словами: «Вы-с корнет? Мундир на вас, конечно, павлоградский». Зритель, не сведущий в цветах, закреплённых за гусарскими полками, не замечает ошибки Ржевского. А ведь на девушке светло-песочно-серые ментик и доломан, а также красные шаровары, предписанные Сумскому гусарскому полку, вместо бирюзового ментика и тёмно-зеленого доломана, в которых ходили гусары Павлоградского полка. Сам же Ржевский носит мундир уже знакомого нам Мариупольского гусарского полка.

Гусарское обмундирование

Для сравнения познакомимся с цветовой гаммой трёх других полков. У Александрийского полка ментик и доломан чёрного цвета, а обшлаг рукавов и воротник последнего – красные. Коричневые доломаны и ментики носили гусары Ахтырского полка. Обшлаг и воротник у их доломанов имели жёлтый цвет. У Белорусского полка цвет ментика и доломана не совпадал. Первому был предписан красный цвет, а второму – синий. При этом красным цветом на доломане выделялись воротник и обшлаг рукавов. Красными были ментик и доломан Лейб-Гусарского полка. А воротник и обшлаг рукавов имел синий цвет.

Кадр из к/ф «Эскадрон гусар летучих»

Проверим, соблюдается ли историческое соответствие в других фильмах, героями которых стали гусары. В первую очередь, вспомним кинокартину «Эскадрон гусар летучих». Известно, что главный герой её сюжета Денис Давыдов служил в Ахтырском полку. И мы уже знаем, что и ментик, и доломан гусары этого полка носили коричневого цвета. На кадре и Давыдов, и его друзья в обмундировании именно этого цвета. Так что здесь ошибки, подобной случившемуся в «Гусарской балладе», нет.

Кадр из к/ф «О бедном гусаре замолвите слово»

Разберём ещё один фильм, оставивший заметный след в советском кинематографе. Речь пойдёт о картине «О бедном гусаре замолвите слово», где режиссёром выступил Эльдар Рязанов, в своё время снявший «Гусарскую балладу». По сюжету в город прибывает гусарский полк, но название полка ни разу так и не прозвучало. Цвет полкового обмундирования тёмно-зелёный с оттенком синевы. Кто из гусар носил такие цвета?

Форма Киевского полка и Кадр из к/ф «О бедном гусаре замолвите слово»

Здесь важно ответить не только на вопрос «Кто?», но и на вопрос «Когда?» Тёмно-зелёный цвет соответствует Киевскому гусарскому полку, но мы не найдём такое подразделение в списке гусарских полков периода Отечественной войны 1812 года. Оказывается, сражаясь с Наполеоном, Киевский полк относился к драгунским, а гусарским стал Повелением императора Николая I 14 декабря 1826 года. По сюжету действие картины происходит примерно через три десятилетия после Отечественной войны, когда Киевский полк уже стал гусарским. Верх одежды, включая доломан и ментик, у этого полка был оливковым. Но вот кивер и ташка имели ярко-красный цвет. Если же ориентироваться на номер киверного герба, то число «6» с конца декабря 1829 года носили гусары Павлоградского полка, но в марте 1833 года его передали Белорусскому полку, в то время носившему имя принца Оранского. Однако ментик у этих гусар был красный, а доломан – синий.

Полковая расцветка гусарской униформы

Выше мы приводим фрагмент таблицы, которая позволяет ориентироваться по цветам доломана (включая расцветку воротника и обшлагов) и ментика для гусарских полков, участвовавших в военной кампании 1812 года.

Дальнейшая судьба ментика

Очередная реформа обмундирования с 27 сентября 1866 года отменила ментик для штаб- и обер-офицеров армейских гусарских полков. Ментик оставили лишь в составе генеральской формы. А доломан стали именовать «венгерка». Офицеры надевали венгерки с шнурами из золотых или серебряных нитей лишь на праздник или парад. Остальные виды венгерок упростили, заменив серебряную нить – белой, а золотую – оранжевой. Высочайшим приказом императора Александра III от 18 августа 1882 года гусарские полки начали преобразовывать в драгунские. Всеобщей участи избежали только гвардейские полки (лейб-гвардии Его Величества и лейб-гвардии Гродненский).

Ментик Павлоградского полка (ХХ век)

Возрождение гусарских частей началось в конце 1907 года, так как проигранная русско-японская война и охватившее страну революционное движение сильно подкосили дух российской армии. Для его подъёма решили вернуть гусар в строй. Высочайший приказ императора Николая II № 155 от 2 апреля 1908 года вернул гусарским полкам прежние названия и мундиры, отмененные в 1882 году. Но если доломан входил в парадную, обыкновенную и повседневную форму мирного времени, то к ментику судьба оказалась не так благосклонна. Носить его было положено лишь гусарам трёх полков: Изюмского, Елизаветградского и Павлоградского. Выше приведён тёмно-зелёный ментик с бирюзовым подбоем, пошитый для Павлоградского полка. Елизаветградские гусары носили белый ментик со светло-синим подбоем. А в Изюмском полку ментик был тёмно-синего цвета с алым подбоем.

Гусар Павлоградского полка (1914 г.)

При этом ментик повседневной формы носили «в рукава», а ментик парадного обмундирования «наопашь». Для нижних чинов воротник делали из бараньей шерсти чёрного цвета, а отделка офицерского ментика была из чёрной мерлушки. Кроме того, ментик для офицеров имел шёлковую подкладку. Гусарские полки храбро воевали на фронтах Первой мировой войны, но недолго пережили Российскую империю. Подразделения гусар были расформированы весной 1918 года в рамках проходившей всеобщей демобилизации.

«Портрет лейб-гусарского полковника г-на Давыдова» в оригинале и на монете

С этого момента гусары становятся историей, факты которой художественно переосмысливают писатели и режиссёры. Образ гусара неоднократно запечатлён в живописи. Одним из самых известных полотен считается работа Ореста Адамовича Кипренского «Портрет лейб-гусарского полковника г-на Давыдова». Однако это не Денис Васильевич, который, как мы уже знаем, носил коричневую форму Ахтырского полка. Здесь запечатлён его дальний родственник Евграф Владимирович Давыдов, в 1812 году командовавший лейб-гвардии Гусарским полком. Этот портрет оказался и на серебряной монете Банка России в честь столетия Русского музея.