Традиционные праздники селькупов

Кто-то следит за страницами календаря, чтобы знать, когда будет тот или иной праздник, а кто-то – за явлениями природы.

У северных народов много общего. Языки ненцев и селькупов относятся к одной – самодийской группе. Сходны их традиционные занятия: все занимаются оленеводством, охотятся и ловят рыбу. Вот один из весенних обрядов селькупов – обряд оживления бубна.

Интересный обычай, связанный с почитанием оленей, существовал в старину у селькупов. В соответствии с давней традицией считалось, что бубен шамана – это олень, на котором посредник между людьми и духами совершает путешествие на небо.

Однако, прежде чем отправиться в путь, шаман должен был «оживить» бубен. Этот обряд совершался весной, когда прилетали птицы. Время было выбрано не случайно. Селькупы считали птиц своими ближайшими родственниками и нередко называли себя орлиными или тетеревиными людьми.

Церемония оживления бубна продолжалась десять дней. Её кульминацией было достижение шаманом земли, «где светит семь солнц, где камень до неба достаёт». Изображая своё пребывание в этой волшебной стране, шаман демонстрировал зрителям, что ему очень жарко, что с него ручьями льёт пот. Завершался обряд оживления бубна всеобщим пиром и кормлением идолов, деревянные фигурки которых селькупы считали олицетворением своих предков.

По мнению многих этнографов, представления о жаркой горной стране, куда попадал шаман на своём ожившем бубне-олене, возникли у селькупов потому, что самодийские племена пришли на Север из южных районов Сибири, с Саяно-Алтайского нагорья. Иными словами, в древности самодийцы действительно жили там, где много солнца и «камень до неба достаёт».

Селькупы являются народностью Сибири, которая произошла в результате слияния самодийских племен и аборигенов среднего течения реки Обь. В 17 веке селькупы были разделены на две территориальные группы:

1. северная (тазовско-туруханская)
2. южная (нарымская)

Северные были образованы после ухода из средней Сибири части самодийского населения. В состав северных селькупов вошли семьи хантыйского, энецкого и кетского происхождения. Южные селькупы — потомки носителей кулайской культуры, которая существовала в Среднем Приобье в 5 веке до н.э.

Где живут

Проживает народ на севере западной Сибири, в Тюменской и Томской областях, Ямало-Ненецком автономном округе и Красноярском крае. Небольшое количество селькупов живет на Украине.

Название

До 1930 года народ называли остяко-самоедами, после был принят официальный этноним «селькупы», который в переводе означает таежный, лесной человек. Всего в мире проживает около 4 400 представителей этой народности.

Язык

Устаревшее название селькупского языка — остяко-самоедский. Относится к самодийской группе уральских языков. В селькупском существует 4 наречия, которые являются основными:

• южное
• северное
• восточное
• центральное

В конце 19 века было издано несколько книг с богослужебными текстами на селькупском языке. В 1930-х годах на основе латинской графики была создана письменность. Позже появился вариант на кириллице. С 1950 по 1980-е годы селькупская письменность практически не использовалась. Алфавит, который используется сегодня, был создан в 1980-х годах. Многие селькупы хорошо владеют русским языком.

Еда

Издавна основу рациона селькупов составляла рыба. Ели ее в сушеном, вареном и запеченном виде, заготавливали впрок рыбий жир, делали вяленую рыбу, называемую юколой. Из сушеной рыбы изготавливали муку порсу. Самым распространенным блюдом в зимний период была квашеная рыба, к ней добавляли ягоды и заготавливали в ямах. Ели мясо боровой дичи, проживающие на севере селькупы употребляли в пищу оленину. С 19 века в рационе селькупов появились покупные продукты питания: крупы, чай, пшеничная мука и сахар.

Из ячменной муки пекли лепешки «мырса», из сараны — «тогул», готовили хлебное вино «уль». Собирали и ели дикорастущие растения: сарану, дикий лук, лесные ягоды: морошку, клюкву, бруснику. Из ягод варили варенье без добавления сахара и воды. Проживающие в таежной зоне селькупы собирали и заготавливали кедровые орехи. Вместо чая пили настой можжевельника, напиток из сушеных листьев смородины и малины. Из можжевельника готовили хмельной напиток с добавлением молодых мухоморов.

Посуду делали из бересты и дерева, использовали привозную: котлы из меди и чугуна, сковороды, чайники. Были у селькупов чашки с блюдцами и тарелки.

Религия

Традиционная религия народа — пантеизм. В 17-18 веках произошла формальная христианизация всех селькупов, но, несмотря на это, у народа, особенного северного, сохранились традиционные верования и анимистические представления о мире. Селькупы верили, что вселенная состоит из Неба, Земли и Преисподней. На небе жил Творец и олицетворение доброго начала по имени Ном, на земле хозяйкой была Старуха Жизни Илынта Кота, в преисподней обитал Властитель зла Кызы.

Все они связаны с рекой, по которой шаман на лодке с семью веслами «ронтык» может спуститься в Нижний мир, и деревом, по веткам или зарубам которого он взбирается на Небо.

Шаманы у селькупов делятся на две категории:

• шаманящий в темном чуме «камытырыль куп»
• камлающий в светлом чуме «сумпытыль куп»

Все шаманы обладали даром поэзии и музыки. Каждую весну на Празднике прилета птиц шаман исполнял песню. Если человек заболевал, селькупы верили, что это злой дух похитил у него одну из его душ, на поиски которой отправлялся шаман. Если ему удавалось вернуть душу, человек выздоравливал, если нет — умирал. Шаманство передавалось по наследству от матери, отца или деда.

Внешность

Новорожденных заворачивали в пеленки из тряпок, шкурки и мех оленей и туго пеленали. В кроватку ребенка клали гнилушки березы, которые часто менялись.

Мальчики и мужчины стригли волосы в кружок. Иногда мужчины носили две или одну серьгу. Девушки вплетали в волосы цветные лоскутки, тем самым удлиняя косы. На косы вешали бусы, бляхи и бубенчики. Замужние носили две косы, но не украшали их.

Зимней одеждой мужчин и женщин была парка — спереди открытая шуба мехом наружу, сшитая из оленьих шкур. В сильный мороз мужчины на парку надевали «соккы» — глухая одежда из шкуры оленя мехом наружу, с капюшоном. Северные селькупы зимой обували пимы, шитые из камуса и сукна. Вместо чулок использовали расчесанную траву осоку, ею оборачивали ступню. Эту траву собирали в пучки, сушили и разминали руками, потом расчесывали гребнем. Летом носили обувь из ровдуги и русские сапоги. Рукавицы «нопы» шили мехом наружу из камусов. Раньше в Нарыме летнюю обувь и рукавицы шили из кожи стерляди и осетра. Проживающие в этой местности селькупки были хорошими мастерицами, умели в различных сочетаниях сшивать лапки соболя и белок. Из отобранных беличьих лапок шили даже шубы, которые отличались прочностью и красотой. Над сшиванием лапок женщины могли трудиться в течение нескольких лет.

В качестве повседневной одежды мужчины носили рубаху и штаны из покупной ткани. Женщины надевали платье и штаны из ровдуги. Мужскую шапку в виде капора «укы» делали из шкурки новорожденного теленка оленя, лапок белки и песца, шкурок с шеи гагары. Распространен был платок, который носили не только женщины, но и мужчины. На голову его надевали в виде тюрбана или косынки. Летом мужчины повязывали платок под подбородком или сворачивали в жгут и обвязывали вокруг головы.

Еще до революции у селькупов была широко распространена одежда русского кроя, сарафаны, платья, рубахи и брюки. Проживающие на Кети и Оби селькупы шили ее самостоятельно, ткани покупали. В верхнем течении Тыма носили русские ушанки, тулупы.

Женщины подпоясывались плетеным из цветных ниток поясом, на котором носили наперсток и нож. Мужчины тоже носили пояс из кожи, который украшали бляхами из металла. На него подвешивали нож на цепочке в ножнах, украшенных орнаментом.

Праздничные сарафаны и рубахи надевали на старые вещи. Нательную и старую одежду носили обычно долго, пока они совсем не придут в негодность. Редко носили нижнее белье.

Жизнь

Семьи у селькупов многопоколенные и патриархальные. Преобладает устройство общественных отношений и родовой строй. В семье главой является мужчина, но женщина не находится в приниженном положении. В основном она пользуется теми же правами, что и мужчина.

В 17 веке из общества выделяли лучших людей «сомаль-кумыт», простых людей «манырель-кумыт», богачей «коумде», нищих «сегула» и рабов «кочгула». Во главе территориально-родовых общин стояли князцы «кок» и богатыри «сенгира». Особую роль в обществе играли шаманы, которые часто были вождями не только общин, но и военных объединений.

Занимались в основном рыболовством и охотой, использовали самострелы, лук со стрелами, различные ловушки. Проверять ловушки, вынимать из них зверя и снова их устанавливать могли дети и женщины. За день одна женщина могла вынуть из ловушек до 40 белок. На дикого оленя и лося делали ловушки из ям с изгородями. Часто селькупы выращивали зверей и птиц в неволе, некоторых использовали для оперения стрел и пошива одежды. Для охоты выращивали собак. Охотились на росомаху, белку, лису, песца, выдру, бурундука, зайца, медведя, соболя и глухаря. Рыбу ловили на озерах, малых и больших реках, использовали сети, удочки и жерлицы.

Северные селькупы занимались оленеводством. Почти в каждой семье держали от 20 до 50 и более голов. Пасли их без собак, отпускали периодически на волю, после собирали. Существовало и приизбенное оленеводство, где для оленей строили специальные сараи и дымокуры.

До 20 века у народа было развито кузнечество. Из Енисея доставляли руду, кузнецы «чачури кум» выплавляли из него металл, изготавливал кольчуги, орудия труда, оружие и изображения духов. Костяными и каменными орудиями труда пользовались до 20 века. В дорусском периоде до 17 века высоко развито было керамическое производство. Из глины делали посуду, трубки для курения, детские игрушки и культовые скульптуры.

Селькупы занимались обработкой крапивы, из нее пряли нитки, используя специальное веретено «кето». Женщины ткали крапивные холсты для пошива одежды, изготовления матрасов и одеял на оленьем меху.

Передвигались селькупы традиционно на санях с оленьими и собачьими упряжками, использовали лыжи, лодки и ручные нарты. Из населения выделялись «таксыбылькупы» — люди, которые занимались посреднической торговлей.

Жилище

Свои селения народ основывал около устьев притоков рек, на высоких берегах. В одном селении было около 10 жилищ. В дорусском периоде были распространены укрепленные городки «коч» или «кэтты». Их обносили рвом, валом и частоколом. Подступы к городкам охраняли засеки, вооруженные луками и самострелами. Позже в селениях уже не было оборонительных сооружений.

Южные селькупы жили в землянках и полуземлянках, каркасно-столбовых домах, которые приваливали песком и дерном. Проживающие на севере селькупы-оленеводы строили чум ненецкого типа конической формы, покрывали его шкурами оленей. Летом покрытие меняли на берестяное, сегодня часто используют брезент.

Культура

Фольклор народа представлен различными жанрами:

• героические песни
• исторические предания
• загадки
• сказки
• поговорки

Современные селькупы, особенно проживающие в Томской области, исполняют многие произведения на русском языке. Из музыкальных инструментов используется варган из оленьего рога, пластинки с вибрирующим язычком и семиструнная арфа-лебедь. Эти инструменты распространены у южных селькупов. Северные используют шаманский бубен.

Искусство народа представлено оригинальными орнаментами, которые они вышивали на одежде и оленьих упряжках, вырезали на деталях из кости и берестяной посуде.

Традиции

В древности селькупы хоронили усопших с использованием обряда воздушного погребения. Позже хоронили умерших в земле, лодках и долбленых стволах деревьев. Сверху устанавливали сруб из дерева. Вместе с покойным клали его имущество, которое сперва подвергали порче. Детей хоронили на ветвях высоких деревьев.

Одним из обрядов шаманства была церемония оживления бубна и предметов шаманского облачения. Селькупы представляли, что бубен — это олень, на котором шаман путешествует на небо и в подземный мир, и перед тем, как отправиться на нем в путешествие, бубен необходимо оживить. Церемонию проводили во время весеннего прилета птиц, продолжалась она 10 дней. Период проведения обряда выбран вовсе не случайно. Селькупы считали птиц своими близким родственниками. В конце обряда, в последний день, шаман достигал земли, где светит семь солнц, где камень достает до неба. Он изображал свое пребывание в волшебной стране, показывая всем зрителям что ему очень жарко и с него ручьями стекает пот. Заканчивался обряд оживления бубна общим пиром и кормлением божеств, чьи деревянные фигурки селькупы считали олицетворением предков.

Нельзя убивать лебедя, так как у селькупов эта птица является духом-помощником шамана. Если человек погубит птицу, считалось, что он обрекает себя и свою семью на несчастье. Они верят, что лебедь понимает человеческую речь. Во время праздника прилета первых лебедей селькупы выходят из своих жилищ и брызгают в небо чаем, водой или вином, издают возгласы, похожие на крики лебедей. Птицы слышат людей и делают над селением приветственный круг, затем улетают к тем местам, где у них гнезда.

Помимо лебедей, запрещено убивать кедровку, орла и журавля. Все эти птицы тоже являются духами-помощниками шаманов. Об этом запрете знает каждый селькуп. Кукушку считают жителем небес и светлой птицей. Покушаться на ее жизнь запрещено. Связаны с ней некоторые приметы. Если весной сначала прогремит гром, а потом начнет куковать кукушка, будет хороший урожай ягод.

Селькупы верят, что, прилетая в родные края весной, птицы приносят на крыльях колесницу небесного бога с южной стороны неба. Праздник прилета птиц празднуют два раза в год — осенью и весной. Эти торжества символизируют переход жизни на летний период с зимнего и наоборот.

Таежные и земляные, северные и южные

У селькупов сложились две изолированные группы – северная и южная. Южные селькупы живут вблизи рек Тым, Васюган, Парабель (Томская область) и называют себя «чумыль куп» – «земляные люди». А северные селькупы – те, кто в начале XVII века ушел к реке Таз на Ямале и Турухану – притоку Енисея.

Полезные ссылки

Тайны селькупского бубна

Полезные ссылки

Жить тайгой и рекой

Традиционный селькупский костюм

Зимой носили парки из шкур, обувь из оленьего меха, а летом – наряды из рыбьей кожи или тканей крапивного волокна. Сохранились упоминания об одежде, которую шили из небольших разноцветных кусочков. Возможно, поэтому селькупов и называли пегими людьми. С XIX века уже хорошо заметно влияние русского крестьянского костюма. Селькупы надевали тулупы, рубахи, кафтаны, картузы, платки и т. д.

Празднуем весну

Красноярский край, Таймыр. Селькупский танец.

Праздники селькупов тесно связаны с традиционными верованиями и промыслами. Один из главных – Праздник прилета уток. Эти птицы первыми появляются в северных широтах и считаются посланцами «жизненной» старухи Илынты Кота – матери всех селькупов.

Во время Праздника прилета уток проводится обряд оживления шаманского бубна – церемония может длиться до 10 дней. Главный смысл таинства – призвать благополучие, в том числе удачу в промыслах.

Полезные ссылки

                                                       Воспитательский  час по теме:

Гостеприимство селькупов.

(Обычаи и традиции селькупов.)

Цели:  -Воспитание достойных граждан  Российской Федерации;

            -развитие интереса и уважения к родному краю;

            -профилактика  закомплексованности;

            -расширять словарный запас;

            -сохранение родного языка.  

Оборудование:  посуда для чайной церемонии,  национальный костюм,  подарки ручной  работы, скатерти на стол, продукты к чаю (печенье, чай, сахар),  варенье из лесных ягод, рыба.  

                                                Ход занятия:

Вед. У северных народностей много обычаев и традиций, которые передаются из поколения в поколение.

Северяне очень гостеприимный народ, потому, что живут они друг от друга очень далеко, в гости ездят редко, а когда встречаются, то непременно за чашкой чая рассказывают друг другу обо всех событиях, которые происходят в их жизни – о детях, об охоте, рыбалке, часто из этого складывают песни или былины.

 Сегодня наше мероприятие посвящено обычаям и традициям селькупов, мы покажем вам гостеприимство нашего народа.

Представьте:  к семье, которая живёт в Утинке, приехали гости, из далека — кто из Быстринки, кто из Тольки, а кто-то живёт ещё  дальше.

 Юля:                 « Из времён дремучих и седых

                              Мы в Сибирь пришли.

                              Нас звать – селькупы

                              Говорят, шумерам мы родня,

                              На преданья, песни мы не скупы

                              Здесь, теперь, пасем свои стада.

                              Рыбу ловим, зверя, птиц охотим,

 Диана:                 Здесь детей растим и всех богов-

                              Сохранить народ наш очень просим!

                              Пусть живет и здравствует всегда,

                              Всё, что сберечь ещё сумели,

                              Чтоб цвели искусство, ремесло,

                              Чтоб и дети песни наши пели!»

Девочки садятся за стол, а в это время стучатся в дверь.

Заходят  Аня и Настя. Юля и Диана приглашают  гостей за стол.

Юля:                      Добрый день, дорогие гости!

                               Всю семью мы приглашаем

                               Петь, сплясать, напиться чаю!

Настя и Юля проходят к столу и рассказывают.

Настя: ехали мы по лесу, видели зайчика, я вам сейчас расскажу.

                                                    Нёма.

                               Нёма пактыра, сэры пактыра.

Нильчик, нильчик пактыра.

Нёма шотты кэнаш,

Сэры шотты кэнаш.

Нильчик, нильчик, шотты кэнаш.

Нёма нымты илаш,

Сэры нимты илаш,

Ман ташинты оттантам,          

Ман ташинты иттыртанташ.

                    Зайчик.

                               Зайчик прыгает, серый прыгает,

                               Так, так  прыгает.

                               Зайчик в лес иди, серый в лес иди!

                               Так, так быстрей иди!

                               Зайчик здесь живи, серый здесь живи,

                               Я тебя буду охранять, я тебе  беречь.                        

(Рома и Гена прыгают под стихотворение, изображают зайчиков, Аня читает перевод стиха).

Девочки садятся за стол, в дверь стучатся гости. Заходят Марта и Рая  и начинают свой рассказ:

Марта:  Мы приехали из Тольки, по дороге видели много интересного. Увидели, как лиса охотится на мышку,  потом бегала за белкой, а потом на лису стал нападать орёл.

(Марта и Рая поют песню «Лока», потом перевод песни)

                                              Лока.

                        1.     Тымты лока куттарна ны

                                Тамат четы кальтырна ны

                                Тама, тама чекапташ,

                                Локат окты ыкы сераш.

                        2.     Сырыт икын локат вэтты

                                Няркы лока тапат нерныт,

                                Тапа, тапа чекпташ

                                Лока щипты оркылтента.

                        3.    Номкын ипнат лимпы тимпа

                               Локат чоты тильтырна ны

                               Лока, лока чекапташ

                               Лимпы шинты оркылтэнта.

                                           Лиса.

1.   Тут  лиса охотится,

                               За мышкой бегает.

                               Мышка, мышка торопись

                               Лисе в рот не попадись.

1.   На снегу лисы следы,

                               Рыжая лиса за белкой бегает,

                               Белка, белка, торопись,

                               В рот лисе не попадись!

1.   В небе орел летит,

  За лисой охотится,

                               Лиса, лиса, торопись,

                               В клюв орлу не попадись!  

(Пока девочки поют,  Лена изображает лису, а Настя изображает мышку.  Лиса ловит мышку.)

Юля  приглашает гостей к столу, несёт чай и приговаривает:

                               Я иду, иду, иду,

                               чайник я в руках несу!

                               Пейте чаю, отдохните,    

                               что хотите,расскажите!

Диана ставит на стол тарелку с лепешками и говорит:    

                               Вот лепешки жаренные,

                               Да еще в песке, в углях.

                               По селькупскому рецепту

                               Угощаем вас!

 Как только все сели за стол, заходит охотник – Тимофей.

Тимофей: Я рядом охотился, решил у вас отдохнуть и попить чаю.

Диана: заходи, грейся, присаживайся к столу. Что видел, расскажи.

Тимофей: охотился я на уток, вот мой рассказ…

Вика и Зоя поют песню «Ича – охотник»  с переводом        

                                     Ича – охотник

(Тимофей изображает охотника, а маленькие девочки Наташа, Настя, Аня изображают уток).

Как только представление закончилось, все садятся за стол пить чай.

Диана:              

                               Чай из чаги и вареньем

                               И с лепёшкой жаренной

                               От души я угощаю

                               Всех родных, друзей, гостей!

В дверь снова стучатся, заходит Игорь.

Игорь: я шёл к вам в гости, по дороге порыбачил, вот вам                                            рыба.

Диана: спасибо, тебе за гостинец, проходи к столу, расскажи,    где был,  

            что интересного видел?  

Игорь:   расскажу  я вам интересную историю про рыб.

                                История про рыб.

                            Коса, нырша, кэнты, печа

                            Утын корпалсотын.

                            Тутып щитысотын.

                            Кэ, туты щитыяш!

                            Кэ, ыкы мусылташ!

                            Ти пичча тунта

                            Ташинты пошаинты!

                            Окунь, ёрш, чебак, сорока,

                            Воду замутили, карася будили.

                            Эй, карась проснись,

                            Эй, не умывайся!

                            Сейчас щука придёт,

                            И тебя проглотит!

                      (перевод стиха читает сразу)  

Юля:                  Утром, вечером и днём

                           Медный чайник над огнём, закипает и гудит,

                           Нам как будто говорит:

                         «Хочешь в тундре долго жить,

                           Надо с чаем в дружбе жить»

                         ФИЗМИНУТКА «Рыбалка»

1. Главное орудие рыбака – (удочка)
2. Добыча рыбака – (рыба)
3. Что плетёт рыбак – (сеть)
4. Самый большой водоём – (океан)
5. Наживка для рыбы – (червяк)
6. Главное блюдо рыболова – (уха)
7. Рыбы-дети? – (мальки)
8. Без труда не вынешь рыбку из…- (пруда)
9. Какую рыбу поймал Емеля в проруби – (щуку)

           Аня:                  У стола мы не скучаем,

                          Разговор ведём за чаем.    

           Рая:                  Мы за чаем не скучаем

                          Вместе песни сочиняем!

Вместе поют песню «Ой тайга моя, тайга!»

                          Сякхы, сякхы сякхы пор,

                          Хэнтак щёты сурыя

                          Оттам нена хятантам

                          Кекса тульпа ляньымпа.

                         Айга тульпа, тульпа , тульпа,

                         Тульпа кекса ляньныпа.

                          Пюшкам, пюшкам чата ты

                          Чёхын тяпа омнынтыашкой

Восп.: как видите из мероприятия, селькупы, как многие народности на          севере, очень гостеприимный народ. К ним в гости могут прийти как родственники, так и просто путники с охоты или рыбалки,  никто не останется без горячей чашки чая и без внимания. Селькупы народ талантливый, за чая рождаются  истории, которые они передают потомкам, так рождаются легенды. Песни селькупов полны любовью к родному краю, в них описывается красота лесов, удачная охота или рыбалка. Перед тем, как гости расходятся,  хозяева дарят подарки. Чаще всего это шкурки лисы, песца, норки или того, что добыли на охоте.

Девочкам и девушкам дарят цветной отрез на платье, мальчикам  могут подарить самодельную игрушку – лук со стрелами, ружьё,  выструганное из дерева, и т.д. Никто не остаётся без подарка.  Потому, что каждому гостю рады.  

Литература:

1. Журнал «Ямальский меридиан»
2. Газета «Северный  луч»
3. Материал из архива ЦНК
4. Интернет.

СЕМЕЙНАЯ ОБРЯДНОСТЬ

РОДИЛЬНЫЕ ОБРЯДЫ

Согласно традиционной системе
мировоззрения селькупов подателем
жизни для людей выступает Ноп
(Бог), который через своего посланника
Ноп Коллу Сул («Крылатого духа»)
внедряет душу в родившегося человека.
Либо душу на землю посылает «Жизненная
Старуха» Илынтыль Кота через Солнце
Челы: как только на женщину падает
солнечный луч, в ней зачинается новая
жизнь — ребенок (Ураев, 1994. С. 74;
Прокофьева, 1976б. С. 107).

Рождение ребенка являлось важным
событием в семье, особенно если это был
первый ребенок. О беременности узнавали
по снам и физиологическим приметам.
Счет дней вели по луне, вычисляя
приблизительно день родов. Северные
селькупы для роженицы ставили специальный
чум, готовили место для родов, либо
женщина рожала в жилом помещении, откуда
предварительно удаляли мужчин, нельзя
было рожать на том месте, где до этого
рожала другая женщина (Гемуев,
1980. С. 125).

Роды принимала опытная умелая женщина,
повитуха (нарым.: šumaza; тазов.:
šomatal). Она перерезала пуповину
ножом или наконечником стрелы (Гемуев,
1980. С. 125). Приняв роды, повитуха
становилась новорожденному и его матери
«как родственница». Ей дарили платок
(Тучкова, 2002б). По окончании родов
женщина должна была лежать 2–3 дня, и
затем, начиная уже сидеть и стоять, она
еще 2–3 дня продолжала находиться в
родильном чуме или в отгороженной для
родов части помещения в изоляции.
Повитуха шумажа или иные близкие
родственницы готовили ей еду. На пятый
день женщина покидала место родов, но
еще в течение месяца считалась «нечистой»,
соединившейся с иным миром. Обряд
очищения состоял в троекратном
перешагивании через специально
разведенный костер.

В первую неделю жизни младенца укладывали
в берестяную коробку. Считалось, что от
рождения до отпадения пуповины он еще
полностью находится во власти того
мира, откуда пришел, и в любой момент
может уйти назад. Если ребенок прожил
первую неделю, значит он собирается
жить в этом мире. Чтобы уберечь его от
влияния злых духов, производили магические
действия, например, на щеке делали
«вышивку», продергивая сквозь кожу 2–3
волоска из шерсти оленя (Гемуев, 1980. iC.
128). До тех пор, пока у ребенка не появятся
первые зубы, он считается абсолютно
беззащитным перед духами-лозами.
Для того, чтобы их отпугнуть, в колыбель
нужно было положить острый металлический
предмет — нож, ножницы, иначе лозы
могут похитить ребенка или подменить
его «своим», и тогда его ждет мучительная
жизнь (Пелих, 1972. С. 337; Гемуев,
1980. С. 128; Тучкова, 2002б. С. 199).
Недельного младенца укладывали в
берестяную колыбель (нарым.: čops;
кет.: t’opsi; тазов.: piti), одинаковую
для мальчиков и девочек. В ней ребенок
находился до 3–4 месяцев. Внутрь насыпали
сухие тополиные гнилушки, которые часто
меняли, терли тополиную кору в порошок
и использовали как присыпку (Тучкова.
Там же.). С четырех месяцев ребенка
помещали в лежачую колыбель с широкой
деревянной обечайкой. Для мальчика
обечайку делали из ели, для девочек —
из березы. В южном ареале использовали
крестьянскую русскую зыбку —
квадратную раму с натянутой тканью,
подвешенную под потолком жилища. Когда
у ребенка появлялись первые зубы и он
начинал сидеть, ему готовили сидячую
деревянную колыбель со спинкой (Гемуев,
1980. С. 129–135; Хомич, 1988. С. 28–29).
Ребенка крепко пеленали, используя для
пеленок ткань, тонко выделанную оленью
шкуру или заячье одеяло.

После появления зубов для ребенка
изготавливали «куклу» — индивидуального
духа-покровителя и хранили ее в лукошке
с духами других членов семьи. Если
ребенок заболевал, духу делали подношения:
если заболела голова — платок, поранил
ногу — шили обувь, болел живот —
шили одежду и т.п. Имя ребенку давали
также после появления зубов, а до того
момента называли «маленький сыночек»
kiba ij, «маленькая девочка» kiba ne.
В XIX–XX вв. в течение первого года
жизни детей крестили в церкви и давали
имена в соответствии с православным
именником. Однако параллельно с
христианскими именами у селькупов
существовали свои имена-прозвища,
образованные по правилам традиционной
селькупской антропонимии (Гемуев.
Там же; Малиновская, 1995. С. 158–161).

Ни в первый год жизни, ни в последующие
годы ребенку не справляли дни его
рождения. Воспитанием мальчика занимался
обычно отец, девочки — мать. Знания
о жизни леса и основы поведения на
природе ребенок получал от бабушки,
которая брала малышей с собой, когда
сама отправлялись в лес. На старших
девочек рано ложились обязанности
няньки — селькупские семьи до 1960-х
годов были многодетными. Вырастая,
дочери выходили замуж, сыновья женились.
Только младший сын должен был остаться
у родителей, и именно на его плечи
ложилась обязанность содержать родителей
в старости.

СВАДЕБНЫЕ ОБРЯДЫ

Семейно-брачные отношения у селькупов
и их брачные обряды рассматривали:
Н.Костров (1857), М.Ф.Кривошапкин (1865),
А.Г.Воронов (1900), А.Ф.Плотников (1901),
Доброва-Ядринцева (1925), Е.Н.Орлова (1928).
Наиболее полно эти вопросы освещены в
работах Е.Д.Прокофьевой (1952), Г.И. Пелих
(1955, 1962, 1963, 1981), В.В.Лебедева (1978, 1980а),
особенно в работах И.Н.Гемуева (1980, 1984).
По данным И.Н.Гемуева, в XIX в. у селькупов
наиболее распространенной формой брака
был калымный брак; в начале XX в. его
позиции серьезно были потеснены браком
«убегом» и браком со свободным выбором
партнеров; с середины XX в. последний
тип брака стал преобладающим. Структурно
свадебный обряд селькупов, сопровождающий
калымный брак, состоял из трех этапов —
досвадебного, непосредственно свадьбы,
длившейся до семи дней, и послесвадебного —
и включал в себя церемонию сватовства,
свадьбу в чуме (доме) родителей невесты,
переезд невесты к жениху и свадебного
торжества в чуме (доме) родителей жениха.

До вступления в брак девочки в селькупских
семьях обладали относительной свободой:
им было разрешено гулять, посещать
вечерки, общаться с представителями
противоположного пола — «пусть
нюхаются». Допускались заигрывания,
любовные игры. Однако при этом строгим
был запрет добрачных половых связей;
уходя на вечерку в русскую деревню или
в 1930-е годы на гулянку в клуб, девочки
должны были получить разрешение у отца,
а по возвращении показаться ему на
глаза. Большим позором считалась потеря
невинности и огласка этого события, а
также рождение ребенка вне брака. До
1940-х годов крайне неприличным было, если
девушка показывала голые колени; а
стриженые волосы воспринимались как
беда или наказание (считали, что потерявшая
волосы женщина никогда не будет счастлива
в семейной жизни). Девушки в селькупских
семьях выходили замуж обычно в 16–17 лет,
хотя фиксируются случаи вступления в
брак в 13–14 лет. К этому возрасту они
должны были уметь нянчить младших детей,
мыть на речке посуду, подметать пол в
доме, стирать, шить одежду, собирать
ягоду, помогать рыбачить.

Инициативу по поиску невесты брали на
себя родители жениха. Определяющим
фактором при выборе невесты было
социально-экономическое состояние ее
семьи и родственные связи семьи жениха
с ее родителями (разрешено было жениться,
если жених и невеста — родня «дальше
третьего колена», т.е. могли вступать
в брак троюродные братья и сестры).
Решение о сватовстве принимал отец
жениха. Родители невесты обращали
внимание на состоятельность семьи
жениха, его репутацию охотника и рыбака,
склонность к выпивке.

Заключение брака традиционно происходило
через сватовство (свататься — тазов.:
imašqo). Сватом (imačil’ qup) обычно
был мужчина, старший родственник жениха,
часто дядя — брат отца, иногда —
старший брат. Сватов могло быть двое.
Важную роль при сватовстве играли жены
сватов, они должны были в беседах с
невестой и ее матерью расписывать
достоинства жениха. Непременной
принадлежностью свата являлся деревянный
посох, к верхнему концу которого
привязывали красный платок, а также
новый медный котел с обмотанной тканью
ручкой, который он держал в левой руке
(Гемуев, 1980. С. 107).

Чтобы убедиться в правильности выбора
невесты, сватовству предшествовал обряд
гадания. Шамана приглашали старшие
родственники жениха. Гадали с использованием
шаманской колотушки-лопатки или ложки.
После утверждения кандидатуры невесты
шаманом начиналось сватовство, наиболее
предпочтительным для которого считалась
весна. Традиционная процедура сватовства,
называемая описательно «таскать котел»,
заключалась в следующем: жених складывал
в медный котел подарки семье невесты
(куски ткани; одежда — платья, рубашки;
шкурки пушных зверей; связки бус; деньги).
Сват молча появлялся с подарками в чуме
невесты и ставил котел на пол у ног отца
девушки, его встречали также молча, без
приветствий. Проявление обычных норм
гостеприимства считалось неприличным,
так как это могло выказать заинтересованность
родителей в сватовстве их дочери. Оставив
котел, сват также молча уходил. Отец
невесты рассматривал подарки, и делал
вид, что они его не устраивают (соглашаться
с первого раза было не принято). Младший
брат невесты уносил котел с подарками
обратно к чуму жениха. Жених заменял
некоторые вещи в котле на более ценные,
либо увеличивал их количество. Сват
снова относил котел в чум невесты. Так
повторялось неоднократно в течение 1–3
дней (Гемуев, 1980. С. 108–109).

Невеста при сватовстве не присутствовала.
Если же она оказывалась в чуме в момент
сватовства, то ее накрывали платком или
покрывалом. В доме ее отправляли в другую
комнату или старались удалить на улицу.
Ее согласия при заключении брака не
спрашивали, но при этом старались
добиться ее лояльности. Когда отец
девушки наконец-то считал, что пора дать
согласие на брак, он оставлял котел у
себя, и с этого момента начинался другой
этап сватовства — переговоры о калыме
(кет.: pājil); термин для приданого не
зафиксирован. Переговоры о размере
калыма вели сват (сваты) и отец невесты.
Начинал разговор отец невесты, выражая
сомнение, что его дочь готова к семейной
жизни: «Наша дочь маленькая, ничего не
умеет». Сваты возражают: «Мы ее сами
всему научим». Затем следовал разговор
о размере калыма, величина которого
определялась, исходя из возможностей
семьи жениха. У северных селькупов в
начале XX в. калым равнялся 8–10 оленям
и 100–150 рублям; у южных платили калым
пушниной, которую жених заготавливал
заранее (за год и более до сватовства),
а также покупной одеждой, скотом, деньгами
(Гемуев. Там же). Когда стороны
приходили к соглашению о величине
калыма, отец невесты назначал день
свадьбы — следующий день после
сговора, или через 2–3 недели.

До свадьбы жених выплачивал калым (или
часть его), дарил семье невесты
дополнительные подарки, матери невесты
обязательно — шаль или платок. В
XIX в. у южных селькупов особо ценным
подарком считалась шуба для невесты из
сборного меха, по которой можно было
убедиться, что жених — удачливый
охотник-промысловик, способный добыть
большое количество белок и соболей, из
чьих лапок сшита шуба (на одну шубу
уходило до 1000 камусов); демонстрировалось
и швейное мастерство женщин из семьи
жениха. После раздачи подарков жених
уезжал к своим родителям вместе со
сватами.

При небольшом калыме приданое могло
равняться ему. Однако обычно калым в
несколько раз превышал по стоимости
приданое. У северных селькупов в приданое
входили жерди и покрышки для нового
чума, несколько оленей (отец мог выделить
дочери часть оленей из уплаченного за
нее калыма), нарты, покупную утварь. У
южных селькупов в приданое входили
одежда, постельное белье, кухонная
утварь, деньги. Накануне свадьбы невеста
посещала священное место своей семьи
и оставляла там принесенный с собой
подарок духам — обычно платок, который
она завязывала на ветвь растущего
дерева. Считалось, что если она не
выполнит этого обычая, то ослепнет
(Гемуев, 1980. С. 111–112).

Особой свадебной одежды не существовало.
На свадьбу старались надеть все чистое,
по возможности новое. Невеста надевала
украшения — накосные подвески, бусы,
серьги, кольца. Считали, что после свадьбы
платье невесты обладает особой силой:
в случае болезни женщина заворачивала
в него ребенка.

В день свадьбы к дому невесты съезжались
жених с родителями, родственниками и
приглашенными. Невесту, укрытую шалью
так, чтобы не видно лица, усаживали на
новую оленью шкуру в почетном месте —
sitki, напротив входа за очагом. Оленья
шкура символизировала будущее единение
супругов. Жениха на руках вносили в чум
двое его друзей. В руках жених держал
новый белый платок. Этим платком жених
обводил символический круг вокруг
головы невесты. Считалось, что с этого
момента она принадлежит ему, и он может
забрать невесту в любой момент. Принесенный
женихом платок вешали на один из шестов
чума, где он находился определенное
время после свадьбы. Этот платок
символически отмечал место жениха в
чуме тестя, оповещая любого, посетившего
чум, что дочь хозяина чума вышла замуж
(Гемуев. Там же.). Жених усаживался
рядом с невестой на одну шкуру. Мать
невесты накрывала их одной шалью. Затем
новобрачным подносилась одна на двоих
кружка чаю. Половину выпивал жених,
остальное — невеста. После этого
шаль с новобрачных снимали, и они
присоединялись к гостям. Родители
невесты в присутствии жениха давали
наставления дочери, где особо
подчеркивалось, что отныне она должна
слушаться мужа и свекровь.

Гости размещались в чуме по кругу справа
и слева от молодых. В центре правой
стороны сидели родители невесты и
жениха. Рядом с ними до начала камлания
сидел шаман. Угощением для гостей служили
мясные и рыбные блюда, чай, покупные
продукты — пряники, конфеты, мед.
Пищу гости брали по старшинству.
Обязательными были спиртные напитки —
водка, настойка из можжевельника и
мухоморов. Веселье выражалось в песнях,
игре на музыкальных инструментах
(варгане, бандурке, гармони, балалайке),
танцах-пантомимах. Возле чума происходили
игры молодежи и детей. Завершалась
свадьба в доме невесты гаданием шамана
на лопатке (ложке). Сначала шаман гадал
о будущей совместной жизни и возможном
количестве детей у новобрачных, а затем
и всем присутствующим.

После свадьбы, если жених уже уплатил
калым, он мог забрать невесту и ее
приданое в свой дом. Если же калым не
был до конца выплачен, то молодой муж
около месяца и больше жил у тестя, работая
в его хозяйстве. Лодку или упряжку
оленей, на которой муж перевозил молодую
жену в свой дом, обычно украшали
колокольчиками. В дом родителей мужа
новобрачная входила, закрыв лицо и
голову платком (Гемуев, 1980. С. 109,
113).

На торжество в доме жениха собиралось
множество гостей из числа родственников
и соседей. Оно также сопровождалось
обильным угощением (мясо, рыба, спиртные
напитки), после которых следовали песни,
танцы, сценки-пантомимы, спортивные
состязания. Веселье могло растянуться
на несколько дней и поэтому собственно
свадебные дни называли описательно
«гуляли (пили) неделю».

После свадьбы молодые получали статус
женатых людей, что закреплялось
терминологически. К друг другу новобрачные
начинали обращаться: «старик» ara, ira
и «старуха» paja, ima. Окружающие
называли их так же.

В XIX в. южные селькупы после заключения
брака по традиционному обряду венчались
в церкви. На территории Нарымского края
действовало более десяти церквей, где
и совершались основные таинства по
христианскому обряду — венчания,
крещения, отпевания. Право обвенчаться
с невестой мужчина получал только после
уплаты калыма. У северных селькупов
священники, изредка посещавшие кочевья,
проводили упрощенную процедуру венчания
(Гемуев, 1980. С. 117).

У северных селькупов отмечен обычай
избегания молодой — ей запрещалось
открывать лицо в присутствии отца и
братьев мужа. Сроки избегания длились
от момента входа молодой в дом родителей
мужа и до рождения первого ребенка
(Третьяков, 1869. С. 391).

Наряду с калымным браком у селькупов
на рубеже XIX–XX в. отмечается широкое
распространение браков «убегом» и
браков со свободным выбором партнера.
И, напротив, крайне редким становится
заключение брака по колыбельному сговору
или как обмен сестрами (последняя форма
брака известна больше как фольклорная
традиция: герой отдает свою сестру за
своего друга, а сам женится на его
сестре).

При браке «убегом» жених заранее
договаривался с невестой о побеге,
назначал день и место встречи, а затем
отвозил в свой поселок или в лес в
укромное место. Выждав время, они
приезжали к родителям невесты и просили
прощения. Войдя в дом, кланялись в ноги
и лежали на земле, пока отец жены не
разрешал подняться. Простив молодых,
отец обычно благословлял их на совместную
жизнь, принимал вместе с матерью подарки;
затем начинался свадебный пир, закреплявший
примирение. Распространение браков
«убегом» связано с нежеланием платить
калым, отсутствием средств на его уплату,
опасением, что девушку не отдадут за
данного жениха из-за каких-либо его
личных качеств (Гемуев. Там же.).

Брак со свободным выбором партнера
получил распространение также в этнически
смешанной среде, где было сильным влияние
русских традиций. Жених или его дружки
приходили к невесте, делали ей предложение
и она сама принимала решение — пойти
или нет замуж за данного претендента.
Невеста могла думать несколько дней, в
течение которых дружки, навещая ее дом,
расхваливали жениха. Получив согласие,
жених засылал сватов, которые просили
согласия у отца и матери невесты. Калым
при таком сватовстве не выплачивался.
Приданое состояло из двух частей: скот,
утварь и посуду давали родители, а
постельное и носильное белье невеста
готовила себе сама.

 По окончании сватовства устраивалось
просватанье — небольшой пир в доме
невесты, куда приглашались ее близкие
родственники и родители жениха. После
просватанья невеста с подругами готовила
приданое, а накануне свадьбы собирала
девичник. Затем был пир в доме невесты,
где жених выкупал косу невесты, а утром
следующего дня происходило венчание в
церкви по православному обряду. Жених
и невеста одевались по русской сельской
моде: на невесту надевали фату с
прикрепленными к ней бумажными цветами.
После венчания молодые и их гости
отправлялись в дом жениха, где продолжалось
празднество. Вечером новобрачных
укладывали спать в отдельном помещении,
а утром сваха проверяла «честность»
невесты и торжественно объявляла
результаты проверки (Гемуев, 1980.
С. 121–124).

С середины XX в. браки с русскими для
селькупов стали преобладающими, особенно
южных. Взяв русскую жену, селькуп делал
ей подарок — шубу из беличьих или
соболиных лапок, берестяную утварь,
украшенную орнаментом, связку пушнины.
Позже подарки получали и родные молодой
жены. Адаптация русских женщин к
селькупской культуре проходила по
воспоминаниям самих женщин достаточно
легко. Рыбачить и готовить еду из дичи
или рыбы они умели, выучить язык мужа
им помогали сестры мужа и свекровь. Вот
только на охоту русских жен не брали, и
шить традиционную селькупскую меховую
одежду они не могли. Зато именно русские
жены активно начали внедрять в селькупское
хозяйство огородничество и домашнее
скотоводство, а также ткачество и вязание
шерстяными нитками. Началась усиленная
интеграция культур, успешно протекавшая
весь XX в.

ПОХОРОННО-ПОМИНАЛЬНЫЕ ОБРЯДЫ

Сведения о похоронно-поминальном
обрядовом комплексе северных и южных
селькупов приведены в основном в работах
Г.И.Пелих (1972) и Е.Д.Прокофьевой (1976б,
1977), а также в работах А.В.Бауло (1980) и
Л.Т.Шаргородского (1990б, 1992). Сравнительный
анализ похоронно-поминальных традиций
населения Западной Сибири был произведен
В.М.Кулемзиным (1994а), реконструкции
похоронной обрядности предков южных
селькупов — на археологическом
материале — А.П.Дульзоном (1955, 1957),
Л.А.Чиндиной (1969, 1975, 1977, 1984), А.И.Бобровой
(1980, 1987, 1990 и др.).

Основными причинами смерти людей, по
мнению селькупов, были следующие:
поскольку Ноп дает человеку жизнь,
то он ее и отнимает, когда сочтет, что
срок жизни кончился. Поэтому смерть
воспринималась как предопределение
свыше. Но чаще, особенно в тех случаях,
когда умерший не был старым, считали,
что мертвые родственники позвали его
и увели душу живого человека к себе.
Предполагали, что душа умершего после
смерти сразу поднимется наверх и в
течение трех дней будет бродить около
жилища и тех мест, которые посещала при
жизни. После похорон тело умершего в
кедровой колоде уплывало вниз по течению
реки к устью, где «за морем» находился
город мертвых (тазов.: lattaril’ getti).

Умершего на 2–3 дня оставляли в жилище
на том месте, где он умер, в доме —
под иконой. Всю посуду в помещении
накрывали, зеркало занавешивали. Если
умирал старик, старуха или ребенок до
14 лет (те, кто при жизни имел право
подходить к священному месту в чуме),
их тела переносили в эту священную часть
жилища. Если умерший был издалека, то
по истечении трех дней его тело выносили
на улицу и укладывали на нарту, где оно
лежало до приезда его родственников
(Прокофьева, 1977. С. 70). Пока умерший
лежал в жилище, ему ставили пищу в то же
время, когда ели сами, причем сначала
кормили умершего. После трапезы его еду
выливали в огонь. Время от времени в
огонь бросали табак и водку, если умерший
курил и пил. Обмывали тело тряпочкой из
берестяной коробки посторонние люди
(не родственники) на 2–3-й день.

Лицо умершего закрывали белым платком.
Северные селькупы всю одежду в нескольких
местах разрезали по швам (Прокофьева,
1977. С. 70). На покойного надевали то,
что он носил при жизни, по возможности —
все чистое. Особым элементом смертной
одежды в южном ареале являются белые
матерчатые чулки, их шили родственники
умершего после его кончины, надевали
их вместо обуви и повседневных вязаных
шерстяных носков. Считалось, что в
вязаных вещах нельзя хоронить, иначе
душа запутается и не сможет покинуть
тело. Матерчатые чулки шили «на живульку»
без узелков (Тучкова, 1996б. С. 88–89).

Обычно гробом служила выдолбленная
кедровая колода. Выдалбливать ее начинали
сразу после известия о смерти, все
стружки и щепки тщательно собирали:
часть смешивали с оленьей шерстью и
набивали подушку для умершего, оставшиеся —
везли на кладбище и там сжигали на
поминальном костре (Здесь и далее:
Прокофьева, 1977. С. 70–74). Гроб
делали узким, чтобы едва протиснуть в
него тело. С правой стороны в стенке
гроба делали сверлом отверстие, через
которое предполагалось, что живые —
родственники или шаман — смогут
общаться с покойным. Тело клали в гроб
сразу, как он был готов или на третий
день перед началом похорон. Голову
укладывали на подушку. Под тело в гроб
стелили кусок ткани; гроб ставили на
оленью шкуру. В Нарымском крае в гробу
делали подстилку из сухих листьев (с
банного веника), а подушку некоторые
пожилые женщины готовили себе заранее,
собирая очески своих волос; сверху тело
накрывали белой тканью. В некоторых
случаях гробом служила долбленая лодка,
распиленная поперек пополам.

На похороны собирались родные и все
желающие. Гроб выносили открытым, из
землянки в некоторых случаях — через
окно и ногами вперед. На улице его
устанавливали на нарту (если мужчина —
на мужскую легковую нарту, если женщина —
на женскую нарту). К нарте гроб привязывали
веревками или арканом. В нарту впрягали
двух оленей покойного.

Готовили могилу родственники умершего
или посторонние люди по их просьбе. Отец
и мать в этом никогда не принимали
участие. Могильную яму рыли глубиной
«в рост человека без головы», для детей —
«в половину роста взрослого человека».

Тем, кто рыл могилу и делал гроб, отдавали
остатки несъеденного на похоронах мяса
и одежду умершего. По углам ямы ставили
столбы высотой до уровня земли. На эти
столбы клали расколотые (вдоль) бревна.
На дно могилы ставили две плахи —
«подставки» для гроба.

У каждой семьи селькупов было свое
кладбище (lattaril’ meqti или lattaril’
etti). Оно располагалось в северо-западном
или северном направлении, всегда ниже
по течению реки относительно поселения,
«чтобы покойники не смогли подняться
к живым против течения». Аргиш на
кладбище вел тот, кто копал могилу —
«он знал дорогу». К его нарте привязывали
оленей, везущих гроб. За ним ехали все
родные и несли или везли вещи умершего.
Если кладбище близко, все шли пешком.
На кладбище гроб снимали с нарты, ставили
на краю ямы. Лицо умершего открывали.

У северных селькупов забивали одного
оленя (быка) из той пары, что везла нарту
с гробом. Если оленя забивали дома, то
отрезали оленю голову, снимали шкуру,
разделывали тушу, мясо заворачивали в
шкуру и везли к могиле; если забой
происходил на могиле, то варили половину
туши. Голову убитого оленя клали на гроб
или на воткнутый шест в 5–7 м от могилы.
Когда мясо было готово, начиналось
поминальное угощение. Около гроба
ставили покойницкий столик, на котором
раскладывали куски мяса, сало, мозги.
Это была еда для самого покойного и всех
умерших родных. Присутствующие ели
мясо, вспоминали покойного, призывали
других умерших принять участие в трапезе.
Остатки угощения и все, что лежало на
столике покойного, бросали в огонь.

Прощаясь с умершим, родные подходили к
нему и прикладывались щекой к его лицу,
женщины плакали. Потом все присутствующие,
взявшись за руки, обходили гроб и могилу
по солнцу. В гроб клали личные вещи
умершего, затем гроб связывали ремнями
или заколачивали и на вожжах или потяге
от оленной упряжи опускали в могилу.
Все, что соприкасалось с гробом (веревки
и пр.), тут же резали на куски и бросали
в могильную яму. Кто-либо из старших
мужчин или шаман выкуривал три трубки
табаку и пепел вытряхивали в гроб (это
был табак для умершего). В яму спускали
оставшееся имущество покойного —
одежду, обувь, посуду. Все вещи портили:
у ножа ломали острие, у иголок — ушки,
у обуви — швы на подошвах и т.п. У
южных селькупов широко было распространено
представление, что каждый должен быть
похоронен на своей земле; но если отвезти
на свою землю не удается, то необходимо
было «откупать» землю у чужих. Для этого
старики, готовясь к смерти, в карманы
одежды складывали медные монеты (копейки
и пятаки — обязательно нечетные и
медные). Такие же деньги кидали и на
могилу умершему.

Когда гроб с телом и вещи были уложены
в могилу, сверху на поперечные бревна
клали настил из плах и берестяных тисок,
засыпали землей. Холм покрывали деревянной
покрышкой, выдолбленной из кедровой
колоды или из плотно пригнанных кедровых
досок. В прошлом через несколько дней
после похорон над могилой устанавливали
жертвенные деревья. На них вешали кусочки
материи — жертвы. Затем их сменили
«памятники» или кресты, на которые также
вешали ткань белого цвета.

После похорон все присутствующие
обходили могилу трижды по солнцу. Важно
было не споткнуться при обходе могилы
и при возвращении домой. Того, кто
все-таки споткнется, ждала близкая
смерть. Затем сразу отправлялись домой,
унося все оставшееся с собой (мясо,
посуду). Нарту, на которой привезли гроб
с телом, ломали и оставляли рядом с
могилой. Возвращались тем же путем.
Отъехав на некоторое расстояние от
могилы, головней рисовали поперечные
полосы по своему следу или перегораживали
его прутиками; нельзя было оглядываться
назад, чтобы душа умершего не позвала
за собой.

В прошлом практиковался способ воздушных
захоронений, когда тело заворачивали
в шкуру или бересту и подвешивали на
ремнях на дереве. Через несколько лет
остатки тела опускали в неглубокую яму
и сжигали. В костер бросали вещи умершего
(Кулемзин, 1994. С. 357). По-особому
селькупы хоронили шаманов: тело устраивали
в яме в сидячем положении, завернув в
кожу или бересту и опутав ремнями, вещи
складывали в отдельную яму. После его
смерти делали куклу, вмещавщую его душу,
которую хранили. Через некоторое время
куклу подвешивали на дерево и (или)
сжигали (Пелих, 1972. С. 69–72).
Северные селькупы шамана хоронят на
высоком помосте, укрепленном кедровыми
корнями на столбе (Головнёв, 1995.
С. 236). Детей до года или мертворожденных
младенцев хоронили на деревьях, завернув
в бересту, или устраивали воздушное
захоронение на столбах с навесом, в
дупле или пне дерева (Гемуев, 1980.
С. 133–134). Самоубийц и утопленников
хоронили в стороне от общих мест
захоронений.

После похорон, вернувшись домой, все
снова садились за поминальную трапезу.
У южных селькупов основными блюдами
были рыба и утка, обязательными —
спиртные напитки. В XX в. под влиянием
христианской традиции поминки стали
справлять на 9-й и 40-й день. В эти дни
приходили «посидеть на могилке». На
следующий день после похорон родственники
умершего не работали. Гости в этот день
разъезжались по домам. Родные раздавали
оставшееся имущество покойного. Второго
оленя и половину упряжи, оставшейся от
похоронной нарты, отдавали сыну или
младшему брату покойного (Прокофьева,
1977. С. 74). Северные селькупы в некоторых
случаях после похорон переносили чум,
где случилась смерть, на другое место.

В доме мыли полы и всю посуду. После
завершения всех обрядов могилу больше
не посещали или посещали крайне редко
(весной или осенью). При этом ставили
перед ней еду, которую потом бросали в
огонь, сами ели около могилы у костра.
Во время еды плескали водку и чай в
костер. Если проезжали мимо мест
захоронения, то на могиле оставляли
табак или еду (Прокофьева. Там же).
Упоминая имя покойного, добавляли
компонент чос- (Гемуев, 1980.
С. 138).

Селькупы считали, что после смерти
человек живет в ином мире, где ему
понадобятся все те вещи, которые тщательно
складывают ему в гроб и могилу. Вещи
слегка испорчены, потому что в том мире
не совсем все так, как в мире живых.
Прожив какой-то срок в загробном мире,
его душа и там умирает и превращается
в паука qawilko, qcmilkqo. После этого
человек умирает совсем, «от него ничего
не остается» (Прокофьева, 1977. С. 75),
или по корням деревьев пауки поднимаются
на небо и видны живым людям светящимися
точками (Пелих, 1980. С. 12). Вот
почему бытует представление, что звезды —
это чьи-то души.