Праздники восточной пруссии

В городах и поселках Калининградской области идет подготовка к главному зимнему празднику — Новому году. На площадях муниципалитетов начинают устанавливать главный символ года — хвойную красавицу, рождественским и новогодним декором украшают витрины магазинов. Несмотря на действующие коронавирусные ограничения, люди покупают подарки своим близким и с нетерпением ждут, когда можно будет сесть за праздничный стол, чтобы встретить новый, 2021-й, год, распрощавшись с непростым годом – високосным.

Старые традиции любимого праздника

Как известно, Рождество и Новый год – ассоциируются с весельем, подарками и ожиданием чего-то нового, волшебного. Традиции приготовлений к новогодним праздникам складывались годами. Существовали они и в Восточной Пруссии, на территории нынешней Калининградской области. В чем-то эти традиции похожи на те, которые существуют сейчас у нас, новых
жителей региона.

Адвенткранц со свечами

Подготовка к главному празднику зимы начиналась за четыре недели до Рождества, и новогодние праздники были очень любимы народом. В период оставшихся до 24 декабря дней (Advent), дома в немецких семьях украшались специальным венком (Adventskranz), изготовленным из еловых или сосновых веток, лент, серебристых шишек и гроздьев рябины. Этот венок в обязательном порядке освящался в церкви.

На Адвенткранц устанавливались 4 свечи, соответствующие четырем декабрьским воскресеньям — Святым Адвентам. Свечи на венке зажигались не сразу. В первое воскресенье горела одна свеча, во второе – две и так далее. Четвертая свеча зажигалась на Рождество.

Рождественское дерево с игрушками и орехами

Как и в наши дни, в Восточной Пруссии главным символом Рождества (Вайннахтен) и Нового года была ель, или, как ее с давних времён называли, «рождественское дерево». И если изначально ели устанавливались в квартирах и на площадях городов, постепенно эта традиция распространилась на поселения.

Зеленую красавицу» можно было выбрать на елочных базарах. В Кёнигсберге торговать «хвойными символами» Рождества начали с 1807 года. Украшали ёлки не только мишурой и игрушками, но и различными сладостями, орехами и яблоками.

Бизнес и праздничное настроение

Владелец каждого магазина стремился красиво украсить свою торговую точку, пытаясь максимально поднять гражданам предпраздничное настроение, а также для того, чтобы привлечь побольше покупателей. Кроме того, предприниматели старались украсить свой магазин «круче» другого, находящегося поблизости.

В качестве украшений использовались еловые гирлянды и ветки, блестящий «дождик», снежинки из бумаги и яркие шары. Нередко за стеклом витрин магазинов можно было увидеть сказочные рисунки и целые декорации на рождественскую тематику. Причем украшались не только витрины, но и входные двери, козырьки и интерьеры магазинов. Подарки, хлопушки и красочные новогодние открытки раскупались «на ура».

День Святого Николауса

С 1555 года, в ночь с 5 на 6 декабря, в Восточной Пруссии отмечали еще один рождественский праздник – День Святого Николауса, накануне которого детвора выставляла свою обувь перед окнами. Тем детям, кто хорошо себя вел в уходящем году, Святой Николаус приносил подарки — сладкий хлеб с добавлением сушеной груши, орехи и сухофрукты.

В старинных церковных книгах было написано: «Перед днем Святого Николауса матери держат наготове подарки и розги для своих детей». Это означает то, что непослушные дети вместо подарков должны получать розги.

«Штоллен» и гусь с клецками

Праздник Рождества в Восточной Пруссии считался главным новогодним праздником. В Сочельник жизнь замирала, и все собирались за столом вместе с семьей.

На праздничный стол выставлялись различные традиционные для Рождества блюда – кекс «Штоллен» с большим количеством сухофруктов, пряностей и сливочного масла в тесте, марципан, рыбные угощения и многое другое. «Доминировал» на столе ароматный гусь с клецками и капустой. Звучали песни, молитвы, поздравления и дарились подарки. Самым популярным алкогольным напитком в рождественские дни считался горячий глинтвейн. В полночь, в канун Рождества, в храмах проходили рождественские службы.

Народные гуляния под глинтвейн

Новый год жители Восточной Пруссии встречали в веселой компании. На улицах городов проходили концерты и праздничные шествия, во время которых пели хоралы — духовные композиции, исполняемые церковным хором. В общем, горячий глинтвейн согревал, и было весело. С наступлением 1 января гуляния продолжались, но это уже совсем другая история.

Рождество в «подполье» и официальный выходной

После окончания Второй Мировой войны Светлое Рождество на территории нашего региона долгое время официально не праздновалось. Лишь в 1990 году постановлением Верховного совета РСФСР 7 января было объявлено выходным: «В связи с обращением Патриарха Московского и всея Руси Алексия и уважая религиозные чувства верующих, Верховный Совет РСФСР постановляет: Объявить 7 января (Рождество Христово) нерабочим днем».

Больше всего кёнигсбергжцы любили Рождество. В Восточной Пруссии существовал особый народный промысел — изготовление рождественских украшений из соломки, так называемых » соломенных корон», » рождественских звёзд» и » зимних пирамид».

Каждый магазин выставлял огромные вазы с ветками ели, украшенные ламеттой (золотым или серебрянным «дождём»). На Альтштадском рынке ежегодно стояла елка, которая достигала третьего этажа.

Подготовка к главному празднику начиналась (впрочем, так происходит и сегодня) аж за четыре недели до Рождества!

Для обозначения старта существует такое понятие, как «адвент» — четыре воскресенья, предшествующих 24 декабря. Для начала из еловых лап изготавливается венок «адвенткранц», на котором устанавливаются четыре свечки. Каждое последующее воскресенье зажигается по одной новой.

Особую радость детям доставляет «адвенткалендер», помогающий им дождаться волшебной ночи. Это может быть достаточно хитроумное устройство с 24 дверками, за каждой из которых скрываются маленькие сладости. Но есть и упрощенный вариант: веревка с развешанными на ней 24 декоративными носочками, в которые положено такое же угощение. Каждый день детям разрешено открывать по одной дверце или залезать в один носок. Очередь последней (или последнего) наступает 24 декабря.

Опять-таки задолго до Сочельника в Кенигсберге на Мюнценплатц (теперь это часть Центральной площади города, прямо напротив вечно строящегося Дома Советов) устанавливали «дерево для всех» — большую ель, украшенную гирляндами с электрическими лампочками. Рядом, на Юнкерштрассе (район гостиницы «Калининград»), также развешивались гирлянды из елочных веток, переливающиеся разноцветными огнями.

Иногда щедрость отцов города простиралась до того, что иллюминировался весь Форштадт – ныне Ленинский проспект от Эстакадного моста до перекрестка с ул. Багратиона.

Каждый крупный магазин (тем более фирменный) считал своим долгом поднять своим клиентам предрождественское настроение.

1 января в Кёнигсберг приходил особый день, который посвящался празднику Длинной колбасы. Массовые гуляния и праздники пришли в старый город после 1525 года, когда был распущен Тевтонский орден, и с нашего края спал жёсткий церковный надзор. Но праздник Длинной колбасы дал свое начало раньше, в 1520 году, и стал одним из самых любимых в народе, хотя больше был ремесленным, чем общегородским.

Смысл был в том, что 1 января кёнигсбергские мясники «всем миром» изготавливали такую длинную колбасу, какую только могли, и потом несли её на своих мощных плечах по улицам города. Данная процессия привлекала большое количество народа и зевак, так как в те времена маловато было подобных дней в году, и что-то необычное было увидеть сложно, а тут такое зрелище!

Вот как это радостное событие в городской жизни описывает известнейший историк Кёнигсберга Фритц Гаузе: «Праздник длинной колбасы» проводился восемь раз, наиболее весёлым он был на Новый 1601 год. Если в 1520 г. колбаса имела длину лишь в 41 локоть (примерно 20 м – К.В.), то в 1601 г. она достигла невероятных размеров – 1005 локтей (с полкилометра). Три мастера и 87 подмастерьев потратили на её изготовление 81 свиной окорок и 18 фунтов перца. 103 подмастерья в праздничной одежде несли на плечах колбасу весом в 885 фунтов. Со знамёнами и музыкой шествие двигалось от постоялого двора мясников к замку, где часть колбасы, длиной в 130 локтей, передали в качестве новогоднего подношения земельному правителю (герцогу). Далее колонна направилась к бургомистрам трёх городов. Закончилось шествие около постоялого двора пекарей в Лёбенихте, где мясники и пекари вместе съели значительный остаток колбасы и много другой еды» (Гаузе Фр., 1994, с. 87).

Колбасное шествие начиналось на острове Кнайпхоф (ныне по недоразумению именуемого «островом Канта»), где располагались роскошные дома цехового руководства. Прошествовав по главной улице островного города (до 1724 г. Кёнигсберг составляли три торгово-ремесленных города), именовавшейся Кнайпхофше Ланг-Гассе (нем. «Кнайпхоповская Длинная Улица»). Выйдя из пределов Кнайпхофа через знаменитые Зелёные ворота (там ныне располагается ступенчатый подъём на эстакадный мост), мастера и подмастерья направлялись в Замок Кёнигсберг, где и слагали плод своего труда – длиннейшую колбасу – к ногам повелителя Прусского государства или же его местоблюстителю. Далее следовала дегустация, которую в замковом дворе осуществляли представители кёнигсбергской дворянской и торговой знати. Наконец, праздник завершался в Лёбенихте, самом «народном» городе старого Кёнигсберга, доеданием колбасы и широким гулянием самих «виновников» праздника – мясников и колбасников. Подобная схема праздника на самом деле является не столько (точнее – не сколько) рекламой кёнигсбергских колбасных изделий (хотя не без того!), а отголоском тех жертвоприношений, которые проводились различными древнегерманскими племенами в начале I тысячелетия н.э.

Прежде всего, на культовые истоки «Праздника длинной колбасы» указывает продукт, лежавший в основе этого торжества – свинина. Мясо свиньи являлось для кельтов и германцев священным. По-видимому, это стало следствием первичной доместикации именно свиньи, осуществлённой индоевропейцами ещё в эпоху неолита. «Салическая Правда», ставшая подлинным сводом законов (обычное право — jus vulgaris) для франков Меровингского времени, предполагала наказание за кражу предназначенных к жертвоприношению кабанов и свиней.

Традиционным для многих германцев временем этого жертвоприношения был февраль, именовавшийся sporkelmonat (нижнегерманское диалектное «поросячий месяц»).
Англы и саксы, в свою очередь, жертвовали богам скот в ноябре (Дряхлов В.Н., 1999, с. 67, 68). Можно полагать, что основное жертвенное животное – кабан и связанные с ним продукты (мясо и жертвенная кровь, помещённые в кишки и превращённые в колбасу как продукт долгого хранения) приносились в жертву главам германского пантеона – Водану и Донару (позднее – Одину и Тору). Показательно, что в холодную пору года, время, самой природой предназначенное для потребления продуктов долгого хранения, приходится кёнигсбергский «Праздник длинной колбасы».

У «колбасной» колонны был и особый смысл, ведь города не сильно ладили друг с другом, но раз в году все распри между Альтштадтом, Лебенихтом и Кнайпхофом прекращались.

Кстати, пекари тоже не отставали от мясников и выпекали большую булку с изюмом, и, дождавшись колонну с колбасой, пекари и мясники объединялись, а затем вместе с горожанами съедали огромные лакомства, запивая все это вкуснейшим пивом.

Новый год кёнигсбергжцы встречали в весёлой компании. Эта традиция поддерживалась почти 300 лет. Ещё с 1650 года. Музыканты Кёнигсбергского замка и города Кёнигсберга сводились в один большой оркестр. Он шествовал по улицам города и исполнял различные хоралы, из которых наиболее популярным был » С высот небес». И горожане, да и сами оркестранты получали от этого зрелища неописуемое удовольствие.
Все витрины магазинов были красиво украшены, а Текстильхаус ( » Вестер» на Ленинском проспекте), который принадлежал братьям Зиберт был ещё украшен рисунками — сказками, от которых дети не могли оторваться.

Как отмечали Новый год и Рождество в Восточной Пруссии

Было ли у доорденских пруссов что-либо подобное этим праздникам – доподлинно неизвестно. Другое дело – Пруссия тевтонская или посттевтонская. К моменту завоевания этих земель в середине XIII века в Европе уже широко внедрился Юлианский календарь, по которому новый год начинался 1 января. Однако до середины XVI века в Германии начало года приходилось на 25 декабря — то есть Рождество Христово. И только с введением в Пруссии в 1810 году Григорианского календаря эти две даты в календаре были окончательно разграничены.

Кнутом и пряником

Мало кто знает, но в ночь с 5 на 6 декабря в Восточной Пруссии издавна, с 1555 года, отмечали еще один, первый, рождественский праздник – День святого Николауса. В старых церковных записях можно прочесть: «Перед днем святого Николауса матери держат наготове подарки и розги для своих детей».

По традиции святой Николаус приносил детям орехи, сухофрукты и сладкий хлеб, выпекаемый по особому рецепту с добавлением сушеной груши. Малыши для подарков выставляли за дверь начищенные ботинки или сапоги – чтобы волшебный старик ненароком не прошел мимо. Правда, это касалось только послушных детей! Кто весь прошедший год не слушался родителей, должен по поверью получить вместо сладостей розги.

Рождество — семейный праздник

Надо сразу отметить, что жители Восточной Пруссии совершенно по-разному отмечали Рождество 25 декабря и Новый год 1 января.

Четыре предрождественских недели были традиционно временем затишья, возвращения в дом, к семье, временем ожидания и радости, затмеваемым только поиском подарков для своих ближних. В Восточной Пруссии существовал особый народный промысел — изготовление рождественских украшений из соломки, так называемых «соломенных корон», «рождественских звезд» и «зимних пирамид». Витрины лавок и магазинов были красиво украшены, а «Текстильхаус» (ныне это «Вестер» на Ленинском проспекте в Калининграде), который принадлежал братьям Зиберт, был еще и украшен рисунками со сказочными сюжетами.

В ночь на Рождество (в Сочельник) жизнь повсюду замирала, закрывались рождественские ярмарки. Все собирались за столом вместе с семьей. В Сочельник зажигались по очереди четыре свечи на заранее приготовленном и нарядно украшенном венке, на стол выставлялись блюда из рыбы, а непосредственно в Рождество обязательным кушаньем являлся жареный гусь с капустой и клецками. Хозяйка подавала свой фирменный «штоллен» — дрожжевой кекс с пряностями, изюмом, цукатами и прочими вкусностями… Звучали молитвы, поздравления, песни… Кульминацией в канун Рождества для многих семей была и остается рождественская служба в полночь. Невозможно представить Рождество и без раздачи подарков.

Веселый Новый год

Последующую затем рождественскую неделю даже называли «пятым временем года»: устраивались ярмарки, карнавал. Люди пили горячий глинтвейн, ели, пели, танцевали прямо на городских площадях или в центре маленьких поселков.

А вот Новый год кенигсбергжцы и жители окрестностей встречали не в кругу семьи, а в веселой компании. С 1650 года музыканты Кенигсбергского замка и города Кенигсберга сводились в один большой оркестр. Он шествовал по улицам города и исполнял различные хоралы, из которых наиболее популярным был «С высот небес». И горожане, и приезжие, да и сами оркестранты получали от этого зрелища неописуемое удовольствие.

Елка и Вайнахтсманн

В том виде, в каком нам знакома рождественская ель, — украшенная игрушками, мишурой, яблоками, орехами, сладостями, освещенная свечами, —  явление сравнительно молодое. В Восточной Пруссии она появилась в XVIII веке. Хотя термин «рождественское дерево» в том или ином значении встречается еще двумя веками ранее.

Распространение елки в Восточной Пруссии, как и в других немецких землях, первоначально шло в городах и, прежде всего, — в высших слоях  общества. В сельских районах елку на Рождество не наряжали. Под влиянием города ее стали устраивать сначала в сельских школах, а затем и в крестьянских домах.

Первые елочные базары были отмечены близ Кенигсберга в 1807 году. А первая рождественская открытка пришла в Восточную Пруссию из Англии накануне – в конце XVIII века.

Немецкий коллега нашего Деда Мороза Вайнахтсманн «вырос» из все того же святого Николауса. Внешне он очень похож на американского Санта Клауса, но ездит, в отличие от «американца», на ослике. Дети по всей Восточной Пруссии в Сочельник заранее либо ставили на столы блюда, либо  вешали на каминную полку большие вязаные носки — для подарков, а в башмачки клали сено, чтобы ослик мог подкрепиться, пока Вайнахтсманн эти подарки раскладывает.

После Великой Отечественной войны все, что связано с Рождеством, на землях бывшей части Восточной Пруссии, естественно, было официально  запрещено. Даже упоминание этого слова — «Рождество» — могло иметь серьезные последствия. Советские люди должны были отмечать только Новый год!

Время шло. И вот чуть менее четверти века назад мы вновь получили возможность, как и наши немецкие предшественники, открыто отмечать и новогодние праздники, и Светлое Рождество – теперь, правда, уже по православным обычаям и календарю.

Ольга ВОРОНИНА

Когда подарками вдоволь навосхищались, дело доходило до еды. К празднику в этом отношении готовились хорошо. В сочельник всегда было рыбное блюдо, такое как сельдь в сливках или зеркальный карп польского стиля в соусе из солодового пива с лимоном и коврижкой. На первый день Рождества — рождественский гусь, фаршированный печеными яблоками, а на второй — если кошелек допускал — заяц.

Рождественские обряды отличались в разных землях Восточной Пруссии. В Мемельской области хозяйка дома в сочельник варила горошины, которые обвязывались соломой. Солому привязывали вокруг вишневых деревьев в саду и ожидали что это принесет богатый урожай на следующий год. В католической Вармии тот же самый обычай на первый день праздников, а в протестантской Натангии — на новый год были известны еще на рубеже веков. То, что крестьянин кормил домашнюю птицу горошинами, а скот — соломой с горошинами в этот день, снова указывает на сегодня более не осознаваемое и не ощущаемое происхождение обычая от дохристианской магии плодородия. И если в южной Натангии (Прейсиш-Эйлау и окрестности) выпекали еще около 1900 звериных фигур и скармливали их в Рождество скоту и домашней птице, то мы узнаем в них те самые «Формовые булочки», которые должны принести благословение.

«12 святых ночей» начинались с Сочельника. Христианские и дохристианские заимствования и воззрения особенно сильно смешиваются в это время. Поскольку солнце стоит во время зимнего солнцеворота спокойно, люди не могут начинать работы, которые связаны с вращательными движениями, так как вследствие этого скот может заболеть вертячкой. Это поверье было особенно распространена в Мемельской области и Мазурах (но и в Нижней Саксонии, например, нельзя мыться в дюжину).

Древний обычай «звездного пения» (колядок — прим. мое) сохранился до начала этой (Второй Мировой) войны. Певцы шли под предводительством звездоносца, либо в образе трех святых царей, либо в образе животных (аист, козел и белая лошадь). Факелы освещали им дорогу, из бумажной звезды, которая вращалась на высокой жерди, лился свет. Короли носили длинные белые рубахи и были украшены золотыми бумажными коронами, цветными гирляндами и всяческими прочими декоративными штучками. Один измазывал лицо черной сажей, другой иногда нес деревянный меч с багровым концом, — как намек на избиение младенцев Иродом. Согласно и однообразно звенела входная песня из уже охрипших глоток мальчиков:

«Мы входим внутрь без всяких насмешек, прекрасный добрый вечер дал бы вам Господь. Прекрасный добрый вечер, веселое время, приготовленное нам господом Христом. Мы мудры, мы поднимаем горы, Ирод, который выглядывает в окно, Ирод, который обдумывает мысль: это три мудреца, куда они хотят прийти?» и т.д.

После короткой паузы рассказывался рождественский стих. И после повторной паузы, пока хозяйка дома приготавливала различные сладости, преподносились пожелания добра. По очереди короли и звездоносец выступали вперед и пели:

«Мы желаем хозяину золотого стола, на всех 4 углах по поджаренной рыбе. А в середине кувшин вина. Хозяин может пить и веселиться. Мы желаем хозяйке золотую корону… «.

Все обитатели упоминались в песне: сыновья и дочери, повариха, служанка и кучер. И наконец сообщалось:

«Мы слышим женщину звенящую мисками… она выкажет нам уважение.»

Тогда хозяйка дома и дети раздавали певцам рождественское печенье и складывали старые игрушки и одежду в их уже наполовину полные мешки. Затем в качестве прощания звучало еще несколько рождественских песен и толпа продолжала свой путь к следующему дому.

Похоже, только грубее и шумнее, шло дело, когда выступали аист, козел и белая лошадь. Часто переодевание было предпринято настолько нелепо, что с трудом можно было понять — кого, собственно, кто представляет. Ворчащий горшок и чертова скрипка сопровождали пение. Играющие на этих инструментах покрывали лица черной сажей. Под пение:

«Мы заходим выступать с пением и молитвами и приносим веселое рождество в ваш дом»

они входили в комнату, причем «Лошадка» сильно ржала и «лягалась». Дальнейшее происходило в той же самой форме как у 3 святых царей, только здесь пение сопровождали ворчащий горшок и чертова скрипка. К концу трое животных начинали производить всяческие каверзы. Лошадь просилась танцевать, в чем ей нельзя было отказать дважды. Под подбадривающие возгласы зрителей она делала все более быстрые и более высокие прыжки, а оба музыканта надрывали беспорядочно свои инструменты, так что возникал сильный шум, который, видимо, в древности должен был прогонять злых духов.

Инструменты для шума можно было сделать подручными средствами. Ворчащий горшок делался из бочонка или старого горшка, отверстие которого обтягивали свиным пузырем или кожей. Через дыру в середине пузыря (или кожи) протягивали пучок конских волос и на днище завязывали его узлом. Когда дергали за эти волосы или били по ним, он выдавал особенный рычащий звук. Чертова скрипка, называемая также рычащий бас, делалась из длинной палки, на которую натягивали проволочные струны или шпагат от верхнего конца через доску или сигарную коробку до низа, которые выдавали при дергании резкие звуки. Шум мог еще увеличиваться, если на гвоздь в верхнем конце палки накалывали маленькие жестянки и упирали инструмент в пол. Так же, как инструменты, животные указывают на дохристианские представления. Белая лошадь изображает коня Вотана, козел был посвящен богу Тору и, пожалуй, также одному из богов древних пруссов, а восточно-прусское имя аиста «Adeboar» выводится из германского «beran», которое продолжает жить и сегодня в слове «роды», и вновь возвращает нас к магии плодородия.

Все эти древние обычаи продолжали жить в народе без осознания их смысла. Наряду с ними колядующие процессии содержат остатки христианских средневековых игр: так же как кровавый меч намекает на эпизод с Иродом, мы узнаем древние шутки скоморохов в бесчинствах, которые производят козел и аист с публикой. А в «танцующей лошадке» нам являет себя великий балаган средневекового театра.

Забытым сегодня рождественским обычаем является натангийское «Зеленое зимнее деревце» бедняков. Это были 3 стоящих вертикально друг над другом яблока, связанные проходящей сквозь них палочкой и выкрашенные в ёлочно-зелёный цвет. Забыты и «Dannewiwer», которые ходили с маленькой сияющей рождественской елкой по улицам и передвигали ее с однообразным ритмичным пением. Для Кенигсберга это пение еще в шестидесятые годы прошлого (19) столетия было столь же типично, как уличные призывные крики собирателей грибов и черники или торговок рыбой.

Но рождество, как мы праздновали его на нашей родине, не должно быть забыто. И незабываемым должен оставаться глубокий смысл этого праздника и в наше время: Рождество — это праздник любви к ближнему. Дарение стоит на переднем плане всех мыслей и действий этих недель. Эгоистичное Я отступает и человек вспоминает о себе самом и своем месте среди живущих на этой земле.

КЁНИГСБЕРГ И НОВЫЙ ГОД.
В древнем городе он совпадал с праздником Длинной колбасы

Эта «прогулка» – зимняя, по Кёнигсбергу новогоднему. Как известно, именно под Новый год город и был основан.

14 декабря 1254 года богемский король Оттокар II вышел из Праги и направился в сторону Польши. Рождество – 25 декабря – он встретил в Бреслау (ныне польский город Вроцлав). К концу декабря 1254-го – началу января 1255 года уже достиг Эльбинга (Эльблонга), дошёл до Бальги, по льду залива перебрался на Фришскую косу (ныне Балтийская)… завоевал Самбийский полуостров, покорил пруссов и основал Кёнигсберг, а 18 января 1255 года был уже снова в Эльбинге.

«Бесовские игрища»

…Надо сказать, что в Кёнигсберге вплоть до самого роспуска (в 1525 году) правил Тевтонский орден, который подчинялся Папе Римскому. Католическая церковь не приветствовала новогодних праздников. В средние века за «бесовские игрища» вполне можно было и на костёр инквизиции угодить. За компанию с рыжеволосой женщиной и чёрной кошкой, которых церковники сжигали десятками…

Так что первые новогодние увеселения начались в Кёнигсберге с приходом к власти Альбрехта Бранденбургского, последнего магистра Тевтонского ордена. А самым ярким и любимым был праздник Длинной колбасы.

Первый раз он был устроен в день Нового 1520 года, когда процессия кёнигсбергских мясников важно прошествовала по всему городу, неся колбасу длиной в 41 локоть. В новом 1525 году колбаса имела длину уже в 100 локтей, в 1535-м – 203 локтя, в 1540-м – 302, в 1558-м – 403… В 1574-м – 500. В 1583 году длина колбасы составила 596 локтей при весе в 434 фунта (178,04 кг). Для её переноски потребовался 91 (!) подмастерье.

Наибольших размеров в 1005 локтей колбаса достигла в 1601 году. Три мастера и 87 подмастерьев потратили на её изготовление 81 свиной окорок и 18 фунтов (7,3 кг) перца.

103 подмастерья в праздничной одежде тащили гигантскую колбасу (весом в 363 килограмма!). Со знамёнами и музыкой шествие двигалось от постоялого двора мясников к замку, где часть колбасы (длиной в 130 локтей) была передана герцогу и его советникам в качестве новогоднего подношения.

Далее колонна прошла по трём городам, где маленькие кусочки получили три бургомистра, три пивных мастера и три городских священника. Закончилось шествие около постоялого двора пекарей в Лёбенихте. Здесь мясники, пекари и прочие горожане вместе съели остаток колбасы, запивая её очень большим количеством знаменитого лёбенихтского пива.

…Пекари взяли реванш на Крещение – 6 января 1601 года. К постоялому двору мясников они торжественно принесли восемь большущих (в 5 локтей длиной) батонов с изюмом, которые были выпечены из 12 четвериков пшеничной муки и двух фунтов аниса и украшены коронами, звёздами и гербами из пряничного теста.

С тех пор слава о Длинной колбасе и больших батонах с изюмом разнеслась далеко за пределы Восточной Пруссии.

«С высоты небес»

Ещё одна новогодняя кёнигсбергская традиция связана с музыкой.

…Городские музыканты впервые упоминаются в исторических документах, датированных 1390 годом. А в 1413 году был образован Цех играющих людей.

Около 1650 года бывшие замковые музыканты стали городскими. Они жили в городских воротах, играли на частных и массовых торжествах, а на Рождество ходили по городу и трубили на улицах хоралы. В Сочельник – при любой погоде – трубачами и тромбонистами исполнялся хорал «С высоты небес».

Зрелище было впечатляющим: десять человек в чёрных шляпах с начищенными до блеска медными музыкальными инструментами двигались от дома к дому. Они трубили под окнами до тех пор, пока в квартирах не зажигались свечи на ёлках – и лишь тогда отправлялись дальше, сопровождаемые визжащей от восторга ребятнёй…

Вообще же с 1796 года с Замковой башни музыканты на тромбонах исполняли три хорала ежедневно.

«Сливовый мелок»

Под Новый год немцы любили не только поесть колбасы и послушать хоралы, но и просто – плотно и вкусно покушать. Фирменными кёнигсбергскими блюдами были Kreide – Мелок (сладость, состоящая из фиников, гвоздики и измельчённого имбиря, приправленных пряностями). При герцоге Альбрехте вошло в моду преподносить «Мелок» на свадьбы. А в начале XX века в Кёнигсберге был популярен так называемый «сливовый мелок». Его подавали к супам (немецкие супы по своей консистенции больше напоминают пюре).

Любили жители города и Schwadengruetze – вилок разваренной крупы с приправами и сахаром (условно говоря, комок, слепленный из очень густой каши).

Кроме того, всеобщей любовью в народе пользовались Flibb (или Flipp) – яичный коктейль, с середины XIX столетия – тёплое пиво с сахаром, пряностями, мукой, для крепости и аромата щедро сдобренное ромом (к примеру, лёбенихтское коричневое пиво с «искрой»).

Общеупотребительны были Grene Ersen mit Speck (серый горох с салом), Kаrtoffelbrei mit SpirKeln (картофельное пюре со шпиркельном – от этой еды заметно округлялся живот), Belten-Bartseh (столовая свекла, отваренная, очищенная от кожуры, разрезанная на кусочки – подавалась с подливкой из масла или маргарина, пшеничной муки, бульона, соли и лимонного сока; в бульоне могли плавать маленькие фрикадельки – дёшево и сердито, и повышала гемоглобин в крови).

«Творожный упрямец»

Кёнигсбергские сластёны обожали Schmand und Glumse – это блюдо ещё называлось «творожный упрямец» (сливки и творог).

Впрочем, горьким жители города интересовались не меньше, чем сладким. Фирменные кёнигсбергские шнапсы носили названия, от которых за версту тянуло настоящим немецким юмором. Например, “Pregelgestank” («Прегольская вонь»). Напиток был особенно популярен среди гребцов. Этот шнапс на редкость хорошего качества производился в Гросс Хольштайне, а название его «навеяно» специфической прегольской вонью, которой сопровождаются западные шторма и нагонные ветры.

А ещё “Blutgeschwuer” («Кровавая язва») – излюбленный шнапс кёнигсбергских грузчиков. Он смешивался из яичного коньяка и вишнёвого ликёра. В дальнейшем «Кровавую язву» переименовали в “Speicherratte” («Складскую крысу»).

А вот шнапс “Elefantendubs” («Подозрительный слон») подавался в заведении Винклера с яичницей-глазуньей.

Марципаны, флек и клопсы

Покупая гамбургер, мы вряд ли задумываемся над тем, что способ приготовления этой «типа, американской» булочки с мясом и зеленью происходил из Гамбурга. Нашему городу посчастливилось иметь целых три блюда, в название коих входит его прежнее имя.

Это кёнигсбергские марципаны, флек и клопсы.

…Первоначально марципан был восточным кондитерским изделием. Ещё в средние века он пришёл в Венецию с Кипра и из Греции, а из Венеции его занесло в Любек – и в Кёнигсберг.

Первые появившиеся здесь марципаны были подарены 1 июня 1526 года к свадьбе герцога Альбрехта и датской принцессы Доротеи. Были эти экзотические лакомства круглой формы, с сахарной массой внутри и засахаренными фруктами снаружи. Позже марципаны, обладающие целебными свойствами, стали продаваться в аптеках.

Кёнигсбергскому марципану обычно придавали форму сердечка. Процесс его приготовления достаточно долгий и кропотливый, но… результат того стоит.

Для изощрённых гурманов, а также хозяек, которые мечтают найти путь к сердцу мужчины через его желудок, приводим рецепт.

Нужно взять полкило сладкого миндаля, 8-10 горьких миндалин, 375 г. сахарной пудры и розовую воду. Миндаль обдаётся кипятком, затем кладётся в холодную воду и тщательно промывается. После этого кладётся на белую ткань для просушки. Затем перемешивается с сахарной пудрой и разламывается. Из этой массы на розовой воде замешивается густое, но не влажное, тесто (масло миндаля при этом выступает и «связывает» массу). Затем тесто кладётся в фарфоровую чашку и ставится на одни сутки в прохладное место. Вечером следующего дня тесто раскатывают в «сердечные» формы. После чего запекают в духовом шкафу.

До полного изумления

Теоретически, можно попытаться приготовить и кёнигсбергский флек (он приобрёл всеобщую известность ещё в XVI веке). Торговки предлагали его на городских рынках, а в районе складов на Шанценгассе – ныне начало ул. Портовой – был популярный в массах ларёк по продаже флека.

В XIX веке флековый ресторан Хильдебранда находился на Унтеролберге (ныне район городской библиотека им. Чехова на Московском проспекте).

…Разрезанный говяжий кишечник вываривают четыре-пять часов и (ещё горячим) заправляют солью, перцем, майораном, уксусом и плодовым соком. Ешь – и чувствуешь себя жителем Кёнигсберга.

А можно расстараться и по части кёнигсбергских клопсов. Мясо говядины и свинины (фифти-фифти), старый хлеб, яйца, лук, перец, соль пропускаются через мясорубку, из фарша лепятся фрикадельки и варятся.

В качестве подливки с мукой смешивают лимонный сок, яичный желток, лавровый лист, каперсы, пряности…

Так что у особо «продвинутых» хозяев есть шанс устроить оригинальную вечеринку в восточно-прусском духе: скатерть в крупную красную клетку на столе, свечи, рождественский веночек на окне или в дверном проёме (на ниточке)… ну, и водка (шнапс), клопсы, флек, барч (та самая свеколка).

А привычный тазик с салатом «оливье» можно выставить позже – когда гости по-русски нарежутся «шнапса» до полного изумления… так, что «шпрехать» начнут исключительно по-немецки. Чтоб было, во что падать личиком. А то, как же без этого? Праздник!

«За тех, кого с нами нет»

Кстати, в послевоенное время в Германии фирма «Швеллер» выпускает кёнигсбергские марципаны. Венгры производят консервы с «кёнигсбергскими клопсами», у поляков можно отведать флека (они называют его «фляк»). И только город, где родились рецепты этих блюд, их и не нюхивал.

Впрочем, не всё потеряно! С праздником вас, дамы и господа! И когда за столом вы поднимете бокалы «за тех, кого с нами нет», помяните и Кёнигсберг.

Д. Таманцева

Дата публикации: 30.11.2009

---

Если вам понравилась эта публикация, пожалуйста, помогите редакции выжить.
Номер карты «Сбербанка»: 4817 7603 4127 4714.
Привязана к номеру: +7-900-567-5-888.

---

---