На какой праздник девушки заламывали березку

Знаю, что многих из нас интересовал в своё время смысл русской народной песни «Во поле берёзка стояла»:
Некому берёзу заломати,
Некому кудряву заломати,
Люли-люли, заломати…

Зачем, спрашивается, берёзку ломать? Кому она мешает? Что за варварские замашки:
Я ж пойду погуляю
Белую березу заломаю…

Некоторые думают, что незаломанная берёза — символ девушки со всеми вытекающими… но  заметьте — песня-то от имени женщины! Ей-то зачем???…  Можно, конечно, вспомнить песню полностью, но многим яснее не станет.

Во поле береза стояла
Во поле кудрявая стояла
Люли, люли стояла
Люли, люли стояла
Некому березу заломати
Некому кудряву заломати
Люли, люли заломати
Люли, люли заломати
Я ж пойду погуляю
Белую березу заломаю
Люли, люли заломаю
Люли, люли заломаю
Срежу с березы три пруточка
Сделаю три гудочка
Люли, люли три гудочка
Люли, люли три гудочка

А дальше — есть варианты:

Четвертую балалайку,
Пойду я на новые сени,
Люли, люли на сени.
Люли, люли на сени.

Ещё вариант:

Четвертую балалайку,
Четвертую балалайку,
Люли-люли, балалайку,
Люли-люли, балалайку.

Песня «Во поле береза стояла» была издана в сборнике «Собрание народных русских песен с их голосами» в 1790 г.

И я б до сих пор не поняла про что там поётся, если б однажды мама не сказала:
-А мы раньше на Троицу берёзку ходили завивать!

-Это как? — удивилась я: «завивать» берёзку — тоже дело непонятное.
-Мы наряжались, брали угощенье и уходили с девчонками в лес, находили берёзку, украшали, привязывали разноцветные ленточки. А потом пели песни, плясали, веселились вовсю.

Троица или Пятидесятница (т.к. приходится на 50 день после Пасхи)  предваряется  празднованием  7-ого четверга после Пасхи — Семика , «Зелёных Святок» — и  фактически означает начало лета, много зелени и веселья. «Придёт Троица — луг травой покроется».
Мама моя — из послевоенного поколения, и вот они ещё эти традиции знали, хотя не вкладывали в них никакого сакрального смысла. А вообще, в этот христианский праздник  проводились сохранившиеся с древности языческие обряды:  пишут, что в старину он происходил, как инициация приема девушек в род, что свидетельствует об их зрелости и делает полноправными членами рода. Для этого принято было им «кумиться» — т.е. целоваться под березовыми ветвями. А в христианские времена — ещё и  обменивались крестиками и подарками. Троекратный поцелуй сопровождался присказками: «Покумимся , кума, покумимся, чтобы нам с тобой не браниться, а вечно дружиться.»

Правда, в некоторых источниках упоминают, что где-то целовались не с подружками, а с берёзой. Где-то берёзу наряжали в женские наряды, вешали бусы, приделывали куделю — типа волос. Некоторые усматривают в берёзе некий языческий образ прародительницы — и вот ей-то изначально и предназначалось и украшения, и жертвенные дары, что в последствии превратилось в девичий праздник с гулянием и угощением. Основу троицкой трапезы составляли, конечно же, яйца.

Место для кумления — под берёзовыми ветвями — тоже могли оборудовать по-разному. Можно было просто стоять под плакучими ветвями, кто-то пишет, что целовались через берёзовый  венок. В некоторых источниках упоминают как раз про «заломати»: для этого выбирали гибкое деревце, ветви которого сплетали в косу и пригибали к земле, закрепляя колышком. Иногда брали верхушки двух рядом стоящих деревьев и связывали между собой. Получалась  своеобразная арка — там и кумились. В некоторых местах делали огромные венки из крон  2-4 деревьев.

«Завивать» и «заламывать» берёзку — это всё обрядовые действа на Троицу. В разных регионах нашей огромной страны они, конечно, отличаются, и порой, очень и очень. Но суть их — в праздновании прихода лета и девичьих гаданиях — впрочем, как на зимние Святки.

Девушки на Троицу завивали  на берёзах венки, чтобы погадать на свою дальнейшую судьбу. Венки завивали прямо на живой берёзе, украшая лентами, например. В старину для этого часто выбирали Семик (четверг на седьмой неделе после Пасхи), а расплетали на Троицу. Наступал обряд «развивания». По венку судили о дальнейшей своей женской судьбе. Если венок развился – это очень плохой знак. Если он завял или совсем засох, то это к крупной перемене в жизни: либо к свадьбе, либо к смерти. А если венок остался зеленым – то замужество пока не предвидится, придется посидеть в девках. Те, у которых венок не повял, принимались развевать его не спеша, расправлять каждую ветку и петь при этом веселую песню. Если же твой венок пожух, то отходи в сторону, пой печальную песню, переходящую в плач.
Кстати, толкование тоже могло различаться по регионам.

Позже завивание и заламывание  берёзы, видимо,  ограничилось привязыванием к ней разноцветных ленточек.

Троица без берёзы, как Рождество без ёлки.  Берёзовыми ветками и даже целыми срубленными деревцами украшали дома — от стен до потолка, церкви и улицы. Иногда «высаживали»  на деревне целые аллеи. В церкви могли их ставить по нескольку штук — у иконостаса, а в доме берёзовыми веточками  украшали обязательно и красный угол с иконами — считалось, что это может уберечь дом от грозы и молнии. Берёзовые обереги вешали и в хлев для скота.

Девушки в Троицу и Духов День делали себе берёзовые венки не только на голову -их могли носить и на шее, и на запястьях рук. Считается, что в понедельник, после Троицы —  в Духов день — сходит благодать не только на берёзу, но и на всю флору и фауну. Все травы будут самыми целительными полезными. Потому на Руси после Троицы наступал период заготовки берёзовых веников- на Троицу веники строятся!. В это время в листьях и ветвях содержится максимальное количество эфирных масел. Если опоздать с нарезкой, то листья становятся жесткими, при замачивании с такого веника листья быстро облетают. Конечно, нельзя брать ветви с берёз, которые выросли в мегаполисах или вдоль обочин нагруженных дорог- они впитали в себя столько гадости, что  и природа, и Духов день бессильны!

Праздник предусматривал разные гуляния, игры, переодевания, в которых действительно много от святок.

Все берёзовые атрибуты праздника, как правило, по окончанию или сжигали, или пускали в реку.

Вообще, если вдуматься, то берёза для крестьянина была благословенным даром: она давала  дрова, лапти, бересту для письма и  посуды, лечебные берёзовые почки, бруньки, берёзовый сок, веники для бани, дёготь, смолу и пр. Неудивительно, что она стала символом и главным действующим лицом одного из праздников. Конечно, в старину не рубили берёзу бездумно — существовали правила, сроки и мудрость веков. Весной трогать берёзу было нельзя. А на Троицу  вот такая  вырубка молодых деревьев не была актом вандализма, а могла быть  этаким профилактическим мероприятием против загущения леса, например. А это очень актуально: вот сейчас леса заросли настолько, что там пройти бывает совсем невозможно. Но самое главное — молодая поросль захватывает поля: возможно,  традиции по вырубке молодняка на Троицу помогали этого избежать.

Кстати, уважаемые френды, нам тоже можно завить берёзку (аккуратно, конечно) и погадать на исполнение желания. Развился венок или завял — увы, желание не исполнится. Остался зелёным — ура, сбудется
Семик в этом году — 5 июня (завиваем венки), а Троица — 8 июня (развиваем).

Пойдём, девОчки,
Завивать веночки!
Завьём веночки,
Завьём зелёные!
Стой мой веночек
Всю недельку зелен,
А я , молодёшенька,
Весь год веселёшенька!»

===========================
Ещё на эту тему можно почитать:
http://www.pravda.ru/society/18-10-1999/900264-0/

Семик — седьмой четверг после Пасхи, считался очень большим праздником. Он знаменовал прощание с весной и встречу лета, зеленеющую землю с центральным персонажем — березкой.
Наряженная в течение нескольких дней березка должна была отдать всю свою силу начинающему зеленеть полю, способствовать урожаю и соответственно — благополучию людей.
Русские называли Семик честным, подобно Масленице.
По народному календарю. Прихожане шли на обедню в церковь с букетами полевых цветов, а пол в храме устилали свежей травой.
Те, кто придерживался старинных обычаев, утром посещали кладбище, где и встречали Семик. На этом празднике торжественно погребали и поминали убогих, или убитых, или внезапно умерших на месте скудельниц или убогих домов, которые стали рощами.

Роща

Рощи или дубравы служили местом таинственных обрядов язычества у восточных народов, греков, римлян. Кроме дубов, не менее почитаема была липа, от нее не осмеливались отрезать ни ветки, ни сучка. Эти деревья назывались заповедными, заветными. У древних немцев совершались жертвоприношения и производился суд под липами. У древних пруссов под липой зажигались огни на Иванов день в честь бога весны Лиго.

Веселье начиналось после обеда.
Девушки, украсив свои избы березками вдоль всей деревенской улицы, шли за околицу под предводительством девушки, избранной по жребию и одетой в мужское платье (это — Семик). Они несли с собой печеные и сырые яйца для яичницы, лепешки и пироги. В ближней роще выбирали кудрявую березу, срубали самую густую ветку, украшали ее лентами, втыкали в землю и, взявшись за руки, устраивали хоровод. Песни пели до обеда, после трапезы рвали с той же березы ветки и плели венки, с которыми опять водили хороводы и пели песни. «Мне куда тебя, веночек, положить? — спрашивали в одной песне и отвечали: — Положу тебя, веночек, на головку ко душе милой девице. ко названной сестрице». Вторя словам песни, они шли потом на пруд или реку. С зажмуренными глазами бросали венки на воду и загадывали: потонул венок — в тот год замуж не выйти, а можно даже умереть, но очень хорошо, если венок всплывет, да еще против течения.
Либо посреди двора втыкали срубленное с ветвями и листьями дерево, под которым ставили горшок с водой. Девицы ходили по двору или сидели, а мальчуганы держали в руках заготовленные кушанья, другие — ведро с пивом на палке. Более веселая, бойкая девушка подходила к дереву, опрокидывала горшок с водой, выдергивала дерево из земли и затягивала песню.
Обряд с молодым деревом справлялся, разумеется, по-разному, каждая губерния и даже деревня имела свой набор и последовательность действий, свой песенный репертуар, однако основные элементы обряда сохранялись. Это: выбор и украшение дерева, совместная трапеза под ним, завивание венков, кумление, срубание дерева с последующим его уничтожением, хороводные песни и игры под ним, гадание на венках, брошенных в воду.
Празднование Семика происходило в рощах и лесах, на берегах рек и озер или прудов. Сначала завивали венки, а затем в некоторых местах пускали их по воде. Но обычно ближе к вечеру девушки возвращались домой с венками, которые берегли до Троицы.

Венок

Венок считался залогом бессмертия, знамением перехождения души и союза мертвых с живыми. По семицкому венку загадывали будущее.

В Семик совершался древний обряд погребения и поминовения убогих на убогих домах, которые обычно находились в рощах. Первый обряд совершался в основном на могилах, подобно древней тризне.
От Москвы до самых до окраин в этот день гуляли. Вся Москвз устраивала разгульный праздник; почти на каждом дворе обставляли березками стол, накрывали его яичницей и драченой. Повсюду раздавались семицкие песни, по улицам носили наряженную лентами и лоскутками березку. Горожане надевали на головы венки из ландышей, незабудок или из березовых и липовых ветвей. После погребения и поминовения убогих на старых убогих домах люди, вымыв руки в Самотеке, шли в Марьину рощу завивать березку и пировать.
В деревнях Московской губернии в среду перед Троицей девушки отправлялись «заламывать» березки, а на другой день, в семицкий четверг или же в субботу, с яичницей и пивом шли завивать выбранные березки. Каждая приносила с собой глазок яичницы. После того как все березки были завиты, яичницы размещались вокруг одной березки, а девушки, взявшись за руки, водили хоровод под песню.

Яичница

Яичница — это суть плодородия, открытая самими девушками перед огнем (в тот момент, когда они готовили ее в печи). Скорлупа яиц не выбрасывалась куда попало. Она лежала на шестке под сводом печного устья. Скорлупа обжигалась, опалялась. Потом ее мелко толкли в ступице. Ссыпали в приготовленный мешочек. Скорлупа, истолченная в Семик, славилась своей целебностью.

В некоторых селах и деревнях начала прошлого столетия пекли для девиц козули (Козули — род круглых лепешек с яйцами в виде венка).
С козулями они шли в лес, где завивали ленточки, бумажки и нитки на березе, завязывали ветки венками.
В Сибири вершины березок пригибали к траве и делали «косы», связывая эти вершины с травой.
Нижегородская молодежь наряжала в «девицу» березку, а девушку или парня — в шутовской наряд барабанщика. Толпой отправлялись на луг, впереди шли ряженые — человек и дерево. На лугу становились в круг и пели плясовую песню про притоптанную травушку. Поселянки, собравшись в роши, нагибали молодые плакучие березки, свивали из них венки и попарно проходили сквозь них с поцелуями, приговаривая: «Покумимся, кума, покумимся, нам с тобою не храниться, вечно дружиться».

Кумление

Семицкая березка в Тульской и других губерниях называлась кумой, а кумиться – значит целоваться при развитии венков.
Обряд кумления совершался девушками в лесу после завивания березок. Ветки березок загибались в круг, так что образовались венки, или венки из березок или трав и цветов навешивали на березки. К этим венкам девушки подвязывали свои крестики, затем сквозь венки целовались, менялись крестами и пели песий. Покумившиеся девушки считались подругами на всю жизнь или до следующего кумления через год с другой девушкой.
Во время кумления девушек-подростков приветствовали обычно так: «Тебе еще подрасти да побольше расцвести», заневестившейся девице говорили: «До налетья (следующего года) косу тебе расплесть надвое, чтобы свахи и сваты не выходили из хаты, чтобы не сидеть тебе по подлавочъю (т.е. в девушках)». Женщинам пожелания были несколько иного характера: «На лето тебе сына родить, на тот год самой третьей тебе быть». Девушки свои пожелания шептали друг другу на ухо.

В Подмосковье, Владимирской, Рязанской губерниях мужчина, носящий березку, назывался кумом, адевица кумою. Игра «Кума» проходила так: поселянки, собравшись в рощах, нагибали молодые плакучие березки, свивали из них венки и попарно проходили сквозь них с поцелуями, приговаривая: «Покумимся, кума, покумимся! Нам с тобой не браниться, вечно дружиться». При этом они дарили друг другу желтые яйца, которыми поминали также утопленников на русальной неделе.
Во Владимирской губернии девушки ходили утром с пирогом собирать у соседей деньги, а вечером водили хороводы, а потом ели пироги и яичницу. В других местах к Семику девушки делали складчину или ссыпчину.
В Нерехотском округе пекли для девиц козули. С козулями они шли в лес, где с песнями завивали ленточки, бумажки и нитки на березе, на которой завязывали ветки венками. Потом, сделав из березовых сучьев один венок, девушки кумились сквозь него, приговаривая: «Здравствуй, кум и кума! Березку завивши». Спев песню про березку, поселянки принимались за козули и яичницу. А потом устраивали игры.
В Кинешме и Галиче при кумлении девицы менялись кольцами и серьгами и пели песни «А мы просо сеяли», «У воробушка голова
болит»-, «Во поле береза стояла», «По горам, горам».
В Воронежской губернии на берегу озера Горохова жители села Горохова устраивали под Троицу шалаш на поляне, украшали его венками из цветов и душистой зелени, внутри ставили на возвышенном месте болван из дерева или соломы, одетый в праздничное мужское и женское платье. Около шалаша собирались сельские жители. Они приносили с собой отборную пищу и питье; водили хороводы и
плясали вокруг этого шалаша.
В Вологде Семик, известный под названием Поляны, отмечался на поляне.
В Нерехте Семик также праздновался на поляне, где существовала церковь святого Пахомия.
В Саратовской губернии для празднования Семика выбирался особый дом, куда приносили разные припасы для пира; варили брагу при пении веселых песен. Устраивали в лесу пир. После завивания венков, после кумовства выбирали, подбрасывая вверх платки, старшую куму, которую называли так в течение всего дня. Потом возвращались веселым хороводом в село, чтобы в Троицу снова прийти в тот же лес развить свои венки. Каждая пара рассматривала, завял или еще свеж ее венок; по нему судили о своем счастье или несчастье. Кроме того, свивали венки и для своих родных, гадая о их судьбе. В окрестностях Углича игры с наряженной березкой и яичницей
приурочивали к гаданию на урожай ржи. Березку ставили среди озимого поля, а яичницу ели не иначе, как бросая через голову ее часть и целые яйца в рожь, «чтобы она, кормилица, лучше уродилась». Затем по ржаной полосе катались, переваливаясь с боку на бок, для того чтобы не болела во время жатвы спина. После этого
завивали венки для себя, родителей, жениха или просто знакомых,
оставляя их до Троицы (тогда ходили ломать венки, то есть, погадав на них, бросали в воду).
Великий день для русалок. В этот день девушки и женщины, боясь прогневать русалок, чтобы они не испортили скотину, не работали, называя этот четверг великим днем для русалок. Девушки в этот день плели венки и бросали их в лесу русалкам, чтобы они добыли им суженых.

Русалки

Считалось, что, оставляя с Троицы воды, русалки выбирали себе развесистую, склонившуюся над водой иву или плакучую березу, где и жили вплоть до осени. Ночью при луне, которая для них ярче обычного светит, они качались на ветвях, аукались между собой и водили веселые хороводы с песнями, играми и плясками. Где они бегали и резвились, там трава росла гуще и зеленее, там и хлеб родился обильнее.
Однако от русалок не столько пользы, сколько вреда: когда они плещутся в воде, не забывают спутывать у рыбаков сети, а у мельников портить жернова и плотины. Они могут насылать на поля сокрушительные бури, проливные дожди, разрушительный град. В их власти похищение у заснувших без молитвы женщин ниток, холстов и полотен, разостланных на траве. Украденную пряжу они, качаясь на древесных ветвях, разматывают и поют при этом хвастливые песни.
Кроме церковного ладана против чар и козней русалок существует еще снадобье, равносильное священной вербе и свечам страстной недели, это полынь. Уходя после Троицы в лес, надо брать эту траву с собой.
Всем русалкам разрешалось выходить из воды еще на Светлое Воскресенье, когда обносят кругом церкви плащаницу. Тут надо запирать двери в храме как можно крепче.

Песни. К семицким песням можно отнести такую:

Вью, лелю! завью я зеленый венок,
Заломаю я березу, совью я зеленый венок
На свою буйную головушку;
Опущу я зеленый венок,
Я по Волге, по реченьке,
На родимую сторонушку,
Ко родителю, ко матушке.
Взбунтовались ветры, вихори,
Раскачали легку лодочку
На родимую сторонушку,
Ко родителю, ко матушке,
К его красному окошечку.
Выходила моя матушка
На свое красное крылечушко,
Смотрела на легкую лодочку!
Легка лодочка расколыхалася,
Всплыл тут зеленой венок:
Получила матушка
С быстрой речки зеленой венок;
По луча, она призадумалась,
Призадумавшись, слезно плакала:
Не моя воля, а чада милова!
Не ея ли зеленой венок
Подплывал к моему окошечку?
Не мое ли чадо милое во тоске живет,
Во тоске живет, или во гуляньице
С своими милыми подружками?

При завивании венков обычно пели песню о том, как красная девица сидит в белом шатре под зеленою липой, вьет венок из цветов, украшая его дорогим яхонтом, и говорит со вздохом: «Жому этот венок носить? Неужели старому? Нет! Старый не будет носить! Старый не отрада, не защита моей молодости: пусть же носит его мой милый друг!»

Семи́к (зелёные Святки) — славянский народный праздничный комплекс весенне-летнего календарного периода, называемый так по главному дню. Отмечается с четверга (в иных местах со вторника) седьмой недели после Пасхи по вторник восьмой недели после Пасхи (в иных местах по Троицын день). Праздник знаменует окончание весны и начало лета. Это был главный весенне-летний праздник, с обширным циклом игр, хороводов и песен. Здесь так же, как и в зимние святки, в календарную обрядность врывалась обрядность молодежная, предбрачная по своему характеру. Неделя зеленых святок называлась иначе семицкой (так как это была седьмая неделя после пасхи). Зеленые святки были связаны с представлением о расцветающей, входящей в силу растительности. Народ чествовал деревья и цветы.

Также Семик – это седьмой четверг после Пасхи, откуда и название. Считался большим праздником и открывал комплекс обрядов троицко-семицкого празднества, знаменующих прощание с весной и встречу лета, прославляющих зеленеющую растительность. Также это день поминовения «заложных» покойников, то есть умерших неестественной или преждевременной смертью (в некоторых местах поминки проводились во вторник — «Задушные поминки»).

Зелёные святки (Семицкая неделя) 2013 года

18 июня – «задушные поминки» (поминовение «заложных» покойников)

19 июня – семуха, кривая среда

20 июня – Семик

22 июня – родительская или клечальная суббота (клeчанье – деревья, ветки, цветы, которыми убирают дома и церкви)

23 июня– Троица

24 июня  – Духов день

24 — 30 июня – русальная («гряная») неделя

27 июня – русальчин великдень

1 июля – проводы русалок

СЕМИК

Семик — седьмой четверг после Пасхи считался большим праздником, он открывал комплекс обрядов, знаменующих прощание с весной и встречу лета, прославляющих зеленеющую растительность с центральным персонажем — березкой.

Почему народ выбрал именно берёзу? Объясняется это тем, что берёзка — первое дерево, одевающееся в яркую, блестящую на солнце зелень, тогда как другие деревья ещё едва начинают распускать почки. Отсюда возникает представление, будто именно берёзки обладают особенной силой роста. Средоточием этой силы считаются верхушки и ветки: они идут в рост и, следовательно, здесь находится сила деревьев. Эту силу надо использовать. Берёзовые ветки или молодые берёзки приносились из леса и расставлялись по домам в семицкую неделю. Дома украшались также цветами. Перед праздником мыли, чистили избы, всюду наводя чистоту. Дворы, и ворота также украшали берёзками, отчего вся деревня приобретала нарядный вид.

Обычно веселье в Семик начиналось после обеда. Молодежные гулянья, игры, хороводы проходили или в лесу, вокруг березки, или в деревне, куда с песнями вносили срубленное и украшенное деревце. Пели:

Берёза девушкам приказывала:

«Придите вы, девушки.

Придите вы, красные!

Сама я, берёзынька,

Сама я оденуся:

Надену платьечко все зелёное,

Все зелёное — все шёлковое;

Ветрик повеет — вся шуметь буду,

Дождичек пройдет — лопотать буду,

Солнце выблеснет — зеленеть буду».

В разных местах обряд с молодым деревом был неодинаков, каждая деревня имела свой набор действий и в собственной последовательности, свой обязательный песенный репертуар, при том, что основные элементы обряда сохранялись. К числу таких элементов относятся: выбор и украшение деревца, совместная трапеза под ним, завивание венков, кумление, хороводные песни и игры под березкой, рубка дерева, а затем уничтожение его, гадание на венках, брошенных в воду.Большинство обрядов совершали девушки.

В среду на «зеленой неделе» девушки ходили выбирать — «заламывать» березки. На другой день (Семик) или в субботу шли завивать березки — заплетали ее ветви. Каждая несла с собой угощение — яичницу, пироги, лепешки. К березам шли с песней «Не радуйтесь, дубы…».

Не радуйтесь, дубы,

Не радуйтесь, зелёные,

Не к вам девушки идут,

Не к вам красные,

Не вам пироги несут,

Лепешки, яичницы.

Ио, ио, семик да троица!

Радуйтесь, березы,

Радуйтесь, зеленые!

К вам девушки идут,

К вам красные,

К вам пироги несут,

Лепешки, яичницы.

Ио, ио, семик да троица!

Все приносили с собой глазок яичницы. После того как березки были завиты, девушки, разместившись вокруг одной из них, выкладывали на полотенце (скатерть) глазки яичницы. Получался удивительный ковер, словно бы солнечная мозаика. Затем девушки водили хоровод и пели песню:

Березка, березка,

Завивайся, кудрявая,

К тебе девки пришли,

Пироги принесли

Со яичницею.

Существовал и такой обычай: пеклись специальные «козули» — род круглых лепешек, которые обкладывали вареными яйцами наподобие венка. С этими козулями девушки шли в лес, где с песнями завивали на березке ленточки, бумажки, нитки. В ряде мест выбирались две рядом стоящие берёзки, верхушки их связывались, так что получалась арка, под которой затем «кумились» или водили хоровод, угощались. В Сибири вершины березок пригибали к траве и делали «косы», связывая эти вершины с травой.

Смысл обряда станет ясным из следующей песни — «А и густо-густо на березе листьё…»:

А и густо-густо на березе листьё,

  Ой ли, ой люли, на березе листьё!

Гуще нету того во ржи, пшеницы,

  Ой ли, ой люли, во ржи, пшеницы!

Господа бояре, мужики крестьяне!

  Ой ли, ой люли, мужики крестьяне!

Не могу стояти, колоса держати,

  Ой ли, ой люли, колоса держати!

Буен колос клонит, буен колос клонит,

  Ой ли, ой люли, буен колос клонит!

То есть почести, воздаваемые березе, рассматривались как проявление такого уважения к ней, за которое она отплатит добром — передаст свою буйную силу и рост хлебному полю. Пшеница представлена с уже налившимся тяжелым зерном.

Сами женщины как бы вбирают в себя эту силу:

Ой, где девки шли, там и рожь густа,

Ой, где вдовы шли, там трава росла,

Что трава росла высока, зелена;

Где молодушки шли, там цветы цветут,

Ну, цветут цветы по всей улице,

По всей улице да по бережку,

Что по бережку под кусточками.

По заплетённым и «завитым» берёзовым ветвям гадали о будущем:считалось, что если завитые ветви завянут, то это худая примета, а если останутся свежими, то — добрая. Кроме того, свивали ещё венок и для своих родных, стараясь определить и их судьбу. Пели:

Вью, вью колечко на батюшка,

Другое колечко — на матушку,

Третье колечко сама на себя,

Четверто колечко — на своего старика.

В Семик происходил обряд кумления. Кумятся главным образом девушки, женщины, хотя имеются редкие свидетельства былого существования этого обычая между парнями и девушками или только между парнями.

Кумовство на Семик восходит к обрядам родового общества. Это было принятие в род, признание им полноправными членами девушек, достигших брачного возраста. Производились эти обряды в начале лета, начинался расцвет природы, от неё уже ждали плодов. Девушка, достигшая половой зрелости, также должна была стать женщиной. Это подчеркивало и сбрасывание венка — символа девичества (позже это стало гаданием — выйдет ли девушка замуж). Но это не исключает и другого вида кумовства — между мужчинами и женщинами, которое у многих народов происходило на Иванов день: оно могло быть пережитком заключавшихся в это время браков.

Обычай кумиться связан с берёзкой — кумились в лесу, загибая молодые ветки с только что появившимися листочками в круг, так что образовывались венки. Пелись ритуальные песни-приглашения свить венки:

Пойдем, девчонки, завивать веночки!

Завьём веночки, завьём зелёные.

Стой, мой веночек, всю недельку зелен,

Ая, молодёшенька, весь год веселёшенька!

Девушки попарно целовались через ветви берёзок, скрученных в венок потому, что надеялись на их магическую силу: они должны были усиливать крепость хороших, дружеских отношений между женской половиной села. Их заклинали сохранять дружбу между девушками и женщинами, когда на всю жизнь, когда до следующего кумления через год с другой девушкой, когда до конца праздника:

Покумимся, кума, покумимся,

Нам с тобою не браниться,

Вечно дружиться.

Ну-ка, кумушка, мы покумимся,

Ай люли, ай люли, мы покумимся!

Мы покумимся, поцелуемся,

Ай люли, люли, поцелуемся!

Приходи, кума, киселя хлебать,

Ай люли, киселя хлебать!

Под исполнение таких песен все девушки кумились. Ещё к венкам девушки подвязывали свои крестики, поцеловавшись, менялись крестами. Во время кумления девушек-подростков приветствовали обыкновенно так: «еще тебе подрасти да побольше расцвести»; а девице заневестившейся говорили: «до налетья (т.е. следующего года) косу тебе расплести надвое, чтобы свахи и сваты не выходили из хаты, чтобы не сидеть тебе по подлавочью» (т.е. в девках); женщинам же желали: «на лето тебе сына родить, на тот год сам третьей тебе быть». Подруги свои пожелания шептали друг другу на ухо.

Во многих местностях избирали старшую куму. Собравшись, подбрасывали вверх платочки: чей выше взлетел, та становилась старшей кумой. Кто уж очень хотел быть ею, исподтишка вкладывал в платочек какую-нибудь тяжесть — камешек, палочку.

Учёные считают, что обряд кумления готовил девушек к будущему материнству. Женщины, целуясь между собой не просто, а через живые венки берез, приобщались к растительной силе земли. В этот торжественный момент приобщения к рожающей силе земли мужчины не должны присутствовать. Они появлялись позже. После кумления под берёзками устраивался пир, на который допускались и парни. «К яичнице допускают парней, обязанных принести водки, меду и сладких гостинцев. Когда съедят яичницу, каждая девушка выбирает себе парня и, обнявшись с ним, гуляет у всех на глазах». Потом возвращались весёлым хороводом в село с тем, чтобы в Троицын день снова прийти в рощу развивать свои венки.

ТРОИЦА

Праздник Святой Троицы, справляемый через семь недель после Пасхи, посвящен сошествию Святого Духа на апостолов. Это произошло на 50-й день по Воскресении Христовом, поэтому день Святой Троицы называется также Пятидесятницей. Именно сошествие Святого Духа явило все Лица Триединого Бога: Бог Отец творит мир, Бог Сын искупает людей от порабощения диаволу, Бог Дух Святой освящает мир через основание Церкви и всемирную проповедь веры.

На Троицу (в воскресенье) дома и снаружи и изнутри украшали березками, с березками ходили по деревне, березки (особенно на полянах) украшали девичьими лентами и венками. Храмы изнутри тоже украшали цветами и зеленью(обычно небольшими березками), а пол устилался свежей травой. Прихожане являлись на обедню в церковь с букетами полевых цветов, берёзовыми ветками.

Многие обряды, как уже говорилось, плавно перетекали из одного дня семицкой недели в другой, начинаясь в Семик, они завершались в субботу или воскресенье. Как правило, если венки завивали в четверг, то развивать их ходили на Троицу или на следующий за Семиком день. Если березку срубали, украшали в Семик, то «трепали», топили на Троицу. Если венки на березке завивали в четверг, то венки из трав и цветов плели в воскресенье, тогда же и гадали по ним, бросая в воду.

Вечером Троицына дня с березки снимали украшения, отламывали по прутику, само деревце вырывали из земли и тащили его к речке — «кто за какой сучок ухватится»; придя к берегу реки, бросали березку в воду. Наряженная, опетая, накормленная, прославляемая в течение нескольких дней, березка рассматривалась как некое вместилище растительных сил. Брошенная или поставленная в хлебное поле, она должна была отдать всю свою силу, энергию роста и плодородия зеленеющей ниве, способствовать урожаю и, соответственно, благополучию людей. Как праздник воспринималось и потопление березки, ибо брошенная в воду, она, по мнению крестьян, обеспечивала на все лето достаточное количество влаги. С течением времени этот первоначальный смысл забывался, и тогда при потоплении деревца участницы обряда могли выкрикивать нечто совсем далекое от исконного его предназначения, например: «Тони, Семик, топи сердитых мужей!»

Да уж вы милые девушки мои,

Да вы подруженьки мои!

Да вы зачем меня да раздеваете?

Да чем же, чем же вам да разглянулася?

Да я кудрявая, да я нарядная была,

А теперь, березынька, да оголенная стою.

Все наряды мои да подаренные,

Все листочки мои, да все свернулися!

Вы подруженьки мои, да отнесите вы меня,

Киньте-бросьте вы меня да в речку быструю,

И поплачьте надо мной да над березынькой.

В окрестностях Углича был обычай разукрашенную березку ставить в рожь, а по полю раскидывать кусочки яичницы и целые яйца, чтобы «рожь-кормилица» лучше уродилась.

Троицкой зелени приписывалась особая сила. Ветки от троицкой березки не выбрасывали, и после праздника их втыкали во дворе для охраны скота или клали в сусек, чтобы уберечь зерно, муку, крупу от мышей. Позднее эти же ветки клали под снопы хлеба, под сено, в картофельные ямы.

Жители вятских деревень, затыкая под стреху на чердаке дома березовые ветки, сломленные в Троицын день, три раза произносили: «Троица Божья, храни от бури, от сильного ветра!»

Еще одним троицким обрядом и развлечением было гадание по венкам, брошенным в воду. К вечеру девушки с венками, которые под определенные песни плелись из разных трав и цветов, шли к реке и бросали венки в воду. Тут действовали свои правила: чтобы гадание было верным, нельзя кидать венки руками, нужно встать спиной к реке и, качнувшись, запрокинув голову, сбросить венок в воду. Если венок не упал в воду, гадание не состоялось. По тому, как «ведет себя» венок в воде, судили о предстоящем замужестве, о судьбе.Если венок поплывёт, то это означало неизменное счастье. Если венок завертится на одном месте, то это предвещало расстройство свадьбы, семейные ссоры. Если венок потонет, то это угрожало великим несчастьем, смертью родных или суженого. Если венок останавливался на одном месте, то из этого заключали, что девице в этот год не быть замужем. Куда вода понесёт венок, в той стороне девушке быть замужем.

Подруги, а иногда и брат с сестрой, бросали свои венки вместе. Нередко случалось, что влюбленные, как будто нечаянно, кидали свои венки вместе. Догадливые люди в сближении таких венков на воде нередко угадывали о близкой свадьбе. Бывали примеры, что матушки никогда не отдавали своих дочек за таких суженых, венки которых утонули в воде на виду у всех. По замечаниям старушек, такие суженые или вскоре умирают, или «спиваются с круга». Ленты, которыми девушки перевивали семицкие венки, сохранялись всю жизнь. Если они выходили замуж в этот же год, ими связывали венчальные свечи.

РОДИТЕЛЬСКАЯ СУББОТА

Старинным троицким обычаем, корни которого уходят в дохристианские времена, было посещение кладбищ в субботу.

В Валдайском уезде Новгородской губернии принято было к родительскому дню вязать небольшие свежие веники и с ними после обедни идти на могилы своих родственников, чтобы, как говорили, «попарить родителей». Сходный обряд, под названием «глаза у родителей прочищать», существовал в Тульской и Псковской губерниях: «старики и старушки после вечерни выходят на кладбища обметать троицкими цветами могилы родителей». На вере в то, что покойники обладают каким-то особым зрением, по сравнению с которым живущие на этом свете слепы, основан и распространенный запрет в родительские субботы выгребать золу из печи, чтобы пеплом и золой не засыпать глаза умершим, не лишить их возможности видеть оставленных ими на земле родных и помогать им.

ДУХОВ ДЕНЬ И РУСАЛЬНАЯ НЕДЕЛЯ

С Духовым днем (отмечается сразу за Троицей, в понедельник) нередко связывались поверья и обряды вокруг русалок, а весь период с понедельника на Троицкой неделе до понедельника следующей недели назывался «русальной неделей», и считался временем, когда русалки выходят из воды. По русским поверьям, русалки — это души утопленниц или детей, умерших некрещеными. Их обычно видели сидящими на камне у воды и расчёсывающими волосы золотым гребнем.

Отношение к русалкам было двойственным. С одной стороны, русалки могли облагодетельствовать человека, подарить ему богатство и удачу. С другой стороны, считалось, что русалки опасны для живых, особенно в течение русальной недели, когда им ничего не стоит защекотать до смерти путника или утащить его к себе на дно. Особенно опасны они в четверг — русальчин великдень.

Полагали, что русалки до Духова дня живут в водах; на Духов день они выходят из своих жилищ и плещутся на поверхности воды. Иногда русалки могут заходить и далеко от места своего обитания, в леса и рощи. Цепляясь волосами за сучья и стволы, если эти деревья согнуты бурею, они качаются как на качелях, с криком „рели-рели!» или „гутыньки, гутеньки!». По этой причине люди остерегались купаться на Троицын и Духов день, считалось также опасным в эту пору одному ехать через засеянное рожью поле: русалки могут напасть и замучить, да и вообще лучше не выходить за околицу в сумерки. А уж если выходили, то обязательно брали с собой пучок полыни, запах которой русалки якобы не переносят. Был ещё один способ избавиться от русалок: надо начертить на земле крест, обвести его вокруг чертою и встать в этом круге. Русалки походят, походят около черты, переступить которую боятся, и уйдут.

По преданию, в четверг на русальной неделе водяные девы устраивают свой праздник — «русальчин великдень». Ночью при луне, которая для них ярче обычного светит, они качаются на ветвях деревьев, аукаются между собой и водят веселые хороводы с песнями, играми и плясками на лесных полянах. Где они бегали и резвились, там трава растет гуще и зеленее, там и хлеб родится обильнее.

Обряд «Проводы русалки» устраивался на заговенье (последний день) перед Петровым постом, то есть через неделю после Троицы. Проводы русалок одновременно понимались и как проводы весны.

В Нижегородской губернии молодежь собирались на площади в центре села: «тут кого-нибудь наряжают лошадью, подвешивают под шею колокольчик, сажают верхом мальчика, и двое мужчин ведут под уздцы в поле, а позади весь хоровод с громкими прощальными песнями провожает, и, придя в поле, разоряет наряженную лошадь с разными играми».

В Зарайском уезде Московской губернии проводы проходили по-другому. Девушка, изображающая русалку, в одной рубашке, с распущенными волосами, верхом на кочерге, держа в руках полено через плечо, едет впереди, а за ней идут девки и бабы, бьют в заслон. Ребятишки забегают вперед, то и дело заигрывают с „русалкой», хватая её, кто за руку, кто за рубаху, кто и к кочерге прицепится, приговаривая: „Русалка, русалка, пощекочи меня!» Вся эта толпа с „русалкой» впереди направляется к ржаному полю. Там «русалка» старается кого-нибудь схватить и пощекотать, другие бросаются ему на выручку, а кто-то пытается защищать саму «русалку». В конце концов начинается настоящая свалка, а «русалка» тем временем вырывается и скрывается во ржи. Тогда все хором кричат: «Мы русалку проводили, можно будет везде смело ходить!» После этого участники обряда разбредаются по домам. Девушка, которая изображала русалку, посидев немного во ржи, пробирается тайком домой через огороды и задние дворы. Народ же до самой зари гуляет по улицам деревни.

ПОМИНАЛЬНАЯ ОБРЯДНОСТЬ

Отличительной чертой Семика являлось поминовение «заложных» покойников, то есть погибших не своей смертью («кто не изжил своего века»). Поминки проводились обычно в четверг Семицкой недели, в некоторых местах — во вторник («Задушные поминки»). Считалось, что души заложных покойников возвращаются в мир живых и продолжают свое существование на земле в качестве мифологических существ. Их запрещалось отпевать в церкви, и поминались они отдельно. По народным представлениям, умерших плохой смертью не принимает земля, поэтому они остаются неупокоенными и могут досаждать живым, зачастую находятся в услужении у нечистой силы, а иногда вообще обладают демоническими свойствами. Поминать заложных покойников разрешалось только в Семик, поэтому этот день считался «отрадой» для их душ. В городской традиции до конца XVIII века в Семик хоронили скопившихся за зиму в «скудельницах» заложных покойников, которых запрещали хоронить в другое время. Поминки в Семик проводились дома, на кладбищах, в часовнях, на местах сражений и массовых захоронений. Обязательной была поминальная трапеза с обрядовой пищей (блины, пироги, кисель и т. д.) и пивом (позже — вином и водкой). Поминовение нередко принимало разгульный характер, сопровождалось весёлыми гуляниями и даже кулачными боями. Таким образом, поминовению заложных покойников уделялось очень большое внимание. Связано это с тем, что они, при отсутствии должного почтения, вполне могли наслать засуху или неурожай, тревожить своими посещениями или открыто вредить людям.

На сегодняшний день практически повсеместно поминальная обрядность с собственно Семика перешла на Троицкую родительскую субботу.

Составитель: С. Смычкова, библиотекарь библиотеки имени Л.А.Гладиной

В северных языках звучание слова «берёза», представляющего собой перевод названия руны «беркана», и «рожать» почти одинаково (сравните английские слова «birch» и «birth«, означающие соответственно «берёза» и «рождение»).

Понятно, что берёза — это «женское» растение. Где-то я читал, что древние славяне сажали возле дома берёзку, если в семье рождалась девочка, и дубок, если на свет появлялся мальчик. При этом берёзка отождествлялась с новорожденной девочкой. Между деревом и человеком устанавливалась мистическая связь; очевидно, использовались какие-то приёмы симпатической магии для исцеления человека — побратима дерева. Отсюда понятны и причитания украинской девушки, записанные А.Н. Афанасьевым в «Поэтических воззрениях славян на природу»:

«Не рубай, братику, билой березоньки,
Не коси, братику, шовковой травы,
Не зривай, братику, чорного тёрну,
Билая березонька – то я молоденька,
Шовковая травка – то моя руса коса,
Чорнiй тёрн – то мои чорни очи»

Пишут о том, что «эта руна отличается сугубо женской энергетикой и символизирует семью или мать. В определённом контексте Беркана может означать свадьбу как событие, связанное с созданием семьи, рождением детей и т.п. К слову сказать, именно рождение ребёнка – наиболее традиционное, типичное её значение».

Берёза — священное дерево Великой богини. У скандинавов берёза была символом богини Нерты, которая считалась великой Матерью-Землёй.

Берёза стала фетишем Великой богини, очевидно, потому, что отличается от других деревьев белой корой, а белый цвет был цветовым символом богини. Ну, и на девушку она очень похожа. Достаточно вспомнить творчество Есенина, как он сравнивает нежный стан берёзы – с девичьим, ветви – с косами, а крону – с сарафаном.