Праздники народов прикамья

КОМИ-ПЕРМЯЦКИЕ ПРАЗДНИКИ

Розосво (Рождество)

Отмечается, как и у всех православных, 7 января. Те, кто хорошо был
знаком в XIX – начале XX века с календарной обрядностью коми-пермяков, отмечали, что у них великие церковные праздники Рождество Христово и Пасха
«уважаются… как простые воскресные
дни», или, как ещё отмечалось, «особо не чтятся», зато считаются важнейшими Семик, Покровская суббота, Масленица. По сообщениям священника, в «день же
Рождества Христова или в день
Вознесения Господня и в некоторые двунадесятые
праздники работают и не считают их большими праздниками. В день Рождества
Христова, вставши утром, даже молотят,
а потом сейчас же принимаются за пельмени, считая тот день только разговением».

Подобный материал об отношении коми-пермяков к церковным праздникам есть и в воспоминаниях нынешних жителей; «Да, Рождество Христово у иньвенских пермяков считался днём более значимым, чем будничный, но только тем, что открывал игрища. Девки и бабы говорили: «Ой, скоро Рождество, надо избу
подыскивать, наряды приготовить».

Крещение (Крещение)

Отмечается 19 января. Значительным обрядом являлся Крещенский
Сочельник, его отмечали в ночь на Крещение. До обеда стряпали сочни с
конопляным семенем, варили в двух горшках
кашу из гороха и ячной крупы. Сочни не только ели. Их использовали в гаданиях. Девушки-невесты
выбегали с сочнями на улицу. Если им
навстречу попадался мужчина, то следовало ожидать замужества, а если женщина,
замужества не предвиделось.

В народном календаре с Крещением связывали языческий обряд чудбс вашбтлыны (топтание чудов). Он
проходил таким образом: в Крещение
между заутреней и обедней («как Бог засветает»)
около церкви собирался народ верхом на
лошадях, с кольями, нагайками, человек
до сотни, и скачут, топчут чудов и гонят до другой деревни. Чуды, по мнению пермяков,
появляются на земле в то время, которое приходится ровно через полгода со времени цветения ржи, и расхаживают, указывая людям, что с ними будет. К этому времени
у пермяков приурочены разнообразные
виды гаданий. Пермяки ходят, «слушаются».
Собираются несколько человек, выходят на речку, на лёд, обводят три круга,
садятся внутри с иконой и слушают. Кому
умереть– чуды строгают доски, вколачивают гвозди; у кого пожар будет – услышит шум, крик народа; у
кого коровы пропадут, начнут чуда
ногами комки набрасывать. Чтобы узнать, какой хлеб будет, ходят на гумно: если
услышат песни, хороший урожай будет.

В Крещение не кормили куриц, пожилые женщины ничего не ели «до появления звезды». Традиция такого обряда была вызвана желанием, «чтобы курицы были здоровее и больше несли яиц, а второе – для спасения души».

Коми-пермяки стремились прибыть на верховых лошадях на реку к
иордани (проруби), когда там священник освящал воду. «Лишь только окончится здесь служение и священно-церковные служители
пойдут в церковь, все пермяки опрометью спешат к проруби, умываются и берут в
бураки (туясы) воду для дома, а прибывшие
на лошадях поят их в проруби, потом полчаса или час ездят на ровном
около проруби месте». Крещенская вода хранилась
в течение года, посуду с водой обязательно ставили на полку божницы переднего угла избы.

В народных рассказах сообщается, что в старину люди верили в освящение не только воды, но и снега. Поэтому те, кто не мог пойти за водой к иордани, набирали снег. Крещенской водой девушки мыли волосы, считая, что от этого они становятся пышней. Определённое значение придавалось обмену ветками ели у иордани, что имело прямую связь с обрядом обмена пасхальными яйцами. Повсеместно сохраняется традиция в ночь на Крещение или в
Крещенский день на всех дверях, воротах и даже окнах ставить кресты дёгтем, чтобы защититься от нечистой силы.

Считается,
что крещенские обряды очищают от скверны не только
человека, но и среду его обитания – землю, воздух, растительность.

Масленьча, Масленича
(Масленица)

У коми-пермяков празднование Масленицы
развёртывалось как по общей схеме, так и на свой манер. Прежде чем встречать Масленицу, коми-пермяки следовали православной
традиции – в субботу накануне Масленой недели поминали умерших предков. К этому дню было принято печь рыбные пироги, шаньги,
оладьи – тупбси, варить овсяный
белый квас – ырбш. Умерших предков приглашали принять угощение.
Возможно, этот обряд получил распространение
в связи с религиозным представлением, что души усопших тоже должны праздновать
Масленицу.

Воскресенье накануне Масленой недели называлось, как и у русских, Мясным заговеньем. В этот день перед Масленой неделей и Великим постом (Мясопустом) последний раз ели мясо. К Масленице припасали молочные и мучные продукты, рыбу, овсяный квас, ржаное пиво (сур). Масляная неделя была Сырной,
т.к. во время её «употреблялось в пищу много того, что изготовлялось из молока и пеклось на масле, прежде всего блины и орешки
(печенье), оладьи, иногда рыбные пироги. Готовили яичницу, солянки, уху.

Традицией празднования Масленицы было ряженье, носившее не только развлекательный, но и обрядовый смысл. Как и в Святки, ряженые имитировали приход неведомой силы из потустороннего мира, а это должно было сильно воздействовать на весенний солнцеворот. Но в Масленицу ряженые не ходили по домам и не разгуливали по деревне– они участвовали в развлекательном масленичном
поезде. В маленькие дровни, на которые брошен ворох соломы, запрягаются одна
или две лошади, на дровни садится Масленица
(одетый в шубу наизнанку и женское платье
мужчина, в руках он держал метлу). Лошадей и сани украшали соломой. Иногда на одну из лошадей
сажали мальчика, также одетого в шубу
наизнанку, украшенную соломой. Для развлечения
смазывали ворота медвежьим салом, чтобы лошади останавливались и сбрасывали седоков; валяли молодожёнов в снегу
и закидывали им снег под одежду; скатившись с горки, целовались. По вечерам девушки и парни собирались в одной избе и
плясали до утра. Принято было ходить в гости не только молодым и родственникам, но и пожилым.

В субботу накануне Прощёного воскресенья у молодёжи была традиция
сооружать снежную крепость, а потом состязаться «за её взятие».

Вероятнее всего, в коми-пермяцких селениях
сожжение чучела Масленицы практиковалось давно. Сжигалось
всё то, что отслужило человеку, стало ненужным за год.
Масленица представлялась женским образом, поэтому
наряжалась в старую женскую одежду. Есть даже пословица про неряшливо одетого человека: «Кыдз Масленча пасьтасьбм» (одет, будто
Масленица). Некоторые говорят, что Масленица – это зима, потому что чучело её
сжигается.

У
коми-пермяков в воскресный, Прощёный день, не принято было мыть и стирать бельё, т. к. они были убеждены, что водой от мытья и стирки будут поить человека после смерти.
В Прощёное воскресенье обязательно катались на лошадях. Принято было выезжать
пожилым и даже старым людям. Во время поездки заходили
в дома, принимали угощение, высказывали хорошие пожелания, а также
просили прощения: «Простите нас, а мы прощаем
и вас».

Ыджыт Лун (Пасха)

Воскресенье последней недели Великого поста называется Ыджыт Лун (буквально: «Большой день»). В народном календаре с Пасхой связывали весеннее пробуждение сил природы. Праздник подвижный, высчитывается по лунному календарю, в 2008 году он приходится
на 27 апреля.

К Пасхе основательно готовились: накануне в пятницу на Страстной неделе мыли избы, иконы, а в субботу после обеда стряпали, красили яйца, строили качели.

Торжество пробуждающейся природы издавна связывалось с крашеным яйцом – символом плодородия. Яйца красили луковой шелухой, ивовой и ольховой корой, травой зверобоя. Красный цвет яиц напоминал о солнце и весеннем времени года. Для некоторых мест типичным было раскрашивание пасхальных яиц. Яйцо
крестообразно обматывали ниткой и опускали в воду, после варки нитки снимали, и на поверхности образовывались белые кресты. Широко известна среди коми-пермяков примета о том, что покрашенное равномерно яйцо обещает хорошее лето, а с белыми пятнами – плохое. Коми-пермяки верили в исцеляющие свойства пасхальных яиц. Первое вынутое из отвара яйцо разламывали и клали на стол в переднем углу избы. Его предназначали для умерших
родителей. Второе яйцо клали на божницу. Остальные яйца укладывали в висевшие перед иконами соломенные корзинки кольть видзан (дословно: яичный держатель).

Следуя старинному обычаю, яйца обязательно дарили крёстным. Ими менялись по пути в храм с теми, кого встречали по дороге. Поэтому перед тем, как отправиться на пасхальную службу, запасались яйцами. Приготовленные для обмена яйца не
показывали, хранили в рукаве, за пазухой. Друг другу передавали яйца и смотрели: кому попадало большое яйцо, тот должен жить много лет. Если попадало яйцо всмятку, у того и жизнь пойдёт всмятку.
По поверью, яйца с крестами обладали более сильным магическим действием. Их бросали против ветра, града, а во время пожара
– на крыши построек, чтобы остановить огонь. Шелухой
крашеных яиц лечили царапины, желудки.

На Пасху обязательно готовили оладьи и картофельные шаньги – кулики. Кулики относятся к числу старинных блюд. Они заменяли куличи, которые были известны многим православным русским. Куличи стали появляться только в 1930–1940-е годы. Утром все члены семьи обязательно разговлялись яйцами, куликами, пельменями. Бывало, что на солее появлялись оставшиеся с
Масленой кулики. Перед употреблением их размачивали в
молоке и разогревали в печи. Называли такие кулики паской.
Их обязательно запивали молоком.

По окончании церковной службы и разговения в храме священнослужители обходили дома своего прихода. Они христосовались с жителями, освящали жилище святой водой. Дети ходили к родственникам и собирали яйца. Когда приходили за яйцами, то говорили: «Христос воскресе!»

Затевать весёлые развлечения в первый день Пасхи считалось большим
грехом. После обеда шли на кладбище, но не везде, объясняя это плохой погодой. Трапез больших не устраивали, но на могилы обязательно клали крашеные яйца,
иногда их крошили.

Парни поднимались
на колокольни, но звонить разрешалось только
тем, кто звонарю давал яйцо или кулик-паску.

На Пасхальной (Светлой) неделе самым
популярным развлечением были дюттян (качели). Перед началом качания качели
«заклинали»: «Ноге (опоре) не сломаться, верёвке не рваться, доске не треснуть– хорошо качать». Возле качелей играли в бабки, чижа, чехарду, ляпу. Все игры на
Пасху имели обрядовое значение,
связанное с будущим урожаем. Для молодёжи время качелей превращалось в
праздник семейно-родственных встреч,
угощений, близких знакомств.

На Пасхальной неделе приглашали родных на
молодое пиво. Когда его пили, приговаривали: «Пейте молодое
пиво – и в жизни долго будете молодыми».

Семик и Строча,
Стечалун (Троица, Троицын день)

Семик отмечается на седьмой неделе после Пасхи – Троицкой. Это период перехода весны в лето, и в обрядах так или иначе участвуют растения, земля, вода. Кроме того, часть обрядов
связана с поминовением усопших. В Троицкую неделю праздничные дни следуют один за другим: общеизвестные Семик (четверг), Родительская суббота и
распространённые у коми-пермяков именины леса (тоже в субботу), именины
воды (воскресенье) и земли (понедельник, в
Духов день).

Наибольшим праздником многие считают именно Семик: «Семик – двойной
праздник: и для покойных, и для живых. Покойным
– до обеда, живым – с обеда до ночи. Другого такого праздника на земле не было и нету». Как и к любым поминкам,
впрок припасают продукты для поминальных блюд. Семик приходится на скоромный период календаря, поэтому преобладают молочные и мясные кушанья: рыбный
пирог, оладьи, шанежки с крупой на
сметане, селянка, сметана, в которую макают
оладьи. Полвека назад ещё варили овсяный кисель и подавали его
напоследок.

В дореволюционную пору коми-пермяки поминальную церемонию начинали спозаранок с возжигания свечи и лампадки и короткой
молитвы. Позже обряд начинался с подачи на стол мёда, сусла пивного и квасного, а затем горячих оладьей и шанег. Горячие шаньги кладут на тарелку или прямо на
скатерть, пару разламывают и приглашают угощаться души умерших, говоря: «Локтб вошшб!» («Приходите, питайтесь –
угощайтесь»). Эти слова обращены к
душе покойника. Душа же, по поверью пермяков,
невидимая и неосязаемая материя в виде газа. Поэтому она напитывается только исходящими от кушаний и
напитков испарениями и даже одними запахами. Поэтому каждая хозяйка старается печь и жарить так, чтобы испарения были
обильными и вкусно пахнущими.

Более сложный
ритуал поминовения усопших совершается позже, когда
семья садится за стол. При этом открывается рыбный пирог
или подаются пельмени, и старший в семье ещё раз просит души покойных
напитаться запахами яств и питья.

Затем посещают могилы умерших родственников. Это основное и самое продолжительное действо. На кладбище из семьи идут один-три человека и берут с собой разную снедь, но обязательно – рыбный пирог, яйца, шаньги и питьё. Теперь не возбраняется пить возле могилы не только крепкую брагу, но и водку.
От этой вредной привычки всё ещё отказываются старухи, считая, что хмельные
пары дурманят души усопших, и они начинают
сердиться на людей и даже вредить им. Старинный обычай предписывает не ходить на кладбище в слишком красивом,
цветастом одеянии, в пышных головных уборах (но головы женщин обязательно должны быть покрыты).

Обычай требует от поминающих, чтобы они раздавали милостыню. Если нет нищих и других побирушек, приглашают угоститься любого прохожего. Тот обычно не отказывается, а после
приложения к еде и питью желает покойному благостного загробного пребывания. Посещение кладбища завершается прощальными поклонами у головы и ног покойного.
Простившись, без оглядки покидают кладбище, стараясь не споткнуться, а пуще того – не упасть: это очень плохая примета.

После некоторого затишья в деревне на улицах появляется молодёжь.
Начинаются семицкое гулянье. Это малое гулянье, одной деревни. С этого часа начинается обряд коми-пермяков кыдз
кбртавны или кыдз домавны (дословно: «берёзу вязать»). Этот старинный обряд сейчас не имеет единообразия: где-то люди идут в рощу к растущей берёзке и веселятся там,
где-то берёзку приносят в деревню.
Обряд кыдз домавны совершается в роще, и представляет собой продолжение святочных гаданий и ворожбы. И молодёжь, и взрослые расходятся по роще и, таясь
друг от друга, слабо, чтобы листочки не сорвать, связывают веточки берёзы. В Троицын день к берёзе возвращаются и
смотрят: лист всё такой же зелёный или поблек. Если стал сохнуть, то ничего хорошего в этот год не жди. Затем начинаются игры
и кадриль. Из музыкальных инструментов на игрищах использовали свистульки,
гармони, балалайки и пэляны-дудки (часто многоствольные) и пу-барабаны (особо устроенные, немного выпуклые
доски).

Семицкими вечерами, когда молодёжь развлекалась на игрищах, оставшиеся
дома старики мастерили игрушки из древесины
мягких пород. Из ивы или липы они вырезали уточек и гусей, а
также куколок, похожих на русалок. Уточки все белые, куколки – в пёстрых, бело-зелёных платьицах. Кроме того, делали свистульки (пиксан) и резные узорчатые
трости-палочки (пегануки). Все поделки раздавались малышам.

В обрядах
Семика были важны обе части: и поминальные ритуалы,
и вечерние увеселения. Общее веселье воспринималось как всеобщий акт ублажения душ умерших, это и
очищение духа участников обряда, и
закл и нательные действия музыкой, свистом и пением на нечисть.

В Троицу православные поминают всех умерших родственников, и поминальный обряд этого дня мало чем отличается от семицкого (кроме северных районов, где в Родительскую субботу поминают «древних», т.е. далёких предков, а в четверг, в Семик, –
«нынешних», т.е. недавно умерших).

Если большинство коми-пермяков семицкие обряды называет кыдз кбртавны
(завивать берёзу), то Троицкие – кыдз пбрччавны (берёзу развязать).
В некоторых местах молодёжь к завитой берёзке ходила
с утра и заодно приносила в деревню срубленную берёзку или ветки, траву. Часть
этой зелени относилась в церковь или часовню,
чтобы украсить ограду, паперть и устлать травой храмовый
пол, затем послушать заутреню.

Принесённые
берёзки вкапывались под окнами домов или неподалёку.
Этим обычно занимались подростки и дети. Здесь, на улице, начинались Троицкие гулянья с детскими забавами. Например, популярной
была игра чеччасьны (подпрыгивать): на чурку клалась доска, на её концы
вставали играющие. Тот, чей конец
доски оторвался от земли, подпрыгивал как можно выше и, опустившись на доску, поднимал напарника.
Троицкие гулянья также почти не
отличались от семицких: хороводы, кадрили, игры.

Поздним вечером устраивается завершающий ритуал – прощание с берёзкой. Её откапывают, кто-то берёт на руки, а все встают в длинную колонну лицом к селу, а в конце колоны – несущий берёзку. Он сходит со своего места и начинает двигаться вдоль колоны. После него выходит замыкающий, обгоняет берёзку и становится в голове колонны. Образуется непрерывно движущаяся
цепочка и овал с берёзкой в центре. Снова звучат музыка и
песни. Этот Троицкий обряд называется Кузь гаг («длинный
червяк»). Процессия достигает окраины села. Здесь берёзку
кладут возле изгороди и окончательно прощаются с ней до будущей Троицы. В благодарность за доставленную радость берёзку
опрыскивают напитками.

Турун вежан лун (День
смены травы)

Этот старинный праздник был возрождён только в 1995 году в с. Большая Коча Кочёвского района. У жителей этого села сохранился обычай собирать травы увтыром (родом, семьёй). На лесной опушке рвали цветы, приносили домой, отделяли семена. Вечером цветы уносили на реку и бросали в воду. Иногда их разбрасывали
в лесу.

У древних
коми-пермяков не было точной даты праздника. Некоторые
предполагают, что его отмечали в Тихонов день (29 июня), другие – в Ильин (2
августа). Но на какой бы дате ни останавливались,
всегда подчёркивали, что праздник справлялся тогда, когда в лесу цветы отцветут и на них появятся семена.

Праздник Турун вежан лун продолжался весь день, с раннего утра до
позднего вечера. Он включал в себя несколько циклов, которые организовывались в разных местах – в лесу, в домах, на берегу
реки.

Когда взойдёт солнце и роса ещё держится на траве, молодые и
пожилые люди в нарядных костюмах (женщины и мужчины,
детей не брали) идут за реку. Идут тихо, не поют и не разговаривают. Возле леса женщины, стоя на одном месте, трижды поворачиваются против солнца. На то
место, на котором кружились, кладут козин – подарок лешему: хлеб, пирог
(обязательно что-нибудь мучное). Потом женщины направляются в лес. Мужчины остаются, в лес не заходят. В этом
можно усмотреть охранительный смысл: мужчины берегут тишину утренней природы и женщин во время общения с ней.

В лесу женщины должны были услышать голоса птиц, не важно, каких именно. Нежелательно было услышать кукушку: её голос, по поверью,
предвещал девушкам нескорый выход замуж, а женщинам – раннее вдовство. После
того, как услышат пять птичьих голосов, женщины начинали кричать.
Затем привязывали к веткам дерева (желательно берёзы) ленточки, полотенце,
кусок ткани и говорили: «Как подавилась зерном кукушка, и развеялись по полю звуки её голоса, так пусть и рассеются от меня болезни». После этого женщины начинали вырывать с корнем травы. Причём, у каждой их должно быть пять, обязательно разных и с семенами. Когда собирали травы, это действие тоже сопровождали заговорами на очищение от грехов.

При выходе из леса женщины сначала кланялись лешему – хозяину леса, а потом пели песни. Этим стремились показать, что леший у женщин «язык не украл». Молчание женщин длилось долго– на всём пути от дома до леса, пока они не услышат голоса птиц. Молчать было необходимо, чтобы леший не узнал, что женщины пришли. Кроме того, здесь как бы происходит разграничение
двух летних сезонов: когда всё цветёт и когда природа
на пике зрелости. Возвращаясь из леса домой, женщины поют разные песни, но обязательно протяжные.

Завершался праздник вечером. По предварительной договорённости
женщины собирались в четырёх-пяти домах. С собой
приносили травы, сорванные утром. В доме пели, плясали. Затем все вставали в ряд
перед хозяйкой, у которой в руках была большая кастрюля с пивом. Женщины
по очереди подходили, опускали цветы в
пиво, причём так, чтобы смочить семена, а потом целовали вершинки цветов
и хозяйку. В традиционной культуре коми-пермяков
всё, что происходило в доме, воспринималось как действие огромной созидающей силы: будут здоровы люди и животные, будет богатый урожай. Завершив церемонии
в домах, женщины и присоединившиеся к
ним мужчины шли на реку.

Как только к месту веселья приближались первые люди, на берегу начинали разводить костёр. К нему подходили женщины и обжигали
корни всё тех же цветов. Это магическое действие осмысливалось как способ
благоприятно повлиять на будущий растительный
мир. С темой будущей жизни связаны и другие действия у костра. Женщины закапывали семена цветов в землю, а стебли бросали в реку. Мужчины и парни бросали в
воду горящие головешки и загадывали
желание: выше и дальше брошу– скоро и
удача придёт.

У костра разыгрывались сцены «загребания тепла» на зиму: женщины вставали спиной к костру и, приподняв подолы, «пускали» жар и дым под сарафаны и юбки. Мужчины поступали также, поднимая подолы рубах.

Непременно прыгали через костёр. Полагали,
что прыжки парами нужны для того, чтобы благополучная
семейная жизнь состоялась. Когда прыгали по
отдельности, это тоже соотносилось с судьбой: если девушка прыгнет
дальше подруг, то раньше их выйдет замуж, если парень
прыгнет выше и дальше, то обязательно удачно женится. Перепрыгивание через костёр несло также идею очищения от всего плохого.

Завершался
праздник хороводами с песнями вокруг костра, играми, шутками. Бывали случаи,
когда кого-нибудь бросали в реку.

Праздник с цветами обозначал в народном календаре границу сезонов: цветущего растительного мира и угасающего, но обязательно возрождающегося.

Оспожья. Успение
(Успение Пресвятой Богородицы)

Успение Пресвятой Богородицы – 28 августа – очень почитаемый коми-пермяками праздник, особенно там, где он является престольным. По народным традициям к этому празднику было приурочено окончание уборки урожая.

К окончанию жатвы готовились заранее. Варили пиво, пекли из новой ржи хлеб, пироги, шаньги. Родственники и соседи угощали друг друга. Хлеб обязательно раздавали нищим. Празднику предшествовал магический обряд завершения жатвы, который стремились провести до заката солнца.

В начале XX века обряд проводился полностью: с ритуальной жатвой и вязанием жертвенного снопа. С тех пор, как перестали
выращивать зерновые культуры в личном хозяйстве, обряд не проводится.
Сохранились некоторые фрагменты, которые живы до
сих пор. Например, в одном район все женщины дружно бросали вверх серпы, чем выше, тем лучше, чтобы
хлеб вырос большой. А в другом
последний сноп уносили в овин, там он дожидался
следующего урожая, его мололи вместе с новым хлебом.

На Успенье готовился особенный праздничный стол. Обязательно выставлялось пиво, квас, мёд, пироги с капустой, свёклой, морковью, черёмухой и рябиной. Всегда были солёные
рыжики и грузди. Ещё одна особенность праздничного стола– рыбный пирог из пескарей, вьюнов и другой мелкой рыбы. Говорили, что этот пирог– угощение
Богородице и предкам.

В праздничном обычае – особый ритуал
угощения. В Успение и на следующий день принимали дальних гостей,
а на третий день угощались сами хозяева. Они допивали
сюромку и сурббж, доедали пироги. Сюромка – это старая, но поновлённая мелом (заваркой хмеля) брага, а сурббж – жидкое,
последнего цежения пиво (дословно: «пива хвост»).

По окончании уборки льна проводился особый «девичий
праздник»: девушки, нарядившись в свои лучшие пельпомы-коромы, ходят гурьбой по селу или
деревне и распевают песни. Некоторые щедрые домохозяева угощают их водкой и
пирогами с рыбой.

КОМИ-ПЕРМЯЦКИЕ ПРАЗДНИКИ

Розосво (Рождество)

Отмечается, как и у всех православных, 7 января. Те, кто хорошо был знаком в XIX – начале XX века с календарной обрядностью коми-пермяков, отмечали, что у них великие церковные праздники Рождество Христово и Пасха «уважаются… как простые воскресные дни», или, как ещё отмечалось, «особо не чтятся», зато считаются важнейшими Семик, Покровская суббота, Масленица. По сообщениям священника, в «день же Рождества Христова или в день Вознесения Господня и в некоторые двунадесятые праздники работают и не считают их большими праздниками. В день Рождества Христова, вставши утром, даже молотят, а потом сейчас же принимаются за пельмени, считая тот день только разговением».

Подобный материал об отношении коми-пермяков к церковным праздникам есть и в воспоминаниях нынешних жителей; «Да, Рождество Христово у иньвенских пермяков считался днём более значимым, чем будничный, но только тем, что открывал игрища. Девки и бабы говорили: «Ой, скоро Рождество, надо избу подыскивать, наряды приготовить».

Крещение (Крещение)

Отмечается 19 января. Значительным обрядом являлся Крещенский Сочельник, его отмечали в ночь на Крещение. До обеда стряпали сочни с конопляным семенем, варили в двух горшках кашу из гороха и ячной крупы. Сочни не только ели. Их использовали в гаданиях. Девушки-невесты выбегали с сочнями на улицу. Если им навстречу попадался мужчина, то следовало ожидать замужества, а если женщина, замужества не предвиделось.

В народном календаре с Крещением связывали языческий обряд чудбс вашбтлыны (топтание чудов). Он проходил таким образом: в Крещение между заутреней и обедней («как Бог засветает») около церкви собирался народ верхом на лошадях, с кольями, нагайками, человек до сотни, и скачут, топчут чудов и гонят до другой деревни. Чуды, по мнению пермяков, появляются на земле в то время, которое приходитсяровно через полгода со времени цветения ржи, и расхаживают, указывая людям, что с ними будет. К этому времени у пермяков приурочены разнообразные виды гаданий. Пермяки ходят, «слушаются». Собираются несколько человек, выходят на речку, на лёд, обводят три круга, садятся внутри с иконой и слушают. Кому умереть– чуды строгают доски, вколачивают гвозди; у кого пожар будет – услышит шум, крик народа; у кого коровы пропадут, начнут чуда ногами комки набрасывать. Чтобы узнать, какой хлеб будет, ходят на гумно: если услышат песни, хороший урожай будет.

В Крещение не кормили куриц, пожилые женщины ничего не ели «до появления звезды». Традиция такого обряда была вызвана желанием, «чтобы курицы были здоровее и больше несли яиц, а второе – для спасения души».

Коми-пермяки стремились прибыть на верховых лошадях на реку к иордани (проруби), когда там священник освящал воду. «Лишь только окончится здесь служение и священно-церковные служители пойдут в церковь, все пермяки опрометью спешат к проруби, умываются и берут в бураки (туясы) воду для дома, а прибывшие на лошадях поят их в проруби, потом полчаса или час ездят на ровном около проруби месте». Крещенская вода хранилась в течение года, посуду с водой обязательно ставили на полку божницы переднего угла избы.

В народных рассказах сообщается, что в старину люди верили в освящение не только воды, но и снега. Поэтому те, кто не мог пойти за водой к иордани, набирали снег. Крещенской водой девушки мыли волосы, считая, что от этого они становятся пышней. Определённое значение придавалось обмену ветками ели у иордани, что имело прямую связь с обрядом обмена пасхальными яйцами. Повсеместно сохраняется традиция в ночь на Крещение или в Крещенский день на всех дверях, воротах и даже окнах ставить кресты дёгтем, чтобы защититься от нечистой силы.

Считается, что крещенские обряды очищают от скверны не только человека, но и среду его обитания – землю, воздух, растительность.

Масленьча, Масленича (Масленица)

У коми-пермяков празднование Масленицы развёртывалось как по общей схеме, так и на свой манер. Прежде чем встречать Масленицу, коми-пермяки следовали православной традиции – в субботу накануне Масленой недели поминали умерших предков. К этому дню было принято печь рыбные пироги, шаньги, оладьи – тупбси, варить овсяный белый квас – ырбш. Умерших предков приглашали принять угощение. Возможно, этот обряд получил распространение в связи с религиозным представлением, что души усопших тоже должны праздновать Масленицу.

Воскресенье накануне Масленой недели называлось, как и у русских, Мясным заговеньем. В этот день перед Масленой неделей и Великим постом (Мясопустом) последний раз ели мясо. К Масленице припасали молочные и мучные продукты, рыбу, овсяный квас, ржаное пиво (сур). Масляная неделя была Сырной, т.к. во время её «употреблялось в пищу много того, что изготовлялось из молока и пеклось на масле, прежде всего блины и орешки (печенье), оладьи, иногда рыбные пироги. Готовили яичницу, солянки, уху.

Традицией празднования Масленицы было ряженье, носившее не только развлекательный, но и обрядовый смысл. Как и в Святки,ряженые имитировали приход неведомой силы из потустороннего мира, а это должно было сильно воздействовать на весенний солнцеворот. Но в Масленицу ряженые не ходили по домам и не разгуливали по деревне– они участвовали в развлекательном масленичном поезде. В маленькие дровни, на которые брошен ворох соломы, запрягаются одна или две лошади, на дровни садится Масленица (одетый в шубу наизнанку и женское платье мужчина, в руках он держал метлу). Лошадей и сани украшали соломой. Иногда на одну из лошадей сажали мальчика, также одетого в шубу наизнанку, украшенную соломой. Для развлечения смазывали ворота медвежьим салом, чтобы лошадиостанавливались и сбрасывали седоков; валяли молодожёнов в снегу и закидывали им снег под одежду; скатившись с горки, целовались. По вечерам девушки и парни собирались в одной избе и плясали до утра. Принято было ходить в гости не только молодым и родственникам, но и пожилым.

В субботу накануне Прощёного воскресенья у молодёжи была традиция сооружать снежную крепость, а потом состязаться «за её взятие».

Вероятнее всего, в коми-пермяцких селениях сожжение чучела Масленицы практиковалось давно. Сжигалось всё то, что отслужило человеку, стало ненужным за год. Масленица представлялась женским образом, поэтому наряжалась в старую женскую одежду. Есть даже пословица про неряшливо одетого человека: «Кыдз Масленча пасьтасьбм» (одет, будто Масленица). Некоторые говорят, что Масленица – это зима, потому что чучело её сжигается.

У коми-пермяков в воскресный, Прощёный день, не принято было мыть и стирать бельё, т. к. они были убеждены, что водой от мытья и стирки будут поить человека после смерти. В Прощёное воскресенье обязательно катались на лошадях. Принято было выезжать пожилым и даже старым людям. Во время поездки заходили в дома, принимали угощение, высказывали хорошие пожелания, а также просили прощения: «Простите нас, а мы прощаем и вас».

Ыджыт Лун (Пасха)

Воскресенье последней недели Великого поста называется Ыджыт Лун (буквально: «Большой день»). В народном календаре с Пасхой связывали весеннее пробуждение сил природы. Праздник подвижный, высчитывается по лунному календарю, в 2008 году он приходится на 27 апреля.

К Пасхе основательно готовились: накануне в пятницу на Страстной неделе мыли избы, иконы, а в субботу после обеда стряпали, красили яйца, строили качели.

Торжество пробуждающейся природы издавна связывалось с крашеным яйцом – символом плодородия. Яйца красили луковой шелухой, ивовой и ольховой корой, травой зверобоя. Красный цвет яиц напоминал о солнце и весеннем времени года. Для некоторых мест типичным было раскрашивание пасхальных яиц. Яйцо крестообразно обматывали ниткой и опускали в воду, после варки нитки снимали, и на поверхности образовывались белые кресты. Широко известна среди коми-пермяков примета о том, что покрашенное равномерно яйцо обещает хорошее лето, а с белыми пятнами – плохое. Коми-пермяки верили в исцеляющие свойства пасхальных яиц. Первое вынутое из отвара яйцо разламывали и клали на стол в переднем углу избы. Его предназначали для умерших родителей. Второе яйцо клали на божницу. Остальныеяйца укладывали в висевшие перед иконами соломенные корзинки кольть видзан (дословно: яичный держатель).

Следуя старинному обычаю, яйца обязательно дарили крёстным. Ими менялись по пути в храм с теми, кого встречали по дороге. Поэтому перед тем, как отправиться на пасхальную службу, запасались яйцами. Приготовленные для обмена яйца не показывали, хранили в рукаве, за пазухой. Друг другу передавали яйца и смотрели: кому попадало большое яйцо, тот должен жить много лет. Если попадало яйцо всмятку, у того и жизнь пойдёт всмятку. По поверью, яйца с крестами обладали более сильным магическим действием. Их бросали против ветра, града, а вовремя пожара – на крыши построек, чтобы остановить огонь. Шелухой крашеных яиц лечили царапины, желудки.

На Пасху обязательно готовили оладьи и картофельные шаньги – кулики. Кулики относятся к числу старинных блюд. Они заменяли куличи, которые были известны многим православным русским. Куличи стали появляться только в 1930–1940-е годы. Утром все члены семьи обязательно разговлялись яйцами, куликами, пельменями. Бывало, что на солее появлялись оставшиеся с Масленой кулики. Перед употреблением их размачивали в молоке и разогревали в печи. Называли такие кулики паской. Их обязательно запивали молоком.

По окончании церковной службы и разговения в храме священнослужители обходили дома своего прихода. Они христосовались с жителями, освящали жилище святой водой. Дети ходили к родственникам и собирали яйца. Когда приходили за яйцами, то говорили: «Христос воскресе!»

Затевать весёлые развлечения в первый день Пасхи считалось большим грехом. После обеда шли на кладбище, но не везде, объясняя это плохой погодой. Трапез больших не устраивали, но на могилы обязательно клали крашеные яйца, иногда их крошили.

Парни поднимались на колокольни, но звонить разрешалось только тем, кто звонарю давал яйцо или кулик-паску.

На Пасхальной (Светлой) неделе самым популярным развлечением были дюттян (качели). Перед началом качания качели «заклинали»: «Ноге (опоре) не сломаться, верёвке не рваться, доске не треснуть– хорошо качать». Возле качелей играли в бабки, чижа, чехарду, ляпу. Все игры на Пасху имели обрядовое значение, связанное с будущим урожаем. Для молодёжи время качелей превращалось в праздник семейно-родственных встреч, угощений, близких знакомств.

На Пасхальной неделе приглашали родных на молодое пиво. Когда его пили, приговаривали: «Пейте молодое пиво – и в жизни долго будете молодыми».

Семик и Строча, Стечалун (Троица, Троицын день)

Семик отмечается на седьмой неделе после Пасхи – Троицкой. Это период перехода весны в лето, и в обрядах так или иначе участвуют растения, земля, вода. Кроме того, часть обрядов связана с поминовением усопших. В Троицкую неделю праздничные дни следуют один за другим: общеизвестные Семик (четверг), Родительская суббота и распространённые у коми-пермяков именины леса (тоже в субботу), именины воды (воскресенье) и земли (понедельник, в Духов день).

Наибольшим праздником многие считают именно Семик: «Семик – двойной праздник: и для покойных, и для живых. Покойным – до обеда, живым – с обеда до ночи. Другого такого праздника на земле не было и нету». Как и к любым поминкам, впрок припасают продукты для поминальных блюд. Семик приходится на скоромный период календаря, поэтому преобладают молочные и мясные кушанья: рыбный пирог, оладьи, шанежки с крупой на сметане, селянка, сметана, в которую макают оладьи. Полвека назад ещё варили овсяный кисель и подавали его напоследок.

В дореволюционную пору коми-пермяки поминальную церемонию начинали спозаранок с возжигания свечи и лампадки и короткой молитвы. Позже обряд начинался с подачи на стол мёда, сусла пивного и квасного, а затем горячих оладьей и шанег. Горячие шаньги кладут на тарелку или прямо на скатерть, пару разламывают и приглашают угощаться души умерших, говоря: «Локтб вошшб!» («Приходите, питайтесь – угощайтесь»). Эти слова обращены к душе покойника. Душа же, по поверью пермяков, невидимая и неосязаемая материя в виде газа. Поэтомуона напитывается только исходящими от кушаний и напитков испарениями и даже одними запахами. Поэтому каждая хозяйка старается печь и жарить так, чтобы испарения были обильными и вкусно пахнущими.

Более сложный ритуал поминовения усопших совершается позже, когда семья садится за стол. При этом открывается рыбный пирог или подаются пельмени, и старший в семье ещё раз просит души покойных напитаться запахами яств и питья.

Затем посещают могилы умерших родственников. Это основное и самое продолжительное действо. На кладбище из семьи идут один-три человека и берут с собой разную снедь, но обязательно – рыбный пирог, яйца, шаньги и питьё. Теперь не возбраняется пить возле могилы не только крепкую брагу, но и водку. От этой вредной привычки всё ещё отказываются старухи, считая, что хмельные пары дурманят души усопших, и они начинают сердиться на людей и даже вредить им. Старинный обычай предписывает не ходить на кладбище в слишкомкрасивом, цветастом одеянии, в пышных головных уборах (но головы женщин обязательно должны быть покрыты).

Обычай требует от поминающих, чтобы они раздавали милостыню. Если нет нищих и других побирушек, приглашают угоститься любого прохожего. Тот обычно не отказывается, а после приложения к еде и питью желает покойному благостного загробного пребывания. Посещение кладбища завершается прощальными поклонами у головы и ног покойного. Простившись, без оглядки покидают кладбище, стараясь не споткнуться, а пуще того – не упасть: это очень плохая примета.

После некоторого затишья в деревне на улицах появляется молодёжь. Начинаются семицкое гулянье. Это малое гулянье, одной деревни. С этого часа начинается обряд коми-пермяков кыдз кбртавны или кыдз домавны (дословно: «берёзу вязать»). Этот старинный обряд сейчас не имеет единообразия: где-то люди идут в рощу к растущей берёзке и веселятся там, где-то берёзку приносят в деревню. Обряд кыдз домавны совершается в роще, и представляет собой продолжение святочных гаданий и ворожбы. И молодёжь, и взрослые расходятся по роще и, таясь друг от друга, слабо, чтобы листочки не сорвать, связывают веточки берёзы. В Троицын день к берёзе возвращаются и смотрят: лист всё такой же зелёный или поблек. Если стал сохнуть, то ничего хорошего в этот год не жди. Затем начинаются игры и кадриль. Из музыкальных инструментов на игрищах использовали свистульки, гармони, балалайки и пэляны-дудки (часто многоствольные) и пу-барабаны (особо устроенные, немного выпуклые доски).

Семицкими вечерами, когда молодёжь развлекалась на игрищах, оставшиеся дома старики мастерили игрушки из древесины мягких пород. Из ивы или липы они вырезали уточек и гусей, а также куколок, похожих на русалок. Уточки все белые, куколки – в пёстрых, бело-зелёных платьицах. Кроме того, делали свистульки (пиксан) и резные узорчатые трости-палочки (пегануки). Все поделки раздавались малышам.

В обрядах Семика были важны обе части: и поминальные ритуалы, и вечерние увеселения. Общее веселье воспринималось как всеобщий акт ублажения душ умерших, это и очищение духа участников обряда, и закл и нательные действия музыкой, свистом и пением на нечисть.

В Троицу православные поминают всех умерших родственников, и поминальный обряд этого дня мало чем отличается от семицкого (кроме северных районов, где в Родительскую субботу поминают «древних», т.е. далёких предков, а в четверг, в Семик, – «нынешних», т.е. недавно умерших).

Если большинство коми-пермяков семицкие обряды называет кыдз кбртавны (завивать берёзу), то Троицкие – кыдз пбрччавны (берёзу развязать). В некоторых местах молодёжь к завитой берёзке ходила с утра и заодно приносила в деревню срубленную берёзку или ветки, траву. Часть этой зелени относилась в церковь или часовню, чтобы украсить ограду, паперть и устлать травой храмовый пол, затем послушать заутреню.

Принесённые берёзки вкапывались под окнами домов или неподалёку. Этим обычно занимались подростки и дети. Здесь, на улице, начинались Троицкие гулянья с детскими забавами. Например, популярной была игра чеччасьны (подпрыгивать): на чурку клалась доска, на её концы вставали играющие. Тот, чей конец доски оторвался от земли, подпрыгивал как можно выше и, опустившись на доску, поднимал напарника. Троицкие гулянья также почти не отличались от семицких: хороводы, кадрили, игры.

Поздним вечером устраивается завершающий ритуал – прощание с берёзкой. Её откапывают, кто-то берёт на руки, а все встают в длинную колонну лицом к селу, а в конце колоны – несущий берёзку. Он сходит со своего места и начинает двигаться вдоль колоны. После него выходит замыкающий, обгоняет берёзку и становится в голове колонны. Образуется непрерывно движущаяся цепочка и овал с берёзкой в центре. Снова звучат музыка и песни. Этот Троицкий обряд называется Кузь гаг («длинный червяк»). Процессия достигает окраины села. Здесь берёзку кладут возле изгороди и окончательно прощаются с ней до будущей Троицы. В благодарность за доставленную радость берёзку опрыскивают напитками.

Турун вежан лун (День смены травы)

Этот старинный праздник был возрождён только в 1995 году в с. Большая Коча Кочёвского района. У жителей этого села сохранился обычай собирать травы увтыром (родом, семьёй). На лесной опушке рвали цветы, приносили домой, отделяли семена. Вечером цветы уносили на реку и бросали в воду. Иногда их разбрасывали в лесу.

У древних коми-пермяков не было точной даты праздника. Некоторые предполагают, что его отмечали в Тихонов день (29 июня), другие – в Ильин (2 августа). Но на какой бы дате ни останавливались, всегда подчёркивали, что праздник справлялся тогда, когда в лесу цветы отцветут и на них появятся семена.

Праздник Турун вежан лун продолжался весь день, с раннего утра до позднего вечера. Он включал в себя несколько циклов, которые организовывались в разных местах – в лесу, в домах, на берегу реки.

Когда взойдёт солнце и роса ещё держится на траве, молодые и пожилые люди в нарядных костюмах (женщины и мужчины, детей не брали) идут за реку. Идут тихо, не поют и не разговаривают. Возле леса женщины, стоя на одном месте, трижды поворачиваются против солнца. На то место, на котором кружились, кладут козин – подарок лешему: хлеб, пирог (обязательно что-нибудь мучное). Потом женщины направляются в лес. Мужчины остаются, в лес не заходят. В этом можно усмотреть охранительный смысл: мужчины берегут тишину утренней природы и женщин во время общения с ней.

В лесу женщины должны были услышать голоса птиц, не важно, каких именно. Нежелательно было услышать кукушку: её голос, по поверью, предвещал девушкам нескорый выход замуж, а женщинам – раннее вдовство. После того, как услышат пять птичьих голосов, женщины начинали кричать. Затем привязывали к веткам дерева (желательно берёзы) ленточки, полотенце, кусок ткани и говорили: «Как подавилась зерном кукушка, и развеялись по полю звуки её голоса, так пусть и рассеются от меня болезни». После этого женщины начинали вырывать с корнем травы. Причём, у каждой их должно быть пять, обязательно разных и с семенами. Когда собирали травы, это действие тожесопровождали заговорами на очищение от грехов.

При выходе из леса женщины сначала кланялись лешему – хозяину леса, а потом пели песни. Этим стремились показать, что леший у женщин «язык не украл». Молчание женщин длилось долго– на всём пути от дома до леса, пока они не услышат голоса птиц. Молчать было необходимо, чтобы леший не узнал, что женщины пришли. Кроме того, здесь как бы происходит разграничение двух летних сезонов: когда всё цветёт и когда природа на пике зрелости. Возвращаясь из леса домой, женщины поют разные песни, но обязательно протяжные.

Завершался праздник вечером. По предварительной договорённости женщины собирались в четырёх-пяти домах. С собой приносили травы, сорванные утром. В доме пели, плясали. Затем все вставали в ряд перед хозяйкой, у которой в руках была большая кастрюля с пивом. Женщины по очереди подходили, опускали цветы в пиво, причём так, чтобы смочить семена, а потом целовали вершинки цветов и хозяйку. В традиционной культуре коми-пермяков всё, что происходило в доме, воспринималось как действие огромной созидающей силы: будут здоровы люди и животные, будет богатый урожай. Завершив церемонии в домах, женщины и присоединившиеся к ним мужчины шли на реку.

Как только к месту веселья приближались первые люди, на берегу начинали разводить костёр. К нему подходили женщины и обжигали корни всё тех же цветов. Это магическое действие осмысливалось как способ благоприятно повлиять на будущий растительный мир. С темой будущей жизни связаны и другие действия у костра. Женщины закапывали семена цветов в землю, а стебли бросали в реку. Мужчины и парни бросали в воду горящие головешки и загадывали желание: выше и дальше брошу– скоро и удача придёт.

У костра разыгрывались сцены «загребания тепла» на зиму: женщины вставали спиной к костру и, приподняв подолы, «пускали» жар и дым под сарафаны и юбки. Мужчины поступали также, поднимая подолы рубах.

Непременно прыгали через костёр. Полагали, что прыжки парами нужны для того, чтобы благополучная семейная жизнь состоялась. Когда прыгали по отдельности, это тоже соотносилось с судьбой: если девушка прыгнет дальше подруг, то раньше их выйдет замуж, если парень прыгнет выше и дальше, то обязательно удачно женится. Перепрыгивание через костёр несло также идею очищения от всего плохого.

Завершался праздник хороводами с песнями вокруг костра, играми, шутками. Бывали случаи, когда кого-нибудь бросали в реку.

Праздник с цветами обозначал в народном календаре границу сезонов: цветущего растительного мира и угасающего, но обязательно возрождающегося.

Оспожья. Успение (Успение Пресвятой Богородицы)

Успение Пресвятой Богородицы – 28 августа – очень почитаемый коми-пермяками праздник, особенно там, где он является престольным. По народным традициям к этому празднику было приурочено окончание уборки урожая.

К окончанию жатвы готовились заранее. Варили пиво, пекли из новой ржи хлеб, пироги, шаньги. Родственники и соседи угощали друг друга. Хлеб обязательно раздавали нищим. Празднику предшествовал магический обряд завершения жатвы, который стремились провести до заката солнца.

В начале XX века обряд проводился полностью: с ритуальной жатвой и вязанием жертвенного снопа. С тех пор, как перестали выращивать зерновые культуры в личном хозяйстве, обряд не проводится. Сохранились некоторые фрагменты, которые живы до сих пор. Например, в одном район все женщины дружно бросали вверх серпы, чем выше, тем лучше, чтобы хлеб вырос большой. А в другом последний сноп уносили в овин, там он дожидался следующего урожая, его мололи вместе с новым хлебом.

На Успенье готовился особенный праздничный стол. Обязательно выставлялось пиво, квас, мёд, пироги с капустой, свёклой, морковью, черёмухой и рябиной. Всегда были солёные рыжики и грузди. Ещё одна особенность праздничного стола– рыбный пирог из пескарей, вьюнов и другой мелкой рыбы. Говорили, что этот пирог– угощение Богородице и предкам.

В праздничном обычае – особый ритуал угощения. В Успение и на следующий день принимали дальних гостей, а на третий день угощались сами хозяева. Они допивали сюромку и сурббж, доедали пироги. Сюромка – это старая, но поновлённая мелом (заваркой хмеля) брага, а сурббж – жидкое, последнего цежения пиво (дословно: «пива хвост»).

По окончании уборки льна проводился особый «девичий праздник»: девушки, нарядившись в свои лучшие пельпомы-коромы, ходят гурьбой по селу или деревне и распевают песни. Некоторые щедрые домохозяева угощают их водкой и пирогами с рыбой.

http://interprazdnik.narod.ru/komiperm.htm

—

День смены травы (Пермская ГТРК «Т7», 2003)

Праздник смены травы – это древнее торжество перехода природы из лета в осень. Чтобы следующий год был урожайным, женщины Коми-округа собирают травы и обязательно такие, чтобы были семена. Их вечером у реки будут сеять, а стебли трав пускают с приговором в воду, чтобы река вместе с травой унесла невзгоды, болезни и печали. В фильме красивый древний языческий обряд восстановили фольклорный коллектив «Мича асыв» («Ясное утро») и жители села Большая коча.

video: http://vk.com/club1430074?z=video-10148531_164123055%2F98d070e666ee…

—-

© Черных А. В., текст, 2014

© Издательство «Маматов», 2014

* * *

Введение

Книга «Русский народный календарь в Прикамье. Праздники и обряды конца XIX — середины ХХ века. Часть IV. Местные праздники» продолжает цикл монографических исследований календарной обрядности русских Пермского Прикамья и является четвёртой книгой в данной серии^[1].

В отличие от предыдущих исследований народного календаря, в центре внимания которых был анализ годового «общего» цикла праздников и обрядов, характеризующих русскую региональную прикамскую традицию в целом, основным предметом исследования в данной работе стали местночтимые праздники, отмечавшиеся в том или ином поселении: селе, деревне, заводском посёлке, а иногда и в отдельной части большого поселения. Подготовка отдельного исследования по местным праздникам, в первую очередь, обусловлена необходимостью системного и полного анализа региональной календарной традиции, предпринятого в серии «Русский народный календарь в Прикамье», так как без изучения данного комплекса характеристика праздничной культуры была бы не полной. Кроме того, имеющийся в нашем распоряжении источниковый материал, раскрывающий особенности местных праздников, позволяет провести монографическое изучение феномена местных праздников в русской праздничной культуре региона.

Годовой круг праздников и обрядов русской деревни Пермского Прикамья включал кроме праздников, отмечавшихся повсеместно, целый ряд местных или местночтимых праздников, установленных для одной или нескольких деревень округи. Как справедливо отмечают исследователи, с одной стороны, местночтимые праздники являлись составной и органической частью всего календарного круга праздников и обрядов, а с другой — значительно отличались от «общих» своим происхождением, функциями и структурой^[2].

Существенными особенностями местных праздников были не только масштаб проведения — в рамках одной или нескольких локальных традиций, не только некоторые локальные особенности в структуре, содержании и наполняемости праздника, но и, в первую очередь, осознание праздника локальным социумом и соседским сообществом как «своего». В сознании сельской общины они выступали одним из источников формирования локального самосознания (на уровне одного поселения или сельской округи). Включённость местночтимых праздников в качестве одного из компонентов в формирование и функционирование локальной идентичности, с нашей точки зрения, является одним из их типологических признаков в отличие от отмечаемых повсеместно. В этом контексте среди широкого спектра функций праздника в традиционной культуре для местных праздников особо значимыми функциями были консолидация и содействие коммуникации местного сообщества.

Противопоставление местных праздников и праздников, отмечаемых повсеместно, закрепилось в терминологии. В отличие от всемирных, всенародных, всеобщих, всероссийских, совместных, как в Пермском Прикамье обычно характеризуют праздники, отмечаемые повсеместно^[3], местные праздники имеют названия наш праздник, личный праздник, родной праздник, коренной праздник^[4], либо определения с указанием населённого пункта — места проведения праздника. Например, Вильвенская пятница, Вильвенский праздник — о местночтимых праздниках в селе Вильва Соликамского района.

Каждая локальная традиция сформировала свою систему местных праздников, в которой закрепились следующие их виды: храмовые, общественные, связанные с традициями гостевания и приёма родственников, установленные «по обету», местных явленных и обретённых святынь, почитания отдельных сакральных локусов, в память о значимых событиях местной истории. Большое число местных праздников и вариативность включения их в локальные комплексы затрудняют их классификацию и выстраивание единых подходов к систематизации и описанию. Имеется немало разных региональных и локальных вариантов, достаточно сложно поддающихся классификации. Например, праздники, установленные «по обету», могут со временем начать считаться престольными. Таковыми могут стать и праздники почитания местных сакральных локусов и чествования явленных икон. С этой точки зрения любая классификация местных праздников представляется весьма условной. Однако необходимость их классификации всё же обусловлена потребностью в системности при описании праздничной культуры для выявления типологии местных праздников, их происхождения, функций, структуры и места в культурной традиции местного социума.

Классификация местных праздников предпринималась неоднократно, однако до настоящего времени нет единого подхода к их типологии. В коллективной монографии «Русские» в разделе «Местные праздники» Н. С. Полищук называет престольные, обетные, съезжие, деревенские и уличные праздники, отдельно выделяя также местные ежегодные гулянья^[5], не указывая признаков типологизации. Классификация местных праздников предпринята и исследователем М. И. Васильевым, который выделяет несколько типов: 1) храмовые, или престольные; 2) заветные, или обетные; 3) обретённые, или явленные; 4) общественные. В основе типологии — особенности происхождения того или иного праздника^[6]. Предложенная классификация представляется наиболее удачной, в целом позволяющей описать систему местных праздников.

Изучение цикла местных праздников русского населения Пермского Прикамья также позволяет выделить некоторые их группы. В качестве признаков классификации таких праздников выступают не только особенности происхождения, но и содержание того или иного праздника, особенности его структуры, функции и статус в локальном сообществе. Можно выделить четыре группы местных праздников, характерных для русской традиции Пермского Прикамья. Наиболее значимыми в местном сообществе и бытовавшими в подавляющем большинстве локальных традиций региона следует назвать престольные праздники. Второй группой следует считать праздники, установленные «по обету», обетные праздники. Третью группу составляют праздники, связанные с почитанием обретённых, или явленных икон, и четвёртую — общественные праздники. Предложенная классификация местных праздников положена в основу структуры настоящей работы^[7].

Таким образом, целью данного исследования является комплексный анализ местных (местночтимых) праздников народного календаря русского населения Пермского края, их структуры и содержания в контексте праздничной культуры. В качестве задач исследования ставятся:

1. Определить специфику отдельных групп местных праздников, их место и значение в системе календарной обрядности, других комплексов традиционной культуры.

2. Определить структуру обрядовых форм местных праздников.

3. Выявить функции местных праздников.

4. Выявить локальные системы местных праздников.

Хронологические рамки исследования определены границами конца XIX — середины ХХ века. Именно в этот период система календарных праздников и обрядов, в том числе местных, активно бытовала и сохранялась как целостный комплекс. Имеющаяся источниковая база также репрезентативно отражает именно данный хронологический период. В то же время отдельные материалы, используемые в работе, позволяют в некоторых случаях расширить нижний хронологический диапазон до середины XIX века, а верхний — вплоть до начала XXI века.

Территориальные рамки исследования определены естественным географическим и историческим районированием Среднего Урала и охватывают территорию западной его части — Пермского Прикамья. В данном случае Прикамьем нами обозначается не район бассейна реки Камы, а лишь пермская его часть, административно относящаяся в настоящее время к Пермскому краю. В XIX — начале ХХ века большая часть этой территории относилась к западной зоне Пермской губернии и была включена в Красноуфимский, Кунгурский, Осинский, Оханский, Пермский, Соликамский и Чердынский уезды.

История изучения регионального комплекса местных праздников, с одной стороны, напрямую связана с общей историографией календарной обрядности русских Пермского Прикамья, с другой — имеет некоторую специфику. Впервые местные (престольные, обетные и другие) праздники попали в поле исследовательского интереса в середине XIX века. Этот период связан с активизацией собирательской, краеведческой и научной деятельности в регионе^[8].

Создание в 1845 году Русского географического общества (далее — РГО) и собирание Этнографическим отделением РГО этнографических сведений на разных территориях России активизировали собирательскую деятельность в регионах страны и послужили основой для сотрудничества пермяков с обществом и появления корреспонденций из Пермской губернии в архиве РГО^[9]. Среди многочисленных пермских корреспонденций местные праздники описаны только в материалах из села Шерья Оханского уезда и города Кунгура. Перечень местночтимых праздников в деревнях округи села Шерья Оханского уезда приведён в корреспонденции игумена Макария, датируемой 1850-ми годами^[10]. Сведения о местночтимых и обетных праздниках, расположении часовен и крестов в Кунгуре и его округе, к которым совершаются крестные праздничные ходы, содержатся в другой корреспонденции игумена Макария, датируемой также 1850-ми годами^[11]. Данные материалы — одни из первых полных и системных описаний местных праздников в локальных традициях Пермского Прикамья.

Становление местной периодической печати привело к появлению в регионе целой серии публикаций об истории и быте населения Пермской губернии. Так как большая часть местных праздников была тесным образом связана с храмовыми традициями, значительное число публикаций о них содержится в «Пермских епархиальных ведомостях» середины XIX — начала ХХ века, а основными авторами данных публикаций являются приходские священники. В основном это заметки о проведённых местных праздниках. Заметки, в первую очередь, следует рассматривать как источник^[12]. В то же время отдельные статьи дают анализ соотнесения храмовой и народной традиции, приводят достаточно подробную характеристику системы местных праздников в том или ином приходе^[13].

Обращение местных корреспондентов к истории храмов и приходов, появление обобщающих трудов по храмовой истории также побудили их к собиранию и систематизации материалов по традиции местных праздников, почитания часовен и крестов. К таким значимым публикациям можно отнести «Описание церквей и приходов Кунгурского уезда» П. Пономарёва^[14], «Опыт описания некоторых церквей Соликамского уезда» И. Слопцова^[15], «Церковно-историческое и археологическое описание г. Соликамска» А. Луканина^[16]. В них подробно рассматривается история храмов, выявлена преемственность в храмонаименованиях, в некоторых случаях определены причины установления тех или иных местных праздников, раскрыты особенности почитания часовен и крестов.

Таким образом, местные праздники уже с середины XIX века привлекли внимание исследователей. Однако публикаций, раскрывающих этот комплекс праздничной культуры региона, относящихся ко второй половине XIX — началу ХХ века, в целом немного. Большая часть опубликованных в этот период работ носит описательный характер и посвящена конкретному празднику или описанию одной локальной традиции. Обобщающих работ по системе местных праздников в регионе в этот период не появилось. В то же время следует отметить, что именно в этот период была заложена источниковая база, собран значительный объём материала. Отсутствие полных описаний, неравномерность изучения народного календаря как в тематическом, так и в географическом аспектах не позволяют на основе дореволюционных материалов составить целостное представление о системе местных праздников русских Пермского Прикамья, их обрядовых формах и содержании. Особенностью историографии местных праздников этого периода явилось и то, что они часто не рассматривались исследователями как составляющая народных календарных традиций, поэтому в большинстве работ, посвящённых народному календарю региона, местночтимые праздники часто не упоминаются и не анализируются^[17].

В советский период к проблеме изучения местных праздников русских Пермского Прикамья исследователи почти не обращались. Это обусловлено в целом слабым интересом к тематике календарных праздников и обрядов в этот период, тем более местным праздникам. Даже в тех немногочисленных публикациях этого периода, которые содержали сведения о народном календаре русских Пермского Прикамья, тематика местных праздников не затронута^[18]. Другой причиной слабого интереса к данной проблеме явились идеологические установки советского периода, исследование народных христианских традиций и храмовой культуры в этот период не было актуальным.

Только в последние десятилетия (конец XX и начало XXI века) местные праздники русского крестьянства вновь стали сферой исследовательского интереса историков и этнографов. Этот интерес обусловлен несколькими факторами. Во-первых, системным фольклорным, этнографическим и лингвистическим экспедиционным обследованием региона, что позволило накопить значительную источниковую базу по данной теме. Во-вторых, пристальным вниманием исследовательской среды к локальным традициям и скрупулёзным изучением разных локальных традиций региона. В-третьих, активной разработкой тематики календарных праздников и обрядов Пермского Прикамья.

Из публикаций, посвящённых локальным традициям, в которых анализируются в том числе и местные праздники, следует назвать серию этнографических и этнолингвистических работ о духовной культуре русских отдельных районов Пермского края: Куединского, Юрлинского, Соликамского, Чайковского, Кишертского^[19]. В данных исследованиях местные праздники рассматриваются на основе полевых этнографических материалов, анализируются локальные модели систем местных праздников, особенности их содержания.

На основе опубликованных и архивных материалов отдельные местные праздники Северного Прикамья рассмотрены в публикациях Г. Н. Чагина^[20]. Автор проводит анализ особенностей и обычаев почитания святых Николая Чудотворца и Параскевы Пятницы в районах северного Прикамья, мотивы возведения и почитания часовен и связанные с ними местные праздники.

Отдельные сведения о местных праздниках содержатся в публикациях и других авторов, как правило, в контексте исследования календарных праздников и обрядов русского населения Урала^[21].

Несколько обобщающих статьей по престольным праздникам в последние годы подготовлены автором настоящей монографии. В статьях анализируются состав и особенности распределения престольных праздников у русского населения Пермского Прикамья, выявляются разные локальные варианты престольных праздников, рассматриваются храмовые и народные традиции в их структуре и содержании^[22].

Таким образом, историографический обзор показывает, что хотя местные праздники русского населения Пермского Прикамья и привлекали внимание исследователей, публикаций по данной теме крайне мало. Даже в имеющихся работах местные праздники рассмотрены крайне фрагментарно. Как правило, к материалам о местных праздниках исследователи обращались при решении других задач: изучения сакрального ландшафта и пространства, истории храмов и приходов. Всё это делает актуальным предпринятое монографическое исследование местных праздников русских Пермского Прикамья.

Региональная историография местночтимых праздников отчасти отражает и общероссийские тенденции в изучении данного праздничного комплекса. Для периода XIX — начала ХХ века для многих регионов, как и в целом в России, характерны описания отдельных местных праздников либо системы местных праздников в той или иной локальной традиции^[23].

Собственно активный научный этнографический интерес к местным праздникам проявляется в конце 1980-х годов, когда было опубликовано несколько работ, в которых нашла отражение тематика местночтимых праздников. Значительное внимание этой теме уделено в обобщающих монографиях, посвящённых традиционным формам поведения и традициям общения, обрядовой жизни русской деревни, М. М. Громыко^[24] и Т. А. Бернштам^[25]. М. М. Громыко не только определяет содержание местных праздников с привлечением разнообразных источников, но и рассматривает их в системе общинных связей русской деревни, выявляет их промежуточное положение между календарными и семейными традициями, так как обычаи гостевания в русских деревнях были приурочены именно к таким событиям. В работе Т. А. Бернштам предложена авторская классификация праздников в русской культуре, основанная на народной терминологии и народной классификации праздничных ситуаций. Среди праздников автором выделены также местные праздники: храмовые, обетные и другие, определены особенности содержания и обрядовые формы. В дальнейшем исследование местных праздников было продолжено автором, выявлены особенности в содержании престольных праздников, крестные ходы, домашние и храмовые богослужения, определены их особенности для историко-этнографических зон расселения русского народа^[26]. Отдельные аспекты местных праздников получили освещение и в работах других этнографов. В частности, Н. А. Миненко на сибирских материалах раскрыла особенности досуговых форм праздничной культуры, в том числе и местных праздников^[27].

В дальнейшем в 1990–2000-х годах тематика местных праздников начинает активно разрабатываться исследователями-этнографами. Среди значимых работ этого периода — публикации Л. А. Тульцевой, которая впервые обобщила обширный материал по храмовым и часовенным праздникам и определила их содержание, роль и место в сельской общине, характерные особенности^[28]. Обобщающий очерк о традиции местных праздников подготовлен Н. С. Полищук для монографии «Русские», в которой также обобщён и систематизирован обширный источниковый материал, определены основные проблемы исследования местных праздников^[29]. Традиции народных обетов и связанных с ними местных обетных праздников и крестных ходов исследовались на протяжении длительного времени И. А. Кремлевой и отражены в ряде публикаций^[30]. На основе обширного материала автор выявила причины и формы установления обетов в русской народной культуре, определила соотношение храмовых и народных традиций, раскрыла содержание народных обетов, в том числе в форме обетных праздников.

Целая серия публикаций по традиции местных праздников Новгородской области в этот период подготовлена М. И. Васильевым^[31]. В работах автора местные праздники впервые становятся объектом самостоятельного монографического исследования. М. И. Васильев предложил свою классификацию местных праздников, на основе архивных и полевых этнографических материалов им были раскрыты особенности установления, наименования и содержание местных праздников в обследованных территориях Новгородской области.

Не менее продуктивным для исследования исторического контекста представляется изучение местных праздников на основе архивных источников, предпринятое А. Ю. Жуковым на материале Карелии^[32]. Автором выявлены особенности церковно-приходской системы региона и её изменения в исторической динамике, особенности храмонаименования и их изменения, а также формирование системы престольных праздников в приходах.

С разной полнотой тематика местных, прежде всего, престольных, праздников представлена в монографических исследованиях, посвящённых народному календарю или в целом традиционной культуре отдельных регионов. Среди таких публикаций этнодиалектный словарь по Белозерью^[33], монографии по календарным традициям русских Сибири Е. Ф. Фурсовой^[34], Т. Н. Золотовой^[35], по рязанскому народному календарю Л. А. Тульцевой^[36], работы по локальным традициям отдельных районов и сёл^[37]. Ценность данных исследований не только во введении в научный оборот обширного комплекса новых этнографических материалов, прежде всего, экспедиционных, но и в систематизации регионального материала, определении региональных форм и особенностей местных праздников, необходимых для сопоставительного анализа и выявления типологии.

Обращение к тематике местных праздников происходит и при изучении культовых памятников (храмов, крестов, часовен), сакральной топографии русской деревни, так как данные объекты обычно непосредственно связаны с системой местных праздников. Серия публикаций последнего времени разных авторов раскрывает этот аспект традиционной культуры: взаимосвязь сакрального ландшафта, культовых объектов и праздничной культуры, прежде всего, местных праздников^[38].

Цикл работ российских исследователей посвящён тематике местных праздников финно-угорских и тюркских народов северо-запада России, а также Поволжья, Урала, других территорий. Среди исследований финно-угорской традиции местных православных праздников следует отметить обширную библиографию по традициям коми-зырян^[39], вепсов^[40], бесермян^[41], карел^[42]. Данные исследования показывают как общность с традициями русских, обусловленную единством православных обычаев и длительностью межэтнического взаимодействия, так и сохранение в структуре и содержании местных праздников дохристианских традиций данных народов. Не менее интересными представляются исследования влияния местных праздников русского православного населения на систему календарных праздников и обрядов татар-мусульман, приурочивавших к ним обычаи гостевания^[43].

Таким образом, последние десятилетия исследований местных праздников показывают, что данная тематика активно изучается на разном источниковом материале, прежде всего, архивном документальном и полевом. Учёными разрабатывается разная тематика местных праздников: от истории храмов и приходов и связанных с ними местных праздников до изучения их связи с сакральным ландшафтом. Появились и отдельные специальные работы, непосредственно посвящённые местным праздникам.

В настоящее время интерес к местным праздникам не ослабевает, о чём свидетельствуют новые публикации по данной теме. Однако остаётся актуальной разработка данной проблематики как в тематическом, так и географическом аспектах. Исследователи неоднократно отмечали, что в отличие от общих местные праздники изучены ещё недостаточно^[44]. По-прежнему важными остаются сбор, систематизация и обобщение нового источникового материала, введение его в научный оборот, анализ различных аспектов по структуре, формам и содержанию местных праздников как на региональном, так и на общероссийском материале.

Как и для предыдущих тематических исследований народного календаря русских Пермского Прикамья, основными источниковыми материалами для монографии о местных праздниках послужили авторские полевые материалы.

Сложность в изучении местночтимых праздников в первую очередь обусловлена необходимостью значительного комплекса фактического материала по локальным традициям. При этом материал должен представлять полноценные сведения по каждому населённому пункту округи, только в таком случае возможно выявить системные связи и особенности в распределении и установлении местных праздников. Многолетние полевые исследования на территории Пермского Прикамья с 1991 по 2014 год, во время которых пристальное внимание уделялось календарным праздникам и обрядам, позволили собрать обширный и разнообразный материал по местночтимым праздникам, характеризующий локальные традиции разных районов Пермского края^[45].

Отдельные сведения о престольных, обетных и других местных праздниках были извлечены из полевых архивов лаборатории «Фольклор Прикамья» при кафедре русской литературы (рук. К. Э. Шумов), лингвистических материалов картотеки «Словаря чердынских говоров» кафедры общего и славянского языкознания (рук. И. И. Русинова) Пермского государственного национального исследовательского университета, архива Центра этнолингвистики Пермского государственного гуманитарно-педагогического университета (рук. И. А. Подюков). Однако материалы данных архивных собраний содержат крайне фрагментарные сведения по заявленной тематике, так как эта тема специально не разрабатывалась собирателями архивов во время экспедиционных выездов.

Кроме полевых материалов к исследованию были привлечены и другие группы опубликованных и неопубликованных источников. Некоторые сведения о местных праздниках были почерпнуты из документов и рукописей архивных и музейных собраний Государственного архива Пермского края, архива Русского географического общества, Чердынского и Куединского краеведческих музеев. Среди них богослужебные журналы, фиксирующие крестные ходы и богослужения во время местных праздников^[46], этнографические рукописи с описанием локальных традиций, в том числе включающие описания местных праздников^[47]. Данный вид источников немногочислен, часто даёт ценные, но достаточно фрагментарные сведения по исследуемой тематике.

Так как большая часть местных праздников была тесно связана с храмовыми традициями, ценным источниковым материалом послужили также публикации «Пермских епархиальных ведомостей»: статьи священников, описывающих события приходской жизни, дающих характеристику приходов, рассматривающих историю храмов, часовен и приходов^[48]. Отчасти сведения о местных праздниках помещены и в других периодических и повторяющихся изданиях^[49]. Данные материалы ценны тем, что в них подробно описываются как церковные ритуалы местных праздников, так и народные традиции. Большая часть статей относится к периоду второй половины XIX — начала ХХ века — с одной стороны, времени активной и полноценной приходской жизни, с другой — активного бытования народных традиций местных праздников. Эти факторы делают их описания, составленные непосредственными свидетелями, важным источником для реконструкции их форм и содержания, особенно храмовой составляющей, не в полной мере восполненной более поздними полевыми материалами.

Отдельные сведения о местных праздниках содержат опубликованные справочные издания второй половины XIX — начала ХХ века, среди которых «Описание крестных ходов» (1862), «Описание церквей и приходов Кунгурского уезда» П. П. Пономарёва (1896), «Географическо-статистический словарь Чердынского уезда» И. Я. Кривощёкова (1914)^[50].

Среди современных публикаций в качестве источника выступают сборники экспедиционных материалов по той или иной локальной традиции, часто также содержащие достаточно полные и ценные сведения о местных праздниках^[51].

Таким образом, для подготовки исследования по местным праздникам был привлечён обширный комплекс источников, значительную часть которых составляют неопубликованные материалы архивных и музейных собраний, материалы многолетних экспедиционных изысканий. Собранный полевой, архивный и частью опубликованный материал позволяет всесторонне осветить особенности местных праздников русского населения Пермского Прикамья в заданных территориальных и хронологических рамках, провести необходимую реконструкцию и анализ, требуемые для решения поставленных задач исследования.

Настоящая работа не завершает анализ регионального комплекса календарной обрядности русских Пермского Прикамья. Надеемся подготовить и выпустить следующую часть цикла, посвящённую русскому календарному фольклору.

Приношу искреннюю благодарность своим коллегам И. А. Подюкову, Т. Г. Голевой, выступившим рецензентами настоящей монографии, за советы, замечания и помощь в работе. Отдельная благодарность всем собирателям, участникам этнографических и фольклорных экспедиций, прежде всего И. А. Подюкову, Т. Г. Голевой, С. В. Хоробрых, Д. И. Вайману, М. Е. Сухановой, М. В. Крысовой, В. В. Жуку, В. А. Базанову и др. Особая признательность нашим информаторам, с которыми посчастливилось встречаться и беседовать во время многолетней работы в Пермском Прикамье. Автор благодарит директора Октябрьского краеведческого музея (пос. Октябрьский Пермского края) С. А. Целищева, главного редактора газеты «Новая жизнь» (пос. Суксун) Г. П. Куклу за предоставленные фотографии.

 
Праздники коми- пермяцкого народа. Их значение в ДОУ.

  Россия является
многонациональным государством, что отражено также в ее конституции. На ее
территории проживает более 190 народов. Эту народность имеют около 95000
человек, что составляет около 0,07% от всего населения России.

Коренное население
Прикамья, или, как говорят, исконное. Коми-пермяками называют себя потомки тех,
кто поселился когда-то в тайге, в бассейне реки Иньвы. Они говорят на
финно-угорском наречии, на этом же наречии говорят их далекие родственники в
Финляндии.

Коми-пермяцкий
народ имеет свою территорию. Это самостоятельная часть России – Коми-Пермяцкий
автономный округ. Столица округа – город Кудымкар. Коми-пермяки проживают на
северо-западе Пермского края.

Так же у коми-
пермяков существуют своя религия, быт, обряды и обычаи, даже праздники.

Так как мы живем в
коми- округе, то должны с детского возраста знать и сохранять свои корни.
Работая в детском саду, легче всего это сделать через  тематические занятия,
праздники, развлечения.

Проанализировав
коренные праздники коми- пермяков, пришли к выводу: народные
праздники и почитаемые дни были связаны с датами православного календаря.
Значительное влияние на календарную обрядность коми-пермяков оказали и традиции
соседнего русского населения. В то же время исследования показывают сохранность
и архаичных пластов обрядности, сближающих коми-пермяков с другими
финно-угорскими народами Поволжья и Приуралья.

В календарных
праздниках и обрядах коми-пермяков наиболее значительным был пласт аграрных
обрядов, в то же время в нем нашли отражение обычаи животноводческой и
промысловой магии, культа предков, представления о природных явлениях.

Два периода
народного календаря коми-пермяков были наделены символикой нового и содержали прогностические
ритуалы, сохраняющие свое значение в течение всего года, – святочный и
пасхальный. При этом святочный период соотносился с важной датой солнечного
календаря – днем зимнего солнцестояния, а пасхальный связывался с началом
нового природного цикла и хозяйственных работ. Святочный был главным
празднично-обрядовым циклом зимнего периода. Так как коми-пермяки православные,
то они отмечают  праздники: Рождество, Крещение, Масленица, Пасха, Троица, три
Спаса (но с другими названиями), Ильин день, Петров день и другие. Свадебный
обряд схож с русским, который включает в себя: сватовство, приданое, выкуп.

В детском саду
данные праздники тоже сохранили актуальность. Через работу с социумом, дети
знакомятся с тонкостями праздничных обрядов.

Большую помощь в
этом оказывает хор «Ветеран», сельский дом культуры, храм «Нерукотворного
образа Христа Спасителя».

Так как они
относятся к людям старшего поколения, стараются передать своим внукам и
правнукам кладезь обрядовой культуры нашего народа. Совместно с ними мы
разрабатываем и проводим праздники, например:

рождество,
масленица, пасха, Василий вечер, колядки и др.

Но, коми-
пермяцкие обрядовые праздники и обряды мы передаем детям не в аутонтичном (не
подленно)   исполнении т.к. время меняется, меняется сам обряд., он должен
быть, но в современной интерпретации. Современный язык детям более доступен.

Продумывая
сценарий каждого мероприятия, делается акцент на возраст участников, тем самым
детям доступным языком, яркими костюмами, декорациями, музыкальной, сценической
( коми- пермяцкой) речью проходят красочные представления .Подготовка к этим
мероприятиям идет основательно:  наши ребята заучивают народные и авторские
стихи, загадки, пословицы, поговорки, песни коми- пермяков.

Большую работу
проделывают и родители: они шьют костюмы, подбирают атрибуты, готовят блюда.

 После каждого
мероприятия остаются довольными и дети, и взрослые. Очень приятно смотреть на
помолодевших бабушек, которые понимают, что культура придуманная их предками
остается жить и сейчас. Чтобы остались в памяти старинные обряды и праздники о
них создают фильмы не остался в стороне и наш дом культуры, сейчас о них
регулярно снимаются ролики и выставляются в интернет. Мы в свою очередь собираем
свою методическую копилку.

В современном
обществе старинные праздники находят вторую жизнь, они модернизируются, становятся
более новыми, загадочными, интересными.

Совместная работа
родителей, воспитателей, социума дает положительные результаты:

— для детей
создается положительная эмоциональная сфера ;

— увеличивается
словарный запас коми- пермяцких слов;

— передача
обрядовой культуры коми- пермяцкого народа от поколения к поколению.

Народные праздники и почитаемые дни были связаны с датами православного календаря. Значительное влияние на календарную обрядность коми-пермяков оказали и традиции соседнего русского населения. В то же время исследования показывают сохранность и архаичных пластов обрядности, сближающих коми-пермяков с другими финно-угорскими народами Поволжья и Приуралья.

В календарных праздниках и обрядах коми-пермяков наиболее значительным был пласт аграрных обрядов, в то же время в нем нашли отражение обычаи животноводческой и промысловой магии, культа предков, представления о природных явлениях.

Два периода народного календаря коми-пермяков были наделены символикой нового и содержали прогностические ритуалы, сохраняющие свое значение в течение всего года, – святочный и пасхальный. При этом святочный период соотносился с важной датой солнечного календаря – днем зимнего солнцестояния, а пасхальный связывался с началом нового природного цикла и хозяйственных работ. Святочный был главным празднично-обрядовым циклом зимнего периода. Святками Цветтем, Светтем называли период от Николина дня (19.12) до Крещения (19.01) либо с Рождества (07.01) Рошво, Розосво, Орошво до Крещения. Особо почитался и Рождественский сочельник, известный и как Куття вун.

В этот день готовили пресные сочни, три из них оставляли на божнице, а весной использовали при первом выгоне скота. На Рождество были известны обходы домов, в Косинском районе, например, носившие название «виноградья» (из-за исполняемых при этом текстов с припевом «Виноградье, красно-зеленое»). «Виноградья» известны у русских Европейского Севера, но почти не сохранились в русских традициях Прикамья. В то же время в коми-пермяцких традициях усвоенные у русских обычаи сохранялись значительно дольше. Это подтверждает высказанный неоднократно исследователями тезис о том, что коми-пермяки сохранили некоторые архаичные черты русской культуры, часто уже утраченные русскими в Прикамье. Рождественские славления и обходы были известны коми-пермякам не везде.

К Святкам приурочивались и многочисленные гадания о замужестве и будущем урожае, молодежные игрища, хождения ряженых. Ряженых в каждом районе называли по-разному: калян, маскар, вочотчом, чуды, модотчомосъ, силигуны, шулькуны, кульшуны. Характерными для коми-пермяков были представления о «выходе» на Святки этих мифологических персонажей. В завершение святочного периода в ночь на Крещение проводили изгнание чудов: чуддэзос тальны (чудов топтать), чуддэзос вашотлыны (чудов гонять).

Повсеместно были распространены поверья о необходимости «зачерчивать», «крестить» окна и двери жилых и хозяйственных построек (ставить мелом или углем крестики), чтобы нечистая сила не зашла в дом.

К Васильеву дню (13.01) было принято делать холодец из ног и голов животных.
Масленичная обрядность коми-пермяков включала несколько комплексов. Развитыми были действия, связанные с молодыми. На Масленичной неделе зять обязательно приезжал в гости к теще. При угощении зятя блинами в каждой деревне соблюдался свой ритуал. Например, в деревне Кунгур Гайнского района зять к теще приезжал в пятницу. Теща подносила зятю стопку вина, он выпивал ее и клал в стопку денежки – подарок теще. Теща брала подарок и целовалась с зятем. После этого смотрели, как молодой начинал есть блины: «Если невеста нечестная, тогда зять блин посередке откусывает и обратно кладет». На Масленицу готовился обильный стол. «Каждый пермяк приготовляет к Масленице брагу, пиво. А зажиточные покупают и вино, потом, начиная с сырного понедельника, ежедневно стряпают блины, оладьи, сырные, а некоторые и рыбные пироги, яичницы, селянки и варят уху». Существовал и особый порядок приготовления блюд на Масленицу в разные дни недели: оладьи, пироги, блины и т.п.
На Масленице было принято кататься с горок и угоров. Для катания использовали самодельные лотки, самокатки, скамейки, кобылки. В некоторых деревнях, скатившись парой с горы, парень целовал девку. Чтобы лен рос длиннее, в Косинском районе женщины прокатывались с горки на прялке. К Масленице приурочивалось и катание на конях.

При проводах Масленицы появлялись ряженые. Воскресенье через неделю после Масленицы было известно коми-пермякам как Маленькая Масленица, Сборное воскресенье или Сборно. К этому дню также приурочивались некоторые масленичные ритуалы. В селе Чураки Косинского района в этот день выходили кататься на катушке. На Маленькую Масленицу иногда разрешали есть высушенные пироги, оставшиеся от «большого» праздника.

Цикл пасхальных праздников включал Вербное воскресенье, Великий четверг и Пасху. В Вербное воскресенье совершались разнообразные действия с веточками вербы, в деревне Конопля Гайнского района, например, принесенными ветками вербы хлестали скот, «чтоб скотина домой приходила». Комплекс четверговой обрядности был одним из самых развитых, многочисленные прогностические ритуалы должны были способствовать достатку и благополучию в будущем году. Например, в селе Пятигоры Косинского района на Великий четверг совершали такие действия: накануне клали на божницу хлеб и соль, которые потом использовались для лечения, имитировали сбор грибов и ягод, наговаривая: «Тшакъяла, ягодала, ме боёк, ме боёк!» («Грибы собираю, ягоды, я бойкая, я бойкая!»), изображали, что выгоняют куриц с огорода, чтобы курицы летом не портили огородных гряд, кричали в трубу домашний скот, чтобы он возвращался с пастбища домой. Пасху коми-пермяки, как и другие народы Поволжья и Приуралья, называли Великим днем – Ыджыт лун.

К Пасхе готовились заранее, мыли избы и делали соломенное украшение фонарик, панафадило, кольтьвидзан, которое подвешивали в переднем углу перед божницей. В селах на Пасху обычно старались сходить в церковь на всенощную. В случае если не было такой возможности, встречали Христа в доме, этот обычай в Кудымкарском районе получил название «гаркать Христа», в селе Верх-Юсьва его проводили так: хозяин с хозяйкой вставали перед божницей и трижды произносили пасхальное приветствие: «Христос воскресе!» – «Воистину воскресе!», при этом полагалось держать открытыми печную трубу и двери дома.
На Пасху повсеместно красили яйца, одно или несколько яиц помещали на божницу. Молодежным пасхальным развлечением считались качели дюттян. Качели начинали готовить накануне, в деревне Сордва Кудымкарского района, например, в один из дней Страстной недели девушки собирались с горстями льна и прялками для приготовления веревки для качелей, так как на качели использовали только новую веревку. Качели строили парни. Качание на качелях обычно растягивалось на всю пасхальную неделю.

Большие гулянья устраивались в Троицкие праздники, на такие гулянья иногда собирались жители нескольких деревень, при этом исполнялись пляски, хороводы с особыми троицкими песнями. В разных районах проживания коми-пермяков бытовали разные обрядовые действия с троицкой березкой. В некоторых деревнях южных районов в Троицу совершали лишь гадания о замужестве по переплетенным веткам березы. В других деревнях березки было принято расставлять возле домов.

Часто березку украшали лентами, платками, цветами и ставили в центре деревни. Возле украшенной березки в таком случае и собирались на троицкие игрища. Часто атрибутом троицкой березки была и наряженная кукла. В деревне Секово Юсьвинского района маленьких куколок акань размещали на ветвях праздничного украшенного дерева. В северных районах в девичью одежду наряжали само деревце либо готовили куклу из березовых веток и помещали рядом с березкой. По окончании гуляний вечером либо через неделю после праздника совершали «проводы» березки, чаще всего ее выбрасывали в реку или оставляли на перекрестке дорог в северной стороне от деревни.

Следующий после Троицы Духов день был известен как My нимвун – день именин земли. С почитанием земли было связано то, что в этот день запрещались любые работы в поле и огороде. В Кочевском районе предписывалось в этот день ходить по земле в валенках, чтобы не топтать ее. В Юсьвинском районе в этот день выходили на поля, где проводили моления, чтобы обеспечить хороший урожай в этом году.
Период после Троицких праздников связывался с цветением трав и злаков и так же, как период Святок, получил название Светтё. От периода летнего Свеття зависел будущий урожай, поэтому именно с этим временем связывались многочисленные запреты. Считали, что в Светтё со скота надо снимать ботала и колокольцы, «они мешают цветению», не разрешали в это время свистеть, шуметь, хлопать вальком белье, «нельзя в поле ступать, чтобы цвет не опал». Среди летних праздников особо почитались Иванов день (07.07) и Петров день (12.07). При этом Петров день повсеместно считался началом сенокоса.

Началом осени считался Ильин день, с этого праздника можно было употреблять в пищу овощи и фрукты нового урожая. С Ильиным днем связывались запреты на сбор после него лекарственных трав, ягод земляники, а также запрет на купание. Ильин день выступал сроком, с которого начинали играть на дудочках (пэлянах).

Осенний период соотносился с тремя Спасами, днем Флора и Лавра, Семеновым днем, Воздвиженьем. Уборку полевых и огородных культур, а также полевой выпас скота завершали к Покрову. В Гайнском районе этот праздник получил название Пастух лун, так как к нему приурочивали угощение пастухов обрядовой кашей. Обряды сопровождали и осенние хозяйственные работы и связывались с началом и завершением жатвы, уборки льна и молотьбы. Первые сжатые колосья приносили в дом и ставили на божницу. По завершении жатвы южные коми-пермяки ставили божью бородку, оставляли на поле последние стебли ржи или ячменя. При этом бородка делалась в виде небольшого снопика. После завершения жатвы часто совершали в поле или дома и обрядовую трапезу обжинки. Завершение молотьбы также связывалось с праздником и обрядовым застольем, в деревне Подволошино Юсьвинского района этот праздник получил название богатый овин. Особый, девичий праздник проводился и по завершении уборки льна.

В календарном цикле коми-пермяков достаточно развитой была поминальная обрядность. Поминальными днями считались Крещение, Степанов день (09.05), Троицкая суббота, Троицкое заговенье, Петров день, Ильин день, Покровские и Дмитриевские субботы. Однако большие поминки проводили в Радоницу и Семик, при этом в Семик было принято обязательно посещать кладбище.

Источник: culturemap.ru

Распределение обетных праздников

Бытование обетных праздников в локальных традициях Пермского Прикамья имеет некоторые особенности. В отличие от престольных праздников, число которых существенно варьировалось в локальной традиции от одного до шести, праздник, установленный «по обету», всегда был один в селе или деревне. Кроме того, в отличие от престольных праздников, известных в большинстве районов Пермского Прикамья для каждого поселения, обетные праздники были характерны лишь для некоторых сёл и деревень.

В качестве обетных праздников в большинстве случаев выступают дни праздников и дни почитания святых православного месяцеслова, среди которых Степанов день (9.05), Никола Великорецкий (6.06), Иванов день (7.07), Кириллов день (8.07), Неупалимая (11.07), Петров день (12.07), Прокопьев день (21.07), день Кирика и Улиты (28.07), День Смоленской Божией Матери (10.08), Спасов день, Фролов день (31.08), Дмитриев день (8.11), Девятая пятница, Десятое воскресенье, Ильинская пятница.

В других случаях, особенно в северо-восточном Прикамье, обетные праздники получали собственные календарные даты, не были приурочены к какому-либо празднику и лишь соотносились с датами основных праздников православного календаря. Например, в селе Бигичи Чердынского района датой обетного праздника был «первый воскресный день по Успении Божьей Матери»[237]237

  Чердынский краеведческий музей. Б/н. Богослужебный журнал Введенской церкви с. Камгорт Чердынского уезда. 12.10.1913 – 12.08.1917.

[Закрыть]

, в селе Кольчуг Чердынского района праздник Обещанное отмечался после Петрова дня: «Петров день наперёд бывает, а с Петрова дня четыре дня или пять дней разница, было Обешшанное. Делали Обешшанный праздник, Богомольё». Свою дату имел праздник Богомолье в селе Лимеж Чердынского района: «Летом у нас ещё Богомолье. Оно было не в числе. Оно когда как выпадет. В июле». Обетный Новый праздник в селе Редикор отмечался 25 июля: «А потом у нас скот пропадал, говорили люди, сделали обешшэнный праздник 25 июля, называтся Новый праздник». В других территориях Прикамья также известны подобные подвижные даты, однако они встречаются эпизодически. В селе Верхне-Муллинском Пермского уезда обетный крестный ход и праздник проводились «каждогодно в первый воскресный день после 20 июля (ст. ст.)»[238]238

  Морозов В. Торжественный крестный ход в Верхне-Муллинском приходе Пермского уезда в первый воскресный день после 20-го июля // ПЕВ. 1902. С. 381–385.

[Закрыть]

.

Исследователи давно отметили закономерность распределения обетных праздников в годовом цикле русского народного календаря. Все они, за редким исключением, приходятся на весну, лето и осень, время активной хозяйственной деятельности, когда наиболее часто свирепствовали эпидемии и эпизоотии, а также природные стихии: грозы, ураганы, град, засухи, продолжительные дожди и неурожаи. Эта закономерность в годовом цикле распределения обетных праздников, отмеченная для русских традиций других регионов[239]239

  Русские Рязанского края. Т. 2. М.: Индрик, 2009. С. 347; Русские. М., 1999. С. 608.

[Закрыть]

, характерна и для народного календаря русских в Пермском Прикамье. Как правило, в качестве обетных выбраны небольшие праздники православного календаря либо непраздничные даты, поэтому в большинстве случаев обетные праздники не пересекаются с основными календарными торжествами и обрядовыми циклами.

Причины установления обетных праздников

При исследовании обетных праздников одним из наиболее значимых аспектов представляется выявление причин их появления, «посвящения обетов». В пермской региональной традиции, как и в традициях русских других регионов, обетные праздники возникали в случае коллективного бедствия, в память об этом событии и во избежание его повторения[240]240

  Панченко А. А. Народное православие. СПб., 1998. С. 237–241; Винокурова И. Ю. Традиционные праздники вепсов Прионежья (конец XIX – начало ХХ в.). Петрозаводск, 1996. С. 110; Теребихин Н. М. Метафизика севера. Архангельск, 2004. С. 157–172; Бернштам Т. А. Молодёжь в обрядовой жизни русской общины XIX – начала XX в. Л., 1988. С. 215–216.

[Закрыть]

. Установленный праздник маркировал период времени, дату календаря, в которые происходило нарушение привычного жизненного цикла, вызванное бедствием. В этом контексте одна из задач обета – преодоление возникшего кризиса, а в дальнейшем – установление периодической «коммуникации» с миром сакрального для защиты от повторения неблагоприятной для социума ситуации.

Целый ряд причин приводил к появлению «обета», формированию в локальной традиции обетного праздника. Одной из распространённых причин обета были эпидемии.

В селе Сретенском и его приходе Пермского уезда (ныне – Ильинский район) обетный праздник Смоленской Божией Матери, 28 августа по старому стилю (10 августа), был установлен «в 1848 г. по случаю прекращения эпидемической болезни, свирепствовавшей в этом селе»[241]241

  Описание крестных ходов, совершаемых в продолжении года // Памятная книжка Пермской губернии на 1863 г. Пермь, 1862. С. 22.

[Закрыть]

. В деревне Шестаковой Кунгурского уезда деревянный крест празднику Дмитриев день, как и почитание праздника, был установлен «по случаю моровой язвы в людях»[242]242

  Пономарёв П. П. Описание церквей и приходов Кунгурского уезда (Пермской губернии). Историко-географический и церковно-биографический очерк. Издание автора. Кунгур: типография А. Паркачёвой, 1896. С. 143.

[Закрыть]

.

Среди обетных праздников в Прикамье значительное число тех, что установлены в память эпизоотий. Такой характер имеет праздник Николин день, Никола Великорецкий, в селе Красный Ясыл Ординского района: «Николай Великорецкий праздник был 6 июня. Ходили с иконами по домам, служили. Обечелися старики ему. Ведь погибла скотина вот когда-то, старики обет дали, что служить каждый год будут, чтобы скотина не гибла…». В селе Большие Долды Чердынского района «в Иванов день скот обещали, чтобы не падал…». В деревне Губаны Куединского района обетный праздник Девятая пятница также посвящался скоту: «Когда-то молились, и скотина не стала падать»[243]243

  Черных А. В. Куединские праздники: календарная обрядность русских Куединского района Пермской области в конце XIX – первой половине ХХ в.: материалы и исследования. Пермь: ПОНИЦАА, 2003. С. 56.

[Закрыть]

. Обетный характер праздника Фролов день и посвящение его домашнему скоту отмечали в деревне Куеда Куединского района: «Был падёж скота, и дали обет, что будут молиться в этот день, потом каждый год молились». «Обет по скоту» стал причиной Обещанного праздника в селе Кольчуг Чердынского района: «Петров день наперёд бывает, а с Петрова дня четыре дня или пять дней разница, было Обешанное. Делали Обешанный праздник, Богомольё. Скот падал, и сделали обешанной праздник».

Отмечены примеры, когда праздник посвящался не всему домашнему скоту, а только лошадям, как в деревне Шипицыно Гайнского района: «От свекровки я слыхала, что эту Девяту пятницу сделали праздник, лошади пропадали, и вот из-за этого…» (Гайнский район, д. Тиуново). В структуре и содержании обетных праздников, установленных в честь избавления от эпизоотий, значительное место занимали ритуалы, связанные с освящением скота.

Известны и другие причины установления праздничного обета в честь домашнего скота: «Вот у нас как-то одно время зверё стал скот давить. Вот и назвали праздник Петров день, у нас он отмечается» (Соликамский район, д. Вавилово).

Другой распространённой причиной установления обета было стихийное бедствие (засуха, градобой), как правило, повлекшее за собой неурожай. По причине постигшей деревню засухи был установлен обетный праздник Десятое воскресенье в деревне Усть-Лог Суксунского района: «Десятое воскресенье с Пасхи – Усть-Ложский праздник. Выдуманный он. Была засуха, вот его и объявили» (Суксунский район, д. Осинцево). В память о градобитии была поставлена часовня и установлен обетный праздник Степан Горохосевный (9.05) в округе села Посад Кишертского района: «На Кленовской горе на самой вершине стояла часовня. Здесь градом всё выбивало. В честь этого поставлена часовня и праздник». Избавлению от градобития посвящён и праздник Кирика и Улиты в деревне Берёзовке Суксунского района: «В нашей деревне праздновали Кирики-Улиты, 28 июля. В этот день когда-то был сильный градобой, видно, святому не угодили. И потом в этот день стали в деревню привозить священника, люди молились…». После градобития был поставлен обетный крест в деревне Усановке Уинского района и определён обетный праздник – Петров день: «А Петровский крестик около пруда был. Выбило всё в Усановке градом, вот и поставили крестик. Туда и ходили с иконами в Петров день, праздник был».

Известны и другие стихийные бедствия, ставшие причиной установления обетов. Ильинская пятница в селе Кишерть Кишертского района была установлена по обету после бури, настигшей село: «В Ильинскую пятницу молилися. У них в пятницу была буря сильная. Всё сено по реке и унесло. В Кишерти тогда и посчитали как за праздник. Последняя пятница перед Ильиным днём» (Кишертский район, с. Посад).

Ураган в селе Новое Усолье послужил причиной установления обетного крестного хода и праздника: «Третий частный крестный ход бывает в Девятую пятницу из Преображенской церкви в небольшую слободку “Запотым”. Он установлен недавно, лет сорок, вследствие особого случая. Через Усолье в Девятую пятницу, в тридцатых годах, шла страшная буря, разъярившаяся преимущественно в Запотыме. Много домов здесь пострадало от этой бури, так, что некоторые из них отделены были сверху до окон и разнесены. Рассказывают очевидцы, что из одного дома самовар, будучи поднят на воздух, как перо, перенесён был бурею на довольно большое расстояние. В память избавления от бедствия жители Запотыма дали обет каждогодно в тот день совершать крестный ход вокруг своей слободки» (Соликамский уезд, с. Новое Усолье)[244]244

  Опыт описания некоторых церквей Соликамского уезда // ПЕВ. 1875. № 50. С. 597.

[Закрыть]

. По случаю непрекращающихся дождей были установлены крестный ход и праздник в селе Верхние Муллы Пермского уезда и окрестных деревнях: «В 1900-м году, в июле месяце, в приходе Верхне-Муллинском стояла дождливая – ненастная погода. Нужно было косить травы, поспели рожь и ячмень, желтел и овёс. Но всё это должно было или значительно попортиться, или даже погибнуть. Дождь ежедневно лил, как из ведра, и приступить к уборке трав и хлебов не было никакой возможности…»[245]245

  Морозов В. Торжественный крестный ход… С. 381–385.

[Закрыть]

.

Праздник Обетное воскресенье в селе Цыдве Чердынского района также был установлен по обету, «чтобы хлеб родился»: «Раньше давали обет, чтобы хлеб родился. Он живёт в июне, этот праздник Обетное воскресенье».

В нескольких деревнях Прикамья обет был дан после постигшего поселение пожара. В деревне Тюгаш Октябрьского района таким обетом стал праздник Прокопьев день: «Деревня Тюгаш два раза горела на Прокопьев день. Первый раз – ребята яйца в мастерской пекли, в другой раз – от грома. Дали обет не работать в этот день. 21-го июля – Прокопьев день. Мы на работу не идём…» (Октябрьский район, с. Бияваш). Прокопьев день как обетный праздник, установленный после пожара, отмечался и в деревне Уваряж Октябрьского района: «Там на горе кристик стоял Прокопьеву дню. Тогда пожар был большой, стога горели. Стали служить с тех пор». В деревне Поедуги Суксунского района после пожара был установлен праздник Неопалимая (11.07): «11 июля – праздник в Поедугах. Чё-то много домов там сгорело, как грянуло на дом. И с того начали праздновать, обет дали, а то всё работали…» (Суксунский район, д. Филипповка); «Неопалимая, 11 июля. Деревня была, горела, так они шибко начали её признавать. Поедуги деревня, они все в поле были, а деревня сгорела…» (Суксунский район, д. Сызганка).

Одной из причин появления особого, обетного, статуса праздника становилась отмена местночтимого праздника, приходящегося на период хозяйственных работ. Следующее после такой отмены стихийное бедствие считалось божьим наказанием, поэтому местное сообщество принимало решение возобновить почитание праздника. В этом случае сам праздник возобновляется уже в новом статусе – обетного. В селе Спасо-Барда Кишертского района такой характер имел один из четырёх престольных праздников – Кириллов день (8.07), приходящийся на начало сенокоса: «Думали отменить Кириллов день, сенокос, страда, некогда праздновать. Собралась гроза в этот день и всё выбила. Снова стали отмечать. Обет дали, что будут праздновать, не будут отменять».

Как видно из приведённых примеров, причины появления обетных праздников были различны. Общим оставался лишь сам характер праздника, связанный с преодолением кризисной ситуации. Причина установления праздника «по обету» и становилась главным критерием его особого статуса, выделения в структуре местночтимых праздников годового цикла. Причины установления обета, отмеченные в Пермском Прикамье, имеют универсальный характер и прослеживаются исследователями у русских, восточных славян и финно-угорских народов на всей территории Евразии[246]246

  Русские Рязанского края. Т. 2. М.: Индрик, 2009. С. 347; Русские. М., 1999. С. 608; Винокурова И. Ю. Календарные обычаи, обряды и праздники вепсов (конец XIX – начало ХХ в.). СПб.: Наука, 1994. С. 86–95.

[Закрыть]

. Лишь отдельные локальные варианты, как ситуация с отменой престольного праздника и затем установление его в качестве обетного, можно считать в какой-то степени редкими и уникальными, не представленными широко в других региональных традициях обетов.

Причины установления обетов напрямую связаны и с народным восприятием кризисной ситуации и возможности её преодоления. С одной стороны, эти праздники устанавливались в честь святого, у которого просили избавления от случившейся беды и от которого ждали покровительства в случае бедствия[247]247

  Кремлева И. Ю. Мирской обет… С. 235.

[Закрыть]

. С другой стороны, сам праздник, наделённый особым сакральным статусом, наполненный ритуальными действиями, также способствовал избавлению от бедствия, а в дальнейшем – и поддержанию стабильности.

Формы обетов в праздничной культуре

В русской традиционной культуре обеты имеют разные формы, как индивидуальные, так и коллективные, в том числе приобретение иконы, пожертвование в храм, возведение обетного креста, строительство часовни, становление обетного праздника, паломничество и другие[248]248

  Белова О. В. Указ. соч. С. 446–448.

[Закрыть]

. Коллективные обеты, включённые в праздничную культуру русских Прикамья, также имели разные формы и по-разному реализовывались в локальных традициях.

Обеты в случае кризисной ситуации в русской традиции Прикамья также были разными и реализовывались обычно в таких формах, как сооружение обетного креста, часовни, ведение крестного хода «по обету», установление и почитание обетного праздника. Становление последнего – наиболее универсальная и распространённая форма коллективного обета. Большинство рассмотренных нами материалов по Пермскому Прикамью показывает бытование именно такой формы обета.

Сооружение обетного креста или часовни также бытовало в Пермском Прикамье как форма коллективного обета, однако чаще всего в этом случае в дальнейшем возникало почитание обетного креста: крестный ход и молебен у креста. Таким образом, сооружение обетного креста обычно также приводило к становлению особого обетного праздника.

Крестные ходы «по обету» также известны в ряде традиций Пермского Прикамья, чаще всего они вписывались в структуру обетного праздника. Однако в случае обетного крестного хода мы имеем несколько примеров, когда он не был связан тесно с обетным праздником, бытовал самостоятельно. Даже в том случае, если крестный ход имел обетный характер и местным сообществом он не рассматривался как обетный праздник, собрание значительного числа народа, совершение молебнов в разных пространственных локусах можно рассматривать в контексте праздничной культуры.

В некоторых случаях присутствовали все три формы обета: почитались обетный праздник и установленный по обету крест или возведённая часовня, в праздник совершался крестный ход ко кресту или часовне и служился молебен. Так было, например, в деревне Усановке Уинского района: «А Петровский крестик около пруда был. Выбило всё в Усановке градом, вот и поставили крестик. Туда и ходили с иконами в Петров день, праздник был». Можно привести и ещё ряд примеров. Обетный крест «водружён в деревне Шестаковой по случаю моровой язвы в людях, будто бы в 1700-х годах. Народ дал обещание водрузить Животворящий крест на болоте и каждогодно ублажать память мученика Дмитрия Солунского (26 окт.)» (Кунгурский уезд, д. Шестаково)[249]249

  Описание церквей Кунгурского уезда… С. 143.

[Закрыть]

.

Таким образом, все рассмотренные коллективные обеты чаще всего включались в структуру обетного праздника как наиболее универсальную форму почитания и сакрального поведения в календарной обрядности.

Содержание обетного праздника

Сохранившиеся исторические документальные описания и собранные полевые материалы в определённой степени позволяют реконструировать традиции обетных праздников в некоторых сёлах, деревнях и заводских посёлках Пермского края.

Крестные ходы и молебны становились главными в содержании обетного праздника. Они включены как основная часть праздника в структуру всех известных нам обетных праздников Пермского Прикамья. Вариативность отмечается лишь в пространственных локусах совершения молебнов: в часовнях, у поклонных и обетных крестов, у водных источников, на деревенской улице, а также в некоторых ритуалах, характерных для той или иной традиции: крестный ход, водосвятный молебен, окропление скота, молебны тем или иным святым. Особенности в проведении молебнов зависели от характера обетного праздника, причин его возникновения: по случаю эпизоотии, засухи или градобития.

Крестный ход с иконами и молебны проводили в селе Цыдва Чердынского района в Обетное воскресенье, установленное по случаю неурожая: «Раньше давали обет, чтобы хлеб родился. Он живёт в июне, этот праздник, Обетное воскресенье. Сё летний праздник. У нас ходили с иконами по Цыдве, обет давали».

В деревне Усть-Лог Суксунского района, отмечавшей обетное Десятое воскресенье, установленное после засухи, совершали молебен на полях у деревянного «крестика» – часовни, посвящённого празднику. В деревне Берёзовке Суксунского района в обетный праздник Кирика и Улиты, установленный после градобития, из приходского храма в селе Тис крестным ходом приносили иконы и совершали молебен «у крестика». В других деревнях Сылвенско-Иренского поречья с развитой традицией почитания полевых часовен и крестов молебны у крестов проводили и во многие другие праздники[250]250

  См. отдельный раздел настоящей работы, посвящённый почитанию «крестиков».

[Закрыть]

.

Часто местом проведения молебнов в обетные праздники становились родники и другие водные источники. В деревне Губаны Куединского района на обетную Девятую пятницу после молебна в часовне совершали молебны на родниках: «После Пасхи в Девятую пятницу иконы выносили, попы приходили. Часовня была, в трёх местах молились, у часовни, у ключика и на роднике».

В структуре праздников, установленных по случаю эпизоотий, главными были молебны святым, почитавшимся как хранители скота, освящение и окропление домашнего скота. В селе Большие Долды Чердынского района «в Иванов день скот обещали, святой водой брызгали…». Согласно богослужебному журналу храма села Кольчуг Чердынского уезда, обетный праздник в деревне Бигичи по случаю эпизоотии включал следующие ритуалы: «В д. Бигичи совершён крестный ход с окроплением скота» (1 августа 1908 года, старый стиль)[251]251

  Чердынский краеведческий музей. Б/н. Журнал для записи богослужений Введенской церкви с. Камгорт Чердынского уезда. 1.10.1906 – 31.03.1912. Л. 26 (об.).

[Закрыть]

; «По случаю данного обещания крестьянами дер. Бигич, в первый воскресный день по Успении Божьей матери накануне совершение всенощного бдения, и в самый праздник молебен, крестный ход по всей деревне, и служился молебен в заключение службы. Молебны Власию и Модесту, мученикам: Флору и Лавру…» (21 августа 1916 года, старый стиль)[252]252

  Там же.

[Закрыть]

. В народной памяти также сохранились ритуалы праздника, связанные с окроплением скота: «А тут вот осенью ещё праздник живёт. Скота всего брызжут, лошадей, коров святой водой. Обет какой-то делали. Падёж скота был, и обет делали» (Чердынский район, д. Бигичи).

В ряде случаев церковные ритуалы обетного праздника полностью повторяли те, что совершались и в других, соседних, деревнях, где почитали этот праздник, но не отмечали его в качестве обетного. Так, в деревне Куеда Куединского района на Фролов день «коней в улице освящал священник, приезжавший из церкви соседнего села». В соседнем селе Ошья, где также отмечался Фролов день и тоже проводилось окропление коней, праздник не считался обетным[253]253

  Черных А. В. Куединские праздники… С. 75.

[Закрыть]

. Освящение коней на Фролов день проводили в значительном числе сёл и деревень региона, где праздник также не почитали как обетный[254]254

  Черных А. В. Русский народный календарь в Прикамье: праздники и обряды конца XIX – середины ХХ в. Ч. 1. Весна, лето, осень. Пермь: Пушка, 2006.

[Закрыть]

.

Молебен на роднике проводили и в селе Красный Ясыл Ординского района по случаю обетного праздника, установленного после падежа скота: «Николай Великорецкий праздник был 6 июня. Ходили с иконами по домам, служили. Обечелися старики ему. Ведь погибла скотина вот когда-то, старики обет дали, что служить каждый год будут, чтобы скотина не гибла. Был ключик на задах, и сейчас немножечко бежит, большой был, колода там лежала (скотина с лугов ходила, пила из этой колоды). И там, у колоды, служили. Это обет стариков, говорили, они раз обечелися». Приведённый пример содержания обетного праздника, установленного после того, «как скот падал», показывает, что не всегда ритуал освящения и окропления скота бытовал в её структуре.

Обетная Девятая пятница в округе села Лидино Октябрьского района, отмечаемая в память об эпизоотии, исключала освящение скота, хотя ритуальная составляющая её была достаточно развёрнутой: «Девятую пятницу служат над водой. Под иконы садишься, водой тебя брызжут. Траву рвёшь, на которую вода попала. Этой травой скотину лечить. Садят капусту и икону выносят в этот день. Траву надо обязательно рвать. Её свяжешь, высушишь. Пока стоишь, всю траву вырвут. Под иконами посидеть обязательно надо. В ту пору, когда он, священник, выходит, сядешь на корточки, на крыльце. И обратно они вкруг обойдут, и опять сидишь».

Такую же особенность можно наблюдать и в почитании праздника Обещанное (Богомольё) в селе Кольчуг Чердынского района. По воспоминаниям информаторов, освящение скота осуществляли только в сам год эпизоотии, в дальнейшем в Обетное воскресенье проводили лишь молебен на озере: «Петров день наперёд бывает, а с Петрова дня четыре дня или пять дней разница, было Обешанное. Делали обешанный праздник, Богомольё. Это мама мне рассказывала. Это до меня ешшо было. Скот падал, и сделали обешанной праздник. Раньше делали тёс, и бревна на кобылы накатывали, чтобы пилить, кобылы называлися. И вот эти же кобылы наставили, наклали на них доски, свяшшенник вставал на эти доски, читал и делал святую воду. У нас там улица одна посреди Кольчуга. Святую-де воду делают, крест мачут.

Три раза он макнёт, всё. И он с кистью потом светал всего скота. И после этого скот падать не стал. И этот стали праздник отмечать. И он ходит в этот праздник, свою службу сослужит, обедню, сначала заутреню, потом обедню, после обедни идёт на озеро. На озеро идёт, заходит по колено в воду, это уж я помню, и крес вот мачат. Там выше родники выпадают и текут в это озеро. И кто больные дети, у кого были, их приносят, купают в то время, когда крес умочит и читат молитву, стоит, в это время купают детей, снимают с них рубашонки. Рубашонка с мальчика, а платьице с девочки. И бросают в эту воду. И эта вода их уносит по течению. Оно потихоньку всплыват. И после ребёнку бывает легче…».

Освящение лошадей во время празднования обетной Девятой пятницы в деревне Шипицино Гайнского района, установленной после падежа скота, становилось лишь частью развёрнутого ритуала: «От свекровки я слыхала, что эту Девяту пятницу сделали праздник, лошади пропадали, и вот из-за этого. Потом водили там, там такая… была, колено глубиной, как речушка, ключ было, там старушки ходили, брали икону, в неё вставали прямо в эту холодную воду, кто ногами болеет, берёт икону, богу молятся. Лошадей как кропили, брызгали виником. Женщины оттуда выходили, не хромали, Богу веровали. Стары-те люди, что лошади болели, там в речку заведут их, брызгали какимо-ко богами. Который ребёнок заболеет, тоже брызгали-де. Какой-то видно был обжиль, что ли. Я кодила, мне тоже велели молиться. В речке-то не стояли, а брызгали водой. Вот это воду черпнут, на иконы помолятся и там окропят веничком сырым по головам. Воду берут с речки. Ричку посвяшшали, доброй чтобы вода была, чистая. Иконы из часовни приносили. Из часовни. Иконы были много, был Иисус Кристос, Господь Бог. На полотенце несли, у кого были. Каждый год коней брызгали» (Гайнский район, д. Тиуново).

Таким образом, обетные праздники, наделённые особой сакральностью, становились датами, к которым приурочивались разные ритуальные действия, не всегда непосредственно связанные с происхождением праздника.

Приведённые примеры, хотя и немногочисленные, позволяют в определённой степени представить характер и содержание обетного праздника. Церковные ритуалы воспринимались как главные в его структуре и занимали центральное место в его почитании. Исследование обетных праздников русских других регионов также позволяет этнографам констатировать, что «они были христианские по форме»[255]255

  Бернштам Т. А. Указ. соч. С. 216.

[Закрыть]

. В то же время православный ритуал обетных праздников варьировался в каждой из локальных традиций, дополнялся народными контекстами и обычаями. В каждом поселении, отмечавшем обетный праздник, складывались свои обычаи его проведения – молебны и крестные ходы в селе, на полях, на водных источниках.

Анализ ритуалов обетного праздника позволяет считать их близкими тем, которые совершались в другие местные праздники. Прежде всего, это престольные, во время которых также проводились крестные ходы, молебны в часовнях и у поклонных крестов, освящение воды, окропление скота. Характерной чертой обетной традиции был лишь больший сакральный статус праздника, придававший значимость его ритуалам.