Праздник во время чумы читать

Читать полный текст стихотворения — Пир во время чумы. Улица. Накрытый стол. Несколько пирующих мужчин и женщин.

Улица. Накрытый стол. Несколько пирующих мужчин и женщин.

Молодой человек

Почтенный председатель! я напомню
О человеке, очень нам знакомом,
О том, чьи шутки, повести смешные,
Ответы острые и замечанья,
Столь едкие в их важности забавной,
Застольную беседу оживляли
И разгоняли мрак, который ныне
Зараза, гостья наша, насылает
На самые блестящие умы.
Тому два дня наш общий хохот славил
Его рассказы; невозможно быть,
Чтоб мы в своем веселом пированье
Забыли Джаксона! Его здесь кресла
Стоят пустые, будто ожидая
Весельчака — но он ушел уже
В холодные подземные жилища…
Хотя красноречивейший язык
Не умолкал еще во прахе гроба;
Но много нас еще живых, и нам
Причины нет печалиться. Итак,
Я предлагаю выпить в его память
С веселым звоном рюмок, с восклицаньем,
Как будто б был он жив.

Председатель

Он выбыл первый
Из круга нашего. Пускай в молчаньe
Мы выпьем в честь его.

Молодой человек

Да будет так!

Все пьют молча.

Председатель

Твой голос, милая, выводит звуки
Родимых песен с диким совершенством;
Спой, Мери, нам уныло и протяжно,
Чтоб мы потом к веселью обратились
Безумнее, как тот, кто от земли
Был отлучен каким-нибудь виденьем.

Мери(поет)

Было время, процветала
В мире наша сторона:
В воскресение бывала
Церковь божия полна;
Наших деток в шумной школе
Раздавались голоса,
И сверкали в светлом поле
Серп и быстрая коса.

Ныне церковь опустела;
Школа глухо заперта;
Нива праздно перезрела;
Роща темная пуста;
И селенье, как жилище
Погорелое, стоит, —
Тихо все. Одно кладбище
Не пустеет, не молчит.

Поминутно мертвых носят,
И стенания живых
Боязливо бога просят
Упокоить души их!
Поминутно места надо,
И могилы меж собой,
Как испуганное стадо,
Жмутся тесной чередой!

Если ранняя могила
Суждена моей весне —
Ты, кого я так любила,
Чья любовь отрада мне, —
Я молю: не приближайся
К телу Дженни ты своей,
Уст умерших не касайся,
Следуй издали за ней.

И потом оставь селенье!
Уходи куда-нибудь,
Где б ты мог души мученье
Усладить и отдохнуть.
И когда зараза минет,
Посети мой бедный прах;
А Эдмонда не покинет
Дженни даже в небесах!

Председатель

Благодарим, задумчивая Мери,
Благодарим за жалобную песню!
В дни прежние чума такая ж, видно,
Холмы и долы ваши посетила,
И раздавались жалкие стенанья
По берегам потоков и ручьев,
Бегущих ныне весело и мирно
Сквозь дикий рай твоей земли родной;
И мрачный год, в который пало столько
Отважных, добрых и прекрасных жертв,
Едва оставил память о себе
В какой-нибудь простой пастушьей песне,
Унылой и приятной… Нет, ничто
Так не печалит нас среди веселий,
Как томный, сердцем повторенный звук!

Мери

О, если б никогда я не певала
Вне хижины родителей моих!
Они свою любили слушать Мери;
Самой себе я, кажется, внимаю,
Поющей у родимого порога.
Мой голос слаще был в то время: он
Был голосом невинности…

Луиза

Не в моде
Теперь такие песни! Но все ж есть
Еще простые души: рады таять
От женских слез и слепо верят им.
Она уверена, что взор слезливый
Ее неотразим — а если б то же
О смехе думала своем, то, верно,
Все б улыбалась. Вальсингам хвалил
Крикливых северных красавиц: вот
Она и расстоналась. Ненавижу
Волос шотландских этих желтизну.

Председатель

Послушайте: я слышу стук колес!

Едет телега, наполненная мертвыми телами. Негр управляет ею.

Ага! Луизе дурно; в ней, я думал,
По языку судя, мужское сердце.
Но так-то — нежного слабей жестокий,
И страх живет в душе, страстьми томимой!
Брось, Мери, ей воды в лицо. Ей лучше.

Мери

Сестра моей печали и позора,
Приляг на грудь мою.

Луиза(приходя в чувство)

Ужасный демон
Приснился мне: весь черный, белоглазый….
Он звал меня в свою тележку. В ней
Лежали мертвые — и лепетали
Ужасную, неведомую речь….
Скажите мне: во сне ли это было?
Проехала ль телега?

Молодой человек

Ну, Луиза,
Развеселись — хоть улица вся наша
Безмолвное убежище от смерти,
Приют пиров, ничем невозмутимых,
Но знаешь, эта черная телега
Имеет право всюду разъезжать.
Мы пропускать ее должны! Послушай,
Ты, Вальсингам: для пресеченья споров
И следствий женских обмороков спой
Нам песню, вольную, живую песню,
Не грустию шотландской вдохновенну,
А буйную, вакхическую песнь,
Рожденную за чашею кипящей.

Председатель

Такой не знаю, но спою вам гимн
Я в честь чумы, — я написал его
Прошедшей ночью, как расстались мы.
Мне странная нашла охота к рифмам
Впервые в жизни! Слушайте ж меня:
Охриплый голос мой приличен песне.

Многие

Гимн в честь чумы! послушаем его!
Гимн в честь чумы! прекрасно! bravo! bravo!

Председатель(поет)

Когда могущая Зима,
Как бодрый вождь, ведет сама
На нас косматые дружины
Своих морозов и снегов, —
Навстречу ей трещат камины,
И весел зимний жар пиров.

Царица грозная, Чума
Теперь идет на нас сама
И льстится жатвою богатой;
И к нам в окошко день и ночь
Стучит могильною лопатой….
Что делать нам? и чем помочь?

Как от проказницы Зимы,
Запремся также от Чумы!
Зажжем огни, нальем бокалы,
Утопим весело умы
И, заварив пиры да балы,
Восславим царствие Чумы.

Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.

Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
Бессмертья, может быть, залог!
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.

Итак, — хвала тебе, Чума,
Нам не страшна могилы тьма,
Нас не смутит твое призванье!
Бокалы пеним дружно мы
И девы-розы пьем дыханье, —
Быть может… полное Чумы!

Входит старый священник.

Священник

Безбожный пир, безбожные безумцы!
Вы пиршеством и песнями разврата
Ругаетесь над мрачной тишиной,
Повсюду смертию распространенной!
Средь ужаса плачевных похорон,
Средь бледных лиц молюсь я на кладбище,
А ваши ненавистные восторги
Смущают тишину гробов — и землю
Над мертвыми телами потрясают!
Когда бы стариков и жен моленья
Не освятили общей, смертной ямы, —
Подумать мог бы я, что нынче бесы
Погибший дух безбожника терзают
И в тьму кромешную тащат со смехом.

Несколько голосов

Он мастерски об аде говорит!
Ступай, старик! ступай своей дорогой!

Священник

Я заклинаю вас святою кровью
Спасителя, распятого за нас:
Прервите пир чудовищный, когда
Желаете вы встретить в небесах
Утраченных возлюбленные души.
Ступайте по своим домам!

Председатель

Дома
У нас печальны — юность любит радость.

Священник

Ты ль это, Вальсингам? ты ль самый тот,
Кто три тому недели, на коленях,
Труп матери, рыдая, обнимал
И с воплем бился над ее могилой?
Иль думаешь, она теперь не плачет,
Не плачет горько в самых небесах,
Взирая на пирующего сына,
В пиру разврата, слыша голос твой,
Поющий бешеные песни, между
Мольбы святой и тяжких воздыханий?
Ступай за мной!

Председатель

Зачем приходишь ты
Меня тревожить? Не могу, не должен
Я за тобой идти: я здесь удержан
Отчаяньем, воспоминаньем страшным,
Сознаньем беззаконья моего,
И ужасом той мертвой пустоты,
Которую в моем дому встречаю —
И новостью сих бешеных веселий,
И благодатным ядом этой чаши,
И ласками (прости меня, господь)
Погибшего, но милого созданья…
Тень матери не вызовет меня
Отселе, — поздно, слышу голос твой,
Меня зовущий, — признаю усилья
Меня спасти… старик, иди же с миром;
Но проклят будь, кто за тобой пойдет!

Многие

Bravo, bravo! достойный председатель!
Вот проповедь тебе! пошел! пошел!

Священник

Матильды чистый дух тебя зовет!

Председатель(встает)

Клянись же мне, с поднятой к небесам
Увядшей, бледною рукой — оставить
В гробу навек умолкнувшее имя!
О, если б от очей ее бессмертных
Скрыть это зрелище! Меня когда-то
Она считала чистым, гордым, вольным —
И знала рай в объятиях моих…
Где я? Святое чадо света! вижу
Тебя я там, куда мой падший дух
Не досягнет уже…

Женский голос

Он сумасшедший, —
Он бредит о жене похороненной!

Священник

Пойдем, пойдем…

Председатель

Отец мой, ради бога,
Оставь меня!

Священник

Спаси тебя господь!
Прости, мой сын.

Уходит. Пир продолжается. Председатель остается, погруженный в глубокую задумчивость.

Пушкин Александр Сергеевич

Пир во время чумы

(ИЗ ВИЛЬСОНОВОЙ ТРАГЕДИИ: THE CITY ОF THE PLAGUE[1])

Улица. Накрытый стол. Несколько пирующих мужчин и женщин.

Молодой человек

Почтенный председатель! я напомню

О человеке, очень нам знакомом,

О том, чьи шутки, повести смешные,

Ответы острые и замечанья,

Столь едкие в их важности забавной,

Застольную беседу оживляли

И разгоняли мрак, который ныне

Зараза, гостья наша, насылает

На самые блестящие умы.

Тому два дня наш общий хохот славил

Его рассказы; невозможно быть,

Чтоб мы в своем веселом пированье

Забыли Джаксона! Его здесь кресла

Стоят пустые, будто ожидая

Весельчака – но он ушел уже

В холодные подземные жилища…

Хотя красноречивейший язык

Не умолкал еще во прахе гроба;

Но много нас еще живых, и нам

Причины нет печалиться. Итак,

Я предлагаю выпить в его память

С веселым звоном рюмок, с восклицаньем,

Как будто б был он жив.

Председатель

                                     Он выбыл первый

Из круга нашего. Пускай в молчаньe

Мы выпьем в честь его.

Молодой человек

                                    Да будет так!

(Все пьют молча.)

Председатель

Твой голос, милая, выводит звуки

Родимых песен с диким совершенством;

Спой, Мери, нам уныло и протяжно,

Чтоб мы потом к веселью обратились

Безумнее, как тот, кто от земли

Был отлучен каким-нибудь виденьем.

Мери

(поет)

Было время, процветала

В мире наша сторона:

В воскресение бывала

Церковь божия полна;

Наших деток в шумной школе

Раздавались голоса,

И сверкали в светлом поле

Серп и быстрая коса.

Ныне церковь опустела;

Школа глухо заперта;

Нива праздно перезрела;

Роща темная пуста;

И селенье, как жилище

Погорелое, стоит, –

Тихо все – одно кладбище

Не пустеет, не молчит.

Поминутно мертвых носят,

И стенания живых

Боязливо бога просят

Упокоить души их!

Поминутно места надо,

И могилы меж собой,

Как испуганное стадо,

Жмутся тесной чередой!

Если ранняя могила

Суждена моей весне –

Ты, кого я так любила,

Чья любовь отрада мне, –

Я молю: не приближайся

К телу Дженни ты своей,

Уст умерших не касайся,

Следуй издали за ней.

И потом оставь селенье!

Уходи куда-нибудь,

Где б ты мог души мученье

Усладить и отдохнуть.

И когда зараза минет,

Посети мой бедный прах;

А Эдмонда не покинет

Дженни даже в небесах!

Председатель

Благодарим, задумчивая Мери,

Благодарим за жалобную песню!

В дни прежние чума такая ж, видно,

Холмы и долы ваши посетила,

И раздавались жалкие стенанья

По берегам потоков и ручьев,

Бегущих ныне весело и мирно

Сквозь дикий рай твоей земли родной;

И мрачный год, в который пало столько

Отважных, добрых и прекрасных жертв,

Едва оставил память о себе

В какой-нибудь простой пастушьей песне,

Унылой и приятной… Hет, ничто

Так не печалит нас среди веселий,

Как томный, сердцем повторенный звук!

Мери

О, если б никогда я не певала

Вне хижины родителей моих!

Они свою любили слушать Мери;

Самой себе я, кажется, внимаю,

Поющей у родимого порога.

Мой голос слаще был в то время: он

Был голосом невинности…

Луиза

                                         Не в моде

Теперь такие песни! Но все ж есть

Еще простые души: рады таять

От женских слез и слепо верят им.

Она уверена, что взор слезливый

Ее неотразим – а если б то же

О смехе думала своем, то, верно,

Все б улыбалась. Вальсингам хвалил

Крикливых северных красавиц: вот

Она и расстоналась. Ненавижу

Волос шотландских этих желтизну.

Председатель

Послушайте: я слышу стук колес!

Едет телега, наполненная мертвыми телами. Негр управляет ею.

Ага! Луизе дурно; в ней, я думал,

По языку судя, мужское сердце.

Но так-то – нежного слабей жестокий,

И страх живет в душе, страстьми томимой!

Брось, Мери, ей воды в лицо. Ей лучше.

Мери

Сестра моей печали и позора,

Приляг на грудь мою.

Луиза

(приходя в чувство)

                                Ужасный демон

Приснился мне: весь черный, белоглазый….

Он звал меня в свою тележку. В ней

Лежали мертвые – и лепетали

Ужасную, неведомую речь…

Скажите мне: во сне ли это было?

Проехала ль телега?

Молодой человек

                               Ну, Луиза,

Развеселись – хоть улица вся наша

Безмолвное убежище от смерти,

Приют пиров, ничем невозмутимых,

Но знаешь, эта черная телега

Имеет право всюду разъезжать.

Мы пропускать ее должны! Послушай,

Ты, Вальсингам: для пресеченья споров

И следствий женских обмороков спой

Нам песню, вольную, живую песню,

Не грустию шотландской вдохновенну,

А буйную, вакхическую песнь,

Рожденную за чашею кипящей.

Председатель

Такой не знаю, но спою вам гимн

Я в честь чумы, – я написал его

Прошедшей ночью, как расстались мы.

Мне странная нашла охота к рифмам

Впервые в жизни! Слушайте ж меня:

Охриплый голос мой приличен песне.

Многие

Гимн в честь чумы! послушаем его!

Гимн в честь чумы! прекрасно! bravo! bravo!

Председатель

(поет)

Когда могущая Зима,

Как бодрый вождь, ведет сама

На нас косматые дружины

Своих морозов и снегов, –

Навстречу ей трещат камины,

И весел зимний жар пиров.

                  *

Царица грозная, Чума

Теперь идет на нас сама

И льстится жатвою богатой;

И к нам в окошко день и ночь

Стучит могильною лопатой….

Что делать нам? и чем помочь?

                  *

Как от проказницы Зимы,

Запремся также от Чумы!

Зажжем огни, нальем бокалы,

Утопим весело умы

И, заварив пиры да балы,

Восславим царствие Чумы.

                  *

Есть упоение в бою,

И бездны мрачной на краю,

И в разъяренном океане,

Средь грозных волн и бурной тьмы,

И в аравийском урагане,

И в дуновении Чумы.

                  *

Все, все, что гибелью грозит,

Для сердца смертного таит

Неизъяснимы наслажденья –

Бессмертья, может быть, залог!

И счастлив тот, кто средь волненья

Их обретать и ведать мог.

                  *

Итак, – хвала тебе, Чума,

Нам не страшна могилы тьма,

Нас не смутит твое призванье!

Бокалы пеним дружно мы

И девы-розы пьем дыханье, –

Быть может… полное Чумы!

Входит старый священник.

Священник

Безбожный пир, безбожные безумцы!

Вы пиршеством и песнями разврата

Ругаетесь над мрачной тишиной,

Повсюду смертию распространенной!

Средь ужаса плачевных похорон,

Средь бледных лиц молюсь я на кладбище,

А ваши ненавистные восторги

Смущают тишину гробов – и землю

Над мертвыми телами потрясают!

Когда бы стариков и жен моленья

Не освятили общей, смертной ямы, –

Подумать мог бы я, что нынче бесы

Погибший дух безбожника терзают

И в тьму кромешную тащат со смехом.

Несколько голосов

Он мастерски об аде говорит!

Ступай, старик! ступай своей дорогой!

Священник

Я заклинаю вас святою кровью

Спасителя, распятого за нас:

Прервите пир чудовищный, когда

Желаете вы встретить в небесах

Утраченных возлюбленные души.

Ступайте по своим домам!

Председатель

                                        Дома́

У нас печальны – юность любит радость.

Священник

Ты ль это, Вальсингам? ты ль самый тот,

Кто три тому недели, на коленях,

Труп матери, рыдая, обнимал

И с воплем бился над ее могилой?

Иль думаешь, она теперь не плачет,

Не плачет горько в самых небесах,

Взирая на пирующего сына,

В пиру разврата, слыша голос твой,

Поющий бешеные песни, между

Мольбы святой и тяжких воздыханий?

Ступай за мной!

Председатель

                        Зачем приходишь ты

Меня тревожить? Не могу, не должен

Я за тобой идти: я здесь удержан

Отчаяньем, воспоминаньем страшным,

Сознаньем беззаконья моего,

И ужасом той мертвой пустоты,

Которую в моем дому встречаю, –

И новостью сих бешеных веселий,

И благодатным ядом этой чаши,

И ласками (прости меня, господь)

Погибшего, но милого созданья…

Тень матери не вызовет меня

Отселе – поздно – слышу голос твой,

Меня зовущий, – признаю усилья

Меня спасти… старик, иди же с миром;

Но проклят будь, кто за тобой пойдет!

Многие

Bravo, bravo! достойный председатель!

Вот проповедь тебе! пошел! пошел!

Священник

Матильды чистый дух тебя зовет!

Председатель

(встает)

Клянись же мне, с поднятой к небесам

Увядшей, бледною рукой – оставить

В гробу навек умолкнувшее имя!

О, если б от очей ее бессмертных

Скрыть это зрелище! Меня когда-то

Она считала чистым, гордым, вольным –

И знала рай в объятиях моих…

Где я? Святое чадо света! вижу

Тебя я там, куда мой падший дух

Не досягнет уже…

Женский голос

                             Он сумасшедший, –

Он бредит о жене похороненной!

Священник

Пойдем, пойдем…

Председатель

                             Отец мой, ради бога,

Оставь меня!

Священник

                    Спаси тебя господь!

Прости, мой сын.

(Уходит. Пир продолжается. Председатель остается погруженный в глубокую задумчивость.)

1830

note

Чумной город (англ.)

(обратно)

Оглавление

  • Пир во время чумы .
  • Реклама на сайте
  • Улица. Накрытый стол. Несколько пирующих мужчин и женщин.

    Молодой человек

    Почтенный председатель! я напомню
    О человеке, очень нам знакомом,
    О том, чьи шутки, повести смешные,
    Ответы острые и замечанья,
    Столь едкие в их важности забавной,
    Застольную беседу оживляли
    И разгоняли мрак, который ныне
    Зараза, гостья наша, насылает
    На самые блестящие умы.
    Тому два дня наш общий хохот славил
    Его рассказы; невозможно быть,
    Чтоб мы в своем веселом пированье
    Забыли Джаксона! Его здесь кресла
    Стоят пустые, будто ожидая
    Весельчака — но он ушел уже
    В холодные подземные жилища…
    Хотя красноречивейший язык
    Не умолкал еще во прахе гроба;
    Но много нас еще живых, и нам
    Причины нет печалиться. Итак,
    Я предлагаю выпить в его память
    С веселым звоном рюмок, с восклицаньем,
    Как будто б был он жив.

    Председатель

    Он выбыл первый
    Из круга нашего. Пускай в молчаньe
    Мы выпьем в честь его.

    Молодой человек

    Да будет так!

    Все пьют молча.

    Председатель

    Твой голос, милая, выводит звуки
    Родимых песен с диким совершенством;
    Спой, Мери, нам уныло и протяжно,
    Чтоб мы потом к веселью обратились
    Безумнее, как тот, кто от земли
    Был отлучен каким-нибудь виденьем.

    Мери
    (поет)

    Было время, процветала
    В мире наша сторона:
    В воскресение бывала
    Церковь божия полна;
    Наших деток в шумной школе
    Раздавались голоса,
    И сверкали в светлом поле
    Серп и быстрая коса.

    Ныне церковь опустела;
    Школа глухо заперта;
    Нива праздно перезрела;
    Роща темная пуста;
    И селенье, как жилище
    Погорелое, стоит, —
    Тихо все. Oдно кладбище
    Не пустеет, не молчит.

    Поминутно мертвых носят,
    И стенания живых
    Боязливо бога просят
    Упокоить души их!
    Поминутно места надо,
    И могилы меж собой,
    Как испуганное стадо,
    Жмутся тесной чередой!

    Если ранняя могила
    Суждена моей весне —
    Ты, кого я так любила,
    Чья любовь отрада мне, —
    Я молю: не приближайся
    К телу Дженни ты своей,
    Уст умерших не касайся,
    Следуй издали за ней.

    И потом оставь селенье!
    Уходи куда-нибудь,
    Где б ты мог души мученье
    Усладить и отдохнуть.
    И когда зараза минет,
    Посети мой бедный прах;
    А Эдмонда не покинет
    Дженни даже в небесах!

    Председатель

    Благодарим, задумчивая Мери,
    Благодарим за жалобную песню!
    В дни прежние чума такая ж, видно,
    Холмы и долы ваши посетила,
    И раздавались жалкие стенанья
    По берегам потоков и ручьев,
    Бегущих ныне весело и мирно
    Сквозь дикий рай твоей земли родной;
    И мрачный год, в который пало столько
    Отважных, добрых и прекрасных жертв,
    Едва оставил память о себе
    В какой-нибудь простой пастушьей песне,
    Унылой и приятной… Hет, ничто
    Так не печалит нас среди веселий,
    Как томный, сердцем повторенный звук!

    Мери

    О, если б никогда я не певала
    Вне хижины родителей моих!
    Они свою любили слушать Мери;
    Самой себе я, кажется, внимаю,
    Поющей у родимого порога.
    Мой голос слаще был в то время: он
    Был голосом невинности…

    Луиза

    Не в моде
    Теперь такие песни! Но все ж есть
    Еще простые души: рады таять
    От женских слез и слепо верят им.
    Она уверена, что взор слезливый
    Ее неотразим — а если б то же
    О смехе думала своем, то, верно,
    Все б улыбалась. Вальсингам хвалил
    Крикливых северных красавиц: вот
    Она и расстоналась. Ненавижу
    Волос шотландских этих желтизну.

    Председатель

    Послушайте: я слышу стук колес!

    Едет телега, наполненная мертвыми телами. Негр управляет ею.

    Ага! Луизе дурно; в ней, я думал,
    По языку судя, мужское сердце.
    Но так-то — нежного слабей жестокий,
    И страх живет в душе, страстьми томимой!
    Брось, Мери, ей воды в лицо. Ей лучше.

    Мери

    Сестра моей печали и позора,
    Приляг на грудь мою.

    Луиза
    (приходя в чувство)

    Ужасный демон
    Приснился мне: весь черный, белоглазый….
    Он звал меня в свою тележку. В ней
    Лежали мертвые — и лепетали
    Ужасную, неведомую речь….
    Скажите мне: во сне ли это было?
    Проехала ль телега?

    Молодой человек

    Ну, Луиза,
    Развеселись — хоть улица вся наша
    Безмолвное убежище от смерти,
    Приют пиров, ничем невозмутимых,
    Но знаешь, эта черная телега
    Имеет право всюду разъезжать.
    Мы пропускать ее должны! Послушай,
    Ты, Вальсингам: для пресеченья споров
    И следствий женских обмороков спой
    Нам песню, вольную, живую песню,
    Не грустию шотландской вдохновенну,
    А буйную, вакхическую песнь,
    Рожденную за чашею кипящей.

    Председатель

    Такой не знаю, но спою вам гимн
    Я в честь чумы, — я написал его
    Прошедшей ночью, как расстались мы.
    Мне странная нашла охота к рифмам
    Впервые в жизни! Слушайте ж меня:
    Охриплый голос мой приличен песне.

    Многие

    Гимн в честь чумы! послушаем его!
    Гимн в честь чумы! прекрасно! bravo! bravo!

    Председатель
    (поет)

    Когда могущая Зима,
    Как бодрый вождь, ведет сама
    На нас косматые дружины
    Своих морозов и снегов, —
    Навстречу ей трещат камины,
    И весел зимний жар пиров.

    *
    Царица грозная, Чума
    Теперь идет на нас сама
    И льстится жатвою богатой;
    И к нам в окошко день и ночь
    Стучит могильною лопатой….
    Что делать нам? и чем помочь?

    *
    Как от проказницы Зимы,
    Запремся также от Чумы!
    Зажжем огни, нальем бокалы,
    Утопим весело умы
    И, заварив пиры да балы,
    Восславим царствие Чумы.

    *
    Есть упоение в бою,
    И бездны мрачной на краю,
    И в разъяренном океане,
    Средь грозных волн и бурной тьмы,
    И в аравийском урагане,
    И в дуновении Чумы.

    *
    Все, все, что гибелью грозит,
    Для сердца смертного таит
    Неизъяснимы наслажденья —
    Бессмертья, может быть, залог!
    И счастлив тот, кто средь волненья
    Их обретать и ведать мог.

    *
    Итак, — хвала тебе, Чума,
    Нам не страшна могилы тьма,
    Нас не смутит твое призванье!
    Бокалы пеним дружно мы
    И девы-розы пьем дыханье, —
    Быть может… полное Чумы!

    Входит старый священник.

    Священник

    Безбожный пир, безбожные безумцы!
    Вы пиршеством и песнями разврата
    Ругаетесь над мрачной тишиной,
    Повсюду смертию распространенной!
    Средь ужаса плачевных похорон,
    Средь бледных лиц молюсь я на кладбище,
    А ваши ненавистные восторги
    Смущают тишину гробов — и землю
    Над мертвыми телами потрясают!
    Когда бы стариков и жен моленья
    Не освятили общей, смертной ямы, —
    Подумать мог бы я, что нынче бесы
    Погибший дух безбожника терзают
    И в тьму кромешную тащат со смехом.

    Несколько голосов

    Он мастерски об аде говорит!
    Ступай, старик! ступай своей дорогой!

    Священник

    Я заклинаю вас святою кровью
    Спасителя, распятого за нас:
    Прервите пир чудовищный, когда
    Желаете вы встретить в небесах
    Утраченных возлюбленные души.
    Ступайте по своим домам!

    Председатель

    Дома
    У нас печальны — юность любит радость.

    Священник

    Ты ль это, Вальсингам? ты ль самый тот,
    Кто три тому недели, на коленях,
    Труп матери, рыдая, обнимал
    И с воплем бился над ее могилой?
    Иль думаешь, она теперь не плачет,
    Не плачет горько в самых небесах,
    Взирая на пирующего сына,
    В пиру разврата, слыша голос твой,
    Поющий бешеные песни, между
    Мольбы святой и тяжких воздыханий?
    Ступай за мной!

    Председатель

    Зачем приходишь ты
    Меня тревожить? Не могу, не должен
    Я за тобой идти: я здесь удержан
    Отчаяньем, воспоминаньем страшным,
    Сознаньем беззаконья моего,
    И ужасом той мертвой пустоты,
    Которую в моем дому встречаю —
    И новостью сих бешеных веселий,
    И благодатным ядом этой чаши,
    И ласками (прости меня, господь)
    Погибшего, но милого созданья…
    Тень матери не вызовет меня
    Отселе, — поздно, слышу голос твой,
    Меня зовущий, — признаю усилья
    Меня спасти… старик, иди же с миром;
    Но проклят будь, кто за тобой пойдет!

    Mногие

    Bravo, bravo! достойный председатель!
    Вот проповедь тебе! пошел! пошел!

    Священник

    Матильды чистый дух тебя зовет!

    Председатель
    (встает)

    Клянись же мне, с поднятой к небесам
    Увядшей, бледною рукой — оставить
    В гробу навек умолкнувшее имя!
    О, если б от очей ее бессмертных
    Скрыть это зрелище! Меня когда-то
    Она считала чистым, гордым, вольным —
    И знала рай в объятиях моих…
    Где я? Святое чадо света! вижу
    Тебя я там, куда мой падший дух
    Не досягнет уже…

    Женский голос

    Он сумасшедший, —
    Он бредит о жене похороненной!

    Священник

    Пойдем, пойдем…

    Председатель

    Отец мой, ради бога,
    Оставь меня!

    Священник

    Спаси тебя господь!
    Прости, мой сын.

    Уходит. Пир продолжается. Председатель остается, погруженный в глубокую задумчивость.

    Анализ трагедии «Пир во время чумы» Пушкина

    В пору «болдинской осени» в 1830 году светило русской поэзии написал несколько литературных шедевров, которые назвал «маленькими трагедиями». Одним из них было стихотворное произведение «Пир во время чумы». В данной работе Александр Сергеевич окончательно расстается с романтизмом и направляет свой поэтический взор в сторону критического реализма.

    История создания

    Суровая реальность «заперла» Пушкина в Болдине – в ту пору в России свирепствовала эпидемия холеры и именно она не давала поэту увидеться со своей невестой в Москве. Вдохновившись безысходностью собственного положения, поэт перевел 13 сцен из пьесы английского драматурга Вильсона под названием «Чумной город».

    Идея и композиция произведения

    Сюжет разворачивается вокруг семейной трагедии: черная костлявая рука холера унесла с собой жизни матери и любимой Председателя. Описание «телеги, наполненной мертвыми телами» создает первые «мазки» в этом мрачном болезненном пейзаже. Все средневековое поселение охвачено эпидемией, и компания молодых людей устраивает пирушку посреди улицы, чтобы забыть о страшной реальности.

    Как от проказницы Зимы,
    Запремся также от Чумы!
    Зажжем огни, нальем бокалы,
    Утопим весело умы
    И, заварив пиры да балы,
    Восславим царствие Чумы.

    Однако веселье их скоротечно: один из компании по имени Джаксон умирает.

    Сверхзадачей поэта в данном произведении является разрешение проблемы: как (и возможно ли?) человеку сохранить лицо, остаться гуманным в ситуациях, которые с ног на голову переворачивают привычную реальность, пробуждают звериные инстинкты?

    Ища ответ на этот экзистенциальный вопрос, Пушкин приходит к выводу, что трагедии, накал страстей и эмоций заставляют человека чувствовать себя живым. Наполняют его жизнь хоть и мнимым, но все же смыслом:

    Всё, всё, что гибелью грозит,
    Для сердца смертного таит
    Неизъяснимы наслажденья,
    Бессмертья, может быть, залог…

    Конфликт

    В стихотворении противостояние идет между греховным, бессознательным (олицетворяет Председатель) и в святым, истинно гуманистическим (священник). Святой отец будто совесть взывает к голосу разума, к чувствам напоминает своему оппоненту о его любимых, ушедших в мир иной, и просит прекратить чумной пир хотя бы в их память. Однако уходит ни с чем:

    Отец мой, ради Бога,
    Оставь меня! —

    Художественная ценность

    Хоть сюжет и переведен Александром Пушкиным, но костяк произведения сочинен им самим, в том числе и песни героев. Каждая из которых воплощает ту или иную мысль, которую автор хотел донести в теме о жизни, смерти и человечном в человеке.

    Пушкин Александр » Пир во время чумы — читать книгу онлайн бесплатно

    load...

    Конец

    Книга закончилась. Надеемся, Вы провели время с удовольствием!

    Поделитесь, пожалуйста, своими впечатлениями:

    Оглавление:

    • Пир во время чумы

      1

    Настройки:

    Ширина: 100%

    Выравнивать текст

    (Из вильсоновой трагедии «The city of the plague»)

    (Улица. Накрытый стол. Несколько пирующих мужчин и женщин.)

    Молодой человек

    Почтенный председатель! я напомню

    О человеке, очень нам знакомом,

    О том, чьи шутки, повести смешные,

    Ответы острые и замечанья,

    Столь едкие в их важности забавной,

    Застольную беседу оживляли

    И разгоняли мрак, который ныне

    Зараза, гостья наша, насылает

    На самые блестящие умы.

    10Тому два дня, наш общий хохот славил

    Его рассказы; невозможно быть,

    Чтоб мы в своем веселом пированьи

    Забыли Джаксона. Его здесь кресла

    Стоят пустые, будто ожидая

    Весельчака – но он ушел уже

    В холодные, подземные жилища…

    Хотя красноречивейший язык

    Не умолкал еще во прахе гроба,

    Но много нас еще живых, и нам

    20 Причины нет печалиться. Итак,

    Я предлагаю выпить в его память

    С веселым звоном рюмок, с восклицаньем,

    Как будто б был он жив.

    Председатель

    Он выбыл первый

    Из круга нашего. Пускай в молчаньи

    Мы выпьем в честь его.

    Молодой человек

    Да будет так!

    (Все пьют молча.)

    Председатель

    Твой голос, милая, выводит звуки

    Родимых песен с диким совершенством;

    Спой, Мери, нам уныло и протяжно,

    Чтоб мы потом к веселью обратились

    30 Безумнее, как тот, кто от земли

    Был отлучен каким-нибудь виденьем.

    Мери

    (поет)

    Было время, процветала

    В мире наша сторона:

    В воскресение бывала

    Церковь Божия полна,

    Наших деток в шумной школе

    Раздавались голоса

    И сверкали в светлом поле

    Серп и быстрая коса.

    .

    40 Ныне церковь опустела,

    Школа глухо заперта,

    Нива праздно перезрела,

    Роща темная пуста

    И селенье, как жилище

    Погорелое, стоит –

    Тихо всё – одно кладбище

    Не пустеет, не молчит –

    .

    Поминутно мертвых носят,

    И стенания живых

    50 Боязливо Бога просят

    Упокоить души их.

    Поминутно места надо,

    И могилы меж собой,

    Как испуганное стадо,

    Жмутся тесной чередой.

    .

    Если ранняя могила

    Суждена моей весне –

    Ты, кого я так любила,

    Чья любовь отрада мне, –

    60Я молю: не приближайся

    К телу Дженни ты своей,

    Уст умерших не касайся,

    Следуй издали за ней.

    .

    И потом оставь селенье,

    Уходи куда-нибудь,

    Где б ты мог души мученье

    Усладить и отдохнуть.

    И когда зараза минет,

    Посети мой бедный прах,

    70А Эдмонда не покинет

    Дженни даже в небесах.

    Председатель

    Благодарим, задумчивая Мери,

    Благодарим за жалобную песню!

    В дни прежние Чума такая ж, видно,

    Холмы и долы ваши посетила,

    И раздавались жалкие стенанья

    По берегам потоков и ручьев,

    Бегущих ныне весело и мирно

    Сквозь дикий рай твоей земли родной;

    80И мрачный год, в который пало столько

    Отважных, добрых и прекрасных жертв,

    Едва оставил память о себе

    В какой-нибудь простой пастушьей песне,

    Унылой и приятной, – нет – ничто

    Так не печалит нас среди веселий,

    Как томный, сердцем повторенный звук.

    Мери

    О, если б никогда я не певала

    Вне хижины родителей моих!

    Они свою любили слушать Мери;

    90Самой себе я, кажется, внимаю

    Поющей у родимого порога –

    Мой голос слаще был в то время; он

    Был голосом невинности.

    Луиза

    Не в моде

    Теперь такие песни. Но всё ж есть

    Еще простые души: рады таять

    От женских слез и слепо верят им.

    Она уверена, что взор слезливый

    Ее неотразим – а если б то же

    О смехе думала своем, то верно

    100Всё б улыбалась. Вальсингам хвалил

    Крикливых северных красавиц: вот

    Она и расстоналась. Ненавижу

    Волос шотландских этих желтину.

    Председатель

    Послушайте: я слышу стук колес!

    (Едет телега, наполненная мертвыми телами. Негр управляет ею.)

    Ага! Луизе дурно; в ней, я думал,

    По языку судя, мужское сердце.

    Но так-то – нежного слабей жестокий,

    И страх живет в душе, страстьми томимой.

    Брось, Мери, ей воды в лицо. Ей лучше.

    Мери

    110 Сестра моей печали и позора,

    Приляг на грудь мою.

    Луиза

    (приходя в чувство)

    Ужасный демон

    Приснился мне: весь черный, белоглазый…

    Он звал меня в свою тележку. В ней

    Лежали мертвые – и лепетали

    Ужасную, неведомую речь…

    Скажите мне: во сне ли это было?

    Проехала ль телега?

    Молодой человек

    Ну, Луиза,

    Развеселись – хоть улица вся наша

    Безмолвное убежище от смерти,

    120Приют пиров ничем не возмутимых,

    Но знаешь, эта черная телега

    Имеет право всюду разъезжать –

    Мы пропускать ее должны. Послушай

    Ты, Вальсингам: для пресеченья споров

    И следствий женских обмороков, спой

    Нам песню, вольную, живую песню,

    Не грустию шотландской вдохновенну,

    А буйную, вакхическую песнь,

    Рожденную за чашею кипящей.

    Председатель

    130 Такой не знаю – но спою вам гимн

    Я в честь Чумы – я написал его

    Прошедшей ночью, как расстались мы.

    Мне странная нашла охота к рифмам

    Впервые в жизни. Слушайте ж меня,

    Охриплый голос мой приличен песне.

    Многие

    Гимн в честь Чумы! послушаем его!

    Гимн в честь Чумы! прекрасно! bravo, bravo!

    Председатель

    (поет)

    Когда могущая Зима,

    Как бодрый вождь, ведет сама

    140 На нас косматые дружины

    Своих морозов и снегов,

    Навстречу ей трещат камины,

    И весел зимний жар пиров.

    .

    Царица грозная, Чума

    Теперь идет на нас сама,

    И льстится жатвою богатой,

    И к нам в окошко днем и в ночь

    Стучит могильною лопатой.

    Что делать нам? и чем помочь?

    .

    150 Как от проказницы Зимы,

    Запремся так же от Чумы,

    Зажжем огни, нальем бокалы,

    Утопим весело умы

    И, заварив пиры да балы,

    Восславим царствие Чумы.

    .

    Есть упоение в бою,

    И бездны мрачной на краю,

    И в разъяренном океане

    Средь грозных волн и бурной тьмы,

    160 И в аравийском урагане,

    И в дуновении Чумы.

    .

    Всё, всё, что гибелью грозит,

    Для сердца смертного таит

    Неизъяснимы наслажденья –

    Бессмертья, может быть, залог,

    И счастлив тот, кто средь волненья

    Их обретать и ведать мог.

    .

    Итак – хвала тебе, Чума!

    Нам не страшна могилы тьма,

    170Нас не смутит твое призванье,

    Бокалы пеним дружно мы

    И Девы-Розы пьем дыханье.

    Быть может – полное Чумы!

    (Входит старый священник.)

    Священник

    Безбожный пир, безбожные безумцы!

    Вы пиршеством и песнями разврата

    Ругаетесь над мрачной тишиной,

    Повсюду смертию распространенной!

    Средь ужаса плачевных похорон,

    Средь бледных лиц молюсь я на кладбище,

    180 А ваши ненавистные восторги

    Смущают тишину гробов – и землю

    Над мертвыми телами потрясают.

    Когда бы стариков и жен моленья

    Не освятили общей, смертной ямы,

    Подумать мог бы я, что нынче бесы

    Погибший дух безбожника терзают

    И в тьму кромешную тащат со смехом.

    Несколько голосов

    Он мастерски об аде говорит.

    Ступай, старик! ступай своей дорогой!

    Священник

    190 Я заклинаю вас святою кровью

    Спасителя, распятого за нас:

    Прервите пир чудовищный, когда

    Желаете вы встретить в небесах

    Утраченных возлюбленные души.

    Ступайте по своим домам.

    Председатель

    Дома

    У нас печальны – юность любит радость.

    Священник

    Ты ль это, Вальсингам? Ты ль самый тот,

    Кто три тому недели на коленах

    Труп матери, рыдая, обнимал

    200 И с воплем бился над ее могилой?

    Иль думаешь, она теперь не плачет,

    Не плачет горько в самых небесах,

    Взирая на пирующего сына

    В пиру разврата, слыша голос твой,

    Поющий бешеные песни, между

    Мольбы святой и тяжких воздыханий?

    Ступай за мной.

    Председатель

    Зачем приходишь ты

    Меня тревожить? Не могу, не должен

    Я за тобой идти. Я здесь удержан

    210Отчаяньем, воспоминаньем страшным,

    Сознаньем беззаконья моего,

    И ужасом той мертвой пустоты,

    Которую в моем дому встречаю,

    И новостью сих бешеных веселий,

    И благодатным ядом этой чаши,

    И ласками (прости меня Господь)

    Погибшего – но милого созданья…

    Тень матери не вызовет меня

    Отселе – поздно – слышу голос твой,

    220Меня зовущий, – признаю усилья

    Меня спасти… Старик, иди же с миром,

    Но проклят будь, кто за тобой пойдет!

    Многие

    Bravo, bravo! достойный председатель!

    Вот проповедь тебе! пошел! пошел!

    Священник

    Матильды чистый дух тебя зовет!

    Председатель

    (встает)

    Клянись же мне, с поднятой к небесам

    Увядшей, бледною рукой, – оставить

    В гробу навек умолкнувшее имя!

    О, если б от очей ее бессмертных

    230Скрыть это зрелище! Меня когда-то

    Она считала чистым, гордым, вольным

    И знала рай в объятиях моих…

    Где я? Святое чадо света! вижу

    Тебя я там, куда мой падший дух

    Не досягнет уже…

    Женский голос

    Он сумасшедший –

    Он бредит о жене похороненной.

    Священник

    Пойдем, пойдем…

    Председатель

    Отец мой, ради Бога,

    Оставь меня.

    Священник

    Спаси тебя Господь;

    Прости, мой сын.

    (Уходит.)

    (Пир продолжается. Председатель остается погружен в глубокую задумчивость.)

    • Книги
    • Пьесы и драматургия
    • Александр Пушкин
    • 📚 Пир во время чумы
    • Читать онлайн бесплатно

    iOSAndroidWindows Phone

    Куда отправить ссылку на приложение?

    Не закрывайте это окно, пока не введёте код в мобильном устройстве

    ПовторитьСсылка отправлена

    Пир во время чумы

    Аудиокнига

    Читает Евгений Ребров

    26 

    Подробнее

    Пир во время чумы

    Аудиокнига

    Читает Артем Скворцов

    26 

    Подробнее

    Пир во время чумы

    Аудиокнига

    Читает Роза Мамлеева

    26 

    Синхронизировано с текстом

    Подробнее

    Теперь вы можете с легкостью переключиться с электронной на аудиоверсию (или наоборот) и продолжить читать или слушать произведение с того места, на котором остановились ранее.

    Пир во время чумы

    Аудиокнига

    Читает Актерский коллектив, Анатолий Васильевич Эфрос

    89 

    Подробнее

    Пир во время чумы

    Аудиокнига

    Читает Валерий Захарьев

    89 

    Подробнее

    Шрифт:Меньше АаБольше Аа

    Улица. Накрытый стол. Несколько пирующих мужчин и женщин.

    Молодой человек

     
    Почтенный председатель! я напомню
    О человеке, очень нам знакомом,
    О том, чьи шутки, повести смешные,
    Ответы острые и замечанья,
    Столь едкие в их важности забавной,
    Застольную беседу оживляли
    И разгоняли мрак, который ныне
    Зараза, гостья наша, насылает
    На самые блестящие умы.
    Тому два дня наш общий хохот славил
    Его рассказы; невозможно быть,
    Чтоб мы в своем веселом пированье
    Забыли Джаксона! Его здесь кресла
    Стоят пустые, будто ожидая
    Весельчака – но он ушел уже
    В холодные подземные жилища…
    Хотя красноречивейший язык
    Не умолкал еще во прахе гроба;
    Но много нас еще живых, и нам
    Причины нет печалиться. Итак,
    Я предлагаю выпить в его память
    С веселым звоном рюмок, с восклицаньем.
    Как будто б был он жив.

    Председатель

     
    Он выбыл первый
    Из круга нашего. Пускай в молчанье
    Мы выпьем в честь его.

    Молодой человек

     
    Да будет так!

    Все пьют молча.

    Председатель

     
    Твой голос, милая, выводит звуки
    Родимых песен с диким совершенством;
    Спой, Мери, нам уныло и протяжно,
    Чтоб мы потом к веселью обратились
    Безумнее, как тот, кто от земли
    Был отлучен каким-нибудь виденьем.

    Мери (поет)

     
    Было время, процветала
    В мире наша сторона:
    В воскресение бывала
    Церковь Божия полна;
    Наших деток в шумной школе
    Раздавались голоса,
    И сверкали в светлом поле
    Серп и быстрая коса.

    Другие книги автора

    Удобные форматы для скачивания

    Файл(ы) отправлены на почту

    Эта и ещё 2 книги за 399 

    По абонементу вы каждый месяц можете взять из каталога одну книгу до 700 ₽ и две книги из персональной подборки. Узнать больше

    Оплачивая абонемент, я принимаю условия оплаты и её автоматического продления, указанные в оферте

    Мы используем куки-файлы, чтобы вы могли быстрее и удобнее пользоваться сайтом. Подробнее

    Понравилась статья? Поделить с друзьями:
  • Праздник во время чумы стих
  • Праздник во время отпуска продлевается ли отпуск
  • Праздник во время которого тыкву на голову надевают
  • Праздник во время которого неожиданно пропала луна
  • Праздник во внуково сегодня

  • Добавить комментарий

    ;-) :| :x :twisted: :smile: :shock: :sad: :roll: :razz: :oops: :o :mrgreen: :lol: :idea: :grin: :evil: :cry: :cool: :arrow: :???: :?: :!: